Не все герои носят плащи

Когда Чонгук находит в себе силы, чтобы перевернуться — он переворачивается. К тому времени дыхание выровнялось, но во рту страшно пересохло, поэтому он похрипывает, прижимаясь к Тэхену грудью. Обнимает его, заглядывает в глаза и вдруг так шкодливо, и ярко улыбается, словно мальчишка, не знающий еще никакого разврата, а все шалости — это пролезть в недостроенное здание и распугать там всех птиц. — А мы всю еду съели или что-то осталось? Тэхен недоуменно моргает, вглядываясь в него, отвечает заторможенно: — Осталось. Вы столько всего принесли… Ты есть хочешь? Придется спускаться. Он бы еще полежал, в тишине, слушая только дыхание, свое и Чонгука. Привел бы чувства в порядок — внутри творится что-то несусветное, противоречивое, обжигающее. Но если надо вставать — то надо вставать. — Попозже, ночью, — Чонгук удерживает его крепче, чтобы не побежал прямо сейчас. — Пока просто полежим. Тэхен устраивает голову у него на плече, закрывает глаза и лениво перебирает его волосы. Чонгук больше не беспокоит разговорами, дает отдохнуть, но если Тэхен уснет, то не будет будить, сам как-нибудь хотя бы за водой спустится. А еще надо у Намджуна выпытать, нравятся ли Тэхену какие-то цветы. Чонгук хочет купить ему большой-большой букет любимых цветов и подарить просто так. Тэхен со вздохом отстраняется, дергая плечом. — Пойдем в душ? — просит он и так дольше обычного пролежал рядом, но терпеть липкую кожу уже не может. — Пойдем, — Чонгук целует его в висок ласково, свешивает ноги с кровати, поднимается на них, только потом понимает, что выходить из комнаты придется голышом. — Надеюсь, Намджун уже спит? — оборачивается, также стоя, у него и мысли не возникает о том, что что-то не так. В конце концов, он стоял уже довольно долго, а теперь идти собирается, не переживая, не задумываясь, ванная же есть на этом этаже? — В это время? Нет, он поздно ложится, — Тэхен набрасывает ему на плечи длинный банный халат. — Ты спишь в пижаме? — В ней жарко, — Чонгук мотает головой, просовывает руки в рукава, завязывает пояс одной левой, ловко, как фокусник. — То есть на ночь тебе ничего не выдавать? — уточняет Тэхен. Берет из шкафа что-то шелковое и оборачивается. — На утро? — Если можно, то давай закинем мое белье и футболку в стирку, к утру как раз высохнет? Чонгук подходит к нему, медленно и уверенно, мешает одеваться, обнимая, стягивает едва натянутый шелк с плеча и целует его же. — В душ! — строго повторяет Тэхен и подхватывает его на руки. Ему понравилось, а он не из тех людей, кто лишает себя маленьких удовольствий. — Можешь открывать двери. В ванной он вертит Чонгука перед собой, осматривая следы от укусов, и хмурится. — Надо обработать, — вздыхает протяжно. — Так все серьезно? — Чонгук вертит головой, но за затылок себе заглянуть не может. — Я не чувствую, что там какие-то рваные раны, — смеется. — Ну, не рваные, конечно, — Тэхен, наконец, улыбается. — Но я бы чем-нибудь промыл. — Все, что не рваные, я всегда промывал водой, — и как он только дожил до своих лет. Тэхен поливает теплой водой его самого, а потом следы от укусов отдельно, прикладывая салфетку с чем-то жгучим. Быстро ополаскивается сам, так быстро, что не успевает с ним пообниматься. — Теперь мы тебя покормим, кинем вещи в стирку и я уложу тебя спать, — обещает он. — Говоришь со мной, как с ребенком, — куксится Чонгук, запахиваясь в халат. — Ну, прости, — Тэхен гладит его по щеке, — я не очень умею выражать свои эмоции словами. Как надо было? Он чувствует себя уставшим, но это не повод портить Чонгуку настроение. Тот широко улыбается. — Сейчас подскажу. Чонгук, счастье мое, пойдем ли мы есть? Хочешь ли ты спать, душа моя или хочешь, чтобы я побыл с тобой еще? — Чонгук берет руку Тэхена в свою, прижимает к своему лицу, глаза у него лучистые и довольные донельзя. — Можно куда короче и проще: пошли поедим и поспим, если хочешь. Но с эпитетами гораздо приятнее. Так вот, Тэхен-а, счастье мое, ты устал и хочешь спать? А перекусить со мной ты не желаешь? Тэхен смеется. — Чонгук, радость моя, я устал и хочу спать, и перекусить хочу, и вина выпью. Пойдем? Мне еще нужно тебе комнату приготовить. — Ну вот, полежал в твоей кровати и все, — Чонгук вовсе несерьезно дуется, но все-таки. Намджуна еще нет, собак, кстати, тоже, видимо загулялись, что неудивительно, вечер теплый, да и ночь обещает быть приятной. Чонгуку спать не хочется, он только надеется, что в комнате, которую Тэхен ему выделит, будет окно, на котором он сможет посидеть перед сном, будет дышать свежим воздухом и смотреть на звезды, пока Тэхен отдыхает. В конце концов, если они встречаются, это не значит, что