Пусанские каникулы

Проснулся я от чьих-то нежных рук на моих волосах. Меня размеренно мягко гладили по голове, тихо дышали рядом, словно боясь разбудить, а рядом со мной все так же говорил Юнги и смеялся. На секунду появилась мысль, что это именно Юнги гладит меня по волосам, но я отмел ее. Не мог же Юнги приехать в Пусан из Тэгу. Да и более того, он понятия не имел, где я лежу, молчу уж про палату. Я с трудом разлепляю свои глаза и вижу перед собой донельзя счастливого Чонгука. И что-то мне подсказывает, что голосовое Юнги и улыбка Чонгука взаимосвязаны. Он ласково гладит мою щеку, пока я с большим удовольствием принимаю его прикосновения. Всеми силами стараюсь не вспоминать вчерашний вечер, но события сами лезут в голову, когда я пытаюсь лечь поудобнее, то боль бьет словно ножом. Чонгук тут же начинает суетиться, когда я болезненно стону, а следом из моих глаз начинают идти слезы. — Лежи-лежи, хён. Я сейчас позову медперсонал, — он порывается уйти, но я беру его за руку, безмолвно прося остаться. И он остается. — Полежи со мной чуть-чуть, Гуки. Пожалуйста… — показываюсь ему таким слабым и разбитым, не находя сил на маски или улыбки. Я аккуратно поворачиваюсь на бок, освобождая Чонгуку чуть больше места, и он ложится, притягивая меня на свою грудь. Устраиваюсь поудобнее, обнимая его. Чувствую ответные объятия, и мы лежим так некоторое время. Я прикрываю глаза, слушая его сердце, и, кажется, проваливаюсь в сон. Но внезапный голос Чонгука вырывает меня из дрёмы. — Что это за парень? Парень? Неожиданно понимаю, что все это время голос Юнги разносился по палате. Судорожно ищу телефон, пока Чонгук тихо посмеивается, и выключаю голосовое Юнги, попутно видя новые сообщения от него. Но решаю, что отвечу позже, а потому блокирую телефон и откладываю его. — Ну, так? Чонгук явно ожидает подробностей, и я делюсь ими с лучшим другом. — Когда Ли закончил… — гулко сглатываю, чувствую, как Чонгук напрягся, прижимая меня крепче к себе, — я сразу решил позвонить тебе, знал, что ты поможешь, будешь рядом, — чуть тише добавляю «ты ведь обещал…», но Чонгук все равно все слышит и нежно поглаживает меня по спине, тихо шепча в ответ: "Конечно, хён". — Но я ошибся в последней цифре и вместо восемь нажал девятку, позвонил и расплакался, рассказал про произошедшее неизвестному парню. — А он что? — Сказал, что, конечно, не Чонгук, но готов помочь, — моя грудь дрожит от легкого смеха. Чонгук тоже позволяет себе короткий смешок. — А пока я был в отрубе, он волновался, писал, звонил. Больше пятидесяти пропущенных, прикинь, — Чонгук присвистнул, вскинув брови. — Нехило так ты его взволновал. — Да уж. И мы в общем ночью разговорились, и я попросил у него голосовое с его смехом… И вот, — я небрежно пожал плечами, заканчивая историю. — Ну смех у него завораживающий. — Это вообще-то было личное! — Только не говори, что влюбился в загадочного незнакомца, — улыбается Чонгук. — Не буду, — бросаю я в ответ, а щеки заливает румянцем. — Да не может быть! — пищит Чонгук. — Ты! Ты влюбился?! Ахуеть, хён. Это же прекрасно, я счастлив за тебя, — стискивает меня в объятиях, а я как дебил улыбаюсь во все тридцать два, понимая, что Чонгук — лучший на всем свете. Его будущему парню явно повезет отхватить такое заботливое солнышко. — Это так странно, но я и правда чувствую влюбленность. — Это называется «любовь с первого взгляда», хён. — С первого сообщения, — шучу я, а Чонгук поддерживает шутку смехом, и мне становится на миг хорошо, так хорошо, что забываются события прошлого дня, а боль притупляется. Я устраиваюсь на груди Чонгука поудобнее, а он гладит меня по волосам. И я вновь проваливаюсь в сон. Холодный пол, меня кто-то придавливает, вбиваясь в мою промежность. Мерзкий смех бьет по ушам, как и громкие стоны Ли. Я слышу свои крики, всхлипы, которые вырываются из груди вместе со слезами. Чувствую, как кровь течет по бедрам, а тело под напором Ли двигается вперед, пока колени разъезжаются в разные стороны. «А ты был хорош, Пак, для шлюхи». Резко встаю в кровати, садясь на попу, но тут же вырывается болезненный вскрик, а после и вовсе начинается истерика. Смотрю в окно — темень, поздний вечер. Чонгук уже давно ушел домой, а я проспал весь день. Сворачиваюсь калачиком, пытаюсь успокоиться, но ничего не выходит. Мерзкий смех, стоны Ли и его слова не выходят из головы. Безостановочно плачу. В один момент вспоминаю о записи Юнги, пытаюсь в темноте нащупать телефон. Сквозь слезы нахожу его голосовое и включаю. Делаю среднюю громкость и прижимаю телефон к груди, гладя себя по волосам. Слушаю его успокаивающий голос, и вскоре слезы прекращаются. Вспоминаю, что Юнги писал утром, а потому открываю переписку. Юнги: Доброе утро, Чимин. Надеюсь, тебе удалось поспать Судя по тому, что ты до сих пор не ответил, ты все еще спишь, я рад Твоему организму надо отдыхать Чимин, ты все еще спишь? Надеюсь, ты не игноришь меня, а правда спишь Надеюсь, я не навязываюсь. Отшей меня, если это так, пожалуйста Как твое самочувствие? Ответь, пожалуйста, как проснешься Волнуюсь Чувствую себя дураком, что не ответил ему утром. Опять заставил его волноваться. Сразу же принимаюсь писать ответ, надеясь, что он еще не спит.

