Реабилитация, или кто на кого повлияет

      Шёл снег. Первый в этом году. Большие снежинки, склеенные в яркие пушистые хлопья, медленно пролетали мимо окна и ложились где-то снаружи, докуда обзор маленького окошка не доставал. В свете полной луны на почти безоблачном небе эти плавно опускающиеся снежные мякиши играли лёгкой тенью на лице стоящего у окна Рейха. Близилась зима. Так ненавистная им с определённого момента зима, навивавшая нехорошие воспоминания. Проведя рукой по заметно похолодевшей бетонной стене, Рейх медленно выдохнул воздух, очищая голову от ненужных мыслей, и отвернулся от окна.       – Давай ещё раз. – На выдохе произнёс немец, прикрывая уставшие глаза.       – Я-я-я…       – Больше уверенности.       Россия сидела в кресле, поджав ноги под себя, и грела руки о стоящий у правого подлокотника небольшой масленый обогреватель. В последние недели после полуночи Рейх стал выкручивать с потолка лампочку, поэтому сейчас камера освещалась мягким жёлтым светом от стоящей на столе керосиновой лампы. Сжигаемое топливо тихо шипело, сплетаясь со звуками уличного ветра, постепенно перераставшего в метель. В такой атмосфере мозгу хотелось спать, а не придумывать всё новые и новые варианты вранья, которые Рейх раз за разом отвергал.       Россия тяжело вздохнула, то ли от усталости, то ли от постепенно нарастающего чувства раздражения, и на себя, и на Рейха.       – Тогда… – Россия призадумалась, поджав губы. Её взгляд бегал по помещению в попытках ухватиться за какую-нибудь идею. – Я смогла придти, потому что… мама забыла запереть мою комнату?       – Ты меня не спрашиваешь. Ещё раз. – Грубее сказал Рейх.       Последнее слово Россия «скомкала» от собственной неуверенности так, что сама едва ли поверила в сказанное. И неудивительно было, что немец забраковал и эту попытку. Рейх подошёл к России, придвинул себе стул и сел напротив, заглядывая той в глаза.       – Не бубни. Ты не оправдываешься, а объясняешь.       – Мама сказала, что её совещание продлится всю ночь! – Русская от безысходности повысила голос.       На несколько секунд повисло молчание и давящая на слух тишина. Даже завывание ветра на улице будто бы притихло. Рейх вглядывался в лицо России, что давило на сознание девочки ещё сильнее. Вскоре, когда русская уже почти отвела взгляд, готовая сдаться, Рейх откинулся на спинку стула и вскинул бровь.       – Кажется, я просил тебя соврать.       – Ну… я и соврала…       – А вот сейчас ты врёшь.       Россия замолкла. Вновь Рейх уставился на неё своим взглядом, способным даже у мертвеца заставить быстро заколотиться сердце.       – Ну, я не понимаю, как вы это делаете! – Взвыла русская, опуская голову в попытке спрятаться от пробивающих насквозь глаз.       – Всё, что ты делаешь, это говоришь неправду. – Рейх слегка подался вперёд, чтобы девочка сильнее сосредоточилась на том, что он сейчас скажет. – Так никуда не годится. Но теперь я хотя бы вижу, с чем работать. Смотри: ложь - это не просто сказать неправду, а махинация, целью которой является введение собеседника в заблуждение. Грубо и просто говоря, ты должна сама верить в сказанное, при этом понимая, что врёшь.       – Но как я могу поверить в свою же ложь?       – Это придёт с опытом. Для начала нужно научиться контролировать свои действия.       – Контролировать действия? – Недоумённо переспросила Россия.       Рейх прикрыл глаза и стал пояснять и эту фразу:       – Когда человек врёт, а главное понимает, что он врёт, его может выдать собственное тело. Небольшие и малозаметные действия, которые ты можешь даже и не замечать за собой. Это может быть что угодно, от выдаваемых тебя нервов до простого почёсывания затылка или носа. Как только научишься контролировать себя, сможешь врать реалистичнее и даже подмечать эти мелочи у других.       Рейх старался объясняться простыми и понятными России словами, избегая терминологий и сложных обращений. Но, тем не менее, девочка всё равно выглядела запутавшейся. Видимо она пыталась вспомнить, какие неосознанные действия могли выдать её ранее. Рейх понял, о чём та думала, и прервал её затянувшиеся размышления.       – Ты слишком много оглядываешься. – Пояснил он спокойно. – Я знаю, что ты не боишься зрительного контакта, но сегодня ты решила посмотреть на меня только после того, как закончила со своими попытками.       Рейх встал со стула и вновь взглянул в окно. Хоть на небе и начали появляться облака, заслонявшие горизонт, всё-таки стало чуточку светлее. Близилось утро. Будто бы в знак подтверждения мыслей немца Россия протяжно зевнула, тоже заглядывая в окно. Рейх прошёл к центру камеры и закрутил лампочку до конца, та тут же загорелась. Всё равно в скором времени отключится.       – На сегодня всё. – Рейх потушил керосиновую лампу. – Чтобы не терять времени, можешь потренироваться на братьях. Только не переусердствуй.       