Не все герои носят плащи

Чимин засыпает, едва добравшись до кровати. Просыпается под утро, раздевается и ныряет под одеяло. После мощной встряски организм требует отдыха и окончательно Чимин просыпается только к трем. Он все еще не готов садиться за руль и берет такси. В машине ищет номер Юнги и набирает ему первое сообщение: «Как самочувствие? Не простудился вчера?» Он улыбается, прокручивая в памяти вчерашний день. Интересно, насколько Чонгук был серьезен в своем заявлении о «найти парня»? И имеет ли это желание отношение к Юнги? А как тот относится к Чонгуку? Признаться, Чимин ожидал, что Юнги предпочтет провести день с Чонгуком — но получилось так, что больше они общались вдвоем. Хорошо общались, с Юнги очень приятно, когда он не пытается управлять всем миром и окружающими… Чимин вспоминает «привяжу к своей кровати» и кусает губы: как-то эта мысль совсем не ассоциируется со спокойным сном. — Вроде нет, кашляю как обычно, — а Юнги как раз любит голосовые и вовсе не потому, что в записи его голос очень интересно звучит. Он не особенно задумывался над тем, какой у него голос, но он очень сексуальный. — А ты? Ты же выспался, Чимин-а? «Выспался и еду в больницу», — бодро отчитывается тот и переслушивает сообщение от Юнги еще раз. И еще. Где-то он слышал, что для человека самым приятным звуком является звук его имени и теперь думает, что в этом есть какой-то смысл. Ему страшно приятно слышать, как Юнги его произносит. — Передавай привет брату, скажи, что я приеду завтра, проверю, как хорошо он выполнил домашнее задание, — по голосу слышно, что Юнги улыбается. — И, может быть, встретимся вечером? «Давай. Скинь адрес, где встретимся. Напишу, когда освобожусь», — пишет Чимин, без сожалений прощаясь с мечтой приехать домой и лечь спать пораньше. А в больнице — вот нежданная удача — дежурит лечащий врач Чонгука и Чимин лично обговаривает с ним вопросы лечения брата и его коляску. Чонгуку однозначно лучше, но это пока не касается целой половины его туловища, возможно, ему предстоит всю оставшуюся жизнь провести в кресле. Поэтому врач одобряет покупку более удобного. Чонгук встречает брата в кровати, там удобнее играть, когда синтезатор у него на коленях и нет, он не устал от него, хотя эти клавиши ему уже снятся. — Хен, привет! — махнув ему рукой, парень улыбается. Хорошо, что брат сегодня пришел один, они ведь долго наедине не разговаривали. — Привет, — Чимин крепко, но бережно его обнимает. Выглядит он куда лучше, отдохнувший и посвежевший, уютный в мягком свободном свитере. — Как себя чувствуешь сегодня? Тебе Юнги привет передает, обещал зайти завтра и проверить домашнее задание. Что там у тебя за задание, а? — О, вот это, — Чонгук наигрывает самое начало той самой сюиты. И даже в таком маленьком кусочке она определенно узнаваема. — Хен, а как ты думаешь, когда мы сможем подыскать квартиру? — У тебя здорово получается. — Чимин одобрительно кивает. — Только выбор странный. Этакий импрессионизм. Это что, Дебюсси? Откуда ты его знаешь? — он изумлён, а потом понимающе прищуривается. — Это Юнги его тебе включал? Вот уж не удивлен… Квартиру? Вот сейчас сядем, — достает телефон, — и подыщем. Ты серьезно настроен? — Да, ты бы слышал, как он это играет, — Чонгук почти влюбленно вздыхает, но тут объектом является скорее сама мелодия, чем тот, кто ее исполняет. — Садись рядом, давай выбирать. Чимин садится, гладит брату выбритый висок, жмурясь. — Чонгук, — он редко спрашивает о таких личных вещах, между ними это как-то не принято, но сейчас ему важно знать, — он тебе нравится? Юнги? — Да, — так легко отвечает младший, что не сразу понимает смысл вопроса. — О, хен, ну, не в этом же смысле! — и возмущенно сопит, потому что крайне неловко со старшим братом парней обсуждать. Девчонок-то не обсуждали. — А тебе? — и ведь не боится сейчас по голове получить, когда первое смущение проходит, а взгляд приобретает былую наглость. — Да откуда я знаю, в каком смысле, — защищается Чимин, — ты вот вчера говорил, что парня хочешь завести. Вдруг у тебя уже кандидат на примете есть, а я и не знаю. — Хен, — Чонгук смотрит серьезнее. — Если я и заведу себе парня… То такого, как я. Ты думаешь здоровый и полноценный захочет со мной встречаться? Чимин