Открываю глаза ранним утром, яркое, но мягкое солнце уже понемногу показывается на небе, озаряя светом комнату. В ушах все еще говорит Юнги, а я вновь как дурак лежу и улыбаюсь. Прикрываю глаза всего на секунду, но проваливаюсь вновь в сон.
Легкие прикосновения к моему плечу будят меня. Открываю глаза и вижу Чонгука, а рядом с ним моего врача. Снимаю наушники, откладывая на постель, аккуратно сажусь, сдавленно мыча от боли.
— Все еще болит сфинктер? — говорит врач, а краснеем мы с Чонгуком. В особенности, я. Болванчиком киваю на его вопрос, пытаясь скорее сойти с темы. — Сегодня я хочу Вас выписать, Чимин, если увижу, что Вы в состоянии быть дома. Но еще минимум неделю Вы должны будете лежать дома, соблюдать постельный режим и по минимуму сидеть на попе, хорошо?
— Да, хорошо.
— Чонгук, выйдете, пожалуйста, я должен осмотреть Чимина, — гулко сглатываю. Осмотреть? Чонгук кивает и выходит, а я чувствую давящий страх. — Чимин, посмотрите на меня, — повинуюсь его просьбе. — Я — Ваш врач, в коридоре стоит Чонгук. Не бойтесь, пожалуйста, — киваю. Он прав, во-первых, он — врач. А во-вторых, если что, в коридоре стоит Гуки, который тут же придет на помощь.
— Вы все это время спали, и я не мог ни осмотреть Вас, ни обработать рану мазью. Вы просыпались только к ночи, да?
— Совсем ненадолго, — подтверждаю я. И правда, я почти все время был в отключке.
— Мы вкалывали Вам снотворное, чтобы тело и психика восстановились. Сон пошел Вам на пользу, Чимин. Как Ваши самоощущения?
— Болит анус, а также живот. А еще меня подташнивает, и немного кружится комната, — врач кивает мне, записывая что-то в блокнот.
— Мне нужно осмотреть Ваши раны. Все раны, Чимин. Не нервничайте только, хорошо? — пытаюсь уверенно кивнуть, но не получается. — Ложитесь на живот и слегка оттопырьте попу, я подложу Вам подушку, чтоб было легче, — делаю, как велит доктор.
Чувствую, как он подкладывает подушку, и вправду становится легче держать зад. Он приспускает одеяло, чувствую, как по спине и ягодицам проходит холодок.
Врач, судя по звукам, надевает перчатки, а после подходит ко мне и садится рядом.
— Не волнуйтесь, Чимин. Я не сделаю Вам больно, хорошо? — тихо угукаю, а после чувствую, как врач разводит мои ягодицы в стороны. — На вид, все хорошо. Но надо проверить и кишку, понимаете? — неуверенно киваю. — Мне надо прощупать изнутри, Чимин. С вазелином, будет совсем не больно, обещаю, — слышу звук открывающейся крышки, а после прохладу на своем анусе. Палец неприятно проходит внутрь, а врач просит расслабить мышцы. Слушаюсь, и палец проходит легче. Врач крутит и сгибает палец изнутри, а я болезненно мычу, спустя пару секунд он достает палец из моего ануса и снимает перчатки. — Ложитесь на спину.
Аккуратно переворачиваюсь на спину, убирая подушку из-под поясницы. Врач просит поднять больничную сорочку до груди и прикрыться одеялом, если я стесняюсь своей наготы. Будто это не он только что пихал свой палец мне в зад.
Но все же я прикрываю член, открывая вид на живот. Выглядит откровенно хуево. Весь торс в кровавых подтеках и уже налившихся синяках. Фиолетово-желтые и сине-зеленые пятна разместились по всему животу и даже немного по грудине. Врач надевает снова перчатки и начинает пальпировать мой живот. Пиздецки больно. Боль хуже, чем в анусе. Спустя минуты мучений и моих болезненных стонов врач говорит прикрываться, встает и выкидывает перчатки в мусорку к прошлой паре.
