~~~
— Что это, Том? Девочка распахнула глаза, отводя взгляд от куска пергамента, и посмотрела на лучшего друга. Ее ужасали масштабы книг, которые мальчик притащил бог знает откуда, и с совершенно непонятной для нее целью. Хотя почему же не понятной? Все было предельно ясно, просто она не хотела думать о таком серьезном усердии друга в поисках, которые скорее всего, не приведут ни к чему хорошему. Том опустился на стул с почти оглушительным грохотом, заставив мадам Пинс недовольно прошипеть и бросить злой взгляд в их сторону. Эшли извиняюще улыбнулась и положила перо на стол, внимательно рассматривая лицо Тома, который тяжело дышал после, казалось бы, часов перетаскиваний этой груды литературы. — Это,— он взял верхнюю книгу со стопки и улыбнулся,— дорогая Эш, моя история. Вернее, путь к ней. Эшли задумчиво нахмурила брови и взяла следующую книгу, медленно раскрывая ее и перелистывая несколько старых, потрепанных временем страниц. Некоторые из них сгнили, некоторые пропитались влагой, однако все еще содержали достаточно информации. — И что же за путь, позволь спросить, подразумевает «Старейшие магические семьи Британии» и «Союзы волшебников, их законы и проповеди.»? — девочка посмотрела на друга с ухмылкой.— Собрался звать меня замуж? Уже? Том благополучно фыркнул и закатил глаза, хотя от девочки не ускользнул блеск, едва промелькнувший в тонких чертах лица. — Нет же.— он выхватил книгу и положил на самый верх стопки так, словно это было самое ценное, что он имел. Впрочем, это было почти правдой.— Это поможет мне понять, кто я есть. Понять откуда я, Эш.— он нахмурился и из его голоса пропало все веселье. — Неужели ты бы не хотела узнать, кто твои родители, будь ты на моем месте? Неужели, не хотела бы понять откуда ты? Откуда твоя мама, ведь ты про нее почти ничего не знаешь.— он сделал паузу, чтобы девочка смогла хорошо впитать его слова.— Я хочу понять, кто я такой. Почему я…— он осмотрелся по сторонам и наклонился к ней, понижая голос до шепота.— Умею делать то, что не могут другие. Эш, я должен знать. Эшли и сама понимала, что должен. Она бы поступила точно так же, будь у нее такая же история как у ее друга. Ведь хуже воспоминаний об умерших близких может быть разве что их полное отсутствие. Девочка хотела помочь другу всем чем могла, но что-то в глубине души подсказывало ей, что этот путь не верен. Он приведет не к провалу, а к чему-то пострашнее. Она знала, что книги, которые он изучает безвредны, пока. Но не раз видела с каким интересом встречают его глаза старые заветы из запретной секции и не могла не волноваться. Том был ей дорог, он бы ее другом, одним из близких людей и Эшли любила его очень сильно. Она уже это знала. Она, возможно бы попыталась остановить Тома, но видя как сияют его глаза, когда он верит в то, что действительно найдет семью, не может не подкупать ее душу и сердце. Эшли знала наверняка, тот дар, который у него есть — особенный. Он не мог появиться просто так. А значит, это нужно выяснить и она это знала. Возможно эти знания опасны, но кто она такая, чтобы остановить друга от пути, где возможно, лежит его история. Он бы так не поступил. Эшли вздохнула и схватила его руку, ласково поглаживая костяшки пальцев. — Обещай мне, Том. Что бы ты не нашел, ты скажешь мне.— мальчик казалось расслабился и кивнул, живо отвечая: — Обещаю. — И,— продолжила Эшли,— обещай мне, что чтобы ты не узнал, ты не сделаешь ничего опасного. — девочка прищурилась и с надеждой посмотрела в его глаза. Ей отчего-то было важно услышать, что он в безопасности. — Обещаю.— вздохнула Том и сжал руку подруги в ответ.— Тогда и ты пообещай мне, Эш. Куда бы этот путь меня не завел, ты будешь рядом со мной. Будешь со мной несмотря ни на что. Эшли твердо кивнула, не сомневаясь ни секунды. Уж что-что, а в своей верности этому мальчишке она была уверена. — Обещаю.~~~
