Станция метро Gubeundari, район Кандонгу
Утро среды преподнесло довольно приятную погоду для начала ноября. Природа осыпала головы прохожих золотым дождем листьев, благодушно знаменуя свое правление этим сезоном. Дети весело торопились на занятия, шумными стайками лавируя между заспанными по-деловому одетыми взрослыми, а те в свою очередь, щурились от приятного теплого солнышка, подставляя носы.
Мне, к сожалению, последнее время не удавалось наслаждаться такими вещами – мозг беспрерывно работал, бросая меня то в какое-то маниакальное состояние, когда даже трудолюбивые коллеги корейцы смотрели на меня с непониманием, то в дикую апатию, что не было сил встать с кровати. Сегодняшнее состояние было относительно стабильным, но оно пугало лишь тем, что вскоре наступит очередной скачок в моем эмоциональном графике.
Рука непроизвольно потянулась за телефоном, но я снова поборола этот импульс. Пока я выигрывала в этой борьбе, но с каждым днем мне становилось все труднее это делать. Но за что я собственно борюсь?
Зайдя в вагон метро, я сразу же наткнулась на постер, с которого на меня смотрели знакомые темные глаза в окружении участников его коллектива, а яркий слоган презентовал фестиваль, приуроченный к 10-летию их группы.
- Так это было этим летом…
Шагая по направлению к нему, я споткнулась, и носом чуть не упала на сидящую под этим постером женщину. Она с подозрением посмотрела на меня и пересела на другую сторону вагона от греха подальше.
Удивительно. Стоило мне узнать всю правду о том, кто такой Юн, так я словно попала под обстрел таргетированной рекламы. Везде, где бы я не оказалась, я видела его лицо. Понятия не имею, как все это время я игнорировала то, что окружало меня. Он был буквально повсюду: от этикеток на бутылочках с кофе, заканчивая огромными билбордами, развешанными по всему городу. Немыслимо.
Эти недели я не знала, что мне делать. Айдол одной из самых популярных в мире групп предложил стать его девушкой. Казалось, а что тут думать? Но думала я много. У него не простая жизнь и без меня. Я и до этого слышала о рабском труде этих мальчиков и девочек. Но когда узнала о том, что происходило с ним и его группой... Сказать, что я была поражена - это ничего не сказать. Что же было за всем тем, что было официально представлено публике, я вообще боялась думать.
Трудная юность, отсутствие поддержки родителей, травма, от которой он долгие годы мучился, сложные времена трейни и дебютных годов… Долгое время отсутствие признания с волной хейта, что чуть не привели к распаду группы. Нежелание жить. После всего этого, мне казалось, что я выросла неприметным обычным тепличным растением, которого поливали и удобряли в хороших условиях. А ему пришлось в прямом смысле бороться за то, чтоб он выжил и расцвел самым прекрасным цветом в дичайших условиях. Разве была я достойна его?
Я сильно скучала по нему, но для того, чтобы его увидеть, мне требовалось принять решение, на которое смелости пока не хватало.
Офис компании встретил меня обычным галдежом, спешащих на работу коллег, обсуждающих утренние новости, погоду и прочие обыденные вещи, которые меня сейчас мало занимали. Поднявшись на свой этаж, я обнаружила, сборище сотрудников из разных отделов, сгрудившихся у моего стола. Не понимая причины такого собрания, я нахмурилась и направилась в их сторону.
- Всем доброго утра! Что за шум?
Все мигом обернулись, а девочки заверещали:
- Мару-сси, кто тебе такую красоту прислал?
- У тебя кто-то появился? Вот хитрюга, а говорила, что ее отношения не интересуют!
- Дорогущий, наверное… Эх, мой мне только по одному цветочку дарит…
Я протиснулась к своему рабочему месту и увидела просто огромных размеров букет из крупных, размером почти с ладонь, и пушистых, словно облачка, нежно-розовых пионовидных роз. Они источали великолепный аромат по всему кабинету, а лепестки сверкали капельками влаги.
- Ну-ка, расступитесь, дайте Мару пройти! И давайте уже по своим местам, устроили балаган… Дышать уже нечем.
