А сколько нам лет?

      Приземляется Юля весьма удачно, даже лучше, чем она могла подозревать. Мягкий ковер из еловых веток, травы и шишек — самое лучшее в таких условиях. Девушка заметила пятерых мужчин, что спрыгнули раньше её уже с собранными парашютами, и Ястребова решает последовать их примеру. Стянув с себя шлем, она запускает пятерню в свои волосы, в нелепой попытке их уложить или хотя бы расчесать. — А тот где? — спрашивает кто-то, кажется Серёжа, Юля не сможет разбирать голоса ещё как минимум минут пять после прыжка. «Врождённая особенность, — говорил отец, и всегда он начинал серьёзно, а заканчивал как можно теплее, — так и знал, что ты у меня не такая как все, но не настолько же!» — Зелёная Шапочка? — иронически переспрашивает она, не узнавая собственного голоса, — да шут с ним, прыгнул — уже хорошо. Ща найдём, как будто не в первый раз. — Да я смотрю, ты каждый день людей в небе теряешь. — смеётся кто-то, пока Юля начинает идти в направлении остальной группы, ориентируясь на мужские голоса. — Да, каждый день. Я разве не рассказывала вам, как брата младшего потеряла? — с серьёзным видом произносит она, взглядом въедаясь в спины товарищей. Раз, два, три, четыре, пять, шесть шагов, — и она уже идет вровень с ними, ухватив за руку рядом идущего Макса, чтобы было легче идти. Пожарный прячет улыбку и принимает тёплую и мягкую ладонь девушки. — Не-а, ни разу, не, не было. — говорят вразнобой пожарные, и Юля начинает рассказ: — Мне было двадцать лет. Лёве, брату-оболдую моему — восемнадцать. Лешке первый десяток шёл, а Кирюшке годик. Папа обещал нам когда-то, что мы попрыгаем с парашютами. Месяц обещал, два, три, а потом, тем же летом бац — и полетели. Мелких, конечно, не брали, слишком маленькие ещё. Ну те конечно же закатили такую истерику, вы б знали, кажется, с тех пор я слышу хуже, чем раньше. Ну да ладно, приезжаем мы втроём, я, папа и Лёва в этот аэроклуб, а он пустой. — Как это — пустой? — вплоголоса спрашивает кто-то, и его тут же затыкают недовольным шиканьем. — Мы тоже так думали, папа обо всём договорился, минута в минуту мы приехали, а никого нет. Как оказалось, мы просто не в тот корпус попали. Нас нашли, а дальше все пошло как по маслу, я не хочу пересказывать вам правила прыжков с парашютом и прочие формальности, сами всё знаете, я лучше перейду сразу к делу. После того, как я не шибко-то удачно приземлилась, на земле меня уже ждал папа. Смотрю — а Лёвы нет. Поле огромное, видно километров на пять, а моего прекрасного братца нигде нет. Искали десять, пятнадцать минут, потом полчаса, а оболдуя этого нигде нет, как сквозь землю провалился , уже собирались звонить на помощь, как вдруг я кричу... О, потеряшка нашлась! Алексей Павлович, вон, на дереве висит! — Ястреб, меня там с вами точно не было. — отвечает Соколов, усмехаясь, — не вплетай меня в свои истории. — Да нет же, вон висит! — с наигранной обидой протягивает девушка, по-детски надув губки и отпустив руку Максима и свою руку, которой только что показывала на сосну, чтобы сложить обе в привычном жесте на груди. Пожарные смотрят туда, куда только что показывала девушка и видят новичка, повисшего на парашюте. — Молодой! А ты там чего? Гнездо там вьёшь? — спрашивает Максим, по-доброму усмехнувшись. — Да всё нормально! Нормально! — самодовольность парня чувствуется за километр, и Юля её ощущает, но лишь ухмыляется. — Отдыхаю! — Ну-ну, нормально всё у него. — тихо бубнит она себе под нос. И, повысив голос, спрашивает не без иронии, — А спускаться ты как