— Мисс Петтигрю? Мисс? — я услышала сквозь сон молоденький и тонкий голосок медсестры и разлепила глаза. Я до сих пор помнила, что моя сестра жалась ко мне, как делала это раньше, что мы сидели в обнимку и я уснула, но взглянув на кровать, поняла, что Люси поблизости нет. Возможно, у нее были свои дела, в конце концов, у нее давно своя жизнь, и конечно, она не обязана была оставаться рядом, но сердце отчего-то болезненно сжалось то ли от страха, то от горя. Я боялась того, что опоздала. Именно опоздала. Честно говоря, я до сих пор до конца не могу осознать то, что произошло и до сих пор не могу окончательно вспомнить все события. Доктор сказал это нормально и со временем все будет как прежде, но как прежде уже не будет. Во-первых, даже если я действительно все вспомню, это не отменит тех лет, которые я провела в неведении. Возможно, было бы даже лучше если бы я не вспоминала. Не вспоминала Тома, Люси, дом. Ничего не вспоминала и просто осталась бы в неведении. Так было бы намного легче. Но спрашивается, кому? Мне — да, а сестре? Я неуверенна насчет Тома, помнит ли он меня и что с ним случилось. Возможно он нашел себе молоденькую ведьмочку, женился и обзавелся кучей детишек, а возможно — он стал кем-то значимым для мира, может быть даже Министром, я не знала. Люси разумеется мне все расскажет, но честно, я просто хотела бы забыть все. Проснуться и понять, что ничего не знаю. Я бы начала жить заново, начала бы строить свои года по новому и всё оставила бы позади. Но к сожалению или к счастью это не возможно. И не только потому что магия так не работает( хотя можно было бы запустить Обливиейт к себе в голову и получить желаемый эффект, но я бы вряд ли на такое решилась, а попросить сестру была бы не в силах. Да и любого другого тоже.), но еще и потому, что я не чертова эгоистка. Я растила свою сестру, пыталась заменить ей обоих родителей и хотя, наверное, это ужасно опрометчиво, даже, наверное, как-то самонадеянно, я все равно пыталась. И как бы я не пыталась отрицать, оставить ее остаётся для меня равносильно самому страшному предательству за всю жизнь, на которое я не пошла бы даже под прицелом пушки. Ну, или палочки. Я не смогу выбрать себя, как бы я не хотела, потому что да, я сломанная девчонка с синдромом героя, да, возможно, я отдаю все другим, но это не мешает мне жить, скорее наоборот. Я счастлива. И хотя сейчас совершенно не представляю значение этого слова — я могу быть счастливой и не лишая себя воспоминаний, знаю это точно. К тому же, разве это не трусость? Какая же я Гриффиндорка, если не оправдываю собственный факультет? — Миссис Петтигрю? — молодая девушка слегка тронула мое плечо, и я вернулась обратно в мир, слегка поднимая брови. Миссис Петтигрю? Кажется, это новая фамилия моей сестры… — О, она не Петтигрю, мисс.— голос сестры раздался приятным теплым и нежным чувством в сердце и захотелось даже улыбнуться. Все таки, она не ушла. Медсестра подняла взгляд, ее глаза слегка расширились, и она заглянула в свой блокнот, внимательно читая пробегающие строки. — Оу, простите, Миссис Блэр.— девушка выглядела искренне растерянно и виноватой, да и обижаться на такие пустяки было бы крайне глупо.— Я не посмотрела, простите! — Ничего.— вместо меня подала голос Люси и поставила поднос на столик возле аппарата.— Уверена, моя сестра не злиться. Девушка еще раз кивнула и направилась прочь из палаты, что-то щебеча себе под нос и подчериквая в блокноте какие-то записи. Я подумала, что она была ужасно похожа на меня и наверняка ругала себя за одну из, я уверена, немногих ошибок в работе. Что ж, хотелось бы ей ответить, что не все так плохо. — Ты как? Люси пристально смотрит мне в глаза и ставит поднос рядом, на небольшой столик подле кровати, возле металлического бортика. — Ничего не болит? Немного помедлив и прислушавшись к собственным ощущениям, отрицательно мотаю головой и выдавливаю улыбку. Действительно, уже почти ничего не болит. Единственное — боль заменилась ощущением гораздо более странным, как будто мои кости превратились в камни. — Я принесла тебе твою палочку.— она судорожно роется в своей сумке, видимо с заклятьем расширения, и я умиляюсь этому виду. Не только потому что сестра совсем не изменилась, но и воспоминаниям, поскольку отлично помню, что именно я научила её этому.