Союзник Его Величества

— Стой и не двигайся. — Стою… — И не двигайся. — И не двигаюсь, — сглотнул Эрагон. — А что происходит?! — Твоя дракониха начала вылупляться, — еле слышно прошептал Гальбаторикс, не без интереса разглядывая покрывшуюся белыми трещинами скорлупу яйца. — Событие, впервые происходящее за последние сто лет. Гордись, малыш. Ты станешь первым новым Всадником через… Сейчас. Словно в ответ на его слова, от яйца с оглушительным треском откололся кусок. От образовавшейся дырки сразу разбежалось еще несколько трещин, и из нее высунулась маленькая темная головка, за которой последовало странное извивающееся, как у змеи, тело. Дракониха была не больше локтя в длину, но в ней уже чувствовались достоинство и благородство. Чешуя драконихи отливала глубокой синевой благородного сапфира. Крылья были в несколько раз длиннее туловища, и на конце каждого виднелись тонкие костистые пальчики, издали напоминавшие страшные растопыренные когти. Голова была почти правильной треугольной формы, из-под верхней губы торчали два еще маленьких изогнутых белых клыка. Когти на лапах тоже были почти белыми, цвета слоновой кости, и зазубренными по внутренней стороне. Цепочка невысоких шипов тянулась вдоль хребта от основания черепа до кончика хвоста. В том месте, где соединялись шея и плечи, была ямка и самый широкий промежуток между шипами. — Удивительные создания, эти драконы, верно? — Гальбаторикс не без интереса смотрел на новорожденную дракониху. — Она… Она такая… Маленькая? — Не переживай, драконы растут очень быстро. Подойди, можешь ее погладить… Только осторожно. — А она меня не того… — Нет, — покачал Гальбаторикс, с трудом пряча ехидную усмешку. — Не «того». Хотя, конечно, история знает случаи, но в более состоятельном возрасте. Дракониха тем временем утратила к свидетелям своего рождения всякий интерес и принялась обследовать комнату, неуклюже переступая когтистыми лапами и попискивая, если налетала на мебель или на стену. Она, мелко трепеща крыльями, взлетела, почти сразу плюхнулась на дощатый пол и, все так же жалобно попискивая, поползла в сторону Эрагона. В приоткрытой пасти новорожденной виднелись ряды острых зубов. Эрагон с опасением приблизился, протянул руку, готовясь в любой момент ее одернуть. Дракониха осторожно обнюхала его руку, забавно чихнула, попыталась пожевать рукав, а затем аккуратно коснулась ладони Эрагона носом. В этот момент Эрагону показалось, что его сознание взорвалось. Мощный разряд магии — к тому моменту он уже понимал, что это именно магия, ведь он за неделю успел насмотреться на самые разные чудеса, творимые наставником — ударил его, пройдя по руке в плечо и мгновенно распространившись по всем жилам, точно жидкий огонь. Рука тут же онемела. В ушах стоял звон, свирепая боль пронзала тело. Кожа стала такой чувствительной, что даже самые легкие дуновения ветра в замке, касаясь ее, превращался в пытку. Изображение расплывалось перед глазами, словно картина, забрызганная каплями воды. Искаженные и перевернутые образы прокладывали свой путь сознании, вызывая головокружение и ощущение полного хаоса… Вдруг в его сознании возникло странное ощущение — словно кто-то невидимый коснулся его мыслей, как касаются пальцем руки собеседника, желая обратить на себя его внимание. Затем это ощущение пропало, но вскоре возникло снова, на сей раз сконцентрировавшись в некое подобие мысли, которой Эрагон, однако, не смог понять. Казалось, рухнули невидимые стены, до сих пор державшие в заточении его разум, и теперь он обрел способность ко всему на свете прикасаться с помощью мысли. Ему даже стало немного страшно: а что, если он просто выплывет из своего тела наружу, а назад вернуться не сможет, превратившись в духа? — Эрагон! Эрагон, очнись! — Щас все будет… Дурза без лишней паники окатил Эрагона ледяной водой, целый фонтан которой сорвался с его рук. Тот подскочил, будто ошпаренный. Удивительно, но все ощущения в одно мгновение как будто выключились. Однако, Эрагон все еще конвульсивно подергивался, его взгляд скользил от объекта к объекту, а сам он поскорее постарался оказаться в ближайшем углу, забился в него и, переводя