Два года и одиннадцать месяцев со дня смерти Наруто и Саске. Два месяца со дня возвращения Сакуры. 14 июня. 18:00
– Я и не предполагал, что мне будет так больно, – прошептал Саске. Он, опустив к подобранным коленям тяжелую голову, неподвижно сидел у подножья хлипкой тюремной койки Сакуры. Вороные волосы скрывали бледное, уставшее лицо. Девушка лежала на кровати, спиной к стене. Её рука, свисающая с края, иногда непроизвольно подергивалась и «смазывала» макушку Учихи. Наруто оставил «голубков» наедине ровно два часа назад. Сказал, что пойдет следить за тупоголовыми охранниками, которых оставили сторожить Кицунэ. На самом же деле, ему до трясучки не нравилось напряжение, повисшее в воздухе между двумя горе-возлюбленными. Однако в отсутствии блондина парочка едва ли смогла что-то из себя выдавить, не говоря уже о душевных разговорах. Всё это время Сакура могла думать только о спонтанном оргазме, настигшем её ни с того, ни с сего, прямо на глазах у толпы. Ей было стыдно. Мерзко и противно от самой себя. По-настоящему ужасно было то, что Саске со своим блядким Риннеганом сразу понял, что произошло. Он не раз видел Харуно во время оргазма. Зачастую был причиной, по которой блаженное расслабление растекалась по её телу. Да и возбужденные, дикие глаза старшего брата, впившиеся в красное лицо Кицунэ, произвели неизгладимое впечатление на Саске. Парень был сам не свой с той самой минуты, как толпа шиноби покинула камеру Сакуры. Судя по всему, представители Хьюго тоже всё поняли. Не идиоты всё-таки – не составит труда отличить ожесточенное сражение в Генздюцу от животной порки на задворках объединенного сознания. Хорошо, что у Нэджи хватило ума и врожденного такта не давать подробных объяснений Изуми. Ками-сама… как же стыдно, черт подери. По сути своей, произошедшее не являлось как таковой изменой. Но факт оставался фактом – между Сакурой и Итачи что-то случилось. Просто никто не придумал этому название. Девушка застонала и уткнулась носом в подушку. – Прости, – неожиданно прошептала она. – Прости меня, ради всего святого!... – Не извиняйся, – резко оборвал её брюнет и поднял голову. – Это ведь я уговорил тебе обо всем рассказать Итачи. Если мне и захочется кого-то обвинить, то только самого себя. Саске встал, повернулся к Сакуре и прошептал: – Подвинься. Девушка послушно отползла к холодной стенке, освобождая для Учихи место. Он лёг напротив, лицом к лицу, и провёл призрачными пальцами по разгоряченной щеке Харуно. Она ничего не почувствовала, кроме волны болезненных ощущений под ребрами. – Саске… – она сделала паузу, – … я люблю только тебя. – Я знаю, – слабо улыбнулся он.***
Два года и одиннадцать месяцев со дня смерти Наруто и Саске. Два месяца со дня возвращения Сакуры. 14 июня. 20:00
За столом мрачного зала заседаний расположился основной состав Совета Конохи. Похоронные лица и гробовая тишина. Будто на похоронах собрались, а не на совещании. Бледнее остальных был Итачи. Он выглядел так, словно на том свете побывал и вернулся, чтобы поведать о муках грядущего Армагеддона. На самом же деле, последние два часа парень проторчал в Госпитале Конохи. Там его осматривали, щупали, крутили вокруг своей оси. Затем дважды вонзили в сгиб локтя иглу для сбора крови и едва не сунули длинную палочку в уретру, но Итачи вовремя очнулся и запротестовал. Медики давить на великого укротителя Кицунэ не рискнули. Слухи о том, что Учиха дважды поставил на колени страшного, могущественного демона, внушали трепет. Парень вообще с удовольствием не посещал бы больницу, если бы не персональный приказ Хокаге-самы, которому, в свою очередь, накапали на мозги перепуганные до смерти Фугаку и Изуми. Никто упорно не верил, что с Итачи всё хорошо и что он чувствует себя, как огурчик. Под конец вечера, когда у Учихи уже плохо соображала голова, его оперативно