Ты — мое рядом

      Все началось в тот день, когда Кавех, подумав (Аль-Хайтам в очередной раз убедился, что ему лучше этим не заниматься), ввалился в комнату с заявлением: «Ты мне давно ничего не дарил!». Хайтам, вопросительно выгнув бровь, махнул рукой в сторону пышного букета сумерских роз, который он принес пару дней назад. Но Кавех, всплеснув руками и пояснив, что имел в виду настоящий подарок, снова уличил младшего в неромантичности. Аль-Хайтам никогда ей и не отличался. С чего вдруг Каве решил, что Хайтам обрел чувство романтизма, — неясно. За столько лет отношений, как считает сам Хайтам, Кавеху следовало бы привыкнуть говорить о своих желаниях открыто.       Хайтам, на самом деле, и рад бы сделать Каве приятно, но придумывать подарки он совершенно не умеет. Каждый раз, когда дело доходит до каких-нибудь праздников, он понимает, что все приходящие в голову варианты ужасны. Единственный беспроигрышный вариант, который всегда вызывает на лице старшего довольную улыбку, — это цветы. Даже не важно какие: Кавеху нравятся, кажется, абсолютно любые. Именно по этой причине в их доме всегда стоит букет свежих цветов. Почти всегда покупных, но пару раз Аль-Хайтам собирал их сам. Тогда, видимо, Кавех и решил, что воспитал в младшем то самое, чего у самого Кавеха было в избытке. Это было фатальной ошибкой для них обоих.       — И что ты хочешь? — спросил Хайтам, прикрыв книгу, используя собственные пальцы вместо закладки.       — Сам придумай, — буркнул Кавех, но после подполз ближе, широко и хитро улыбаясь. — Я тоже сделаю тебе подарок. И уже даже придумал какой.       — Вскрываемся! — радостно кричит Кавех.       Он достаёт из-за спины небольшую коробку и с широкой, лучезарной улыбкой на лице протягивает ее Хайтаму. В ответ он получает небольшой сверток, на котором красуется яркий бант. Однако разворачивать его он не торопится. Вместо этого он подсаживается поближе к Аль-Хайтаму и подпирает голову руками, хлопая ресницами и нетерпеливо подначивая: «Ну давай же, открывай». Хайтаму становится немного не по себе. Когда Кавех так невинно смотрит, при этом коварно улыбаясь, словно лис, ждать чего-то хорошего не приходится. Последний раз, когда он так себя вел, выяснилось, что он чуть не спалил кухню, пока готовил обед в ожидании, когда Аль-Хайтам вернется из Академии. Тогда, благо дело, все обошлось, хоть и пришлось поменять столешницу.       — Мне стоит бояться? — опасливо интересуется младший, поднимая крышку коробки.       — С чего бы, — Каве разводит руками и хлопает в ладоши, как только Аль-Хайтам достаёт подарок.       — И куда мне в этом ходить? — он крутит в руках то футболку, то штаны, периодически поглядывая на Кавеха.       — Дурак, это пижама. В ней спят. Дома.       Каве чуть дует губы, но тут же меняется в лице и садится еще ближе. Он ведет по ткани пальцем, обводя контуры вручную вышитых плесенников всех мастей. Кажется, он искренне доволен собой и своим подарком.       — Она разве не детская?       — Сам ты детский! — Кавех обиженно бьет Хайтама в плечо. — Взрослый же размер. Значит, тебе тоже подойдет!       Аль-Хайтам на мгновение замирает, не зная, как реагировать на странный подарок, но буквально через несколько мгновений, которые для Кавеха длятся вечно, смягчается. Он тянется к Каве и целует уголок его губ, не забыв перед этим шепнуть на ухо благодарность. До тех пор, пока он не заставляет его гулять в таком экстравагантном виде по улице, можно расслабиться.       — Твоя очередь, — Хайтам кивает в сторону отложенного свертка с бантом. — Возможно, тебе понравится. Мне-то уж точно.       Он наблюдает за тем, как Кавех вновь берет его подарок в руки, крутит его, развязывает бант. Сейчас только бумага отделяет Каве от того, за что Хайтам может с очень большой вероятностью схлопотать по шее.       — Аль-Хайтам, ты… — Кавех не договаривает, теряется, разворачивая то, отчего его щеки мгновенно розовеют. Шелковый пеньюар, расшитый различными сумерскими цветами, определенно смутил его. Удивительно, что вообще хоть что-то способно заставить залиться краской человека, у которого рубашка всегда нараспашку.       — Шелк из Ли Юэ с «нашими» узорами. Тебе что, не нравится? — спрашивает Хайтам с лукавой улыбкой. Кавех замечает, как недобро поблескивают его глаза, и мотает головой. Ему нравится. Он просто не ожидал… такого. Он слишком смущен, чтобы выдавить из себя хоть слово. Щеки полыхают, а краснота с них поднимается уже и на уши. Они горят, и Кавех не знает, куда себя деть.       — Оу, а ты не все развернул. Там внутри халата есть еще один подарок. Я ведь давно тебе ничего не дарил.       Аль-Хайтам облизывается, словно хищник, загнавший жертву в угол. Но он не нападает, а ждёт, когда его жертва сама отдастся ему. Кавех осторожно развязывает пояс пеньюара, который выглядит настолько коротким, что, наверняка, будет едва прикрывать его задницу, и обнаруживает внутри небольшой мешочек. После откровенного халата даже такая мелочь начинает его пугать. Пальцы осторожно развязывают веревочки, и глаза старшего лезут на лоб. Внутри обнаруживается вполне логичное дополнение к соблазнительному пеньюару — белье. Тонкое черное кружево, на свету отдающее изумрудно-зеленым цветом, притягивает взгляд своими узорами и переливами. Архонты, оно выглядит до безумия сексуальным, и кровь Хайтама начинает закипать от одной только мысли о том, как Кавех его надевает.       Старший безмолвно открывает рот, будто собираясь высказать Аль-Хайтаму все, что он о нем думает, но не может издать и звука. Он никогда не надевал ничего подобного, никогда даже не думал попробовать, но Хайтам все решил за него. Дрожащие пальцы подцепляют белье и поднимают, давая полностью его рассмотреть. Кружево настолько тонкое, что может порваться от одного неловкого движения (а Аль-Хайтам церемониться не любит), но стоит чуть потянуть, и Каве удивляется, насколько оно прочное.       — Давай, примерь. Я хочу посмотреть.       Кавех смущенно прижимает к груди халат вместе с трусиками и, слепо глядя перед собой, поднимается с дивана, на автомате кивая и уходя в спальню.       — Я отсюда не выйду! — кричит из-за двери Кавех. — Ни за что.       Аль-Хайтам поднимается с дивана и подходит к запертой двери, кладет ладонь на ручку, но ломиться не торопится.       — Неужели халат оказался короток? — в его голосе слышна насмешка. — Или белье не того размера?       Легкое нажатие на ручку двери заставляет ее поддаться. Тихий скрип петель, а вслед за ним — глухой удар. Кинутая Кавехом подушка оказывается пойманной, но в самый последний момент. Еще чуть-чуть, и она впечаталась бы в лицо Хайтама. Но младший к такой реакции был готов. Он подходит ближе, ступая медленно, словно стараясь не спугнуть добычу.       — Аль-Хайтам, — серьезно говорит Каве, делая шаг назад. — Не смей ко мне подходить. Ты абсолютно бессовестный человек.       — Думаешь? — Хайтам делает еще несколько осторожных шагов навстречу, пока Кавех неловко пятится назад, оттягивая полы пеньюара вниз в тщетных попытках прикрыться. — Мне так очень нравится.       Кавех, зло хватая ртом воздух, отходит снова. Шагает назад до тех пор, пока не вжимается спиной в стену.       — Ты посмеяться надо мной решил? — с безысходностью в голосе спрашивает старший, на что Аль-Хайтам лишь пожимает плечами.       — Вовсе нет, — широкие ладони младшего ложатся на пояс Кавеха, и он заметно вздрагивает. Он тяжело вздыхает и никак не может отделаться от чувства, что вместе с откровенным нарядом каждая клеточка его тела стала настолько чувствительной, что любое прикосновение будет вызывать дрожь. Он слышит теплое дыхание младшего над ухом и чувствует, как к шее прижимаются влажные губы. Он едва находит в себе силы держаться на ногах, стараясь дышать ровно, но дыхание предательски сбивается, нарушая сердечный ритм. Чужая рука накрывает пах, и прикосновение ощущается в несколько раз острее, чем если бы он был в привычных ему штанах.       — Тебе, смотрю, нравится твой внешний вид, — хмыкает в сгиб шеи Аль-Хайтам.       — Заткнись, — рычит Кавех, цепляясь пальцами за его волосы, оттягивая их, и жадно впивается в губы напротив. Ему непривычно, стыдно и неудобно, но, да, ему понравилось то, что он увидел в зеркале.