Пальцами проведя по шелковистым бутонам, я нащупала среди них белый конверт с размашистым, слегка небрежным почерком. Посередине было выведено только мое имя, написанное английскими буквами. Дрожащими пальцами я вскрыла конверт, где той же самой рукой было написано несколько строк:
«Язык цветов всегда был спасением для тех, кому трудно передать свои чувства словами. Y.K.»
Я несколько раз перечитала строчки, определенно написанные рукой Юна. Сердце болезненно сжалось.
- Тина, ты знаешь, что означают розовые розы на языке цветов?
Коллега хитро прищурилась:
- А я все гадала, был ли вложен смысл в этот букет. Уже посмотрела. А он хорош – продуманный парнишка. Розовая роза – «ты знаешь мое сердце».
Я перевела взгляд на цветы. Лепестки слегка покачивались от работающего кондиционера, будто подтверждая слова Тины. Капельки воды, словно слезы, блестели на нежном румянце бутонов.
«Ты знаешь мое сердце.»
Я почти слышала, как это произносит голос, отличный от голоса Тины. Тягучий и обволакивающий, он вызывал образ человека, что преследовал меня все эти дни.
- Ты так и не связалась с ним?
Тина, как и я, была не из этих мест, перебравшись из главного шведского офиса на руководящую позицию в отдел медиа планирования в Корею. Так получилось, что из всех, кого я здесь встретила, ближе всех стала мне именно она. Возможно сказывался западный менталитет, а может просто нам намного проще было понять друг друга в вопросе взаимодействия и коммуникации. При этом, мы были полярно противоположны во многих жизненных аспектах, но это никак не влияло на наш союз. У меня было много знакомых, товарищей, но никогда не было человека, которого могла бы назвать подругой. Но в случае с ней, это было довольно органично.
По иронии судьбы, Тина была большой фанаткой «корейской волны» и конечно же знала группу Юнги. Более того, она себя гордо звала ARMY, являясь официальным членом фан-клуба ребят. Именно она стала моим источником информации по миру BTS, искренне обрадовавшись моей просьбе рассказать о ее любимчиках подробнее.
Все это время я держала ее в курсе наших с Юном зарождающихся отношений, но сказать ей что Юн – это тот самый SUGA из BTS, я не могла. Я не имела на это права. Остро переживала, что об этом узнает хоть одна душа, что может навредить ему. Но чувствовала от этого себя отвратительно.
- Я не знаю, что из этого получится. Мне кажется, что я ему не подхожу.
Тина посмотрела на меня с выражением «опять двадцать пять».
- И долго ты будешь продолжать себя закапывать? Очевидно, что он считает иначе, а ты его динамишь какой день.
Я возмутилась:
- Да не динамлю! Он писал лишь несколько раз, и я всегда отвечала!
- Ага. Через сутки и из-под моей палки.
- Если бы ты знала, какого он положения, ты бы так не говорила.
Тина закатила свои большие глаза и поправила сползшие на кончик носа очки:
- Подумаешь, чеболь какой-то, вот если бы это был Хосок – другое дело.
Да, это был не ее любимый мембер Чон Хосок. Всего-то его сонбэ. Ничего особенного.
Вместо спора, я промычала что-то неопределенное.
- Мару, надо просто жить. В этом моменте. Я же вижу, как он тебе нравится и как ты изводишь себя эти дни. Зачем ты беспокоишься о тех вещах, которые его не волнуют?
- Все сложнее, чем ты думаешь.
Тина тряхнула гривой кудрей и устало посмотрела на меня:
- Все лишь в твоей голове. Не обижай мальчика.
Она быстро соскочила с моего кресла и потянувшись пробубнила:
- Ладно, пошла я… На свое место. А то там мои видимо уже сидят и кости тебе перемывают. И без меня. Давай, увидимся за обедом!
Она лениво прошла в сторону своего кабинета, а я вновь опустила взгляд сначала на цветы, затем на записку.
«Ты знаешь мое сердце.»
Вздохнув, я достала телефон и набрала номер. После нескольких гудков услышала приглушенный голос на том конце.
- Здравствуй… Мы можем увидеться?