вызволили из больницы и приволокли в Резиденцию Хокаге. Всем не терпелось узнать из первых уст, какую ценную информацию удалось выведать Итачи у грозной Кицунэ. Наверное, только Минато был не против повременить с собранием и организовать его, например, следующим утром. А лучше вообще никогда. Просто оставить бедного парня в покое. Увы, остальные члены Совета Конохи восприняли такие идеи в штыки. – Предлагаю начать, – разрезал тишину Обито замогильным голосом. Он явно нервничал. Неудивительно. В Коноху вот-вот нагрянет разъяренная делегация из Амегакуре но Сато во главе с обладателем Риннегана и героем войны в одном лице, а у Обито в арсенале – ноль аргументов, почему Кицунэ должна остаться в стране Огня и проторчать остаток жизни в темной клетке. Вряд ли Нагато поддержит подсознательную страсть Данзо к абсолютному контролю и вряд ли захочет понять сложное положение Хокаге. – Итачи, что произошло между тобой и Кицунэ сегодня утром? – спросил Обито и сцепил вытянутые перед собой руки в замок. Итачи набрал в лёгкие побольше воздуха и попытался успокоиться. Его голосовые связки должны стать фильтром для его мыслей. Информацию стоило выдавать порционно и очень избирательно. Парень начал с малого, но ошеломительного: – Её, действительно, зовут Сакура Харуно. Она из будущего. – Эта та же Сакура Харуно, которую убили при нападении Сунагакуре во главе с Орочимару? – подал голос невозмутимый Какаши. Итачи предполагал, что Хатаке спросит нечто подобное, и предусмотрительно подготовил ответ. – Она внесла очень много изменений в события прошлого и, судя по всему, это привело к некоторым изменениям. В её воспоминаниях во время сражения с Гаарой но Собаку Сакуру защитили и спасли её друзья, так что в альтернативной версии будущего она осталась жива. – Друзья? Что же это были за друзья такие, которые смогли дать отпор Сабаку но Гааре? – прищурился Хатаке, вспоминая первый этап экзамена на чуунина, на котором безумный подросток серьезно покалечил Рока Ли. – Наруто Узумаки, обладавший силой Джинчурики, и Саске Учиха, освоивший Чидори, – вполголоса ответил Итачи и снова замолк. Про проклятую печать, которой наградил Орочимару его младшего брата он упоминать не стал. – И как это понимать? – вскинул брови Данзо. – В версии мира Кицунэ события прошлого развивались иначе. Там никто не спас тринадцатилетнюю Рин, не отнёс Обито к Минато и не рассказал о проклятой печати на его сердце. Там Обито подчинился воле Мадары, напал на Коноху и высвободил Кьюби на свободу, чтобы тот сеял ужас и разрушения. Там Кушина и Минато погибли, запечатав ценой собственных жизней Девятихвостого Лиса в теле своего новорожденного сына. Там Наруто Узумаки был обречен на одиночество и поиски признания со стороны жителей деревни. Там Учиха Ичизоку был вырезан Обито Учихой, оставив в живых только моего младшего брата, который в погоне за местью пытался с ранних лет обрести силы. Там Наруто и Саске в свои тринадцать лет были намного сильнее и смогли защитить свою подругу. Итачи замолк, снова прокручивая в голове сказанное. Вроде ничего лишнего не ляпнул: ни о своем клане, едва не развернувшем Гражданскую войну, ни о себе, учинившем бойню в родном квартале. Никто достоверно не знал, что показала ему Кицунэ, а потому, скорее всего, поверят на слово. Присутствующие нервно переглядывались. Даже у Данзо не нашлось, что сказать. Минато и Кушина грустно смотрели друг на друга и мысленно благодарили Кицунэ за спокойную жизнь и чистое небо над головой. – А что с Нагато?