Не все герои носят плащи

В следующий четверг Чимин берет выходной, чтобы съездить с отцом в больницу на консультацию. Восстановление идет хорошо, они оба возвращаются довольными. Дома Чимин расспрашивает маму о секретах хемультана, готовит под ее руководством и, попробовав, закатывает глаза от восторга. — Спасибо, — сияет он. — Так вкусно у меня еще не получалось. Озорная идея приходит в голову внезапно. По четвергам Юнги задерживается с коллегами, Чимину некуда особенно торопиться — разве что к котам. Он звонит отцу Юнги, здоровается и спрашивает: — Могу ли я приехать к вам с супом? Буквально на полчаса, я не займу много вашего времени. — Когда тебя ждать? — Он удивлен этому звонку, но отвечает сразу. — Приезжай, если до шести успеешь. После шести еду на приём к врачу. — Где-то через час буду, — Чимин смотрит на часы, до шести много времени. Следующий звонок он адресует брату и сразу, едва поздоровавшись, без долгих предисловий, заявляет: — Меняю термос хемультана на Каштана! — Хен, зачем тебе Каштан? Ты решил воспитать ваших котов? — Чонгук не торопится обменивать собаку на суп. — У нас воспитанные коты! — смеется Чимин. — Каштан понравился отцу Юнги. Он попросил в следующий раз взять его с собой. А так как я везу ему суп, думал, может и Каштана взять? Пожалуйста, Чонгук-и, соглашайся, Каштан ему больше меня понравился. — А ты его вернешь? — с подозрением спрашивает Чонгук. — Что за вопрос? — возмущается Чимин. — Конечно, верну! Мы с ним погуляем и я привезу его вечером домой. — А может отец Юнги решит его себе оставить? — фырчит младший, смеясь. — Ладно, суп оставь на столе, там на двоих хватит? — Я возьму самый большой мамин термос, — обещает Чимин. — Его точно хватит. Спасибо! Чимину приходится просить у отца джип, раньше они на нем часто всей семьей куда-то выезжали, а в последнее время тот больше стоит без дела. Несколько дней он привыкает к более габаритной машине, но все же осваивается. Он заезжает за Каштаном, выгуливает его — пес рад незапланированной прогулке, все интереснее, чем дома одному сидеть — и едет к отцу Юнги. — Вот, это другое дело, — тот собаке рад больше, чем супу, приглашает гостей в дом и рассаживает на стулья, Каштана тоже, рядом с Чимином. — Какой послушный! А лапу ты давать умеешь? Дай лапу, Каштан! — Он очень умный, — Чимин с улыбкой поглядывает на обоих. — Нет, так дело не пойдет. Вы сначала поешьте, а потом будете играть. Он переливает суп в тарелку и ставит перед хозяином дома. — Это по рецепту моей мамы. Вы проглотите собственный язык, когда попробуете. — Так я и знал, что эта доброта неспроста, — усмехается тот. — Прости, Каштан, сначала есть, потом играть, так сказал уважаемый инженер! Мужчина берет ложку и с удовольствием пробует суп, на одной ложке, конечно, не остановиться. — Совсем другое дело! — говорит где-то после половины тарелки. — Только я до сих пор не понимаю, к чему это все. Чимин радушно смотрит на него, подперев голову ладонью. — Я же говорил вам, у меня дома принято оказывать уважение старшим, — он слегка пожимает плечами. — И, простите мою откровенность, вы мрачный ворчливый старик, но вы отец моего Юнги. И я готов полюбить вас только за это. А за то, что вы помогли тогда его найти, я буду варить вам суп хоть каждую неделю. — Разбалуешь старика, — он ставит тарелку обратно на стол, она пустая. — Все равно не понимаю. Ладно, сиделка со мной возится, я ей деньги плачу. А тебе-то от этого какой прок? Как был ворчливым стариком, так и останусь… Да и сын, — переводит взгляд на Каштана. — Вряд ли у нас что-то поменяется. Любить