задумывается. — Я сейчас скажу не потому, что хочу тебя поддержать, — медленно говорит он, — а потому, что так думаю. Если бы я полюбил кого-то снова, то не за физические достоинства. И мне было бы… ну, не то, что все равно, пришлось бы над многими вещами подумать, — но когда любишь, то любишь… Он впервые говорит с братом о своих отношениях и романтических чувствах с того вечера, когда напился с ним после того, как его бросили. Это смущает, но для Чимина это важно. Чонгук приваливается к его боку и обхватывает целой рукой, в ней чудятся отголоски прежней силы, когда он старшего брата мог как игрушечного по дому таскать. — Хен, так это ты. Не все же так думают. А со мной здоровому и полноценному сложно будет. И тебе будет сложно, хен. Я, может быть, до конца своих дней останусь у тебя на шее, — он поджимает губы и опускает голову. — Мне очень жаль, хен. Но если ты немного захочешь своей собственной жизни, ты только скажи. Мы что-нибудь придумаем, ладно? — Не все так думают, но и не я один. И, Чонгук, ты не здоров, но не надо считать, что ты неполноценный. У тебя с организмом проблемы, а не с головой, — он быстро целует брата в висок. — Вот это была бы настоящая трагедия. А так мы справимся. Будет сложно, но мы справимся, — он говорит спокойно и уверенно. — А теперь давай квартиру смотреть. Они находят несколько вариантов, спорят о районе и цвете мебели на фотографиях. Чонгуку хочется этаж повыше и чтобы дух от вида из окна захватывало. Стоит обсудить это все с родителями, но Чонгук серьезно настроен на переезд, куда он, если что, приведет парня? Ну, явно не в дом к папе с мамой. Достаточно с них потрясений за последние пару месяцев. Закончив со своими делами, Юнги пишет Чимину, что нашел симпатичный бар в его районе, скидывает ссылку с адресом и оставляет машину, пройдясь туда пешком. Он не знает, во сколько Чимин к нему присоединится, но собирается его там дождаться и медленно цедит пиво, чтобы не напиться еще до их встречи, поглядывая на экран, где крутят всякие атмосферные клипы и видео. Чимин приезжает примерно через час. Находит взглядом Юнги, машет ему и пробирается через зал. — Привет, — он садится напротив. — Не позволяй мне сегодня много пить, иначе отвозить меня домой придется тебе. — Привет, — Юнги слегка улыбается. — Ну, за руль я не сяду, а в такси как-нибудь разберемся. Как ты? Что будешь? — Все хорошо, пообщался с братом. Буду что-то не очень крепкое, я полнедели таблетки энергетиком запивал. Какой-нибудь коктейль? А еда здесь водится? Юнги машет рукой, привлекая официантку. — И не только еда. Ты ничего не заметил необычного? — улыбается шире, слегка отъезжая со стулом в сторону. На коленях у него сидит крупная серая кошка, пригрелась и мурчит. — Это кошачий бар, представляешь? О, у тебя гости, — прямо по стеллажной полке к Чимину идет еще одна хвостатая, обтирается о плечо. Тот едва ощутимо напрягается, как человек, не привыкший общаться с животными близко, но осторожно, чтобы не напугать, протягивает ей руку. Кошка обнюхивает пальцы и бодает лбом ладонь, побуждая погладить. — Совсем ручная, — радуется Чимин. Он с умилением смотрит то на кошку, то на колени Юнги. — А тебе очень идет. — Тебе тоже, — тот методично поглаживает спину и загривок своей гостьи. — На самом деле, это не мы здесь главные, а они. Мы лишь пришедшие по своей воле массажисты, еще и деньги за это платим, да? — чешет кошку за ухом и та вальяжно жмурится. Чимину подают меню, он делает заказ — коктейль и легкие закуски — и вопросительно смотрит на Юнги. Тот заказывает себе еще пива, кошка и не думает слезать с его колен. — Что у нас сегодня в планах? — уточняет Чимин. — Вечер с котами, приятные беседы или шокирующие признания? — Для вечера с котами приятные беседы подходят как-то лучше, — Юнги не хочет шокировать его, не сегодня. — Послушаем музыку и погладим кошек, а потом пройдёмся, если не слишком холодно. Чимин удовлетворенно кивает, такие планы его вполне устраивают. Он пересаживает кошку на колени, почесывает мохнатые щечки и шейку. Они беседуют об отвлеченном, устраивают короткий спор о Дебюсси и Хиндемите — Юнги нравится первый, Чимину — второй и Чимин подводит под это теоретическую основу. — Первый раз встречаю