— Да где же она.— Люси наконец вытаскивает небольшой сучок и облегченно вздыхает, медленно поворачиваясь ко мне. Всего несколько секунд, но я вижу на её лице замешательство смешанное с грустью и чувством случишегося. Я понимаю, это, вероятно, ужасно странно — спустя столько лет общаться с почти, не побоюсь этого слова, умершей сестрой и давать ей в руки палочку. — Вот. Она протягивает и всовывает палочку мне в ладонь, и я чувствую уже знакомое тепло, распространившееся по телу и руке. Словно тысяча искр снова зажглись в моей голове и в сознании, словно что-то, какой-то неведомый импульс, взял вверх над телом, и я обрела то, что так давно потеряла. Кусочки ветвистых узоров впиваются в кожу, оставляя уже знакомое ощущения родной боли и я почти плачу, ведь тело помнит — для меня это было давным-давно. Хотя, конечно, казалось, что только вчера. — Ну как? Люси взволнованно кусает пухлую губу и увидев мой кивок, вздыхает, растягивая губы в неуверенной улыбке, и присаживается рядом на чистые простыни. — Теперь, она поможет тебе выздороветь быстрее. И твое тело снова начнет восстанавливаться, как и магия. Я снова киваю и смотрю на палочку несколько секунд. Внутри что-то шевелится, и я наконец могу поднять руку в легком движении и написать в воздухе несколько слов, пускай и ненадолго, но этого достаточно, чтобы Люси увидела. «Так ты расскажешь, что случилось?» Она мрачнеет. На щеках спадает румянец, а глаза едва дергаются, дрожащие ресницы опускаются. Я вижу, как она сжимает простыни до побеления костяшек, и теперь уже волнуюсь сильнее. Что могло такого страшного случится, чтобы у моей всегда милой, верящей с детства в добро сестры была такая реакция? Я, конечно, знала, что за столько лет произошло достаточно, чтобы можно было удивиться или ужаснуться, но в конце-то концов, я не могу умереть от сердечного приступа, правда? — Слушай, может, подождем, пока ты поправишься? — она неловко заправляет темные волосы за уши и не поднимает на меня глаза.— Я знаю, тебе хочется узнать все как можно скорее. Но..Поверь, случилось очень много всего и, возможно, тебе все-таки стоит подождать. Но, если ты..ты так хочешь, я конечно расскажу тебе и…— я перебиваю её речь легким касанием ладони и Люси тут же поднимает голову. Я хочу все узнать. Но если она говорит, что будет лучше немного подождать, значит так действительно будет лучше. Пытаюсь вложить во взгляд все свои мысли и по осознанию в глазах сестры точно знаю — она всё поняла. Так хорошо все-таки иметь человека, который может понять тебя без каких-либо слов. Человека, рядом с которым даже молчание звучит громче самых диких криков. Люси вздыхает и слегка улыбается мне, сжимая ладонь своей рукой и почти сразу опускает её, легко наливая в небольшую чашку на подносе зеленый чай. Она помогает мне выпить его и кормит свежими фруктами, прежде чем оставить отдыхать с обещанием скорого возвращения. Я уже почти засыпаю, когда дверь в палату открывается и на пороге появляется Мистер Фальш, с множеством бумаг и с серьезным лицом, которое расслабляется, как только он замечает меня. — Итак,— мужчина делает паузу, его глаза слегка сужаются. До сих пор не могу привыкнуть к его возрасту.— как вы себя чувствуете? Я тянусь за палочкой на простыне, которую оставила перед уходом сестра, и легко взмахиваю, вырисовывая в воздухе короткое «хорошо». Доктор кивает и что-то отмечает на бумагах, прежде чем подойти к аппарату рядом со мной и остановиться, легко сжимая провода и поправляя кабели подключения. — Что ж, ваши показатели в норме.— он поворачивается ко мне и перелистывает пару записей, прежде чем обратиться с разговором.