Square One

Наомаса, убедившись, что всё, что сказал парень, звучит правдиво, впустил Тодороки внутрь. — Хорошо. — Говорит Наомаса, проводя рукой по лицу и волосам. — Ты не против ответить на вопросы в участке или предпочитаешь сделать это здесь? — Здесь, пожалуйста. — Тихо ответил Тодороки, следуя за Наомасой направлявшимся в гостиную. Парень нерешительно садится на диван, сжимая огромный портфель, как спасательный круг. Наомаса жестом просит его подождать секунду, пока он звонит в участок, на котором он должен быть сегодня. У него вроде как нет определенного местоположения, они вроде как позволяют ему перемещаться по разным участкам в этом районе по мере необходимости. Достаточно часто случается, что у него есть свой кабинет в каждом участке, которые он регулярно посещает. Звонок происходит быстро, давая понять отвечающему офицеру, что он не сможет прийти сегодня из-за непредвиденных обстоятельств. Когда он закончил, он заскакивает на кухню, чтобы захватить пару бутылок воды, так как на его кухне почти ничего нет. Он собирался сходить за продуктами после работы, но, ну да ладно. Вернувшись в гостиную, он устраивается на одном из своих диванов. Поскольку он уже практически готов к работе, у него с собой портативный диктофон, поэтому он достает его и показывает нервничающему парню, стоящему перед ним. — Ты не возражаешь, если я запишу это, чтобы нам не приходилось начинать с самого начала, когда дело официально будет открыто? — Если дело будет открыто. Он определит, действительно ли всё, что говорит ребенок, правда, с помощью вопросов, поскольку есть способы обмануть его причуду, какими бы трудными они ни были. — Я не возражаю. — Говорит Тодороки, всё ещё тихо и настороженно. Его пальцы нервно теребят ручку портфеля, лежащего у него на коленях. — Э-э, линчеватели сказали мне передать тебе, чтобы ты прочитал письмо, прежде чем задавать вопросы. Почти полностью забыв о письме, Наомаса вытаскивает его из кармана, чтобы прочитать как можно быстрее. "Дорогой детектив, Поиски твоего героя продолжаются, и я знаю, ты винишь себя, но не надо. Ластик - упрямый человек, даже если бы ты надел на него наручники и накачал успокоительными, он бы нашел способ уйти, если бы действительно захотел. Мне жаль, что мы не смогли помочь больше, но прямо сейчас Тойе нужна помощь больше, чем что-либо другое. В портфеле все улики, собранные против Старателя, которые удалось найти, не включая доказательства жестокого обращения. По крайней мере, то, что находится в этом портфеле, приведет к аннулированию его лицензии героя. Я предлагаю, чтобы получить доказательства жестокого обращения, тайно обратиться к семье Тодороки, пока Старатель находится на заданиях. В частности, к Шото. Рей тоже, но сохранить визит к ней в тайне будет сложно, поэтому будь осторожен. Тоя, Шото и Рей - главные трое, которые могут дать показания против героя за его преступления в семье. Фуюми и Нацуо всю свою жизнь были в значительной степени заброшены, поэтому у них будет меньше, но они все равно будут полезны. Будь благоразумен, попроси помощи у Нэдзу и доверься нам. Тойя заслуживает шанс, так будь тем, кто даст ему его. Мы в долгу перед тобой за это, детектив, используй его с умом. В конце концов, у нас есть глаза во многих местах, и мы многое знаем. Подписано, Секрет, Сайленс и Солдат P.S. Зови его Тоя, ему не нравится его фамилия. Это поможет ему больше доверять тебе." Наомаса проводит рукой по волосам, перечитывая письмо, прежде чем положить его обратно в конверт для последующего использования. — Ты готов ответить на несколько вопросов, Тоя? — Тодороки- Тоя - поднимает взгляд от кофейного столика в шоке от своего официального имени. — Ничего, если я буду называть тебя Тоя? — Всегда лучше быть уверенным. — С Тоей все в порядке. — Говорит он, и Наомаса не обращает внимания на легкую улыбку на лице ребенка. Устанавливая диктофон на столе между ними, Наомаса начинает интервью, как он всегда делает. — Это детектив Цукаучи Наомаса из полицейского управления Мустафу. Сейчас семь часов шесть минут утра, и в настоящее время мы находимся у меня дома. В юридических целях я должен сообщить вам, что моя особенность называется детектором лжи. Я смогу определить, правда то, что вы говорите, или нет. Вы принимаете условия интервью? Тоя выпрямляется, прочищает горло и говорит громче, чем когда-либо с тех пор, как попал сюда, но это мало о чем говорит. — Я принимаю. — Очень хорошо, я хотел бы сообщить вам, что в любое время, если вы захотите сделать перерыв, просто сообщите мне, и мы сможем продолжить интервью, как только вы будете готовы. Не могли бы вы, пожалуйста, указать свое имя, возраст и дату рождения для протокола. — Меня зовут Тодороки Тоя, старший сын профессионального героя Старателя. Мне двадцать лет, и моя дата рождения - шестое декабря 2XXX года. — Верно. Не могли бы вы назвать причину интервью, пожалуйста? — Мой отец, профессиональный герой Старатель, издевался надо мной и моей семьей с тех пор, как женился на моей матери, Тодороки Рей, девичья фамилия Химура. — Тоя говорит гораздо увереннее, чем раньше. Он дает интервью очень хорошо, почти так, как будто ему показали, как это делается профессионально. Вроде как это сделал бы герой...