будешь, радость моя? Или так и будешь висеть? Вопрос девушки повисает в тишине, которую прерывает Рома своим криком: — Пацаны! А как костюм открывается? Мне надо в туалет! — Ну вот, что я говорила? — уже совсем громко говорит девушка, скалясь в ехидной улыбочке. — Алексей Палыч, а что с молодым делать? — Юле кажется, что в голосе Кости проскальзывают нотки волнения, но та мысленно делает акцент на слове «кажется». — Петя последит за ним. — как-то слишком строго отвечает инструктор. — Петь, вот только давай сначала что-нибудь из мяса заварим! Живот уже крутит! — жалуется Зотов. — Серёг, давай сначала поработаем, а потом пожрём? — твердо произносит Костя. — У меня ж наоборот! Мне сначала пожрать надо, а потом уже поработать! — заводит свою шарманку Серёжа. — А вот я полностью согласна с Серёжкой! — чуть капризно произносит Юля, хватаясь за крепкую руку Максима, которую он галантно подал девушке, когда та переходит овражек, — я с утра только чай пила, меня сначала Сонечка звала, а потом и всеми любимый Максим соизволил вызвать на разговор вселенской важности! — Макс, дай этим занятым троглодитам конфеты, что-ли! — заканчивает разговор на тему еды Костя, сделав акцент на слове «занятым». Когда две неугомонных личности наконец-то утолили свой голод, спасатели продолжают мирно переговариваться, раздвигая высокую траву, дабы сделать дорогу легче не только себе, но и единственной в их группе девушке, что намного ниже их самих. Аккуратно проходя мимо молодых деревьев, Юля вдруг цепляется ногой об пень, который она старалась недачно перепрыгнуть, но её тут же подхватывает Шустов, что про себя подмечает: «я уже отработал движения на поимку Юли, есть чем гордиться!» — Вот это удача! Я опять ловлю прекрасную юную особу! — радостно восклицает он, искрясь от счастья. — Реально повезло, — усмехается Серега, рассасывая карамельку. — В смысле опять? — О, ребят, смотрите какая полянка! — вопит Юля, найдя себе твёрдую точку опоры — пень неимоверных размеров, стоящий рядом с тем маленьким пеньком, из-за которого она только что чуть не упала и резко меняя тему разговора. И в самом деле, место для табора девушка нашла очень хорошее. Чистая полянка, почти идеально круглая, с парой толстых брёвен, лежащих невдалеке. На расставление палаток ушло не больше десяти минут, и вскоре сделав место для костра, на котором будет тот самый востребованный Зотовым обед из мяса, спасатели направляются в зону, где горит каждое третье дерево, оставляя Петра дежурным, по пути решая, кто с кем будет спать. Девушка одним своим видом показывает, что предпочитает спать в компании Максима, и никто не спорит с этим. Вся группа уже привыкла, что у этих двоих любимый девиз: «Мы с Тамарой ходим парой». Юлька решила поменять беспроводные наушники на проводные, и поэтому задерживается на пару секунд. Поставив первую стоящую в очереди песню, девушка ринулась догонять товарищей, игнорируя тот факт, что сумка неприятно бьёт по бедру. Пожарные быстро добираются до места возгорания. Выслушав все указания, группа уже давно разошлась по своим участкам. От духоты немного побаливает голова, руки уже немного дрожат, но это ничего, подмечает Ястребова, просто давно не работала, сейчас пройдёт. Девушка полностью сосредотачивается на музыке и горящем лесе, вполуха слушая товарищей, а точнее обрывки их фраз. На пару мгновений она останавливается, выпрямляясь во весь рост и тут же упирается подбородком в черенок лопаты. Секундный перерыв окончен, грустно думает Юля, принимаясь копать дальше.

