Разум заперт изнутри

      К новому имени приходится привыкать — это сопряжено с некоторыми бонусами.       ХРАЗа Дима больше не прячет в своем кабинете, а носит с собой, и сотрудники, искоса поглядывая на перчатку, где-то через неделю перестают удивляться и замечать ее на директоре. Харитона это устраивает ровно до тех пор, пока они не идут слушать доклад завлаба Филатовой о взаимодействии усовершенствованной «Искры» с линейкой полимеризованной экспериментальной техники.       Список техники был внушительным, доклад выглядел солидно, и Харитон не удержался.       — На каком предельном расстоянии читается сигнал новой «Искры»?       Лариса запнулась, растерянно взглянув на Диму. Тот кивнул:       — Манипулятор иногда считывает мои мысли раньше, чем я успеваю их озвучить. Мы в прямом контакте. Отвечайте, как если бы спросил я.       Она слегка успокоилась.       — В зависимости от пересеченности местности. От двух до пяти километров. Под пересеченной местностью я имею в виду природные помехи, на них показатели лучше всего. Техногенные факторы значительно ухудшают картину, слабее всего сигнал принимается в помещениях бункерного типа.       — Что имеется в виду под бункерным типом? Дамский туалет на ВДНХ?       Лариса поперхнулась, Дима торопливо убрал руку в карман.       — Пробная модель, — пробормотал он. — Бывают ошибки в системе распознавания и интерпретации.       — Бункер… не туалет, — через силу ответила Лариса, глядя на карман с перчаткой. – Мы… Я получила разрешение на доступ в архив семенного фонда «Вавилова». Сигнал принимали роботы-погрузчики системы «Пеликан».       У «Пеликанов» отродясь было полторы извилины, на кой черт было курочить его «Искру», чтобы переслать им задание, которое можно дать обычным голосом, Харитон не понял.       — Почему проигнорированы пылесосы «Ибис», товарищ Филатова? Без них Родина однозначно в опасности.       Лариса вытаращила глаза и издала какой-то странный звук.       — Дмитрий Сергеевич…       — Извините, — поспешно сказал Дима, направляясь к двери. — Какой-то сбой, наверное. Продолжайте работать.       — Это переходит всякие границы, Харитон!       — Я того же мнения. Если тебе нужен погонщик ослов, то есть прости, «Пеликанов», бери своего Петрова или кто у тебя там главный по робототехнике? На кой черт использовать мой нейроимплант? По комарам из пушки стрелять?       Простой вопрос почему-то вызывает у Димы заминку. Он бросает быстрый взгляд в сторону стола и усаживается в кресло подальше, возле низкого столика на асимметричной ноге.       — Я не успел тебе сказать. Твоя «Искра» взята за базовую модель для разработки коннекта нового типа с проектным названием «Мысль», — быстро говорит он. — Он будет больше подходить под цели и задачи Коллектива 2.0.       Теперь Харитон понимает, почему Дима отсел — все разговоры о Коллективе у них имеют одинаковый и неприятный итог. Но сейчас ему интересно, о каком новом типе идет речь и почему этим занимается Лариса — нейрохирург и нейропсихолог.       Она изменилась за то время, что они не виделись, даже странно, что настолько разительно Лариса-заведующая отличается от Ларисы-стажера. Скорее всего, имело место какое-то важное событие в ее жизни, о котором он уже не узнает.       — Что за задачи?       — Связанные с проектом «Атомное сердце», — неохотно отвечает Дима. — Помнишь, я был в феврале на сессии ЦК и разговаривал с Молотовым? Теперь им нужны коннекторы, которые можно раздать всему населению СССР, поголовно. Официально — для управления бытовыми роботами на расстоянии. Неофициально — для совместного контроля экспортного оборудования, поставленного в капиталистические страны по программе гумпомощи.       — А еще более неофициально — для стопроцентного контроля мозгов?       — Это не было озвучено в качестве задачи.       — Хочешь сказать, они приняли твою идею Коллектива на ура? — ядовито уточняет Харитон. — Вкалывают роботы, мыслит человек? Допустим, но тогда ответь мне на один вопрос — к тотальному охвату населения бытовыми удобствами не прилагалось случайно никакой просьбы об особых полномочиях? Какие-нибудь золотые коннекторы ограниченной партией? Для самых достойных, разумеется?       Дима молчит, причем молчит тяжело, как он умеет — словно тучи над казахской степью собираются и вот-вот разрядятся оглушительной грозой. Харитону становится его жалко.       — Я тебя предупреждал, — говорит он. — Но ты же никого не слушаешь.       — Не приписывай им такого примитива! — гневно говорит Дима, разворачиваясь к нему лицом. — Это полное извращение всех целей и смыслов Коллектива! И кем? Людьми, стоящими во главе страны! Теми, кто лучше других осознает опасность персональной неконтролируемой власти и должен быть на сто шагов впереди всех в нравственном отношении!       Бить лежачего не в характере Харитона, но удержаться не может.       — Теми самыми, которые давятся в твой роботизированный театр, чтобы за кулисами покувыркаться с механическими балеринками, наслаждаясь своей элитарностью по сравнению с простым людом?       Удар достигает цели. Социальный эксперимент в роботизированном театре был идеей Димы и его результаты до сих пор больно били по его самолюбию, хотя меры были приняты, и слухи не расползались дальше гардероба.       — Что бы ты ни говорил, но с самого начала обязательным условием было нахождение проекта «Атомное сердце» под управлением совокупного человеческого разума, — в сотый раз напоминает он. — Общий интеллектуальный массив сумеет предотвратить катастрофу и нецелевое использование опасной техники, даже если один-два из его звеньев слабее прочих. Особые полномочия, скорее всего, предполагались для научной когорты. По крайней мере, мне только этот вариант кажется логичным.       — Ты сам в это веришь? Хотя о чем я, конечно веришь, раз создал инструмент, с помощью которого человечество, взявшись за руки, семимильными шагами пойдет к горизонтам науки на всеобщее благо. Вот только всё, что люди хоть когда-то открывали, создавали и делали, служило одному — расширению и удовлетворению их ненасытных телесных потребностей. В еде, адреналине, сексе, власти, бессмертии, прочих удовольствиях. А ты, вместо того чтобы искать технический способ свести к нулю их убогие хотелки, выдаешь им неограниченный кредит. Каждому, независимо от образования и девственности мозга — карт бланш. Жри — не хочу. Чем это закончится, как думаешь?       — Неправда, потребность в общественном благе такая же насущная необходимость для каждого, как еда и сон, — яростно возражает Дима. — Нарушая нравственный закон внутри себя, каждый человек осознает это, и для этого ему не нужны тома уголовного кодекса. Любой, даже самый неграмотный и отсталый индивид прекрасно знает, что такое хорошо и что такое плохо.       — Серьезно? — Харитон не выдерживает, опять срывается на сарказм. — Жалко, папенька мой мертв и не расскажет о своих нравственных законах, ты бы ахнул. Или Михаэля спроси, он хоть свою феноменальную память после отморозки растерял, но некоторые вещи, которые творили европейские носители нравственности, до смерти не забудет.       — Ты почему-то слишком негативно смотришь на вещи в перспективе. Никогда не мог понять, с чем это у тебя связано.       — И не надо тебе понимать. Скажи лучше, что ты собираешься делать?       Дима пожимает плечами.       — Пока — ничего. Поработаем и посмотрим, как будут развиваться события.       — Я тебе могу сказать, как они будут развиваться. Сделаешь им коннекторы со сверхполномочиями, после чего тебя под надуманным предлогом выдавят из проекта и интернируют, чтобы ты не мешал вести народ к светлому будущему. Да и просто не мешал. Так что позаботься о хорошей охране, Дима. Придет момент — партийные клиенты твоих роботических дев не постесняются перейти в рукопашную. Я тебе тут не помощник, как ты понимаешь.       Дима о чем-то долго и напряженно думает, потом встает.       — Мне придется уехать на некоторое время. Тебя взять с собой не могу, поэтому предлагаю временного носителя из числа наших роботов.       Приходит очередь думать Харитону. Скорее всего, Дима постарается слепить коалицию, противостоящую будущим попыткам захвата Коллектива партийными управленцами. Кроме научной когорты никто больше на эту роль не подходит. Лучшие умы СССР, великие ученые, которые думают, что мировые имена защитят их от грязных приемчиков. Но кто знает, может, хотя бы здесь Димка не ошибется. Сам он при наличии механического тела тоже попытается кое-что сделать.       — Давай своего робота. Согласен.       Здание ВДНХ сияет в рассветных лучах, тогда как внутрь стекла пропускают рассеянный свет, создавая туманное марево от вестибюля и дальше, в переходы с лестницами и лифтами.       — Добро пожаловать! — радостно орет Терешкова на входе. — Вам удивительно повезло! Сегодня особенный день, когда мы можем предложить нашим гостям экскурсию на смотровую площадку. Оттуда открывается потрясающий вид на все Предприятие, не считая нашего прекрасного усовершенствованного бара с безалкогольными напитками!       — Заткни ее как-нибудь, — рычит Харитон. — У меня голова от нее болит.       — У тебя нет головы!       — Это фантомные боли.       — Извини, — давится от смеха Дима. — Она проектировалась для позитивного восприятия жизни и работы с людьми. Я подумал, что это именно то, чего тебе крайне не хватает. Ты слишком мрачно смотришь на вещи, может быть ей удастся тебя переубедить?       — Подожди, ты же не хочешь сказать…       — Хочу.       — Не замечал раньше за тобой такого мелочного садизма.       — Харитон, Терешкова — единственный робот, не подключенный к Коллективу, — терпеливо говорит Дима, насаживая на руку Терешковой перчатку. — Не думаю, что ты не воспользуешься моим отсутствием для попыток найти союзника для проникновения в Коллектив, так что терпи. Кроме Терешковой не входят в Коллектив только роботические девы, как ты их назвал, но боюсь даже представить, что услышу в свой адрес в этом случае. Модулятор я тебе отключаю, чтобы ты не наговорил посетителям лишнего, а в остальном она просто совершенство. Пользуйся!       — Товарищ, пройдемте! — восторженно верещит Терешкова, тыча пальцем в ободок со звездочкой. — Вас ждут незабываемые впечатления, в том числе и от нашего общения!       «Тебя тоже», — мстительно думает молчаливый Харитон.       Иначе какой смысл быть нейробиологом?