Я:

Привет, Юнги. Ты прав, я спал. Правда пробуждался утром, чуть поговорил с Чонгуком и снова уснул

Незамедлительно появляется галочка «прочитано» возле сообщения, а Юнги начинает что-то печатать. Время тянется мучительно долго, пока он набирает текст, а я как дурак прожигаю телефон взглядом в ожидании сообщения. Юнги: Я рад, что это так, а не игнор) Почему проснулся? Выспался?

Я:

Кошмар

Проходит еще некоторое время, Юнги все пишет и пишет, видимо стирая прошлые сообщения, не находя нужных слов. Спустя минуты загорается экран телефона, и я вижу входящий звонок от Юнги. Тут же принимаю, прикладывая телефон к уху. — Подожди секунду, пожалуйста. Я найду наушники, — прошу я. В ответ слышу весьма содержательное «угу» и ищу наушники в своем портфеле, что заботливо валялся возле кровати. На все сто уверен, что именно Чон подкинул его ближе. Все еще держу телефон возле уха, чтобы услышать, если что, Юнги. Наклоняюсь, чтобы дотянуться до портфеля, но оказываю давление на живот и анус, и с моих губ срывается болезненный стон. — Чимин? — обеспокоенный голос парня так приятно ласкает мой слух, что я невольно забываю о боли. — Да-да, секунду, — быстро нахожу наушники, втыкая их в телефон и уши, и подключаюсь в беседу. — Все, я тут, — укладываюсь на бок, стараясь не создавать напряжение в сфинктере, но очередной полувсхлип-полустон вырывается из моей груди. — Чимин, ты в порядке? Я слышал, что тебе больно… — он на секунду замолкает, явно размышляя о чем-то, и с долгим «ммм» продолжает, — и…мм… и ты говорил, что была кровь. Этот ублюдок порвал тебя? — тихо угукаю в ответ. — Блять, извини, не хотел, чтобы ты вспоминал это. — Юнги, я этого в принципе уже не забуду, так что все нормально. Думаю, для меня даже полезно будет поговорить с кем-то об этом. — Ты говорил об этом с Чонгуком? — Немного, — признаюсь я, покусывая свою губу. — Тогда ты хочешь, чтобы мы поговорили об этом? — я тихо хмыкаю в ответ, не зная, что ответить. Но решаюсь все же открыть эту тему для нас, а потому отвечаю тихое «да». — Не стесняйся меня, — звучит от Юнги. — Если это как-то облегчит наше общение, то я находился в похожей ситуации. — Тебя насиловали? — с ужасом спрашиваю я. А в голове проносится «нет, нет, нет. Пожалуйста, нет». — Да, — не сдерживаю тихого всхлипа, через секунды вовсе срываясь на плач. — Чимин, тише. Успокойся, пожалуйста, — слышу, как дрожит его голос от страха и беспокойства. — Чимин, пожалуйста, слушай мой голос, я прошу тебя. — Мне просто так ужасно жаль, что ты… что ты пережил такое, Юнги… — Мне тоже жаль, что и ты столкнулся с таким. Наверное, именно поэтому я не мог не волноваться о тебе. Твой плач, почти скулеж, когда ты позвонил, перевернул все внутри. Я хотел тебе помочь, но ты видимо распереживался, что я не Чонгук, — он тихо фыркает, а я постепенно успокаиваюсь от его голоса. — Да, есть такое, — тоже тихо посмеиваюсь. — Прости, что потревожил тебя тогда. — А, знаешь, я даже и не против такого исхода событий. Ну в том смысле, что ты позвонил мне. Кажется, я хочу, чтоб ты был моим другом. Кажется, что вполне обычная вещь, когда люди общаются друг с другом, да? Но Тэхён бы сказал: «В смысле обычная, тут