— Полагаю, нам пора начать ваше восстановление. Это очень хорошо, что Люси принесла вам вашу палочку, так как магия, скопившаяся в ней, поможет вам преодолеть процедуры чуть быстрее. К тому же, она поможет вам с выздоровлением. Я киваю на каждое слово доктора, пытаясь запомнить каждую его мысль. — Итак, с начала мы займемся вашей речью. Для этого с вами будет заниматься ваша сестра — она любезно предложила помощь. Так же, мы попробуем проработать ваши мышцы и хотя ваш организм находился в заморозке, нервная система немного пострадала. Я пропишу вам некоторые зелья для восстановления работы сознания. Вам что-нибудь снилось? Кошмары возможно? Немного подумав, отрицательно качаю головой. То, что мне снилось нельзя назвать кошмарами — это просто воспоминания. — Отлично, однако не будем убирать их возможность насовсем. Скорее всего, нарушения сна появятся, но не скоро. — он вычеркивает на листке что-то и поднимает глаза.— Первая процедура начнется завтра, с самого утра. За вами придет медсестра, думаю, вы с ней уже знакомы, и проведет вас в другое отделение. А сейчас отдыхайте.— он улыбается и кивает мне на прощание, прежде чем скрыться за дверьми, в шумном коридоре. Мне хочется спать с одной стороны, но с другой, это немного сбивает с толку. Я не привыкла лежать без дела и на самом деле, обычно, даже не позволяла себе отложить какие-либо дела, даже если их было совсем немного. В конце концов, привычка заниматься на постоянной основе уже как бы въелась в мои клетки, а сейчас складывается стойкое ощущения бездействия, хотя я прекрасно понимаю, что изменить ничего попросту нельзя. Нелепо. Приходится закрыть глаза и заставить себя думать о скорейшем восстановлении, чтобы наладить свою жизнь и сделать все так, как раньше. Хотя как раньше уже не будет, я могу приложить усилия для того, чтобы в некотором смысле попытаться это сделать.~~~
— Ты не можешь вот так взять и заставить меня сидеть на одном месте, Синди.— девочка скрещивает руки на груди и сердито смотрит на лучшую подругу, прежде чем возмущенно поднять брови. С тех пор, как она пришла в гостиную ( о чем сразу же пожалела) подруга не могла её отпустить. Эшли понимала, что Синди просто волнуется, и это, само собой, согревало ей душу, однако то, что девочка пытается заставить её отказаться от важного дела напрягает. — Нет.— Синди откидывает свои темные волосы назад и скрещивает руки на груди.— Это ты не можешь все время учится, заниматься или помогать всем подряд, лишь бы заняться хоть чем-то. — Ты говоришь так, будто я сумасшедшая! — Но так и есть! Эшли недовольно морщится и откидывается на спинку сиденья, устало прикрывая глаза. Их споры по этому поводу уже достигают апогея. — Я не сумасшедшая.— изрекает Эшли и понимает, что её голос звучит не слишком убедительно. Серьезно? Что на нее нашло? — Нет. Не сумасшедшая.— вздыхает Синди и садится рядом, легко касаясь плеча подруги.— Ты просто привыкла забывать про себя. — Я не хочу быть эгоисткой.— твердо кивает девочка. В её понимании — думать о себе почти тоже самое, что и эгоизм. — Ты не эгоистка! По крайне мере, не после всего, что ты уже сделала для окружающих. Но, Эш.— Синди слегка улыбается и это смягчает настрой Эшли.— Существует понятие здорового эгоизма. Иногда полезно быть эгоисткой. Если ты будешь все время тратить всю себя на других, что останется для тебя? Неужели ты не хочешь сделать что-нибудь для себя хотя бы раз? Эшли правда задумывается. Ей иногда действительно кажется, что не способность отказать другим вызывает в ней тошноту и слабость. Она никогда не считала себя трусихой, но с тех пор как её «да, конечно. Все сделаю.» стало для других нечто вроде возможности, она потеряла удовольствие от помощи. Она действительно считает, что многие просто пользуются ей и то, что Эшли не может им отказать — беспомощно. — Слушай, Том сможет прожить день без тебя. Твоя сестра не исчезнет от того, что ты не напишешь ей одно письмо, Рита не сломает руку от того, что ты откажешь ей с эссе, а Вильям не умрет от того, что вместо тебя пойдет к Маккгонагал сам и отменит тренировку. Согласна? Эшли, немного помедлив, кивает и всё таки решает сдаться под напором лучшей подруги. — Ладно. Идем в твой Хогсмид. — раздраженно выдыхает девочка и тут же поворачивает голову к Синди. Отчего-то внутри зарождается чувство разочарования, что она не смогла выполнить чьи-либо ожидания, но подруга вдруг улыбается. Так ярко и широко, что Эшли кажется, будто Синди только что увидела новенький калейдоскоп, о котором мечтала с четырех лет. Эшли нерешительно улыбается в ответ и чувствует облегчение, когда подруга тащит её на улицу. В конце концов, ничего не будет от одного раза, правда? Впрочем, это был не последний раз, когда Эшли наконец помогла не только другим, но и в первую очередь — самой себе.~~~