— Ну что могу сказать, Чимин. Вы восстанавливаетесь довольно-таки быстро. Сфинктер и прямая кишка заживают на удивление быстро, учитывая, в каком состоянии Вы были изначально. Раны на торсе тоже проходят и затягиваются. У Вас очень сильный организм. Думаю, немаловажную роль сыграло несколько суток сна. Я выписываю Вас, можете начать собираться. Попросите помощи у Чонгука, когда будете одеваться. Думаю, пока что все еще будет болезненно поднимать ноги или сгибаться. На домашнее лечение Вам выпишу две мази. Одна для сфинктера, — он начинает что-то писать в блокноте. Думаю, рецепт и способ применения, — мазать четыре раза в день достаточным количеством, проникая в анус и смазывая изнутри. Справитесь? — уверенно киваю. — Отлично. Вторая мазь для Ваших ушибов. Мазь трижды в день, втирая мазь массирующими движениями. Также, пропишу Вам обезболивающее и снотворное, на случай болей, а также бессонных ночей и кошмаров соответственно. Договорились? — киваю. Звучит все предельно просто.
— На протяжении недели Вы лечитесь и на последний день больничного приходите ко мне. Все это время прошу Вас вести дневник Вашего здоровья. Ваш стул: болезненный он или нет. Если же будет кровь — либо сами приходите сюда, либо вызывайте скорую. Также записывайте, что Вы будете есть и сколько спать. Только по-честному, Чимин. А еще советую записаться Вам к психотерапевту, хорошо? — болванчиком киваю, устав слушать его. Но запоминаю все, что он сказал дословно.
Он удовлетворëнно кивает, а после выходит из палаты, напоследок бросая, что через час придет выписывать меня. Чонгук радостно влетает в комнату, обнимая меня.
— Тебя выписывают! Я так рад, что ты так быстро восстановился, Чимини-хён, — улыбаюсь ему в ответ, а после прошу помочь одеться. Чонгук, да и я в общем-то тоже, преодолевая ужасающее смущение, все-таки одеваем меня кое-как, сквозь слезы и стоны боли, а также взволнованные вздохи Чонгука и его извечное «прости-прости, хён».
Через час, когда пришел врач, я уже был собран, а мои родители ждали меня в коридоре. Он быстро дал мне выписку, рецепт и назначение на повторный осмотр через неделю, а также больничный, который я попросил Чонгука отнести в школу. Я безумно надеялся, что у учителей хватит мозгов не рассказать это кому-то, но, думаю, что вся школа и так уже знает, что случилось. Может, стоит родителей попросить перевести меня и Чонгука в другую, если, конечно, младший не против?
Стоило мне только выйти в коридор, впрочем, шел я очень медленно, аккуратно передвигая ногами, потому что каждое движение отдавало болью в попу, как родители набросились на меня с объятиями с двух сторон. И оба, кажись, плакали.
Спустя несколько минут они отпустили меня и повезли домой, по пути подкидывая Чонгука до его места обитания. По пути заезжаем в аптеку, покупая все, что написал доктор.
Придя домой, папа провожает меня до комнаты, пока мама греет обед. Мы аккуратно поднимаемся по лестнице, шаг за шагом, ступенька за ступенькой. Спустя пару минут оказываемся в моей комнате, отец помогает переодеться в домашнюю одежду, виновато оглядывая мое тело, что разукрашено синяками и самоповреждениями. Чувствую его давящую вину за то, что произошло с его единственным сыном, то есть мной, а потому говорю: «Пап, я в порядке, ты не виноват». А в ответ получаю: «Очень виноват, Чими, очень. Прости, сыночек» и теплый поцелуй в лоб. Папа аккуратно укладывает меня в кровать, ставит рядом журнальный столик, который приносит аж с первого этажа, а на него ставит ноутбук, кладет мой телефон, зарядку для обоих гаджетов, а вскоре мама дополняет этот набор облепиховым чаем и вкуснейшим жаркое. Включаю себе на фон Ютуб, пока поглощаю пищу, попутно открывая чат с Юнги.