… – тихо спросил Обито. – Там Яхико погиб, а организация Акацки стала преступной. Их целью было извлечение Хвостатых Зверей из Джинчуурики и заточение их сил в Гедо Маза для возрождения Десятихвостого. То есть то, чем занимался Учиха Шин и Кабуто в нашей версии будущего. – Им удалось возродить Десятихвостого? – с тревогой в голосе спросил Хиаши, помнивший лишь статую Гедо Маза, которую Шин успел призвать, после чего благополучно почил благодаря Нагато Узумаки. Итачи медленно кивнул. – Что произошло потом? – Воскресили Мадару Учиху. Он стал Джичуурики Десятихвостого и погрузил мир в Мугён Цукуеми. – Ками-сама… – прошептал Фугаку. – Миру не удалось одержать победу? – спросила Цунаде, держа мису с сакэ наготове. – Не удалось, – отрезал Итачи и нахмурился. Воспоминания погибших Наруто Узумаки и его младшего брата то и дело вставали у него перед глазами. Но хуже картинки была только боль. Не его боль, а так, что принадлежала Кицунэ. Ему было странно… Он не просто сопереживал девушке, а испытывал то же самое, что и она. Морально и физически. Даже после того, как их связь прервалась, легче не стало. – Мир остался погружённым в этот?… – Данзо запнулся, забыв точно название техники, упомянутую Итачи вскользь. – Мугён Цукуеми, – подсказал тот. – Да. – Он не стал рассказывать про воскрешение Кагуи и её запечатывание, чтобы не запутать присутствующих еще больше. История и без этого куска был, как спутанный моток ниток. – И в живых осталась только Кицунэ? – уточнил Какаши. Итачи поднял глаза на сына Белого Клыка Конохи, и что-то болью отозвалось у него за грудиной. Смерть Хатаке была поистине ужасной. Парень сомневался, стоило ли рассказывать о том, какой жертвой Сакура получила возможность путешествовать во времени. – Ей, Саске и Наруто, – уточнил Итачи, опустив из повествования жертву Какаши. – Саске удалось пробудить Риннеган в левом глазу. – И снова он упростил свой рассказ до возможного минимума. – Однако, мой младший брат был одержим ненавистью. Он мечтал разрушить Коноху и начать всё с чистого листа. Между Наруто и Саске завязался бой, и оба погибли. В живых осталась одна Сакура Харуно. Она имплантировала Риннеган Саске себе и обрела способность путешествовать во времени. Ценой тому стали томое Риннегана. В зале воцарилась гробовая тишина. Минато и Кушина уже не переглядывались, но продолжали держаться за руки. Данзо почесывал подбородок, безотрывно наблюдая за Итачи. Последний, как мог, сдерживал эмоции и непомерную боль, бьющую по рёбрам. Фугаку, не переставая, думал о своём младшем сыне. Казалось бы, несчастными по итогу оказались оба его отпрыска, но переживал мужчина больше за Саске. И это с учетом, что он узнал далеко не обо всех подробностях прискорбного будущего своего клана. Впрочем, Итачи был уверен, что его отец в любом случае счел бы, что тяжелая ноша Итачи была соизмерима с его волей, силой духа и характером в то время, как более мягкий и ранимый Саске имел все шансы сломаться под напором таких ужасных событий и умереть подонком. Хиаши думал о том, что видел с дочерью и племянником в камере. Синхронизация энергий Кицунэ и Итачи – без преувеличения удивительное зрелище. Настолько плотный и густой купол чакры Хьюго едва ли когда-нибудь видел прежде. Сложно было даже поверить в существование подобной связи. А потому рассказ молодого Учихи не в полной мере вязался с тем, что развернулось у Хиаши на глазах. Утатане и Митокадо сидели серые и хмурые, как грозовые тучи. Вот-вот и начнут сверкать молниями. Цунаде удерживала в дрожащих руках мису сакэ, решая, выпить залпом или растянуть удовольствие на несколько порций. Обито напряжённо думал о чем-то. – Кицунэ всё еще может перемешаться во времени? – разрезал тишину Данзо. Итачи покачал головой из стороны в сторону и нарочито медленно проговорил: – Силы теперь у неё не те, что были раньше. – Я не был свидетелем чудес, которые она творила, – сказал Хиаши, – но, исходя из того, что я видел, сил у неё все ещё предостаточно, чтобы победить в битве один на один любого из присутствующих. – Но недостаточно для того, чтобы путешествовать во времени, – настаивал Итачи. – Проблема сейчас не в