«Нет иного рассвета, чем в нас»

      Ночной воздух был свеж, но ветер доносил запах сырости, как если бы они стояли у входа в пещеру или подземелье.       — Идём. – Голос королевы не выражал никаких эмоций.       — Я готов следовать за тобой. – Тихо проговорил Тристиан, делая осторожный шаг вперед, когда королева ухватила его за запястье и увлекла за собой внутрь.       Эхо шагов гулко отдавалось от стен. Проходы петляли. Порой Фьёри останавливалась и отпускала его, чтобы открыть преграждающие путь двери или снять магические печати. Тристиан чувствовал, как густая тьма смыкается вокруг, давит, сковывает.       — Открой. – Скомандовала его спутница, когда они подобрались к цели этого спонтанного путешествия.       Жрец поднял руку и наткнулся на холодный камень барельефа. Пальцы ощупывали изображение, высеченное, вероятно, на двери. В душе поднялась неясная волна тревоги, обратившаяся парализующим ужасом, когда его обожгло осознанием, что именно притаилось внутри. Словно в подтверждение этих мыслей по барельефу прошла волна мелкой дрожи, оживляя стража, который тотчас пронзил хвостовым жалом его ладонь, отползая в сторону и позволяя двустворчатым массивным дверям приотвориться.       — Фьёри... – слова застряли в горле, с трудом прорываясь наружу, – Именем Саренрэй заклинаю тебя, скажи, что ты привела меня сюда, чтобы уничтожить скверну, одно лишь имя которой – оскорбление всего, за что мы сражаемся! – Он не желал в это верить, он словно провалился в кошмар, от которого отчаянно пытался освободиться.       Вместо ответа королева прошла мимо, ступая под своды святилища. В ноздри ударил тяжёлый запах железа, ноги то и дело скользили по залитому чем-то вязким полу. Тристиан ощущал, как всё его существо противится этому месту, призывая предать его очистительному пламени.       За его спиной прозвучали приближающиеся шаги. Жрец резко повернулся, выставляя вперед руку, чтобы удержать королеву и выслушать объяснение происходящему, когда ощутил, что в шею ему упирается равнодушная сталь. Руки, что никогда не прикасались к оружию, черпая силу из потоков энергии Ци, прямо сейчас сжимали рукоять двуручного топора. «Это не может быть правдой, нет! Она бы никогда...» – не в силах более пребывать в неведении, жрец с надеждой начал:       — Фьёри, прошу тебя, прежде, чем совершить то, что собираешься – выслушай меня. Пожалуйста, Фьёри. – Королева не прервала его, продолжая стоять, не шелохнувшись. Наточенное лезвие царапало кожу. – Та храбрая и добрая воительница, что я встретил когда-то давно в храме Оленя, защищала идеалы справедливости и добра. Она смогла найти в себе силы разорвать паутину лжи и коварства, что неустанно плела Нирисса, она спасла от страшной участи множество жизней и проявила милосердие, простив Армага и... меня. Я не верю, что она могла склониться перед скверной, перед злом! Помни, что для любой заблудшей души есть надежда на спасение в исцеляющем сиянии света. Фьёри, пожалуйста, прошу, отступись, ради меня.       Краткое мгновение тишины разбилось на тысячу осколков от звонкого смеха королевы.       — Девочка, о которой ты говоришь, исчезла в день, когда пожала руку Джаманди Алдори, исполнив вассальные обязательства. – Произнесла вслух Фьёри.       «...когда ты отстранился от меня, терзаемый виной за содеянное» – драконьими когтями полоснула по его сердцу запоздалая догадка.       Оружие больше не разделяло их, и жрец сделал несколько шагов вперёд, пока его ладони не легли на сжимающие древко пальцы.       — Прости меня. Мы ещё можем всё исправить. Прошу...       Горячие крупные капли вскипели в сверкающих гневом угольно-красных глазах. Они градом катились по её лицу, разбиваясь о его руки.       – Слишком поздно. У тебя нет выбора, Тристиан. Лишь один из нас выйдет отсюда живым.       — Не говори так. Фьёри, пожалуйста... – Из-под белой повязки струились слёзы.       — Довольно! – Гневно взрычала она. – Неужто ты позволишь первородному злу прорваться в этот мир?! Ты уже оступился однажды, не повторяй своих ошибок. – Словно пощёчину, бросила она, играючи-ловко разрывая дистанцию, чтобы дать себе место для манёвра. – Я взываю к тебе, Разрушитель миров, именем твоим уничтожу я последователя заклятого врага твоего!       Тристиан защищался, до последнего надеясь, что ему не придётся переходить в открытое наступление. Снова и снова он исцелял страшные раны, наносимые его противницей, пытаясь докричаться до её души. Но всё было тщетно. Он чувствовал, что слабеет, нужно было найти в себе силы и нанести атаку, остановить Жестокого Зверя. Раздался боевой клич, что сопровождал очередной взмах тяжёлого топора. Одновременно с ним жрец, которого вдруг объяли ослепительно-белые языки карающего пламени, обнажил скимитар и, направляемый дланью самой Саренрэй, вонзил его в грудь королеве.       Топор выпал из ослабевших рук.       Тристиан опустился на колени, не замечая, как алые пятна расползаются по бело-золотому одеянию.       — Почему, Фьёри? – дрожащими губами и только и смог вымолвить он.       «Чтобы ты наконец обрёл прощение» – отозвалось угасающее сознание королевы, прежде чем та навеки сомкнула уста под этими мрачными сводами.