Ваше благородие госпожа Победа.

Значит моя песенка до конца не спета.

Перестаньте черти клясться на крови.

Не везёт мне в смерти — повезет в любви.

Перестаньте черти клясться на крови,

Не везёт мне в смерти — повезет в любви.

Увлечённая работой, девушка не замечает, как начинает подпевать любимым песням своей матери. И на несколько мгновений, ей кажется, что она сидит в старом мамином «Ситроене», и что она поёт эту песню с мамой. Теплые воспоминания, о которых Юля грезит уже не первый месяц, пытаясь выкроить себе хотя бы денёчек отпуска, дабы сгонять в свою родную деревеньку под Калугой и наконец-то обнять всю семью, а потом напиться до серо-буро-малиновых чёртиков и отправиться купаться... А перед этим, сразу же после приезда часиков в шесть утра пойти косить, не давая спать почти всей деревне, и в то же время сорвать всех своих деревенских подружек с работы или учебы... И походить по родным местам, поговорить по душам, обсудить все на свете. А вечером достать свою, а может, и папину гитару, и сыграть пару песен, что она специально для них учила и учит, и потом опять отправиться гулять, но уже пьяными в стельку и орать любимые песни... — Вас фиг найдешь, блин! — раздается знакомый голос сзади, вырывая девушку из сладких грёз. — Тьфу, ты живой оказывается. — тихо, чтоб тот, кому адресованы эти слова не услышал, фыркает Юля. — Ты почему это без каски? — озабоченно спрашивает Костя. — Да я в ней как прораб выгляжу! — недовольно отвечает Роман. — Мой дед, в твоём возрасте, так же считал. Однажды вернулся домой лысым. С тех пор всегда носил каску, даже когда спал. Даже дома. У него такая шевелюра была, все завидовали. — не оборачиваясь, но повышая тон, чтобы все услышали, рассказывает Юля. Девушка уже собирается опять с головой погрузиться с головой в копание рва и счастливые мечты, но вдруг она замечает кривой черенок лопаты Ильина. И не может, да и не хочет не съязвить. — Что повидала эта лопата за все своё существование?! Ты где её так измучил, изверг?! — почти издевательски протягивает она, решив немного передохнуть и попить. Наскоро смочив сухие губы и горло водой, Ястребова отключается от мира сего, вслушиваясь лишь в голоса опытных товарищей. — Нигде я её не мучил! — вспыхивает от обиды Рома, — она дизайнерская! Черенка же нормального не было. — Ну-ну, — язвительно протягивает кто-то из парней. Через пару мгновений вся группа, кроме Соколова, начинает выпытывать, что же они должны делать. Закатив глаза, Юля делает музыку громче. Девушка тихо подпевает Никите Кислову, вокалисту из любимой группы Лёвы, и оценивает на глаз, сколько ей ещё копать. Ещё пару минут, и будем мин-полосу делать, выносит она «приговор». — Минеральной бывает только вода, — слышит Юля родной голос, и усмехается. — Зелёная Шапочка, хорош трещать, работай давай. Меньше слов — больше дела. — наконец не выдерживает Ястребова, недовольно сверкая глазами, в которых плещется недовольство на пару с тихой, но выразительной яростью. — Ребятушки, красотули мои, вас это тоже касается. Мистер-не-прораб — не только не прораб, но не инструктор, так что все вопросы к нашему уважаемому и любимому Соколову Алексею Павловичу. Группа нехотя соглашается и замолкает, всецело отдавая себя работе. Пожарные начинают прокладывать минерализованную полосу, и Юля к тому моменту уже давно перестала копать и отошла к не горящей сосне, попутно доставая из сумки термос с ледяной водой. Тут же припадая к нему, она жадными глотками выпивает половину своих запасов. Легким и отработанным движением меняя песню, девушка складывает ладони на черенке лопаты и кладет голову на руки, как-никак, но расслабляясь и давая уставшему телу немного отдохнуть. — Алексей Палыч, встречный пал. — испуганно произносит Роман, смотря в ту сторону, куда только что ушли два практически родных человека. — О, вспомнил наконец! — наигранно радуется инструктор, не оборачиваясь. Но Юля — не Алексей Павлович, и решает проверить. — Да нет же, вон идет встречный пал, где Серёга сидит. — говорит Ромка, на несколько мгновений опережая пожарную. — Твою мать, — срывается с её губ, — Серёга! Серёга, встречный пал, сзади! Макс, Костя! Молодой, куда?! Рома бежит к Серёже, громко крича его имя, а в лицах пожарных сквозит удивление, и через мгновение все они бросаются бежать, оставляя все инструменты прямо на земле, и в их головах лишь одна мысль, которая тут же стала главной целью — выжить. Ястребова перепрыгивает через все мелкие овражки, через кочки и горящие стволы, вспоминая участь отца и деда. Хотя нет, они погибли смертью героя, думает она, ускоряясь, а я просто умру исполняя обязанности, нет