друг друга мы не начнем. — Мне не трудно, — легко отзывается Чимин и смотрит серьезно. — Доброе отношение всем нужно. Что за радость жить, когда тебя никто не любит, не побеспокоится? Мне самому на душе светлее и спокойнее, если буду знать, что могу вас чуть порадовать. Пусть просто супом. А если, — он лукаво улыбается, — часть ворчания будет мне перепадать, на долю Юнги меньше достанется? Тогда и он радостнее будет. Видите, всем будет хорошо, разве это малый прок? Он встает со своего места, разворачивает коляску и везет хозяина дома в полутемную гостиную. — Пойдем, Каштан, — зовет Чимин, песик бежит за ними, довольный, что и на него внимание обратили. Чимин подвозит кресло к окну, раздвигает шторы. — Вы поиграйте с собакой, а я помою посуду. Там суп еще остался, я перелью в кастрюльку, мама велела вернуть термос. Он садится на корточки, так, чтобы смотреть отцу Юнги в лицо. — Вы думаете, я не понимаю, что проще было бы сказать спасибо и никогда не возвращаться? Но я так не могу. Я люблю вашего сына, а значит, вы — часть моей семьи. Сделайте милость, смиритесь с моей заботой, — и смотрит приветливо, голову к плечу склонив. — Я смирился с тем, что семьи у меня уже нет, — с укором говорит отец. — Довольно легко, когда тебе самому никто не нужен, быть никому не нужным. Но если ты так ставишь вопрос, то… Придется смириться снова? Непохоже, что ты просто так отстанешь. Да и суп у тебя вкусный. Он вздыхает в сторону, как Юнги, когда его голова полна тяжелых мыслей. — Но я никогда хорошим отцом не был и уже не стану. Не получится из меня и свекра. — Это ничего, — Чимин мягко касается его руки. —Я не настолько самонадеян, чтобы верить, что смогу вам понравиться. Будет достаточно и того, что вы впускаете меня в дом и едите мой суп. — Приводи Юнги, — кряхтит отец. — А то вдруг ты мне понравишься настолько, что я решусь тебя увести, — шутки у него интересные. — Он меня тогда наверняка закопает в нашем саду. — Я слишком его люблю, — смеется Чимин, — ни на кого не променяю. Но Юнги приведу. Он выпрямляется на ноги. — Поиграйте с Каштаном, я займусь делами. Если хотите, отвезу вас после к врачу. — Тебе точно от меня что-то нужно, — отец качает головой, но почти улыбается. — Каштан, так ты даешь лапу? Дай лапу! Чимин наводит порядок в кухне, моет посуду и просит сиделку позже разогреть оставшийся суп и накормить отца Юнги. Он не торопится, чтобы у того было время пообщаться с Каштаном, из гостиной он слышит звонкий лай и топот лап. Кидает ему что-то, что ли? Каштан любит носить игрушки. Отец Юнги, и правда, кидает собаке шарик из бумаги, скатал из газеты, что нашел, то и кидает. Но псу все равно за чем бегать, главное, чтобы было где. А гостиная в доме большая, хоть и гости тут редки. Чимин некоторое время наблюдает за ним от дверей, не мешая. Он обещал, что визит не затянется, но прошло куда больше обговоренных получаса, а его все еще не выгоняют. Общение с Каштаном радует отца Юнги и Чимин не хочет прерывать их игру, только посматривает на часы, чтобы тот успел к врачу вовремя. — Такой хороший мальчик! — радуется старик. — Такой умный! Каштан хорошо относится ко всем людям, он послушный и не агрессивный, а поиграть — святое дело, он готов делать это сутками напролет. — Уже почти шесть, — с сожалением подает голос Чимин. — Вам пора собираться. — Как быстро время летит, — он кидает собаке мячик еще пару раз. — Ладно, отвези меня в больницу, по пути мы еще повозимся с вашим псом. Уж очень он мне нравится! — Хорошо, так и сделаем, — соглашается Чимин. — Обратно вы доберетесь на такси