Пусанские каникулы

Проходит неделя моего больничного, на протяжении которой я использую мазь, хорошо кушаю и много сплю и, конечно же, записываю все в заметки в телефоне по наставлению доктора. Различные движения не доставляют мне никакой боли. Сегодня — мой поход к моему лечащему врачу. Пару раз мне снились кошмары про то, как меня бьют и берут силой… Пару раз приходил Чонгук, и мы смотрели уже проверенные фильмы, чтобы не было больше таких… казусов. Я набрался сил ему обо всем рассказать. Вообще обо всем. О переживаниях, о боли, об изнасиловании, о самоповреждениях. Обо всем. Мы оба долго плакали, много раз прося прощения друг у друга. Я за то, что скрывал все внутри от лучшего друга, а он — за то, что не заметил, что со мной что-то не так, что я нуждался в помощи. Юнги все это время почти не писал, что уж там о звонках. Сказал, что у него сумасшедшие завалы по учебе, но ведь сейчас только начало учебного года… Какие могут быть завалы? Решаюсь не судить раньше времени и верить хёну. Это ведь самое главное в любых отношениях, да? Правда и доверие. Фундамент любых взаимодействий, отношений. Благодаря этому дружба, любовь, да вообще что-либо становятся крепкими, надежными и верными. Я как верный Хатико сижу и жду днями сообщения хёна, смотря параллельно Ютуб, скучаю по нему, по его бархатному смеху, по его шепелявому спокойному голосу. Да, черт возьми, я даже начал скучать по неугомонному Тэхёну на заднем плане, который вечно шумел, кричал или смеялся в наши редкие звонки. В последний звонок он и вправду сидел и почти все время смеялся. Хён сказал, что он читает какую-то весьма смешную манхву, и попросил не обращать внимания на этого недалекого. Сижу сейчас в очереди, слушая кряхтение разных людей, какой-то хаотичный шум и непонятные разговоры. Принимаю решение заткнуть уши наушниками и включить музыку. Почему-то Chase Atlantic стали у меня ассоциироваться с хёном. Мне кажется, что они такие же спокойные, размеренные, комфортные, как и хён. Спустя несколько песен выходит врач и зовет меня к себе в кабинет. Осмотр проходит быстро. Он оглядывает мои раны, в том числе и на сфинктере. Говорит, что все прекрасно заживает, а местами — уже зажило. Я могу приступать к школьным занятиям, ко всем, кроме физкультуры, по видимым причинам. На весь семестр у меня есть справка, которая освобождает меня от занятий какими-либо физическими нагрузками. От врача я также слышу, чтобы не смел своевольничать в нагрузках, потому что мне нужно полностью восстановиться. Послушно киваю на каждое его замечание и каждый совет, а потом он желает мне всего наилучшего, и я ухожу. Медленно, размеренно иду под музыку домой. Точнее иду я только до остановки, а дальше — автобус. В дом я захожу через сорок минут, и там, естественно, никого нет. Родители, хоть и взяли оба выходные на эту неделю, чтобы заботиться обо мне, часто работали в своих ноутбуках, а сегодня уехали по делам. Суд по делу об изнасиловании Пак Чимина, то есть меня, обвиняемыми Ли Сухо, Кан Данхёном и Ли Ёнсоком, а также Кан Ёджином. Последние трое являлись прямыми соучастниками преступления, но получат не менее строгое наказание. Ли же сядет по полной, как передал мой отец. Мне разрешено не появляться в суде, так как мои родители, официальные опекуны, так сказать, присутствовали на заседании суда. Эта новость меня ужасно обрадовала, потому что совершенно не хотелось видеть Ли вживую. Он и без того преследует меня во снах, практически каждую ночь. Раздеваюсь, залезая в душ. Ставлю очередную песню Chase’ов и начинаю свое самое любимое действие — купание под теплым, а иногда горячим, душем. Намыливаю свои рыжие волосы, которые успели уже отрасти черными корнями, решаюсь отращивать волосы и стать снова черноволосым. Пена становится рыжего цвета, что меня всегда забавляет, растираю ее по телу, нежась в приятном запахе шампуня. Когда прохожусь руками по паху, невольно вздрагиваю. Хочу вновь попробовать самоудовлетворение, но прекращаю попытки, потому что прошлые несколько не увенчались успехом. Вспоминаю слова Юнги, что все придет со временем, просто нужно телу дать его. Дать время. Чтоб зажили раны и неизлечимые шрамы. Чтоб стерлись фантомные прикосновения к моему телу. Чтоб я не вздрагивал каждый раз, когда пытаюсь обхватить свой член