уж, так не пойдет. Как минимум, я заслуживаю лучшего. Чёрт, даже в минуты смертельной опасности моё самолюбие берёт верх над страхом, ну что я за человек?! До спасительного места остается не больше сотни метров, как вдруг раздается хлопок, даже взрыв чудовищной силы. Но на лицах спасателей, по крайней мере всех "старичков" не видно страха — они уже многое повидали за свою жизнь и таким их не удивить. Ещё несколько минут такой пробежки, и они уже в безопасности. Встречает группу сотрудников «Авиалесоохраны» компания местных мужиков, что стоят, самодовольно поглядывая на лес. Пожарные чёртовы, ожесточённо думает девушка, с ярой ненавистью глядя на незнакомцев. Ещё и Петьку искать, прелестно. — Какого хрена вы тут?! Вы кто такие?! — сипло и грозно спрашивает кто-то, и те люди моментально меняются в лицах. — Лесоохрана. — спокойно отвечает Соколов, и бьёт в лицо первого ближе стоящего мужика. Вся остальная группа тут же присоединяется в потасовку, а Юля остается наблюдать со стороны, упираясь руками в колени, одно из которых опять начинает жечь адской болью. — Зашибись! Не хватает нам ещё драки с местными! Почему я не удивлена! — громко говорит девушка, и если бы взглядом можно было бы убивать, то все чужие люди уже бы лежали мёртвым грузом. Но слова Ястребовой остаются брошенными в никуда. При других обстоятельствах она бы подначивала и поддерживала «своих» чем только могла, или же, наплевав на все приличия, сама ввязалась в драку. Будет что Соньке рассказать, обозлённо думает пожарная, как наш табор сожгли жалкие... Внезапный удар в правый висок выводит Ястребову из потока не самых дружелюбных мыслей. От неожиданности и от сильной боли девушка садится на землю, удивленно прожигая в нападавшем дырку, надеясь, что этот человек ещё получит сполна. Никто из группы не заметил того, что поизошло. По крайней мере, пока, убеждает себя Юля, пока она ещё способна кое-как, но мыслить. Но наваждение и боль берёт своё. Она продолжает сидеть, но теперь лишённая возможности видеть и слышать. А ей вспоминается лето две тысячи десятого, где в пылу разгорячённого футбольного матча между Лёвой, его друзьями и соседними мальчишками, кто-то разбивает окно, у которого в тот момент находилась пятнадцатилетняя Юлька. Осколок стекла вонзается ей в правый висок, так как девочка обернулась на зов родителей. Больница, крики, машина, мяч, лица... Она все ещё слышит непрерывный звон в ушах, но кое-как различает мутные силуэты. Покачиваясь, девушка подходит к одной из жёлтых спин, и, предварительно проверив на наличие кудряшек, она упирается лбом в родную спину, легонько и нежно обхватывая сзади. Всё, думает она, на сегодня я кончилась. Остальное без меня, уж извините. А всё же, до чего они похожи на разъяренных петухов, на чью территорию ты умудрился попасть... Смешно даже... Разгоряченный в пылу только что внезапно произошедшей и быстро закончившийся драки, Шустов не сразу ощущает тонкие девичьи руки, обнимающие его. Он чувствует, как напряжено тело Юли, её усталость, её тупую злобу на этих людей, и кладет свою руку поверх её рук, аккуратно поглаживая немного исцарапанные и на удивление ледяные пальцы девушки. Нервничает, озабоченно думает он, вот поэтому и холодная такая. Очухивается из внезапно охватившего сна Ястребова уже тогда, когда команду пожарных оставляют наедине со своими проблемами. — Сволочи вы, у нас завтра свадьба, всё настроение испортили. — раздаётся из уходящей толпы деревенских мужиков. — Что я пропустила? — тихо шепчет она, надеясь, что её слова услышал только Максим. — Да ничего особенного, всего-лишь третью мировую, новый штамм короны и второй сезон твоего любимого аниме. — со всей серьёзностью отвечает парень, пряча улыбку. — А если серьёзно? — усмехается она, чувствуя всю безнадёжность ситуации и насколько плохо их положение. — Плохо всё. Ни лопат, ни еды, спим на соснах, молодой совьёт нам по гнезду, или в одном большом спать будем. В таких условиях неделю будем. — немного расстроенно произносит Максим, оглядывая товарищей. — О, прекрасно! — говорит Юля, повысив голос, чтобы все услышали, — я всегда хотела научиться вить гнёда не только на своей голове, но и на деревьях! — и потом, уже тише, — это очень полезный навык будет. Раздаются тихие смешки, но они тут же прерываются суровым и строгим голосом Соколова: — Идём искать Петра. Нехотя, даже с непосильным трудом отлипаясь от спины Максима, Юля бездумно идёт в сторону леса. Отлично, думает она, теперь я — поисковая собака. Как я там сказала? «Это очень полезный навык». — Вот это настрой! Ты куда так погнала? — слышится сзади чей-то голос, но