или вас подождать? — Не нужно меня ждать, я надолго могу задержаться, потом меня заберут. В машине отец Юнги воркует с Каштаном, как будто тот ему сын родной, он и правда его заберет с собой, и больше не отдаст никому, кто бы и чем бы не угрожал. Каштан, привыкший, что с ним все возятся и умиляются, не против такого расклада. Но хозяин у него все-таки один. — Вижу, он и впрямь вам нравится, — посмеивается Чимин, уточнив адрес и аккуратно ведя машину. — Когда нам прийти в следующий раз? — Да когда захотите, — благосклонно разрешает мужчина. — Только звоните заранее, суп и собака, эта милейшая собака, да, Каштан? — он чешет очаровательную морду. — Это обязательные условия. Без них не приму. Можно даже без Юнги, — и смеется. — Надо было свою собаку заводить, — Чимин улыбается, — у нас в доме два кота. Я понял, Каштан и суп. По супу будут пожелания? — С рисовыми лепестками, — просит отец. — И побольше. — Хорошо, я сделаю, — обещает Чимин. Они довольно быстро доезжают до больницы, он помогает отцу Юнги выбраться, естественным жестом обнимает его на прощание и забирает Каштана. — До свидания! Мы обязательно приедем еще. — До свидания, Чимин, передавай привет Юнги, — Каштан положительно влияет на старика. Чимин все еще посмеивается, когда звонит брату по дороге: — Чонгук-и, Каштана домой отвезти? Или к тебе? Ты где сейчас? — Едем домой, — отвечает тот. — Давай встретимся там? Поужинаем втроем, — он смотрит на Тэхена за рулем и улыбается. — Хорошо, до встречи дома, — отзывается Чимин. — Юнги еще на корпоративе? Я его предупрежу, что буду у вас. — Нет, сегодня мы без корпоратива, а Юнги поехал домой, но, если хемультана хватит на всех, пригласи и его к нам. Свернет по пути! — Я ему позвоню и позову. До встречи, — Чимин удивляется: Юнги обычно предупреждает об изменениях в своих планах на вечер. Он останавливается по пути, чтобы взять себе кофе (и перестать, наконец, разговаривать за рулем!) и звонит ему. — Юнги, говорят, ты сегодня вечером свободен? — мурлычет Чимин в трубку. — Хочешь поесть хемультана с Чонгуком и Тэхеном? — Я как раз собирался ехать домой, — отвечает тот. — Куда приезжать? — К Чонгуку. Ты уже в дороге? Или за тобой заехать? — Я приеду, — Юнги на своей машине, доедет сам. Чимин успевает почти сразу же вслед за Чонгуком и Тэхеном. Каштан радостно прыгает вокруг хозяина, соскучился за день, хоть его и развлекали играми. — Возвращаю в целости и сохранности, — смеется Чимин, обнимая брата. — Он хорошо повеселился в гостях. — Может мне на нем начать деньги зарабатывать? — смеется Чонгук. Суп в термосе еще не остыл даже, Юнги приезжает довольно скоро, как раз к моменту, когда накрыт стол — Чонгук быстро отваривает рис и достает закуски, всех рассадив и накормив в первую очередь любимого пса. — И снова здравствуйте, — Юнги появляется на пороге с букетом белых пионов. Для Чимина, конечно, вот еще — сотрудникам цветы дарить. Чимин опускает в них нос, трогает нежные лепестки и сияет, как солнышко. — Спасибо, — и улыбается одному Юнги, — так приятно… — И вот, — опускает на стол ключ от новенькой машины, — возражений не принимаю. Отходит вымыть руки и садится за стол. — Оу, кто-то не вышел из режима большого начальника, — тихонько для Тэхена комментирует Чонгук, посмеиваясь. — Шеф умеет произвести впечатление, — шепотом отвечает Тэхен. Ему безумно нравится наблюдать за этой парой. Чимин ошеломлен подарком, но не будет спорить с Юнги при его подчиненных — он это позже сделает. И Юнги говорит, что Чимин с ним приказным тоном разговаривает! А непререкаемо вручать дорогие