Реабилитация, или кто на кого повлияет

      Не прошло и месяца, как Рейх уже сидел на новой кровати. Деревянной, скрипучей и одноместной, но зато мягкой. С новым матрасом даже тот же самый потолок уже не казался таким раздражающим по ночам. Великобритания держал своё слово. Он приходил каждое воскресенье, общался с немцем, а тому приходилось если не быть вежливым в ответ (для этого ещё слишком рано), то хотя бы не грубить. Рейх находил преданность британца своему обещанию забавным. Он помнил, как быстро тот позабыл обо всех обещаниях, данных им Чехословакии. С немцем Великобритания был настойчивее, это правда интересно. Что касаемо самого Рейха, то его навестила Германия. Правда, в сопровождении Советского Союза и всего на пять минут, но немец и этому был рад. Великобритания совершенно ничего не знал о Рейхе, на самом деле не знал, даже если думал по-другому. Но в одном он был прав. Рейх любил свою девочку больше всего на свете. Стоит ли говорить о том, что его желание подарить ей весь мир никуда не делось?       Поздно ночью, всё ещё находясь под впечатлением от визита его дочери, Третий Рейх сидел на кровати в полулежащем состоянии. Его фуражка спокойно лежала на коленях, ухоженная, отстиранная от каждой пылинки. По всей камере доносились звонкие удары. Тум, тук-тук. Тум, тук-тук. Рейх от нечего делать кидал теннисный мячик через всю камеру, в противоположенную стену. Мячик ударялся о стену, дважды стукался об пол и прилетал вновь в руки немца. Звук ударяющегося о бетон мяча громким эхом разносился по всему помещению. Монотонность и ритмичность этих ударов сами говорили о том, насколько это было скучным занятием. Рейх зевнул и чуть не пропустил мяч мимо протянутой руки. Где-то вдали привычно скрипнула входная дверь, немец продолжил своё увлекательное занятие.              Снова гости? Поздновато.              Рейх прислушался, но никаких шагов слышно не было. Может сквозняк? Единственная лампа плохо справлялась с тем, чтобы осветить всю камеру, а уж о коридоре за решёткой и говорить было незачем. Рейх уставился в полутьму, веря в то, что это был не сквозняк. И правда. Скоро по ту сторону железных прутьев медленно, как-то боязно, показалась девочка лет девяти-десяти на вид. Одетая лишь в ночную рубашку и туфельки, она с опаской осмотрела просторное помещение камеры, но заметив наблюдающего за ней Рейха, отпрянула назад и скрылась в полутьме.       – Кто же это может быть? – Спросил немец в пустоту, поймав мяч хлёстким ударом о ладонь.       Девочка вновь вышла на свет. Рейх её узнал. Это была Россия. Рейх помнил, как ещё перед войной Союз показывала немцу свои фотоальбомы, в одном из которых было несколько фотографий её ещё совсем маленькой дочери. Если немец всё правильно помнил, то у СССР теперь было несколько детей, так что, похоже, за одним из них она не уследила.       – Подходи ближе, девочка, я не кусаюсь.       В любой другой ситуации Рейх бы с удовольствием оскалил клыки в устрашающей, но в то же время доброжелательной улыбке. Но сейчас он решил не опровергать свои слова подобным действием.       – Простите. – Нежный голосок звучал испуганно. – Мне нельзя здесь находиться.       Россия развернулась, собираясь уйти, но Рейх вновь к ней обратился.       – Но, тем не менее, ты здесь. – Девочка повернулась к немцу. – Не подумай, я ни в коем случае не буду винить тебя в твоей природной любознательности. И уж тем более не буду ничего рассказывать твоей матери.       – Мама говорила, вы сделали ей много плохого.       – Мама много чего говорила, я уверен. – Рейх убрал с колен фуражку и встал. – Но ты, несмотря на это, решила ко мне заглянуть. Ты очень храбрая, маленькая Россия.       Россия вздрогнула, услышав своё имя.       – Уверен, твоя мама не рассказывала тебе о наших с ней отношениях до всего этого, да? И я имею в виду нечно большее, чем просто вынужденный союз.       Рейх подошёл к решётке. Россия боязливо попятилась.       – Я тебя пугаю?       – Вы жуткий. – Россия нашла в себе силы вновь подойти к немцу и стала его оглядывать.       – Не суди о книге по обложке, моя хорошая. – Рейх улыбнулся, не размыкая губ. – Многие скажут, что первое впечатление самое важное. Я же считаю иначе. Я считаю, что первое впечатление зачастую бывает обманчивым, оттого оно и самое бесполезное. Неважно, как я выгляжу в данный момент. Важно то, что я делаю. Ты можешь приходить сюда когда угодно и заниматься чем угодно. Убедишься, что я не представляю для тебя опасности. Я тебе не наврежу, даже если бы захотел. Как видишь, я отсюда не выйду.       Девочка осмотрела толстые прутья решётки, как бы убеждаясь в их надёжности, после вновь встретила взглядом добрые глаза немца. Рейх хотел было спросить её о том, знает ли она Германию, и продемонстрировать России пример того, как немец ладит с дочерью. Но в последний момент передумал, не зная, чего его девочке наговорили её временные опекуны. Отбросив эту идею, Рейх нагнулся ближе к России.       – Ты же пришла сюда, чтобы встретиться со мной, потому что твоя мама запретила это делать, я прав? – Русская стыдливо закивала головой. – Думаю, тебе было любопытно, что такая храбрая и сильная женщина как СССР могла опасаться, не подпуская тебя ко мне. – Рейх протянул к девочке руку, та отошла. – У твоей мамы есть много секретов, о которых она молчит. Просто знай, что она может говорить обо мне что захочет, это не обязательно может оказаться правдой. Тем не менее, мы с ней хорошо знакомы, это да. Я могу тебе рассказать побольше о твоей маме, если ты пообещаешь навещать меня здесь. – Немец сделал паузу. – Пожалуйста. Здесь иногда бывает одиноко.       – Я подумаю. – Россия ещё какое-то время смотрела на всё ещё протянутую к ней руку, но потом всё же отошла дальше. – Думаю, я ещё приду. Только не говорите маме об этом.       – Обещаю.       И Россия убежала обратно в темень. Через несколько секунд негромко лязгнула дверь, и Рейх вернулся на своё место, лёг на кровать и уставился в потолок, не особо довольный своим отыгрышем. Он давненько уже не разговаривал с кем-то, кто его не знал и не был предвзят к нему изначально. Благо Россия поверила. Дети довольно внушительны и доверчивы.              Внушительны и доверчивы. – Повторил Рейх в мыслях. – СССР права, она хорошо меня знает и вряд ли клюнет на что-то очевиднее парочки сказанных ей сладких глупостей. Другое дело - Россия. Ребёнок может оказаться хорошим инструментом в умелых руках. Дети - это самое ценное, что есть у государства, так что я воспользуюсь этой девочкой лишь как рычаг давления на Союз, не более.              Рейх протёр глаза. Из-за всех этих раздумий веки стали тяжелеть.              Если честно, то какого-то внятного плана действий у меня пока ещё нет. Но это не значит, что я не буду прощупывать почву для возможных махинаций в будущем. Сейчас ясно одно - мои земли мне точно никто не вернёт, даже если Великобритания сделает из меня подобие демократа. А значит, моя цель не ограничивается простым выходом отсюда.              Рейх зевнул и закрыл глаза.              У меня будет ещё очень и очень много времени на размышления… Надеюсь, Россия ещё вернётся… Попрошу у британца альбом…              Утонув в потоке собственных мыслей, он уснул.