девушка не заостряет на этом внимания. Вскоре, мужская рука на хрупком девичьем плече останавливает Ястребову, и та оборачивается, взглядом метая молнии. Рома испуганно посмотрел на неё и убирает свою руку. — Алексей Палыч сказал на пары поделиться. — смущенно произносит он. Девушка тихо, но выразительно ругается и делает неопределенный жест рукой, мол, раз больше не с кем, то пошли. — Что за шум, а драки нет? — вежливо осведомляется только что подошедший Макс, и глаза Юли загораются немой благодарностью. — Роман Романыч, позвольте я уведу у Вас эту прекрасную мадам. Это не я придумал, приказ инструктора. Ильин Роман Романович удивляется ещё больше и кивает, не зная что и говорить. Когда Максим увёл девушку достаточно далеко, она произносит, надеясь, что пожарный воспримет её слова в серьёз: — Я тебе говорила, что люблю тебя? — Да, только что. — А если серьёзно? — Я — сама серьёзность. — даже как-то строго отвечает Максим, и пожарная невольно содрогается. — Ну, ладно, мистер сама серьёзность, — серьёзно начинает Юля, но после резко меняет тон, — кто найдет меньше грибов исполняет три желания победителя! Музыка, почему-то прерванная, вновь играет в наушниках пожарной, и та вплоне громко подпевает любимым исполнителям. Наклоняясь за очередным грибом, а именно белым, она вдруг обнаруживает целое семейство съедобных и очень вкусных грибов. Радостно присвистнув, девушка собирает их всех в свою каску, предварительно проверив на отсутствие червей. Прелестно, думает она, остаётся только найти лисичек, и тогда победа за мной. — Холодно девочке осенью-ю, листья падают, листья гнию-ют... Ох ты ж мать моя святая макарониха, вот это удача! — пение Юли внезапно прекращается, как только она видит сразу два десятка рыжих шляпок. Поспешно собирая свой нехилый улов, Ястребова размышляет, какие желания загадать. — Юля-я! Юлька! — вдруг закричали где-то невдалеке. — Тут я! — отвечает она, и, быстро пробегаясь взглядом по поляне, убеждаясь, что все лисички она забрала себе, пожарная идёт на голос, звавший её. — Я тут! — громко произносит она, — Ау! — О! Явилась, не запылилась, давай считаться. Нашли Петьку, пошли на новый табор. — гордо произносит Максим, искренне веря в свою победу и удачу. — Ну-ну, пойдёмте, Максим Николаевич. — ровным голосом говорит Юля, хитро улыбаясь. — Показывайте дорогу. Через несколько минут молодые люди уже добрались до нового «табора», как прозвал Шустов это место, а точнее поляну и место для костра, наверняка сооружённое самими же пожарными. Вокруг костра — толстые брёвна, и Юлька задумалась, были ли они тут раньше, или нет. Но тут же забыла об этом, загораясь в предвкушении будущей победы. — Сорок три... Сорок четыре... Сорок пять... — слышится размеренный счёт, что ведёт Максим, перебирая в руках найденные грибы. — Итого сорок шесть! — Пятьдесят один. — обрывает его радость Юля, внутри искрясь, но снаружи оставляя беспристрастное выражение лица. — Учись, студент. С тебя три желания! — Как дети, ей Богу. — закатывает глаза Костя, — а кто готовить будет, счетоводы? И девушка отвечает, картинно положив ногу на ногу: — Кто придумал — тот и вода, это правило народа. Завязывается небольшой, но совершенно беззлобный спор, по итогу которого все вспоминают, что дежурный сегодня Пётр. — Петенька, радость ты наша, на тебя вся надежда! — театрально произносит Юля, и эту тираду подхватывает Максим, кладя руку на сердце: — Кто, если не ты? Без тебя нас ждёт долгая и мучительная смерть от голода! — Кто-то сказал еда? — подключается в разговор Серёжа, — не знаю, что вы задумали, но я полностью согласен с вами. Петя лишь молча кивает, пряча улыбку. Он знал, что Ястребова умеет делать такие жаренные грибы, что хоть в ресторане подавай. Но нет же, ленится. Он в принципе может отказать обнаглевшим пожарным, но желания такового у него нет, так что Пётр просто соглашается. Юля начинает искать свою видавшую, да ещё какие, виды, книжечку, дабы просмотреть аккорды одной очень хорошей песни. Алексей Павлович берёт спутник и уходит, желая позвонить Валере и убить его, пусть и мысленно. — О, ребят! — восторженно говорит девушка, доставая из сумки какой-то контейнер, завёрнутый в белый пакет, — а у нас же Сонькины бутерброды есть! — У тебя прекрасная подруга! — довольно подмечает Зотов, подсаживаясь поближе. После того, как каждый, включая зелёную шапочку, получает по куску мягкого хлеба и двумя ломтиками докторской колбасы на нём, Юля заворачивает и убирает контейнер назад. Открыв книжку на нужной странице и положив закладку-резинку для верности, девушка берёт гитару Максима и начинает наигрывать лёгкий мотивчик.