количестве сил и способностях, – отрезал Шикаку Нара, стоящий в тени шкафа и до этого момента не обронивший ни слова. – Всем и так понятно, что Кицунэ не столь слаба, как кажется. Вопрос в том, что нам делать со всей полученной информацией. Из рассказа Итачи понятно, что девушка помогла Нагато Узумаки и его друзьям остаться в живых и прийти к власти. Это может означать только одно: делегация Амегакуре но Сато направляется в Коноху, чтобы вызволить Кицунэ из плена и забрать с собой. И они будут очень настойчиво требовать её отдать. Думаю, не нужно объяснять, почему этого делать не стоит… Итачи вдруг понял: собрание обещало быть мучительно долгим. Как человек, проживший несколькими часами ранее чужую жизнь, он не представлял, как сможет выдержать эту пытку: быть прикованным к круглому столу в окружении политиков и стратегов. – Постойте, – вдруг прервал чужие размышления Минато. Он с беспокойством смотрел на несчастного Учиху, под глазами которого отчетливо проступали коричневые синяки недосыпа. – Если ни у кого не осталось вопросов к Итачи, предлагаю отпустить его домой. Он и так слишком много пережил за последние пару дней. – Да, – согласился Обито, растерянно посмотрев на своего соклановца. – Если у нас будут вопросы, то мы зададим их завтра. А сейчас, Итачи, можешь идти домой.***
Два года и одиннадцать месяцев со дня смерти Наруто и Саске. Два месяца со дня возвращения Сакуры. 14 июня. 23:00
Но Итачи не пошёл домой. Ноги вели его в противоположную от своего района сторону. Прямиком в Полицию Конохи. Он не отдавал себе отчёта в том, что делал. Словно был в стельку пьян. Необъяснимая потребность увидеть Кицунэ больно била по вискам. Просто убедиться, что с ней всё в порядке, что она жива и здорова. Но и после парень не был до конца уверен, что сможет со спокойной душой вернуться домой. Главные двери Полиции Конохи были заперты. Окна закрыты ставнями с внутренних сторон. Итачи, как в бреду, обогнул здание, перемахнул через забор с колючей проволокой и вошел в здание с черного входа, предназначенного для рабочего персонала. Эту дверь почти никогда не запирали. Ею часто пользовались курящие сотрудники, чтобы провести пятиминутный перекур с видом на Ши но Мори. В узком коридоре, внутри здания Полиции было тихо. Впереди, в холле, тускло мерцал свет ночника. За столом стойки регистрации преспокойно спал ночной дежурный, скрестив на груди руки и уперев острый подбородок в грудь. Путь в Подземелья Учиха помнил хорошо. Забыть его теперь сложно. Судьбоносная дорога в преисподнюю обещала сниться ему в ночных кошмарах до конца жизни. Не доходя до холла, Итачи свернул направо и прошмыгнул за неприметную металлическую дверь. Её петли едва слышно простонали, когда та закрылась за незваным вторженцем. Миновав три лестничных пролета, Итачи оказался в мрачных подвальных коридорах. Прошел два поворота и, миновав пять крутых ступенек, оказался в той самой камере, где несколькими часами ранее он едва не сошел с ума в воспоминаниях Кицунэ. Увы, но здесь охранники не спали и были на чеку. Завидев Учиху, они оживились. – Итачи-сан? Что вы здесь делаете… в столь поздний час? – Решил проведать Кицунэ, – безжизненно отозвался Итачи. Лицо парня было нечитаемым. Даже предположить сложно, о чем он думал и по какой причине пришел. По своей собственной инициативе? Или по приказу руководства? Пара охранников озадаченно переглянулись. – А разрешение у вас имеется? Итачи медленно покачал головой из стороны в сторону и соврал: – Я забыл его в Резиденции. Один из охранников нахмурился, а второй потянулся к телефону и заявил: – Пожалуй, позвоню и запрошу подтверждения. Итачи активировал свой Шаринган, крутанулся на пятках и впился взглядом в горе-надзирателей. Они даже дернуться не успели. Глаза заволокла пелена усыпляющего Гендзюцу. Охранники расслабились, ссутулились