Линчеватели или Старатель? — Правда. Можете ли вы пока дать смутное описание жестокого обращения? Мы углубимся в детали по мере продолжения интервью. — Настоящее насилие надо мной и моими братьями и сестрами началось только тогда, когда я достиг совершеннолетия из-за своей причуды, но он издевался над моей матерью со дня подписания брачного контракта.Старатель заключил с моей матерью причудливый брак, заключив контракт в его пользу, так что, если она когда-нибудь попытается уйти от него, её привлекут к суду и отсудят всё, чем она владела, даже нас, детей. Когда мне исполнилось пять, мы с моей сестрой-близнецом Тодороки Фуюми получили свои причуды. Причуда Фуюми не была сильной, поэтому он игнорировал её, но моя была. Он начал издеваться надо мной под видом ‘обучения’ большую часть моей жизни. — Тоя делает глубокий вдох, чтобы продолжить, но Наомаса поднимает руку, останавливая его. Его кровь кипит под кожей, поскольку каждое произнесённое слово звучит правдиво, но он сохраняет хладнокровие, насколько это возможно. — Всё это правда. Прежде чем вы продолжите, у меня есть несколько вопросов, если вы не возражаете. — Я в порядке. Спрашивай дальше. — Наомаса не в порядке, но дело не в этом. — Вы говорите, что Старатель купил вашу мать в результате причудливого брака. Знаете ли вы о каких-либо сохранившихся документах, подтверждающих ваши утверждения? — Моя мать прятала копию в доме, но я не знаю где. Она меняла тайник каждый месяц, чтобы Старатель не нашел. — сообщает ему Тоя. Наомаса записывает это в свой блокнот, задавая следующий вопрос. — И вы говорите, что Старатель посчитал твою причуду сильной, можешь пояснить? — Моя причуда называется кремацией. Я создаю пламя, температура которого достигает трех тысяч градусов Цельсия, то есть жарче, чем даже у Старателя "Адское пламя". — Тоя выпускает крошечное синее пламя на конце своего указательного пальца, и Наомаса с беспокойством наблюдает, как всего за эти несколько секунд его кожа становится красной. — Из-за причуды моей матери - я не знаю её точного названия, но это относительно сильная ледяная причуда - моё тело не справляется с пламенем, которое я создаю, поэтому оно обжигает меня. — Верно. Вы можете продолжить с того места, на котором остановились. — говорит Наомаса, хотя его желудок уже скручивает. Они едва начали, а он уже чувствует тошноту в животе и жжение от ярости. — Когда был обнаружен факт того, что моя причуда причиняет вред моему телу, Нацуо уже поставили диагноз "отсутствие причуд", и Шото уже был зачат. В возрасте трех лет причуда Шото проявилась, и она стремилась к идеальному балансу огня и льда. Чтобы Старатель не заставлял трёхлетнего ребёнка тренироваться так усердно, как большинство школ героев тренируют пятнадцатилетних, я предложил себя в качестве отвлекающего маневра, тренируясь усерднее, чем когда-либо, без жалоб. Даже когда ожоги начали усиливаться, превратившись в шрамы на моем теле. — Лицо Тои начинает бледнеть, но его глаза сосредоточены на диктофоне, руки подёргиваются, они сильнее теребят ручку портфеля. — К пяти годам Шото тоже был вынужден тренироваться, и мы были вынуждены спарринговать друг с другом. В возрасте семнадцати лет, Шото в возрасте десяти, я... — На этом Тоя колеблется, снова прочищает горло и отводит взгляд от Наомасы, когда тот продолжает. Только это действие наполняет ужас его организм. — Я больше не мог этого выносить. Я начал ненавидеть своего младшего брата, и когда я сам это понял, я... — Еще одно колебание. — Я инсценировал свою смерть и сбежал. С тех пор я живу на улицах. — Это все правда. — Наомаса скрипит зубами. — Мы сделаем перерыв и продолжим это интервью через несколько минут. — С этими словами он быстро выключает диктофон. Тоя поражён. — Хотя мне и не нужен перерыв. — Да. — Наомаса рычит, вставая, чтобы отойти на некоторое расстояние. Он не выходит из комнаты, но поворачивается