вообще-то ахуеть надо было», потому что он единственный друг за двадцать три года моей жизни, — в голос смеюсь с его шутки, слыша ответный смех. — Я готов быть твоим другом, хён. — Так ты младше меня, да? Я, конечно, предполагал. Но сколько тебе, если не секрет? — смущаюсь своего возраста, хотя было бы из-за чего. Его голос на повторе звучит в моей голове, навсегда забираясь в память. Кажется, нужно будет создавать папку «Юнги» в голове и сохранять туда каждый момент с ним. Похоже, я безоговорочно втюрился в парня, которого знаю от силы вторые сутки. — Мне… мне семнадцать… будет в этом году… — слышу, как он глубоко вдыхает и выдыхает, словно озлобленно и болезненно, а после слышу тихое «Блять». — Юнги-хён? — Да, извини, я тут. Просто… Ты же еще совсем маленький, а эта сука так поступила с тобой. Ты же подашь заявление? — тихо угукаю, качая головой, будто он сможет это увидеть. — Прекрасно, — отвечает он, но внезапно кто-то негромко зовет его, но я отчетливо слышу, — Юнги, пошли бухать! — говорит непонятный голос, предполагаю, что это тот самый Тэхён. Срываюсь на смех, а хён неловко его подхватывает. — Извини, это Тэхён. Мы вместе живем, вот он вернулся. — Иди к нему, — с улыбкой говорю я. Знаю, что завтра мы вновь свяжемся с Юнги, может, и не по звонку, но свяжемся. Мы ведь теперь вроде как друзья. — Юнги-хён, — начинаю я, а в ответ слышу «Мм?», — мы ведь теперь друзья? — Если ты хочешь… — Хочу! — хён фырчит с этого, тихо посмеиваясь. — Юнги, я сейчас все пиво и соджу выпью без тебя! — снова смеюсь с Тэхёна, пока хён отвечает ему: «Да иду, я иду. Не ори». — Мне пора, Чимин, иначе он реально выпьет все в одиночку и устроит дебош тут, — тихо, бархатно смеется, а мое сердце умирает, заходясь в бешеном ритме. — До завтра. Постарайся поспать. Твоя психика и тело нуждаются в этом. — Запишешь мне голосовое? — Так нравится мой голос? — Ты бы знал, как, — выпаливаю я, после ойкая, пока Юнги тихо посмеивается. — Ты ничего не слышал! — Для тебя, сколько захочешь голосовых, Чимини, — плавлюсь от такого нежного обращения. — Тогда спокойной ночи и спокойного Тэхёна тебе, — хён вновь начинает смеяться. — Господи, ты заставляешь меня улыбаться и смеяться. Тэхён уже будет боготворить тебя за это. Спасибо, что ты так сумбурно появился в моей жизни, Чимин, — бабочки в животе творят такие кульбиты, что любой циркач бы подавился слюной от зависти. — Тебе спасибо, хён. Сладких снов. — И тебе, Чимини, — с явной улыбкой в голосе говорит Юнги, а после сбрасывает трубку. Лежу как придурок и пялюсь в потолок с широкой улыбкой на лице, пока не приходит уведомление на телефон о новом сообщении. Переименовываю контакт «Юнги» в «Юнги-хён» и смотрю на сообщение. Новое голосовое, которое без раздумий сохраняется и добавляется в плейлист, который я, впрочем, тоже изменил на «Юнги-хён». — Спокойной ночи, Чимини. Надеюсь, тебе приснятся единороги. Крепко обнимаю тебя, если ты, конечно, позволишь, — а как вишенка на торте — его тихий смущенный смех. Делаю громкость повыше, ставлю на повтор и спустя недолгие шесть минут проваливаюсь в сон, в котором меня не насилуют, а обнимает парень, который слишком уж сильно пахнет сладостью и теплом.