полный ужаса взгляд с Дурзы на Гальбаторикса, с Гальбаторикса на удивленную дракониху, а с нее — обратно на Дурзу, спросил, едва шевеля губами от страха: — Что… Что это было?! — Это? — хмыкнул Гальбаторикс. — Первый контакт Всадника со своим драконом, в ходе которого Всадник и дракон устанавливают друг с другом очень прочную душевную и мысленную связь. — Это было чертовски больно! — Я в курсе, — кивнул Гальбаторикс. — Правда, я никогда еще не видел, чтобы инициализация проходила настолько… Бурно. Обычно изначальная связь гораздо слабее и крепнет лишь со временем. Впрочем, возможно, это произошло потому, что твою дракониху украли из моего хранилища почти двадцать лет назад, да и до этого она просидела в яйце больше полувека… Не знаю. Но это и не важно. — А предупредить нельзя было?! — возмутился Эрагон. — Нет, нельзя, — ответил за короля Дурза. — Знай ты о боли — ты бы начал сопротивляться образованию связи, а это было опасно. И вообще — хватит валяться, у нас на сегодня еще запланировано много дел. — Оставь его в покое, Дурза, — неожиданно сурово остановил шейда Гальбаторикс. — Ближайшую неделю — никаких занятий. — Что?! — Что-то не так? — нахмурился Гальбаторикс. — Да все не так! — возмутился Дурза. — Мы занимаемся меньше двух недель, мальчишка едва-едва научился читать и писать, хоть и делает это очень медленно и через жопу… Мы только-только начали заниматься основными науками и физическими упражнениями — а ты уже хочешь все испортить?! Какая ему неделя отдыха? Король, ты с трона упал? Что это за поблажки посреди рабочего процесса? — Связь Всадника с драконом важнее, чем умение читать и писать… — То-то я смотрю, что все ученые и маги вымерли — одни Всадники кругом… — Дурза! Ты забываешься! — Я забываюсь?! Неделя отдыха… Хрен ему, а не неделя отдыха! Пусть устанавливает эту свою связь в свободное от образования время! — Ведешь себя как ребенок… — Первые двести лет детства — самые трудные в жизни мужчины. Особенно бессмертного… Спор утих так же внезапно, как и начался. Гальбаторикс и Дурза некоторое время молча сверлили друг друга злобными взглядами. Первым сдался чародей. — Ладно… Черт с вами. Но от чтения и письма я его не освобожу — даже не надейся. Мальчишке нужна практика в этом деле. Кроме того, если они связаны так сильно, как ты сказал, то подобное развитие пойдет на пользу и драконихе тоже. — Согласен… — А меня никто спросить не хочет? — возмутился Эрагон. — Молчи, недоучка, пока старшие разговаривают! — в один голос ответили Гальбаторикс и Дурза. Эрагон несколько поник. Опять никто не считается с ним и его мнением… Разумеется, никто и не обещал, что будет легко. Даже совсем наоборот — Гальбаторикс и Дурза его честно предупредили, что обучение будет быстрым и жестким. Пожалуй, даже жестоким. Но он надеялся, что и на его чувства и ощущения кто-нибудь обратит внимание! Однако же, сейчас он был никем и ничем. Да, его забрали из Карвахолла в столицу и теперь усиленно старались научить его очень сложным и иногда даже совсем непонятным наукам, но… Должно же быть хоть какое-то уважение?! В Карвахолле, например, к нему прислушивались, хоть он и не считался совсем уж взрослым… — Здесь тебе не Карвахолл. И уважать тебя пока еще не за что… Эрагон опустил взгляд в пол. Опять Дурза читает его мысли, будто открытую книгу… Надоел уже… — Вот научишься защищать свои мысли — тогда и не буду надоедать. И это, кстати, еще одна причина, по которой тебя пока не за что уважать — за две недели уже мог бы и догадаться, как оградить меня от своих мыслей. Хотя бы частично. Или хотя бы защититься от поверхностного чтения… — Ты до сих пор ему не рассказал? — удивился король. — Нет! И тебе запрещаю! — А не много ты о себе возомнил — запрещать мне что-либо? — Нет. Иначе возись с этим сыном гор сам, а я — умываю руки. У меня свой метод. Хочет стать нормальным магом — пусть думает! И думает лучше, чем сейчас! — Это опасно. В Урубаене хватает любителей шастать по мозгам и мыслям людей… — Именно поэтому сопляк из замка носу не высунет, пока я не скажу, что можно! — Ты жесток… — Сказал главный спаситель несчастных и обездоленных в этом мире… — Дурза!