подарки — это как вообще? Чимин улыбается, трогая ключи, но ничего не понимает. Он разливает всем суп и выжидающе смотрит на реакцию. Юнги ест суп молча, поглядывая то на Чимина, то на Чонгука, а под конец спрашивает: — И по какому поводу совместный обед? — Я сварил суп, когда был у родителей и завез его брату, — Чимин пожимает плечами. — Совместный обед получился спонтанно. Тебе вкусно? — Очень, — кивает Юнги. — Спасибо большое, Чимин-а. У Чимина столько благодарной нежности во взгляде, что ею можно целый дом согреть. — Раз мы здесь, — просит он, — поможешь мне кое-что из комнаты забрать и перевезти? Он старается не занять всю квартиру Юнги, ему в целом всего хватает, но кое-что он бы забрал. А еще он хочет увести Юнги в свою комнату и наедине его расспросить. — Конечно, помогу. А если ты спросишь, по какому поводу цветы и подарки — сегодня семь месяцев, как мы вместе, — Юнги наконец улыбается. — А мы? — шепчет Чонгук Тэхену. — А мы сколько вместе?.. Он как-то и забыл, что у их отношений был испытательный срок. И от того, что он вот-вот подойдёт к концу, как-то нехорошо на сердце становится. — Почти три, — без всякого подтекста отвечает ему Тэхен. — Хочешь отметить? — А сколько до трех? — Чонгук изо всех сил напрягает память, у него в телефоне записана дата, но сейчас лезть в него неловко. — Юнги! — нет, невозможно видеть эту парочку перед глазами, они смотрят друг на друга так влюбленно, как бывает только в кино, — спасибо! — Чимин прячет лицо с пылающими щеками на плече у своего парня, тянет в свою комнату, потому что есть вещи, что не предназначены для братских глаз, даже если у этого брата свой парень есть. — Мы раньше не отмечали, — шепчет он, захлопнув за ними дверь. — Я растерялся от букета, но машина?! Юнги… — Мы не отмечали, — подтверждает, положив руки ему на плечи. — Но теперь будем, потому что… Вряд ли Чимин ожидает того, что происходит дальше — Юнги опускается на колено и достает из кармана коробочку с кольцом. — Я знаю, что легально здесь мы не поженимся, но все равно, ты выйдешь за меня, Чимин? Тот прижимает ладони к щекам, смотрит неверяще и потрясенно. Они вместе семь месяцев и эти месяцы для Чимина и как один миг, и как целая жизнь, он счастлив таким полным, истинным счастьем, какое и не считал никогда для себя возможным. Но вопрос Юнги выбивает его из колеи. Возможно ли стать счастливым еще больше? Это формальное предложение, которое им никогда не удастся легализовать, значит для него очень и очень много. — Да… — голос прерывается. — Да. Конечно, да. Юнги широко улыбается, поднимается, держа Чимина за руку. Кольцо нежное, из белого золота, изящный ободок, который приходится впору. — Я не хочу, чтобы ты считал меня парнем, с которым ты просто живешь. Хочу, чтобы ты считал меня супругом. Мы устроим церемонию для родных, а потом распишемся где-нибудь, где это возможно сделать. Я все организую. — Хорошо, — Чимин на все готов согласиться. — Но с того момента, как я переехал к тебе, я считаю тебя своей семьей. Даже раньше, наверное, но момент решения жить вместе четко фиксирует его осознание: Юнги — его семья, дом Юнги — дом Чимина. Юнги обнимает его и прижимает к себе. — Я не хочу быть человеком, у которого был один неудачный брак. Второй будет самым удачным, — он улыбается Чимину в щеку. — Самым удачным, самым счастливым, — твердо обещает Чимин. — Я люблю тебя. — И я тебя люблю, — Юнги целует его именно так, как целуют только тех, кого любят. — Тебе, кстати, не интересно, что за машина? Такая же, как у тебя была, только новая. Я решил не своевольничать в этом