— Здравствуйте, девочки!

Здравствуйте, мальчики!

Смотрите на меня в окно!

И мне кидайте свои пальчики, да, ведь я... —

запев небезызвестную песню любимой группы шестнадцатилетнего Лёшки, Ястребова словно переносится домой, где она играет эту же песню своим братьям.

На середине второго куплета Шустов начинает подпевать песне, стуча по бревну в такт музыке.

— Я сажаю алюминиевые огурцы, а-а, на брезентовом поле, ведь я сажаю алюминиевые огурцы...

Вот финальные аккорды, и раздаются аплодисменты. Певцы скромно раскланиваются, а Ромка спрашивает, зачем-то понизив голос: — Слушай, а ты где так на гитаре играть научилась? Лёгкий и невинный вопрос бьёт юную гитаристку по самому больному. Несколько мгновений она судорожно пытается вздохнуть. Ладони сжимаются в кулаки, оставляя на мягких подушечках следы-полумесяцы. Этой болью она пытается привести себя в чувсто, но тщетно. Шумно выдохнув, но не почувствовав должного облегчения, девушка резко встаёт и уходит. Слишком больно, думает она. Слишком. — А что не так-то? — слышится в отдалении, но Юле ровным счетом наплевать. Он не виноват, пытается убедить себя Ястребова, он же не знал. Но наверняка подходил к обелиску погибших, отвечает противный голос в подсознании. Обессилев, девушка садится на землю, обхватывая колени руками, чувствуя как злые слёзы стекают по щекам. Вдруг чьи-то руки обнимают плечи, прижимая к себе, пытаясь забрать всю её боль, и Юля поворачивается, заранее зная, кто пришёл за ней, и утыкается в грудь Максима. Тот, в свою очередь, обнимает за талию, желая спрятать от этого омута скорби и плохих воспоминаний, и начинает нежно гладить по коротким и немного спутанным волосам юной особы.

Ему не нужны слова, чтобы успокоить её. Ей не нужно ничего, кроме его обьятий, чтобы жить в этой тьме и боли.

Они возращаются уже тогда, когда грибы приготовились и ждали своего часа, а Соколов, вдоволь наговорившийся с Валерой, сел и принялся уплетать ещё тёплое кушанье. Они замечают её заплаканные и пустые глаза, их переплетённые пальцы, её слегка подрагивающие, словно в ознобе, плечи. Юля молча берёт ветку с насаженными на неё лисичками и ест. — А я тебе кстати, три желания должен. — задумчиво произносит Шустов, пытаясь так поднять настроение пожарной. И у него это получается. Девушка с минуту удивлённо смотрит на него, а потом загорается радостью на пару со злорадством. — Молодец, что напомнил! За это получаешь... Три конфеты! — немного охрипшим, но довольным голосом произносит она, протягивая руку с тремя леденцами. «Акварельки» — вторые в списке «любимые конфеты» у Ястребовой. И именно эти конфетки девушка припасает у себя при каждом удобном случае. Доедают пожарные почти молча, время от времени нахваливая Петьку. Потом же, Соколов грозно гонит всех спать, и Юля думает, что он очень похож на многодетную мамашу, что укладывает своих распоясавшихся отпрысков. Более-менее удобно устроившись на еловых ветках, и обнимая гитару Максима, Ястребова прикрывает глаза, но сдерживает себя, чтобы не заснуть без одной личности, что наяривает вторую или третью порцию жаренных Петиных грибочков. Через несколько минут рядышком ложится Макс, и обнимает девушку за талию, кладя подбородок на макушку пожарной. Юля сонно улыбается и переплетает свои пальцы с его, и через мгновение она уже мирно посапывает, чувствуя тепло любимого и такого важного человека.