и, клюкнув носами в деревянную столешницу перед собой, засопели. Учиха не понимал, зачем усыпил этих безобидных работяг. Даже если бы они дозвонились до Обито, вряд ли Рокудайме Хокаге встал бы у Итачи на пути. Парень вздохнул. За односторонним зеркалом камеры дребезжал тусклый свет, исходивший от скромной восковой свечи на тумбочке у кровати Кицунэ. Видимо, охранники отключили верхние светильники и великодушно оставили девушке альтернативный источник освещения. Брюнет, как во сне, подошёл к стеклу и коснулся его рукой. Сакура лежала на кровати и смотрела прямо перед собой. Её губы едва заметно подёргивались, словно она что-то нашептывала себе под нос. Итачи стало спокойнее на душе. Виски перестали пульсировать болью. В груди больше не щемило. Парень готов был простоять здесь целую вечность. Вдруг девушка вздрогнула и обратила разномастные глаза в сторону Итачи. Ему стало не по себе. Жутко. Мурашки забегали вдоль позвоночника. Она же не могла видеть его через зеркало… правда ведь? Одностороннее стекло, подобно Канчи-барьеру, было защищено ограничительными и защитными печатями. – Я тебя вижу, – отчеканила Кицунэ. Итачи сглотнул, и его кадык подскочил, казалось, к самому нёбу. Парню ведь было невдомек, что девушка нагло соврала. Сакура ни черта не видела. Шиноби Корня и АНБУ, поставившие барьер по приказу Данзо и Обито, потрудились на славу при его возведении. В этой маленькой, тесной камере было глухо и темно. Как в вакууме. Сакура смогла произвести неизгладимое впечатление на Итачи только благодаря Наруто, который несколько часов к ряду следил за охранниками по ту сторону стекла. Он ходил вниз головой по потолку из угла в угол, пока не пришел Учиха и не нарушил царивший в Подземелье покой. Узумаки сразу же предупредил подругу о ночном визитере: где он стоял, куда смотрел и что делал. Саске раздраженно цокнул языком и даже не соизволил провернуться на другой бок. Он хотел провести время наедине с Сакурой и был крайне возмущён появлением незваного гостя. – Что тебе нужно? – спросила Сакура, не отрывая от зеркала глаз. Итачи не стал нажимать на кнопку связи. Он хотел проверить, способна ли Кицунэ не только видеть, но и слышать его, невзирая на звуконепроницаемое стекло и барьерные печати. – Пришёл проведать тебя, – негромко ответил он и затаил дыхание. Наруто передал его слова. – Скажи, чтобы он шёл домой, – в приказном тоне выдал Саске. – Иди домой, Итачи, – мягко попросила Сакура. – Что это было? – спросил Учиха, опасаясь, что другого шанса задать этот вопрос у него не появится. – Между нами. Утром. Зачем ты показала мне всё… это. Почему мне? Саске всё же поднялся и сел, свесив с кровати ноги. Он понял: его старший братец не отстанет от Сакуры, пока та с ним не поболтает. Харуно не знала, что ответить. Не могла же она сказать правду, мол, их связь – результат настойчивой просьбы его погибшего брата. – Потому что у тебя есть Мангекё Шаринган, – сказала Сакура и умудрилась, тем самым, даже не соврать. – У моего отца тоже есть Мангекё Шаринган. – Но я не знаю твоего отца так, как знаю тебя. Было весьма необычно разговаривать с Итачи через Наруто, как через рацию. – Ты меня даже не знаешь. – Пусть идёт домой, – отрывисто повторил Саске. – Скажи, чтобы шёл к Изуми и продолжал жить, как жил прежде. – Итачи, иди домой, – сказала Сакура, скорее потому что желала угодить возлюбленному, нежели, действительно, хотела прогнать гостя. Она пыталась успокоить встревоженного Саске, который места себе не находил из-за чувства ревности и вины. – Тебя, наверняка, ждёт Изуми. И, чтобы не продолжать диалог, Сакура двумя пальцами затушила свечку на высокой металлической тумбочке у кровати. Её тюремная камера погрузилась во мрак.***
Два года и одиннадцать месяцев со дня смерти Наруто и Саске. Два месяца со дня возвращения Сакуры. 15-16 июня.