Россия спрыгнула с кресла и кивнула немцу на прощание, но вдали загремела дверь. Русская в панике тут же уставилась умоляющими глазами на Рейха и чуть ли не пищала от собственных пугающих её мыслей. Рейх сощурился и через пару секунд раздумий быстро зашагал к кровати, откинул край одеяла и жестом указал девочке залезать. Россия так и сделала. Рейх же, пока в коридоре эхом отдавались плавные постукивания каблуков, прикрыл небольшой бугор одеяла подушкой и собственной фуражкой. Повезло, что девочка всё ещё достаточно маленькая.       СССР встретила немца сидящим в кресле с книгой в руках. Девушка, не обращая внимание на Рейха, поднявшего на неё вопросительный взгляд, осматривала камеру, медленно вертя головой, словно сканером. Видимо, не найдя то, что искала, Союз хмыкнула, сложила руки на груди и всё же удостоила немца своим вниманием.       – Пришла понаблюдать за тем, как я сплю? – С улыбкой спросил Рейх, перелистывая страницу.       Самодовольства в её взгляде поубавилось, сменившись лёгким раздражением.       – Ещё чего! – Союз буквально выплюнула эти слова, продолжив вертеть головой.       – Тогда зачем пожаловала? – Рейх вернул взгляд к книге. – Ищешь чего-то?       – «Кого-то».       Советская прижалась бюстом к решётке, пытаясь оглядеть больше пространства. В её взгляде, помимо банального раздражения, читалось ещё и недовольство из-за того, что Союзу никто не стал выдавать копию ключа от камеры.       – И кого же, если не секрет, ты потеряла?       – Я уверена, ты знаешь. – Девушка, наконец, бросила попытки поисков и уставилась на немца своим любимым властным взглядом.       – Россию, что ли? – Предположил Рейх, искренне не понимая, чего Союзу от него надо.       – Не прикидывайся идиотом. Я знаю, что она здесь. – СССР вновь прижалась массивной грудью к прутьям решётки, но на этот раз, чтобы приблизиться к Рейху, хотя бы чуть-чуть, хоть немного яснее вглядеться в его глаза, распознать его ложь. – Она раньше вечно к тебе бегала. А сегодня меня не было всю ночь и я почти уверена, что она снова сбежала.       – Почти уверена? – Переспросил немец. – То есть ты даже не знаешь? Ты домой-то хоть заходила?       Союз не ответила. Злобный огонёк в её глазах подугас, но взгляд всё ещё сверлил в Рейхе дыру. Что она пыталась сделать? Заставить его расколоться? Или просто пялилась из-за отсутствия других идей?       – Один раз ты уже п-провёл меня, – её голос дрогнул – не думай, что я вновь куплюсь на твою ложь, Рейх.       – Посмотри вокруг. – Рейх устало облокотился на локоть, упёртый в подлокотник. – Я живу в бетонной коробке с двумя табуретками. Где же ей находиться, как не здесь?       Он опустил голову, незаметно проверяя взглядом место хранения источника спора. Россия не шевелилась, а бугор в одеяле со стороны выглядел, как просто нагромождение складок. Союз сама виновата, что вырастила дочь такой худенькой, даже для своего возраста. Советская поджала губы, явно засомневавшись в своих подозрениях.       – Ну ладно. – Её победоносный, уверенный тон прозвучал хуже прежнего. – Ты… Нет… не убедил. Но если я не увижу Россию дома, где она и должна находиться, ты пострадаешь вне зависимости от того, причастен ли ты или нет.       Союз повернулась и зашагала к выходу, не сказав больше ни слова. Она явно спешила. Когда дверь захлопнулась, Рейх поднялся с кресла и, подойдя к кровати, стянул одеяло в сторону. У России от страха быть пойманной блестели глаза. Девочка перепугалась не на шутку, так что даже не сразу сообразила слезть на пол.       – С-спасибо…       – Поняла, как нужно врать?       На секунду Рейх оскалился в довольной ухмылке. Всё-таки обводить людей вокруг пальца, из-за долгого отсутствия возможности, было приятнее обычного, а с впечатлительным зрителем - подавно. Но вот секунда торжества и гордости закончилась, и Рейх вновь обратился к России.       – А теперь давай бегом домой. – Полукомандирским тоном заявил он. – И побыстрее, нам обоим проблемы не нужны.       Россия тоже поспешила на выход, ещё и ещё раз поблагодарив Рейха за своё буквальное спасение.              Что ж, хорошее завершение хорошей ночи.              Рейх сел на край кровати. То место, где укрывалась Россия, всё ещё сохраняло тепло. Немец провёл по этому месту рукой и прикрыл глаза в наслаждении от собственных мыслей.              Чем больше уроков мы проведём, тем более полезным инструментом эта девочка для меня станет. Да. Пока Великобритания готовит из меня себе подобного, я втайне от него создам ему проблему. Дело долгих лет, многих проведённых уроков, но оно того стоит. Советский Союз всегда говорила: «Хочешь жить – умей вертеться, хочешь жить красиво – умей вертеть других.» Вульгарно сказано, конечно, но смысл фразы мне всегда нравился. И уж поверь, я собираюсь жить красиво.