Реабилитация, или кто на кого повлияет

      Всю следующую ночь Рейх провёл в полудрёме. Он не спал, даже не пытался. Прибитая к стене койка оказалась слишком твёрдой, чтобы на ней можно было хотя бы сидеть несколько часов без болей в одном месте. Если немцу и удастся когда-нибудь выспаться, то этот плохо освещённый потолок будет сниться ему в кошмарах. Рейх смотрел на него всю ночь и всё утро. Немец всерьёз задумался о предложении Великобритании. Что же он сможет получить за хорошее поведение? Очевидно, это будет хороший матрас, а то боль в спине сильно действует на нервы. Или может сразу кровать? Кровать и матрас - это два разных предмета? Или можно взять их разом? Ещё Рейх думал о небольшом столике. Есть на весу было жутко неудобно. Или, может, чего-нибудь спиртного, чтобы скоротать пару дней?       Лампа, висевшая под потолком в центре камеры, уже давно не работала. За окном было светло. Дневная духота говорила о том, что уже, скорее всего, за полдень. Рейх поднялся с койки, и всё его тело сковало тупой ноющей болью. На лице дрогнул мускул, но уже в следующую секунду немец улыбался своей самой довольной улыбкой. Последние несколько часов он думал о том, о чём хотелось бы британцу, что бы он думал. Уют и комфорт? Нет уж.              Интересно, чья была идея посадить меня именно в эту клетку? Уж не моей ли дорогой комсомолки, а? Быть хорошим и получать за это подарки гораздо проще, когда твоё нынешнее положение заставляет тебя либо согласиться на предложение, либо страдать. Заставить тебя самого захотеть пойти навстречу, стандартный манёвр. Даже как-то жаль, что они не придумали чего-нибудь по оригинальнее.              Рейх терпеливо ожидал встречи с Великобританией, чтобы высказать ему в лицо всё, что немец о нём думает. Но отнюдь не потому что Рейх не был согласен на сделку, наоборот, потому что хотел того же, что и он. Когда Великобритания сажал немца за решётку, он не учёл одной детали. Третий Рейх окружил себя множеством верных союзников и заручился поддержкой миллионов не только лишь благодаря харизме и ораторскому мастерству, знанию своего дела или пониманию настроения публики, но благодаря неплохим познаниям в человеческой психологии. Другими словами - манипуляциями. И Рейху было интересно, что сможет противопоставить Великобритания.       Ближе к вечеру тяжёлая железная дверь вновь отворилась. Рейх сунул рисунок в карман брюк и растянулся на так ненавистной им койке. Когда за решёткой показался Великобритания, а Рейх с его ракурса заметил появившуюся в поле зрения верхушку цилиндра, наступила тишина. Немец, как и в тот раз, не собирался начинать разговор.       – Добрый вечер, Рейх. – Голос Британии звучал спокойно и умиротворённо.       – Скажу честно, я не заинтересован в твоём спектакле. – Наигранно скривившись от ноющей боли в лопатках, Рейх сел и уставился на гостя. – Но ты сам сказал, что выбора у меня нет. Или же ты прислушался к сынишке и решил бросить безнадёжное занятие?       – Я всегда держу слово. – Великобритания поджал губы, явно оскорбившись. – Могу сказать, что ты всё-таки согласился?       – Рискни.       – Хорошо. – В голосе британца послышался какой-то недовольный оттенок. Видимо, он был недоволен скептическим тоном немца. – Когда я вернусь в конце недели, я могу рассчитывать на твоё сотрудничество?       – Я же сказал, рискни. – Рейх лёг на койку, вновь наигранно скорчившись. – Делай, как знаешь.       – Тебе удобно?       В ответ немец лишь махнул рукой куда-то в сторону.       – Ты можешь получить кровать получше. Ты знаешь, что нужно для этого.       – Ты закончил?       – Да. – Недовольно процедил Британия.       – Отлично, потому что я как раз слышу Биг-Бен. Тебе самое время заняться своими английскими делами.       Великобритания, не ожидавший дерзкого ответа, громко вдохнул воздух, развернулся на каблуках и двинулся к выходу. Дождавшись хлопка дверью, Рейх соскользнул с койки и стал разминать плечи. Ещё несколько таких коротких диалогов и можно будет начать действовать. Самое томительное - это недельное ожидание между ними. Ожидание на этой дурацкой скамейке. Вряд ли после такого ответа Британия захочет что-нибудь принести. Ну, ничего страшного.              Для кого-то было бы лучше умереть, чем оказаться в четырёх стенах. В пустой камере без всего с одной лишь лавочкой, которая будто бы сама желает тебе зла. Провести здесь, в одиночестве, безвылазно целый месяц. Трижды в конце каждой недели встречаться со скучным британцем и трижды же посылать его нахер в своём фирменном стиле. Для кого-то, но не для Рейха. Немец тешил себя мыслями об их следующем разговоре. В следующий раз Рейх не собирается прогонять британца, в следующий раз будет иначе.       