смысле, но, если хочешь, можно поменять. — Милый, это так дорого, — укоризна в голосе не выходит, слишком Чимин счастлив. — Ты меня балуешь! — Дорого — это то, что не можешь себе позволить, — улыбается Юнги. — А я в состоянии подарить своему будущему супругу машину. Ему нравится это слово. «Жена» никогда не нравилось и дело вовсе не в конкретной женщине. Просто слово какое-то… Не то. — Ну вот, — Чимин жмется щекой к его плечу, — у тебя для меня столько подарков: предложение, букет, машина… А у меня для тебя только суп и привет от твоего отца. — Ты ему звонил? — удивляется Юнги. — И, кстати, очень вкусный суп. — У меня раньше так вкусно не получалось, это мамин рецепт! К твоему отцу я заезжал днем. С Каштаном, — Чимин фыркает. — Выменял у Чонгука Каштана на хемультан. Отвез твоему папе суп, он поел, поиграл с собакой. Велел передавать тебе привет. Извини, я без тебя поехал, но ты был на работе, а у меня полдня свободных оставалось. — Он тебе что, так понравился, что ты решил к нему съездить? — Юнги поглаживает его по плечу. — Или решил посмотреть, какой он, когда рядом нет меня? — Просто в прошлый раз он сказал, что любит суп, — Чимин заглядывает в глаза любимому. — А я наварил целую кастрюлю. Вот и подумал всех угостить. Заодно и Каштана взял, он же спрашивал. Вы с ним оба такие подозрительные, — он мягко смеется и вдруг спрашивает: — Ты не против? Не против, если я иногда буду навещать его? Эта мысль впервые приходит ему в голову — не будет ли Юнги возражать? Понравится ли ему, что Чимин заботится о человеке, с которым самого Юнги теплые чувства не связывают. Или понимает, наблюдая за семьей Чимина, как для того важны семейные ценности? — Я подумаю над этим подробнее, но против не буду. Юнги не хочет прямо сейчас размышлять о том, как он будет воспринимать общение Чимина со своим отцом. — Давай лучше подумаем, когда и где нам пожениться? Будешь сообщать брату или повременишь? — Ты думаешь, я смогу удержать эту новость в себе? Да по моему лицу все видно! — Чимин действительно выглядит таким сияющим, что трудно не догадаться. Да еще и кольцо на пальце. — Или ты хочешь рассказать всем вместе? — Твоим родителям скажем вместе и чуть попозже, когда определимся с датой. Юнги хотелось, чтобы его воспринимали всерьез в этой семье. — А Чонгуку можно сказать и сейчас. Если они с Тэхеном в своей комнате не закрылись. Он улыбается и тянет Чимина обратно на кухню. — Так все-таки? — не унимается Чонгук. — Через сколько будет три месяца? И что будет потом, Тэхен? — Ты думаешь, я дни считаю? — округляет глаза. Не очень ему нравится этот разговор. — Вот когда будет, мне напоминание в телефоне придет. Тогда и подумаю. Дни Тэхен не считает, но помнит, что три месяца будет через двенадцать дней. И его самого интересует, что будет потом. — Подумаешь? — Чонгуку хочется ухватить его за плечи и хорошенько встряхнуть, но он только сжимает пальцами свое колено. — Ты подумаешь… Я недостаточно хорошо подхожу тебе? Потому что… У нас что-то не так? — Чонгук-и, дело не в тебе, а во мне, — пожимает плечами Тэхен и переводит на него ставший вдруг внимательным взгляд. — Эй, ты что? — он с неожиданной лаской гладит Чонгука по щеке. — Все хорошо. — Так говорят, когда дело действительно в другом человеке. Облегчают моральные страдания, берут всю вину на себя, а по факту — не могут найти в другом что-то свое. Но прямо это не скажешь, да? — Чонгук отворачивается, пряча взгляд, наполненный болью. Тэхен резко разворачивает его к себе. — Вот дура-ак, — тянет он. — Что ты себе нафантазировал? Я подумаю над своими