***

— Вот бредут овечки по лугам на солнце… Пастушка не видно, слышно колокольцы… — Хвала всем богам и их пророкам! Ты, наконец, допер, как защищать свой разум?! — А-а! — Эрагон аж подскочил на месте. — Черт… Нельзя же так пугать… И вообще — о чем речь? — Понятно… — покачал головой Дурза. — Ладно, не важно… — Нет, не «не важно»! — возмутился Эрагон. — Ты что-то сказал про то, как защищать разум. Я слышал… — Тебе послышалось… — Ну уж нет, господин наставник! — почти что зарычал Эрагон. Ему за последнее время уже основательно надоело, что Дурза его только шпыняет по делу и без дела, требует думать, а сам почти ничего не объясняет. — И я отсюда не уйду пока вы мне все не расскажете! — Жрать захочешь — выйдешь… Эрагон почесал нос, покачал головой. — Нет! Не выйду! А умереть с голоду вы мне сами не дадите — я пока еще королю нужен! Дурза вздохнул. — Ладно, возможно ты не так безнадежен… Хотя, конечно, надо было бы тебе язык-то укоротить… Чтобы болтал поменьше прежде, чем основательно подумаешь. — Ну так что?! Шейд некоторое время просто стоял, пытаясь сообразить, как будет лучше — послать недоучку к черту или, все же, один раз пойти на поводу? Ведь и король тоже очень просил как-то сделать так, чтобы Эрагон не кричал своими примитивными мыслями на весь дворец, будто колокольни Драс-Леоны — видите ли, Его Величеству подобный ментальный фон мешает сосредоточиться… — Хорошо, — наконец, заявил Дурза, всем видом изображая, что делает своему ученику небывалое одолжение. — Сядь и приготовься слушать. — Я слушаю. — Этот навык, которому я, так уж и быть, обучу тебя раньше времени, на самом деле, не является магией. Большинство здравомыслящих людей им владеют хотя бы в зачаточном состоянии, а уж среди придворных ему и вовсе обучены все поголовно. И для мага это первое, чему стоит обучиться после самоконтроля. Увы, Его Величество не позволил мне дать событиям идти своим чередом и заставил форсировать именно это направление твоего обучения. Что же, пусть так… Дурза вздохнул, покачал головой, отгоняя лишние мысли. — Итак… Начнем с самого простого. Для начала — придумай какой-нибудь образ. — Какой? — насторожился Эрагон. — Да без разницы, какой. Главное — ты должен его представить четко и в подробностях. И, желательно, это должен быть совершенно нейтральный образ. Во всяком случае, это не должна быть Сапфира или кто-то еще, кто тебе дорог. А так — без разницы, какой образ… Вспомни какой-нибудь стишок, песенку, картинку, собственный завтрак… Эрагон задумался, некоторое время искал взглядом хоть что-нибудь примечательное, затем вспомнил свои уроки правописания и осторожно кивнул Дурзе. Уж что-что, а эти долбаные значки и строчки из них он запомнил раз и навсегда. — Долго возишься, — оценил Дурза. — Образ должен появляться почти мгновенно. Хватайся за окружение, выбирай первый попавшийся непримечательный булыжник и начинай думать о нем. Но пока что — пойдет. Теперь старайся держать этот образ в сознании. Все время думай о нем, отодвинув остальные мысли как бы