человека, которому нравится Хиндемит, — в этой фразе Юнги нет укора, скорее удивление. Ему самому из музыки много что нравится, некоторые композиции крайне сложны для исполнения, если не заниматься этим постоянно — на что у Юнги просто не хватает времени. — А что ты любишь из книг? — ну, не о работе же разговаривать вечером выходного дня в уютном баре с кошками. — Что-нибудь легкое, — Чимина слегка смущает этот вопрос. — Знаешь, музыка, она сродни математике, меня восхищают сложные, но четкие формы. А литература — это для отдыха, для души. Не люблю сложные тексты, весь этот постмодернизм с нагромождением смыслов. А у тебя как? — Только не смейся, я всегда делаю вид, что книжный червь, у меня библиотека дома весьма внушительная, но настоящее удовольствие я получаю только от самых бульварных романов, чем проще — тем лучше. Юнги просит повторить ему пиво, да и Чимину обновить коктейль. — Да, — облегченно вздыхает тот, — что-то вроде «Закрой глаза, когда он придет»… Простейший сюжет, но как же приятно читать. У меня из серьезной литературы только томик западных стихов лежит да несколько наших классических романов. — О, я не читал это, советуешь? — Юнги подпирает щеку ладонью. Его взгляд слегка плывет, он же начал раньше Чимина. — А какой твой идеальный тип? Юнги не уточняет, парня или девушки, ему самому в целом все равно, он не делит привлекательное по половому признаку. — Советую, там и детектив, и чувства… У меня есть книга, я могу тебе принести в следующий раз, если хочешь, — предлагает Чимин, словно нет сомнений, что этот следующий раз будет. — Идеальный тип? Он задумывается, отпивает пару глотков. — Чтобы глаза красивые были, — улыбается мечтательно, — и руки. Красивые руки — это что-то волшебное. Это о внешности. А по качествам — сильный, ответственный и добрый. Ум — это очень важно, умный человек, да еще с чувством юмора, — это для меня воплощение сексуальности. Но самое главное, — во взгляде мелькает застарелая боль, — человек, которого я полюблю, должен принимать меня всего, таким, какой я есть. — Принеси, — успевает согласиться Юнги, слушает, отпивая все чаще из стакана, невольно смотрит на свои руки, ему сложно назвать их красивыми, руки, как руки, большеваты в кистях. — М-м, я примерно понял, — кивает и прячет их под столом, почесывая кошку. — На самом деле я спрашивал твоего брата, встречаешься ли ты с кем-нибудь сейчас? Даже подумал на Хосока. Чонгук долго смеялся над таким вопросом. Он тебе не говорил? Чимин смеется. — Ну, что ты, Хоби мне давний друг, почти как младший брат, наши семьи давно знакомы, мы постоянно видимся. Ты ему этого не скажи, он возмутится ужасно! Нет, Чонгук не говорил, никогда-то он ничего интересного не рассказывает! А что ты еще спрашивал? И зачем? — Я не знаю, надеялся пригласить тебя куда-нибудь, не хотелось, чтобы твой парень ревновал, — Юнги пытается пошутить, поднимает к нему взгляд, еще более поплывший. — Ты… очень красивый, — это сказано совсем другим тоном, Юнги прикусывает язык после этого. Чимин залпом опрокидывает в себя коктейль. В животе томительно скручивается, сердце начинает биться чаще, но, когда он заговаривает, голос у него вполне безмятежный и немного растерянный. — Эмм, спасибо. Это неожиданно, но приятно. Ты тоже красивый, — не лукавит ни единым словом, он и правда считает Юнги привлекательным — хорошо, красивым считает! — Ну, ты меня пригласил, никто не ревнует. — Еще? — уточняет Юнги, кивнув на его пустой бокал. — А еще с тобой мне как-то… Спокойно. Знаешь, часто в толпе людей я ощущаю себя странно, как будто меня нет. Не то, чтобы я очень хотел, чтобы меня все заметили. Наверное, это родом из детства. С тобой такого ощущения нет, мне кажется, что ты меня видишь лучше многих. Может я ошибаюсь, но мне от этого так приятно. И спокойно. Мне не нужно ничего тебе объяснять или показывать что-то, чем я не являюсь. И при этом я есть, я совершенно точно есть, когда ты на меня смотришь. Чимин некоторое время сидит молча, сдвинув бокал в сторону: больше алкоголя ему не нужно. Слова Юнги что-то в нем переворачивают, нежность, сожаление и затаенная надежда плавятся внутри. Он протянул бы руку и прикоснулся к Юнги, но тот гладит кошку под столом. — Ты