Прошла очередная неделя. Неделя почти бессонных ночей, неделя унылых скучных часов, неделя блевотной похлёбки дважды в день. В глубине души Рейх ненавидел это место, он отсчитывал каждый час, каждую минуту, каждую секунду своего пребывания здесь. Время тянется бесконечно, когда тебе буквально нечем заняться. Настоящая психологическая пытка, но Рейх знал, на что шёл. Вечером очередного воскресенья он лежал на своей койке, глядел в потолок и насвистывал одну мелодию. Дверь сегодня заскрипела раньше обычного. Рейх, продолжая насвистывать прилипший мотив, напряг слух. Шаги были другими, плавными и тихими. Женскими. Немец сел на край койки, облокотившись спиной о стену, и продолжил насвистывать громче. Шаги вдруг стихли, а потом зазвучали громче и быстрее. Их обладательница явно взбесилась, услышав эту мелодию. Даже без слов было ясно - Эрика. По ту сторону решётки появилась СССР. Её пылающий взгляд заметался по камере и застыл на Рейхе. Советская молча метала в немца молниями из глаз, пока тот не перестал.       – И тебе привет, любимая. – Прервал образовавшуюся тишину немец, не удержавшись и потопив последнее слово в громкой, но очевидно фальшивой зевоте.       – Ты, я смотрю, всё ещё жив. – Хмыкнула Союз недовольно. Она брезгливо осмотрела пустую камеру. – Надеюсь, ты страдаешь.       – Надейся. – Рейх поудобнее устроился на койке. – Я жив, здоров. Хорошо ем и высыпаюсь. – Здесь он соврал. – Да, возможно, здесь немного тесновато, но по сравнению с тем, что я сделал, я чувствую себя превосходно.       – Ты же не надеешься на то, что я поверю в твоё раскаяние, даже если ты передо мной на колени встанешь?       – Неужто ты не веришь в план Великобритании? – Рейх оскалился.       – Признаюсь, в этом мы с Америкой схожи. Мы оба не верим в невозможное.       – Но ты веришь в коммунизм.       – Я не знаю, зачем ты продолжаешь тратить на него время. – Союз недовольно повела бюстом, поворачиваясь к тихо идущему к ним британцу.       – Ты умная женщина, Союз. – Рейх перестал улыбаться, а его тон стал серьёзным. – Ты знаешь меня слишком хорошо, чтобы попадаться на мои уловки. Если чудо и произойдёт, ты сразу это поймёшь.       – Да, – На лице СССР появилась самодовольная ухмылка – уж тебя-то я сразу подловлю.              Фальшивая лесть. Форма манипуляции, нацеленная если не на улучшение отношений, то на потерю бдительности собеседника. В особенности самовлюблённого собеседника. Вот тебе и подловила, даже не заметила.              – Великобритания, – обратился Рейх уже к нему – я согласен на твои условия.       – Неужели? – В глазах британца загорелась искра надежды. Он оживлённо расправил плечи, будто бы скинул со спины тяжёлый камень.       – Да, возможно, я в прошлый раз тебя недопонял.       – Месяц, Рейх.       – Возможно. – Немец развёл руками. – Но да, ты прав. Что за отцом я буду, если Германия так ни разу вне этой камеры меня и не увидит. – Рейх встал и подошёл к решётке, сохраняя с Британией зрительный контакт. – Если ты уверен, что хочешь меня изменить, я не в праве тебе мешать. Но учти, я не буду тебе мешать, но и идти навстречу не стану. Всё-таки, это твоя идея, в которую мало кто верит. – Честно добавил он.              Я стараюсь не грубить ему в этот раз. Разница в моём поведении тогда и сейчас должна быть ему отчётливо видна, так чтобы он сделал выводы. Мне нужно, чтобы он думал, что я уже начал исправляться, что я не против этого, дать ему надежду, то, что он хочет. Когда придёт время раскрыть карты, это принесёт ему ещё больше страданий. Но да это уже лишь приятный бонус.              – Аккуратней, Британия. – Предупредила его Союз. – Он в состоянии провернуть тебя вокруг пальца так, что ты и не поймёшь этого.       – Ты говоришь так, будто бы я отсюда куда-то денусь, а Великобритания настолько глуп, что я смогу уговорить его выпустить меня. Право, Союз, ты меня переоцениваешь.       – Всё будет хорошо, СССР. – Успокоил её британец. – А ты, Рейх, спасибо. Я правда рад, что ты пошёл навстречу. Думаю, ты можешь выбрать себе что-нибудь, как мы и договаривались. Что ты хочешь?              Время.              – Мою фуражку.       – Ты… уверен? – Великобритания удивился. Не обращая внимания на удивлённый «ох» со стороны Союза, который она тут же замаскировала за подсмеиванием, британец уточнил. – Ты можешь выбрать что угодно. Как я и говорил, что хочешь, неопасное.       – Да. И ты меня слышал. Я хочу назад свою фуражку. Если ты её уничтожил, сделки не будет.       – Ладно, как скажешь. – Британец выдохнул. – Надеюсь, это то, что тебе поможет. Советский Союз, мы уходим. – Союз без лишних слов направилась к выходу. – Рейх, я принесу тебе её завтра. И потом увидимся в следующее воскресенье. Спасибо.              Нет, Великобритания, тебе спасибо. Сделать глупость оба раза после обеих мировых войн может не каждый. Жаль, что ты нескоро это поймёшь.