ладошкой. Успокаиваюсь, стараясь не нервничать и не паниковать, смываю пену со своего тела. Насухо вытираюсь и голышом иду в комнату, заваливаясь под одеяло, нежась от соприкосновений кожи с тканью. Снимаю блокировку с телефона и вижу заветные сообщения от Юнги. Юнги-хён: Привет, Чимини. Я наконец-то разобрался со всем, на что успешно положил хуй, и теперь я вновь свободен. Как говорит Тэ: «Я свободен как сопля в полете» Извини, что оставил тебя совсем одного У тебя ведь сегодня должен быть последний осмотр? Напиши, как пройдет. Мне важно знать, как твое здоровье Улыбка сама невольно наползает на лицо. Так приятно, когда о тебе кто-то заботится. Тут же собираюсь ответить на сообщения Юнги, как появляется порыв позвонить ему. Не отказываю себе в этом и набираю номер хёна. Спустя три гудка он поднимает трубку. — Привет, хён, — в ответ раздается низкий, грубоватый голос, который, почему-то, кажется мне знакомым. — Привет, Чимин, — зависаю на секунду, потому что это точно, стопроцентно, не Юнги. — Это Тэхён, будем знакомы. Ворчун сейчас в ванной, так что я решил ответить за него. Поболтаем несколько минуток, пока он не вышел? — Тэхён так быстро проговаривает, что даже не дает мне шанса вставить и слово. Он и дальше продолжает говорить, так и не услышав моего согласия. — Я о тебе наслышан. Юнги постоянно болтает о тебе. Влюбился небось, — Тэхён раздается смехом, а у меня замирает сердце. Юнги говорил обо мне? Постоянно? — Ты знал, что он бросил курить из-за тебя? Сказал, что если вы встретитесь когда-нибудь, то не хочет травить тебя едким ядовитым дымом. Вот засранец, а меня травил все это время! Пиздец, конечно, лучший друг, — я впитываю весь монолог Тэхёна, который он проговаривает словно скороговорку, как вдруг на фоне слышу голос Юнги. — О, Юнги вышел. Передаю телефон владельцу. — С кем ты говорил, Тэ? — Угадай с трех раз, Юн, — звучит ему в ответ. Слышу, как Юнги устало выдыхает и тихо говорит «вот придурок». — Привет, Чимин. Надеюсь, Тэ не успел наговорить тебе глупостей. — Кроме той, в которой ты говорил, что хочешь встретиться как-нибудь, и той, где ты бросил курить? — улыбаюсь во все тридцать два, пока проговариваю это. Легкий смешок слетает с моих губ. — Вот говнюк, — слышу, как хён и сам говорит с улыбкой, а после тихо смеется. — Мини? — он так ласково зовет меня, чувствую, что прощупывает почву, как можно меня звать, а как — нельзя. Но такое обращение точно мне по духу, а потому я вопросительно мычу, как бы требуя продолжения. — Можно звать тебя так? — угукаю, а хён продолжает. — Когда у тебя день рождения? Недавно задался вопросом, что я хотел бы подарить тебе на твой день рождения, но я даже не знаю, когда он. — Тринадцатое октября, хён. А твой? — Девятое марта, — говорит он совсем пожухлым голосом. А у меня всплывает моментально только одна картинка, связанная с девятым марта. Изнасилование меня. — Я знаю, о чем ты думаешь. Я тоже не люблю эту дату. Потому что меня изнасиловали тоже девятого марта… — он делает паузу, думаю, собираясь с мыслями. — Представляешь, в каком я был ахуе, когда ты позвонил и вот так совпало? — слышу в его словах ухмылку, которая скорее звучит как смешок. — Иногда мне кажется, что мы были связаны с тобой красной нитью. Знаешь, что это значит? — Нет, хён. — Судьба, Чимин. Мы связаны судьбой. Я сглатываю комок в горле. А вдруг мы правда связаны с хёном? Вроде как соулмейты. Мы так просто нашли общий язык, нам, вроде как, обоим комфортно друг с другом. Мы оба пережили похожие ситуации. И… И похоже я окончательно влюбляюсь в Юнги. — Ты…? — Я, — подтверждает он. — Юнги, ты правда хотел бы встретиться? — Только тогда, когда ты будешь готов. Давай это будет тринадцатое октября? Принесу свой подарок тебе лично. — Какой подарок? — улыбка сама искажает губы. — Секрет, Мини, секрет. Прикрываю глаза и думаю, что пережил бы все еще раз, лишь бы хоть раз услышать голос Юнги. Был готов почувствовать весь этот ужас вновь, лишь бы мы снова стали друзьями. Тихо плавлюсь от его голоса, пока он рассказывает про свою учебу, облизываю губы, мечтаю, как окажусь в его теплых объятиях. Может, со мной что-то не так? Может, с нами обоими? А может, это не так важно, если нам обоим комфортно и тепло? Надеюсь, я дарю хёну это чувство несравненного комфорта, какое дарит он мне.