Со вчерашнего вечера ни единого сообщения, и мысль, что они с Тэхёном попросту напились, быстро поселилась в моей голове. Пишу ему пару сообщений.
Я:
Юнги-хён, доброе утро
Меня выписали сегодня, конечно, я еще неделю буду дома, но уже хотя бы
дома, в родной кроватке
Как ты? Как Ваша алко-вечеринка с Тэхёном?
Отправляю последнее сообщение и откладываю телефон, наслаждаясь горячей маминой едой. Попутно смотрю прохождение игры от моего любимого стримера-летсплеера, смеюсь с его шуток и, в целом, нахожусь в приподнятом настроении. Дом, милый дом.
Спустя двадцать минут в комнату приходит мама, забирая посуду от еды, виновато смотрит на меня и шепотом просит прощения. Я говорю, что ее вины тут нет, а после протягиваю руки для объятий. Мама тепло обнимает меня, целуя в щечку. Благодарю ее за вкуснейший обед, который, впрочем, я не пробовал уже сто лет. Она уходит, прося отдыхать, а я в позе лежа продолжаю смотреть запись стрима.
Вибрирует телефон, и я с надеждой поднимаю его, желая увидеть сообщение от Юнги, но вижу несколько голосовых от Чонгука. Прогружаю первое, тут же включая его, и прогружаю заранее второе.
«Хён, привет. Отнес твою справку в школу, директор сказал, что про домашку ты можешь забыть и не делать ее вовсе» — хоть какой-то плюс от всей этой ситуации. Не надо делать тонну домашних заданий, да и те, что накопятся за эту неделю, тоже.
«Вечером завалюсь к тебе? Полежим, посмотрим фильмец. Можно даже не ужасы, если хочешь. Выберем что-нибудь из предложенного. Как тебе, хён?»
Я:
Звучит как чертовски офигенная идея, Гуки. Приходи ко мне.
Родители сегодня, похоже, дома, так что дверь откроют тебе, окей?
Гуки:
Так точно, хён. Мне принести разных вредных вкусняшек?
Глупо улыбаюсь, потому что Чонгук знает, как меня подкупить и чем.
Я:
И прихвати большую пачку крабовых чипсов)
Гуки:
Так точно, хён!)
Экран внезапно загорает входящим звонком, я тут же принимаю вызов, видя «Юнги-хён».
— Доброе утро, Чимин, — его голос звучит убито, хрипло и сонно. — Я только проснулся, не обращай внимания на мой голос, — «поздняк» — думаю я и тихонько хихикаю. Это замечает Юнги. — Ты уже обратил, да? — смеясь, угукаю ему. Он хрипло смеется в ответ, пока я сгораю от этого смеха. Слышу, как шуршит его постель, а после звучит вжик зажигалки, и он тянет воздух.
— Ты куришь, хён?
— Ага, давно уже, — беззаботно отвечает он, будто это вовсе не имеет значения.
— Почему?
— Проще забыться. Но ты не вздумай так делать, понял меня? Вредная хуйня и затратная, — послушно киваю, а после, опомнившись, угукаю ему в ответ. — Рад, что тебя выписали. Лечение назначили? — удовлетворительно мычу, а сам потихоньку проваливаюсь в сон. Усталость все еще берет верх, а теплая вкусная еда помогает ей победить меня.
— Расскажи про вчерашний отдых с Тэхёном, хён, — прошу я из последних сил, и, кажется, Юнги понимает, что я сейчас вырублюсь, а потому тушит сигарету с характерным звуком, понижает свой голос до полушепота и тихо начинает рассказывать о своем вечере. Через считанные минуты я проваливаюсь в сон, но все еще на поверхности сознания слышу голос Юнги. Последнее, что он говорит: «Отдыхай сладко, Чимини» и завершает звонок.