спиной к травмированному ребенку позади него, чтобы попытаться успокоиться. Он видел и слышал о некоторых довольно хреновых вещах в своей карьере, но эта, безусловно, одна из худших. — Блядь. В этот момент Наомаса знает в своем сердце, что он сделает все, что в его силах, для этого ребенка и его семьи. — Я отправлю тебя на терапию, как только ты устроишься. — говорит он вслух. — Устроюсь? — Нерешительно спрашивает Тоя у него за спиной. Наомаса поворачивается, чтобы посмотреть на него, и надежда на лице этого парня буквально разрывает его сердце на миллион кусочков. Боже, этого парня подвели во многих отношениях. Если -когда- они найдут Шоту, он больше никогда не будет дразнить его за отцовские наклонности. — Ты думаешь, я позволю тебе вернуться на улицу после всего этого? И это всего лишь расплывчатое объяснение? Черт возьми, нет. — шипит Наомаса. — Клянусь богом, если Старатель приблизится ко мне в ближайшее время на расстояние десяти футов, мы можем отправить меня в тюрьму. — Ты, — у Тои перехватывает дыхание. — Вы мне верите? — Во-первых, особенность детектора лжи, во-вторых, всё это настолько хреново, что мне не нужна причуда, чтобы увидеть, что ты говоришь правду. — Наомаса говорит. Он долго и тяжело стонет. — Мне нужно ещё кофе. — Он направляется на кухню, чтобы сварить еще кофе, используя время ожидания, чтобы попытаться остыть. Это будет долгий день. С чашкой кофе в руке, его дыхание снова выровнялось, а гнев утих настолько, что он перестает видеть красное. Наомаса направляется обратно в гостиную, чтобы продолжить интервью. Но сначала ему нужно составить список дел. Положив блокнот на колено, он начинает что-то писать на новой странице. — Что вы делаете? — Спрашивает Тоя, с любопытством и ближе, чем раньше. Когда Наомаса поднимает взгляд, ребенок стоит сбоку от его стула и пытается прочитать его почерк, не подходя слишком близко. Он наклоняет блокнот, чтобы ребенку было лучше видно. — Составляю список. Тебе понадобится одежда, телефон, немного крема от ожогов. Комплект простыней и стеганое одеяло, у меня есть спальня для гостей, но всё, что там есть, - это голая мебель. Ноутбук, может быть, какие-нибудь украшения. — Наомаса продолжает бормотать вслух, перечисляя другие товары в блокноте. — Продукты на двоих, некоторые туалетные принадлежности, такие как зубные щетки, шампунь и прочее. Лампа для стола. Ты сказал, что ушёл в семнадцать, так что я подумаю о проверке твоих школьных знаний позже. О, и кое-что, чтобы развлечь тебя, пока я на работе. Видеоигры, детям нравятся видеоигры, верно? — Никогда не было возможности сыграть ни в одну из них. — Небрежно отвечает Тоя, подходя ближе и слегка устраиваясь на ручке его кресла. Наомаса слишком отвлечён, чтобы заметить или позаботиться об этом. — Определенно видеоигры и книги. Тебе понадобится ключ от дома, и, черт возьми, мне нужно перерегистрировать тебя в системе. Боже, это будет ужасно. И кнопка экстренного вызова, она нужна тебе на случай, если ты в беде и тебе понадобится помощь. Какая-нибудь терапия, может быть, и специалист по причудам, чтобы справиться с сжигающим тебя пламенем. — Ты действительно ввязываешься в это, да? — Говорит Тоя, в его голосе звучит удивление. Наомаса игнорирует его, всё ещё бормоча, продолжая свой список. — Мне также нужно будет быть в курсе всех твоих анализов. — Не собака. — Мне нужно, чтобы тебя проверила девушка из реанимации, она отлично ладит с детьми. — Не ребенок. — Боже мой, я слишком молод, чтобы быть отцом. — Внезапно Наомаса в ужасе шепчет, тупо уставившись в блокнот у себя на коленях. — Что делают отцы? Как это работает? Как ты позаботишься о ребенке? Я едва забочусь о себе! — Тебе стоит немного притормозить, приятель. — Я должен купить книги по воспитанию детей, наверняка они подскажут мне, что делать. — Не малыш. Могу позаботиться о себе. — И мне нужно запереть оружие. — Я знаю, как обращаться с оружием, идиот, я жил на улицах. — Я тоже должен разобраться с правилами, детям нужны правила, верно? — Это справедливо, хотя я всё ещё не ребенок. — И, может быть ... — Детектив! — Тоя кричит, и Наомаса замолкает, чтобы посмотреть на парня. Он выглядит смущённым, может быть, немного довольным, больше, чем немного раздраженным. — Разве нам не нужно продолжить интервью? На мгновение Наомаса запутывается в том, о чем, черт возьми, он говорит, а затем до него доходит. — О, да. — Боже мой, он тупица. — Тоя шепчет сам себе, возвращаясь на диван. Наомаса резко выдыхает. Это прозвучало правдой!? Это так подло! — Это ложь, возьми свои слова обратно!