чувствами и своим отношением ко всему этому. Не о тебе. Не о нас с тобой. Об этом думай — не думай, а я уже влюбился… Чонгук как-то глупо моргает. — Тогда что тут думать? Тэхен закрывает глаза, молчит, мысленно считает до десяти и снова их распахивает. — Думать, нужен ли мне человек, в котором чувствительности и способности оценить момент, как в… — он обводит кухню глазами, — как в чайнике! Между прочим, я только что сказал тебе о своих чувствах! Это не так легко говорить о таком! Мне бы хотелось более эмоционально окрашенной реакции! Надо было дольше считать, не помогло, видимо. — Сначала пугаешь, а потом признаешься в чувствах, — Чонгук обхватывает его плечо рукой. Было бы две — обхватил бы двумя. И встряхнул, да. — А потом сравнивает с чайником! У меня чуть сердце не разорвалось, когда я представил, что ты убежишь, как Золушка и туфельку не оставишь, потому что прошло твоих чертовых три месяца! И твои слова «дело во мне!» будут целую вечность мне в кошмарах сниться! Хотел эмоциональную реакцию — получил. — А ты думаешь, легко принять мысль, что кому-то нужен? Я скоро с ума сойду с тобой! Неужели так трудно что-то сказать словами? Я… Тэхен резко выдыхает и успокаивается. — Пока меня в целом все устраивает, — говорит он. — Если не случится ничего экстраординарного за оставшиеся две недели, считай, что этот спор ты выиграл. Я никуда не собираюсь сбежать. — Дело не в споре, — рука Чонгука спускается по предплечью Тэхена, задерживается на локте, задирает рукав, обнажая запястье. — Дело во мне, — он легко переключается между эмоциями, всегда был отходчивый, поэтому лучезарно улыбается сейчас. — Я не хочу тебя никуда отпускать. Хочу и дальше быть с тобой без срока, пока я чувствую то, что ты заставляешь мое сердце пылать, а душу — радоваться, когда ты рядом. И мозг закипать ты заставляешь, но за это я, наверное, и влюбился? Тэхен со своей красотой и эффектностью слова «влюблен в тебя» слышал не раз, но они редко отзываются в его душе — мимолетное чувство мимолетных людей в его жизни. Но услышать это от Чонгука оказывается необычайно важным. — Это ответное признание? — неожиданно хрипло, севшим голосом, уточняет он. — Нет, это пар из чайника! — Чонгук подносит его руку к лицу и тычется в ладонь. — Я так влюблен, что у меня сейчас вторая рука вырастет! Лишь бы схватить тебя и никогда не отпускать. — Ты и одной рукой меня удержишь, — Тэхен шепчет, — потому что я не хочу от тебя уходить. Дыхание Чонгука так приятно ласкает ладонь, но Тэхен со вздохом отнимает руку — Юнги с Чимином возвращаются, оба донельзя довольные. — Спорим, шеф сделал предложение? — шепчет Тэхен Чонгуку на ухо. Тот приоткрывает рот, недоуменно глядя на парочку. — Я хотел кое-что сообщить… — начинает Чимин и оглядывается на Юнги. Как вообще надо рассказывать о таких вещах? — Мы хотим пожениться. — Угадал, — выдыхает Чонгук, косясь на Тэхена. Поднимается из-за стола. — Какие прекрасные новости, хен! Поздравляю вас! — И ничуть не угадал, видно же было, — Тэхен посмеивается, глядя на всех. — Спасибо, — Чимин обнимает брата, сжимает его крепко. — Я так счастлив, — тихо, специально для него говорит он. И еще тише спрашивает: — У вас все хорошо? — Да, — улыбается Чонгук широко и искренне. — Давайте отметим это? — У нас было вино, я как-то приносил, — Чимин отпускает его и находит бутылку вина, отдает ее Юнги и ищет бокалы. — Родителям скажем чуть позже, — Чимин волнуется и оттого много говорит. — когда определимся с датой. И Юнги… Он смеется и останавливается. — Вот эти. Юнги, разольешь? — Конечно, — тот забирает