есть, — его голос сейчас и мягкий, и ласкающий, и уверенный. — Ты совершенно точно есть. И тебе не надо что-то делать, чтобы кем-то казаться. Я хочу видеть тебя настоящего, даже если мне что-то не нравится. Я не буду пытаться выяснить о тебе что-то через третьи руки. Если захочешь, скажешь мне сам. Не захочешь — не надо. И это не только потому, что я благодарен тебе за Чонгука и что ты для него делаешь. Юнги резво тянется к его руке, кошка сама сбегает или насиделась уже, Юнги вытягивает ноги под столом и ведет пальцами по чужой ладони. — Спасибо, мне никто так не доверял. Аж голова закружилась. Пойдем пройдемся? А потом возьмем такси или еще где-нибудь посидим. Не то, чтобы это место ему наскучило, хочется проветрить голову, иначе он еще что-нибудь наговорит, что подвесит Чимина окончательно. Чимин и сам рад выйти на свежий воздух и остудить голову. Его немножко ведет, прикосновение к ладони чувствуется до сих пор; кажется, что Юнги какое-то тавро выжег на его коже. «Больше сегодня ни капли алкоголя», — обещает себе парень, борясь с желанием взять Юнги под руку. Разумеется, только потому, что так теплее, а тот зябко сутулится плечами. — Я тут подумал, может на следующих выходных вы придете ко мне? Ты, твой брат, можно Хосока еще пригласить. У меня есть выход на крышу, я там ее часть под террасу переделал, — Юнги засовывает руки в карманы, потому что они ужасно чешутся взять этого парня за руку. — Пока еще не зима, устроим барбекю. Хотя кому для такого когда-то мешало время года. — У меня день рождения, — поясняет он осторожно. — Но не надо подарков, ладно? Просто приходите, если получится, я куплю мяса. Чимин еще час назад совершенно распланировал себе выходные, но он тут же отметает все прочие планы как малосущественные. Как он может не прийти, когда Юнги приоткрывает перед ним — ними — часть своей жизни? — Мы придем, — обещает он за себя и за брата. Надо еще Хосоку позвонить, спросить у него. — Не надо подарков?.. — он огорченно косится на Юнги. — Тогда я куплю закусок и алкоголя, хорошо? — Ну, подарите мне какую-нибудь книгу, — задумчиво решает тот. — Или шарф. Не нужно ничего особенного, само ваше присутствие будет отличным подарком. Я несколько лет не праздновал этот день с кем-то, покупал себе кусок торта, смотрел на него, пока не надоест, часто не доедал, не очень люблю сладкое. Если что, у меня довольно много места и можно будет остаться, — это он почти шепчет, а потом вдруг останавливается и смотрит вверх. Нет, не показалось, оттуда из темноты действительно падает первый снег. Юнги вытягивает из кармана ладонь и пытается поймать крохотную, почти невидимую снежинку, чтобы показать Чимину, но на ладони она безусловно тает, не оставив и следа. Чимин хочет купить ему книгу, много книг. И самый лучший шарф, теплый и нежный, как утренний сон. И самый вкусный мясной торт, если Юнги не любит сладкое. Сырный торт. Любой торт, в конце концов. У него, старшего сына и брата, любимца семьи, друзей и коллег, в голове не укладывается, как это, когда не с кем или нет желания праздновать свой день рождения. Ему хочется окружить Юнги всей заботой мира, потому что Юнги заставляет Чонгука улыбаться и играть, и желать чего-то, и потому что Юнги интересный, и заботливый, и… просто… Потому что Чимину так хочется. Это алкоголь и впечатления, и восторг от первого снега, и невесть что еще, о чем Чимин даже думать не хочет, не то, что давать этому название, но он обхватывает ладонь Юнги своими, подносит к лицу и невесомо касается губами влажной тени растаявшей снежинки. У Юнги расширяются глаза, как тогда, у автомата, он ничего не успевает понять, как скользит той ладонью по щеке Чимина, приподнимая его лицо к своему. Снег по утру растает полностью и луж от него не останется, но порывистый поцелуй они запомнят оба, потому что он первый. А после Юнги прижимается лбом ко лбу Чимина и думает: «Поскорее бы следующие выходные!» — Прости, я… — шепчет Чимин. — Нет, извинений не будет. «Это ничего не значит», — хочет сказать он, но молчит. Не может так врать. Для него это значит, а Юнги пусть сам решает. Чимин отстраняется, берет его за руку и молча ведет к метро. Прощаться Юнги с ним не хочет, но нужно. И извиняться он тоже не будет.