— Миссис Блэр? Вы готовы? Я поднимаю глаза на миленькую девушку и киваю, уверенно откидывая одеяло в сторону. Эта больничная пижама слегка удручает — такая мрачная и серая, что хочется выть от скуки смертной. Медсестра помогает мне пересесть в небольшую тележку и выезжает в коридор. Множество разных звуков тут же бьют по сознанию, отдаваясь легкой болью в висках. Приходится помассировать их прежде, чем она распространится и наберет обороты. Смотрю на бегающих лекарей, медсестер и докторов, на детей, здоровых, посещающих своих родственников, и на больных, старающихся веселиться, несмотря на трудности жизни. Больницы для меня всегда были чем-то тяжелым, даже будучи еще маленькой никогда не могла их посещать — всегда казалось, что каждый такой поход вытягивает все силы. Однако, я никогда не была на месте тех людей, что лежали в подобных местах и сейчас, будучи одним из пациентов, ощущается какая-то пустота. Немного грустно что ли. — С вами всё в порядке? — медсестра слегка наклоняется и с беспокойством заглядывает мне в глаза. Киваю и поворачиваюсь прежде, чем она спросит что-либо еще. Мы останавливаемся около какого-то холла с темными стенами и кучей палат с номерами. По другую сторону от дверей находятся бархатные, изумрудные диванчики, явно дорогие. Медсестра вежливо извиняется и просит подождать её. Впрочем, мне все равно некуда идти. Рассматриваю плакаты на стенах с какими-то надписями вроде «Здоровье — наше всё» или «Берегите себя!». Ничего не изменилось. Я чувствую, как что-то ударяется о мои ноги и поворачиваю голову. Небольшой мячик темно-синего цвета с маленькими желтыми звездочками лежит на полу и легко перекатывается. Удивленно поднимаю брови и смотрю на только что подошедшую девочку. У нее удивительно яркие, большие зеленые глаза и удивительно красивые волосы, немного лохматые, но все равно, довольно смешные. Она моргает подрагивающими густыми ресницами и я замечаю, что у нее нет одной руки. Это приводит меня то ли в ужас, то ли в жалость, то ли в тоску. Интересно, конечно, как это случилось с ней, ведь она такая маленькая… Подавляю желание как либо показать ей свою жалость, потому что знаю наверняка — ей это совсем не нужно. — Можешь, дать мне мяч, а, тетя? — её голос немного сердитый. Вот же хамка. Усмехаюсь и поднимаю мяч палочкой, легко прокручивая его в воздухе и тут же отдаю ей. — Спасибо.— она немного медлит, как будто ждет от меня чего-то.— Ты не говоришь? Я вздергиваю бровями и взмахиваю палочкой, вырисовывая то, что хотелось бы сказать лично. «Я разучилась говорить, пока была в коме.» Она читает и её глаза расширяются, а рот открывает в удивлении. — Вау, крутяк.— она кивает так, будто это то, что действительно заслуживает её уважения.— А сколько ты была в коме? «Тридцать лет.» Она в неверии смотрит на меня, делает шаг назад и отсматривает снова. Её брови сдвигаются к переносице, глаза щурятся в недоверии, и она несколько раз мотает головой. — Не может быть. Ты обманываешь? «Почему это?» Удивлено вывожу я. Хотя честно говоря, уже не могу перестать улыбаться. — Потому что ты не можешь быть такой красивой, спустя столько лет в коме. Тебе ведь как минимум тридцать должно быть, а выглядишь ты ненамного старше меня. Я улыбаюсь и киваю. «Спасибо, мне приятно что ты считаешь меня красивой.» Он фыркает, но я продолжаю. «Ты права, я бы не выглядела так, если бы не была заморожена магией много лет назад.» Глаза девочки озаряются пониманием, и теперь её лицо становится еще более восторженным. — Крутяк…А сколько тебе получает? «Пятнадцать.» Девочка усмехается и подбрасывает мячик одной рукой, прежде чем кивнуть своим мыслям. — Моему брату тоже пятнадцать. Она еще немного молчит и радостно моргает. — Надеюсь увидимся еще, Спящая красавица. Она убегает, а я удивлено смотрю ей в след.