на задний план. Как будто они сейчас совершенно неважны. Вот, как ты обычно думаешь о моих уроках грамматики… Написать слово «еще» как «истчо» — это уметь надо… — Угу… — Хорошо. Вот теперь постоянно о нем думай. Я постараюсь снова влезть в твою пустую голову и буду пытаться обойти твою защиту. Для тебя это будет выглядеть так, будто я… А, впрочем, чего я все усложняю? Ты и так уже знаешь, как это ощущается. Эрагон кивнул, в его сознании появился образ листов пергамента. А затем… Затем ему показалось, будто в его сознание ворвалось страшное чудовище, ледяными когтями впившееся в его разум. Оно разрывало придуманные пергаменты, опрокидывало придуманные чернила и вообще творило ужасный дебош, чем причиняло вполне себе не придуманные страдания. Дурза почти не церемонился с учеником, его мысленное вторжение было невероятно сильно, но… Почти безрезультатным. Эрагон некоторое время пытался держать в сознании образ уроков правописания, но… Вскоре он отвлекся на болезненные ощущения в висках — и защита в одно мгновение рассыпалась, Эрагон ощутил, что наставник снова слышит все его мысли и чувства. — Скверно, — оценил потуги ученика Дурза, покидая его разум. — Меньше трех секунд абсолютной защиты, но затем… — Я понял, — Эрагон потер виски, у него внезапно заболела голова. — Черт… Это было больно. — А ты думал, что в сказку попал? — фыркнул Дурза. — Нет уж, мальчишка. Добро пожаловать в жестокий реальный мир. Но основную идею ты понял… Это хорошо… Тренируйся все свободное время, я жду от тебя большей сосредоточенности. Старайся не отвлекаться на посторонние звуки. Учись думать о чем-либо, оградившись от остального мира каким-либо образом. Только в следующий раз выбери что-нибудь более серьезное, чем уроки правописания. Ты ведь понял, почему у тебя разболелась голова? — Ты… — Эрагон сглотнул. — Точнее, вы… Вы разорвали эту защиту… Наставник. — Именно так, — кивнул Дурза. — А поскольку эта защита была создана исключительно силами твоей пустой головы, то… — То мне пришлось больше думать, чтобы удержать защиту. — Молодец! А так как мой разум гораздо сильнее твоего — я мог бы за несколько секунд истощить твой ресурс и полностью подчинить тебя себе, — Дурза поднялся с кресла. — Теперь отдохни несколько минут — и шагом марш к королю. — Зачем? — простонал Эрагон. Голова у него все еще болела нещадно. — Будет учить тебя всяким вашим Всадническим штуковинам, — пожал плечами Дурза. — Но да… Когда пойдешь — все время помни о защите разума. Это ясно? — Предельно ясно, — кивнул Эрагон. От этого кивка у него на мгновение потемнело в глазах. — А можно последний вопрос? — Точно последний? — Ну, на сейчас — точно. — Н-ну? — хмыкнул Дурза. — Это ведь только начальный навык, да? — Разумеется, — охотно кивнул Дурза. — Есть и более сложные варианты защиты, но мы с тобой их разберем тогда, когда ты основательно обучишься базовой защите. Все, у тебя есть десять минут, чтобы прийти в себя. После этого жду тебя у ворот… И поторопись, мальчишка! Его Величество ждать не любит!