бокалы и наливает в них вино. — И что, по-прежнему никаких поблажек? — смеется Чонгук. — Ну, если захочешь побыстрее получить руку, обращайся, выдам тебе кредит за счет фирмы. Будешь потом до пенсии на меня работать, — усмехается Юнги. — Хен, ты в курсе, что будешь мужем тирана? — Чонгук закатывает глаза, откинувшись в кресле. Однако, мысль о руке, полученной таким способом, ему нравится. — Конечно, он мне не раз об этом сообщал, — Чимин с обожанием смотрит на Юнги и только на него. — Но я хочу тебе напомнить, что у тебя есть открытый родителями счет, на котором изрядная сумма денег. Если решишься к нему обратиться, работать будешь не до пенсии, а лет десять. — Я хотел его оставить на свою будущую семью, — Чонгук крутит в руке бокал, стараясь не взглянуть на Тэхена многозначительно. — Но, пожалуй, возьму оттуда немного. И у этого тирана тоже, — кивает в сторону Юнги. — Перестаньте называть меня «тираном», а то я вам его действительно покажу, — наигранно ворчит тот. — Я-то не против, — Чимин чуть не мурлычет, — но сотрудников не пугай! Тэхен задумчиво покусывает губу, глядя на это. — А ты не хочешь познакомиться с моими родителями? — через пару бокалов интересуется Чонгук. — Зачем? — Тэхён искренне удивлён. — я знаком с твоим братом, этого пока достаточно, нет? — Необязательно прямо сейчас, но вообще… — Чонгук смотрит на свою руку. Может дело всё-таки в том, что она одна? — Ты же будешь на свадьбе моего хена со мной? Ты все равно с ними познакомишься. Но если не хочешь… Просто скажи. — Если меня пригласят, то, конечно, буду, — у Тэхена странно тревожные глаза. — Тогда познакомлюсь. Я не слишком хорош в светском общении со старшими, — фыркает он. — Боюсь им не понравиться. Так что чем меньше они будут обращать на меня внимания, тем лучше. — Ладно, — вздыхает Чонгук, сосредоточившись на бликах в стекле бокала. — О, поверь, тебе достаточно будет только есть и есть. И снова есть, — со знанием дела говорит Юнги. — А вообще родители Чонгука и Чимина — очень приятные люди. И даже я им понравился. — Тогда я им точно не понравлюсь, — вздыхает Тэхен. — Я мало ем… — Да глупости я предложил, все, забудем про это, — внезапно рычит Чонгук и резко поднимается с места. — Пойду… Каштана прогуляю. Ему надо на свежий воздух, там он перестанет думать о том, что с Тэхеном у них все-таки что-то не так. — Оставь собаку в покое, он полдня бегал, — Чимин поднимается с места и кивает на балкон. — Пойдем со мной, будь добр. На балконе у него лежит пачка сигарет, на всякий случай. Он редко за них берется, но иногда себя балует. Или когда слишком нервничает. Интересно, какой сегодня случай. — Что не так, Чонгук-и? — тихо и ласково спрашивает Чимин у брата, закрыв дверь и отрезав их обоих от звуков гостиной. — Не знаю, хен, — Чонгук облокачивается о перила и шумно вдыхает вечерний воздух. — Я за вас очень рад, но не хочу портить вам вечер. Ты точно хочешь сейчас говорить обо мне? — А ты думаешь, я смогу уехать и наслаждаться нашим с Юнги счастьем, зная, что ты весь взвинченный и нервный? — Чимин щелкает зажигалкой, закуривая. — У вас что-то не ладится? С Тэхеном может быть сложно. Мы с ним пару раз ужинали вместе, он тебе не говорил? Чимин глубоко затягивается дымом. — У него действительно сложности со светским общением. То есть, если он будет думать, что от этого общения что-то зависит, он очень напрягается. — Нет, он не говорил, — хмурится Чонгук. — Почему ты мне объясняешь за него? Я прекрасно понимаю, ему страшно, некомфортно и неудобно. Но я хочу познакомить его с родителями! Они важны для меня, ты