они все должны делать вместе и их ритмы должны идеально совпадать. Тэхен за столом кажется сонным, лениво ест салат и все норовит подтянуть под себя ногу. — Завидую людям с хорошим аппетитом, — говорит он, глядя на Чонгука. — Рядом с тобой даже я ем больше обычного. Он любуется Чонгуком, пока тот ест, а затем провожает его в гостевую спальню. Она небольшая, но уютная, как все в этом доме, и окно там есть, с широким подоконником. Комната на первом этаже, не нужно подниматься по лестнице — плюс это или минус? Тэхен застилает кровать свежим бельем и целует Чонгука на прощание. — Я всегда сплю один, не могу с кем-то, — словно извиняясь, говорит он. — Отдыхай. Доброй ночи. — До завтра, — Чонгук отпускает его, пусть и с сожалением, а потом дожидается возвращения Намджуна. С утра у них в доме пахнет завтраком, еще до того, как Намджун встал, он усмехается, глядя на Чонгука, который хозяйничает на кухне, быстро пьет кофе и уезжает по делам. На столе в вазе гигантский букет ирисов, Чонгуку кажется, что Тэхен в нем может утонуть. Тэхен просыпается от того, что Диан тычется мокрым носом ему в ладонь. Бокал и вино, что он пил вечером перед сном, Намджун унес, уходя. Тэхен потягивается, шевелит пальцами на ногах и вскакивает с кровати. Одевается не глядя и сбегает по лестнице вниз. Заливистый лай подгоняет его. — Каштан, гулять! — зовет он, залетая на кухню, быстро целует Чонгука в щеку и вихрем уносится с обеими собаками во двор. Цветы он видит только когда возвращается, уже спокойный, но с улыбкой на лице. — Какие красивые… — он трогает нежные лепестки. — Это для тебя, — Чонгук ставит перед ним тарелку с завтраком, наливает кофе и наконец усаживается. Все утро провел на ногах — и не устал, но есть-то надо сидя. Тэхен смотрит неверяще, с какой-то робостью. — Мне? — переспрашивает он и вдруг затягивает Чонгука к себе на колени. — Ты подарил мне цветы? И приготовил завтрак? Он целует, не дожидаясь ответа, пылко и благодарно. — Чему ты так удивляешься? — воркует Чонгук после поцелуя, удерживаясь за его плечо и не слезая с колен. — Я тебя сейчас и на свидание приглашу. Погода такая классная, давай поедем куда-нибудь? Можно и без собак, с ними потом погуляем. А пока вдвоем. Походим по красивым местам, пофотографируемся или найдём что-нибудь интересное? Если хочешь, сходим на выставку, но надо посмотреть, что сегодня и где открыто. — А на работу не пойдем? — Тэхен тычется носом в его ухо, у собаки научился, не иначе. — Сегодня понедельник, радость моя. Боюсь, лояльность шефа так далеко не простирается. Чонгук замирает, а потом заливисто смеется. — Я забыл! Вообще забыл про работу! Какой кошмар, — он смотрит на время, хорошо, что оно у них есть, чтобы успеть доесть и собраться. — Значит, на работу, а потом — гулять? Или у тебя другие планы? — про бассейн во вторник он помнит, но все остальное из головы вылетело, еще дальше, чем работа. — Гулять! — с удовольствием подтверждает Тэхен, — мой план — проводить больше времени со своим парнем. Но сначала работа! Возьмешь Каштана с собой? — На работу? Возьму, чтобы дома не сидел. А ему там понравилось, — Чонгук все еще посмеивается и слезает, надо бы доесть и чтобы Тэхен тоже доел. — Ну, это ж надо так, почему я решил, что сегодня воскресенье? — Каждый день со мной как праздник? — Тэхен усмехается и завтракает с небывалым аппетитом. — Так вкусно! — Черт, я за костюмом домой не успею, — осеняет Чонгука резко и он замирает с ложкой у рта. — Надень мой, — пожимает плечами Тэхен. — Думаю, как раз будет. Ты именно костюм хочешь? Возьми кардиган, его проще посадить по фигуре. — В костюме я выгляжу солиднее, — Чонгук задирает нос, наигранно, конечно, хочет, чтобы Тэхен улыбался. — Если найдется рубашка, будет неплохо, я ее потом верну, — он заедает свое решение и добавляет игриво. — Может быть. А может, буду в ней спать, потому что она твоя? Тэхен смотрит на него весело и нежно. Мысль о Чонгуке в его рубашке томительно отзывается внутри. — Весь мой гардероб к твоим услугам, радость моя, — щедро обещает он. — Но тогда мне придется оставить у себя твою футболку. Он говорит быстрее, чем успевает подумать, но понимает, что готов надевать футболку Чонгука по вечерам, сидя дома перед сном, словно это как-то поможет чувствовать самого Чонгука ближе. Сейчас Чонгук, к слову, без нее, она высохла, но одеваться он не спешил, как проснулся, только штаны, чтобы Намджуна не смущать. — Тогда меняю футболку на рубашку, — он подмигивает. — Каштан, ты готов поехать на работу? Пес, крутящийся возле ног, едва не подпрыгивает от того, что к нему обратились, он всегда ко всему готов. Чонгук поглаживает его ногой.