это знаешь. Я хочу, чтобы они видели и узнали человека, с которым я встречаюсь и в кого я влюблен. Я хочу, чтобы они узнали друг друга, потому что это не временный вариант, я хочу, чтобы все было серьезно. Не как у вас, как у вас у нас не будет, мы совсем другие, но, может быть, я думаю и о свадьбе тоже? Да, я об этом не говорю, все обвинят меня в торопливости, как всегда. Поэтому я торможу себя и свои желания. И я постоянно это делаю, хен! Я постоянно торможу себя ради него! Я стараюсь спокойно относиться к тому, что он не остается со мной на ночь. Что он не всегда готов гулять со мной, потому что у него есть дела. Я не спрашиваю его, с кем он проводил время, ему это не нравится. Я его не контролирую и не пытаюсь, но я… Себя торможу. Сколько я так выдержу? Не сорвусь ли я однажды от этого? Не унесет ли меня на этих тормозах, которые однажды просто лопнут? Чимин округляет глаза. — Однако, — он задумчиво склоняет голову. — Если ты сорвешься, последствия трудно предугадать. Он может и оценит такой взрыв эмоций. Но вариант, что вы поссоритесь, тоже нельзя исключать. Но ты ему очень нравишься. Он тушит сигарету и обнимает брата за плечи. — Удивляй его и тебе воздастся, — тихо говорит Чимин. — Будь романтиком. Поверь, человек, который в бумажнике носит засушенный ирис из подаренного тобой букета, оценит каждый твой романтичный жест. — Это не так-то легко, — фырчит Чонгук, глядя в сторону. — Иногда мне кажется, что я слишком прост. Какой-то одноклеточный. У меня простые желания и простые цели, а тем более — способы их достижения. И чем я могу удивить человека, которого максимально удивляет глубина? Да и вся романтика в моей голове заканчивается на цветах и ужине. Что мне еще придумать? — Свози его куда-нибудь? На целые выходные. Или встретить рассвет вместе. Своди на концерт? Не уверен, что ему понравится, посоветуйся с Намджуном, он не откажет, я думаю. — Я подумаю, — Чонгук отходит от него на шаг. — Иди к жениху, хен, а то замерзнешь. — Конец июля, ты в своем уме? — Чимин приподнимает брови в недоумении. — Если хочешь, мы сейчас уедем? — Не торопитесь, допейте нормально, пообщайтесь с Тэхеном, а я хочу побыть один. Мне нужно справиться с этим и желательно, чтобы никто не пытался мне помочь, — упрямо говорит Чонгук, вцепившись в перила. — Хорошо, — кивает Чимин. — Как знаешь. Трудно балансировать между двумя людьми, каждый из которых не умеет ни просить о помощи, ни принимать ее. Он возвращается в гостиную, садится рядом с Юнги и переплетает с ним пальцы. — Вы опять о работе? — Вот еще, — тот качает головой. — Мы о вине. Подлить тебе еще? — Обязательно! Домой, я думаю, на такси поедем? Кстати, а где моя девочка? — живо интересуется Чимин. — Какая еще девочка? — не понимает Юнги. Чимин нежно гладит ключи от подаренной машины. — Вот эта. Моя девочка. Прошлая точно была девочка, — он смеется. — Нет, имени у нее не было, я звал ее «малышка» и «красавица». Юнги прыскает в кулак. — Ты меня напугал, я подумал, что забыл что-то важное. Твоя девочка стоит в нашем доме, в гараже. Хочешь поскорее познакомиться с ней? — Познакомиться хочу, — Чимин неторопливо делает глоток. — Но за руль все равно сяду только завтра. Тэхен, приходите к нам на выходных? Посидим на террасе, выпьем коктейлей… Юнги? — он вскидывает глаза, не против ли тот. — Я с удовольствием, — кивает Тэхен и смотрит на шефа. Это до сих пор странно: близко видеть то, что другим сотрудникам видеть не положено. — И мясо приготовим, погода налаживается, — кивает Юнги и вручает Чимину полный бокал, а потом и Тэхену доливает.