До дома Итачи так и не дошел. Заночевал в Ши но Мори, недалеко от казарм Корня. Улегся на толстой ветке многовекового дуба и на пару часов утонул в беспокойном сне. Утром к нему прилетел призывной Ворон с весточкой, прикрепленной к лапке. На крошечном жестком пергаменте Обито кратко изложил свою волю: Итачи отстранён от работы в АНБУ до «особого распоряжения». Эта новость вызвала в Учихе смешанные чувства. С одной стороны, ему сейчас вообще было не до службы, ведь от работы с бумажками, когда свербит в причинном месте, можно сойти с ума. С другой же стороны Итачи некуда было деться. Его голова, продолжавшая работать на высоких мощностях, норовила взорваться, как переспевший арбуз, если её не занять чем-то полезным. Пойти домой и нарваться на серьезный разговор с Изуми хотелось еще меньше. Уж лучше самопроизвольный взрыв, чем слезы на глазах невесты. Да и что он мог ей сказать? Как объяснить то, что он и сам толком не понимал? Итачи будто покоя лишился. Обычно, когда у него на душе скребли кошки, а в голове царил хаос, парень отправлялся к Изуми. Она была его лекарством. Его покоем и спасением. Отчего сейчас всё иначе? Отчего его, как магнитом, тянуло в эти треклятые Подземелья, где за печатями и односторонним стеклом была заточена умершая несколько лет назад Сакура Харуно? Да и была ли девушка вообще заточена? Вчера она видела и слышала его, будто между ними не было никаких преград. Итачи допускал, что сил и возможностей у девушки намного больше, чем та демонстрировала. Не удивится, если завтра же она выберется из клетки и исчезнет в закате. Хитрая и расчетливая? Или искренняя и смиренная? Или сразу всё вместе? Наверное, всё-таки хитрая и расчетливая. Ведь побег – бессмысленный и опрометчивый поступок в её нынешнем положении. Где бы Кицунэ ни находилась, куда бы не попыталась сбежать, Итачи с помощью Метки Тенро сможет найти её даже на краю света. Два дня Итачи, как неприкаянный, бесцельно бродил по Конохе. Бесконечно думал о Кицунэ и об её воспоминаниях. О том будущем, от которого девушка уберегла тысячи жизней. В том числе и его собственную.***
Два года и одиннадцать месяцев со дня смерти Наруто и Саске. Два месяца со дня возвращения Сакуры. 17 июня.
Итачи лежал на выглаженной мягкой травой поляне тренировочного полигона и смотрел на лениво ползущие по лазурному небу перьевые облака. Обеденное солнце устроило жителям Конохи небывалое жарево. Даже брюнет не выдерживал этого адского пекла. Снял с себя футболку и теперь нежился в прохладной траве в тени векового дуба. И думал. Думал. Думал. Думал. Итачи не переставал думать с тех пор, как Обито заявился к нему ни свет, ни заря несколько дней назад. Казалось, его голова от мыслей должна треснуть. Да с таким грохотом, что, наверняка, услышала бы вся страна Огня. – А ты мастак прятаться, – донёсся до Итачи знакомый голос, и с ветки дуба спрыгнул Какаши. – И снова ты, – устало выдохнул брюнет. – Йо! – От тебя-то спрячешься… – У тебя почти вышло, – усмехнулся Хатаке в ответ. – Как у тебя это получается? – Ты о чем? – Настолько сильно замедлять поток чакры, – пояснил Какаши и уселся в траву рядом с Итачи. – Если бы не Пакун, то своими силами я бы вряд ли тебя нашёл. Из меня дерьмовый сенсор. Итачи потратил очень много времени и сил на оттачивание навыка маскировки. Он добился в ней впечатляющих успехов. Впрочем, всегда есть к чему стремиться. – Научишь? – подмигнул Хатаке единственным видимым глазом. Было похоже, что он скорее шутил, чем говорил серьезно. – Знаменитый копирующий ниндзя Какаши просит помощи в тренировках у какого-то сопляка? – по-доброму усмехнулся Итачи. – Хоть ты и младше меня на десяток лет, но я считаю, что ты едва ли не сильнейший шиноби Конохи. – Да брось, Какаши, – Итачи мягко улыбнулся. – Прибереги лесть для кого-нибудь другого. – Я говорю правду, – серьезно кивнул Хатаке и, немного помолчав, сменил тему: – Делегация Амакуре но Сато прибудет с минуты на минуту. Итачи побледнел. Неизвестность страшила. – Данзо отправил за мной? – Обито, – поправил Хатаке. – Какой от меня толк? – Не задавай глупых вопросов, капитан. Давай! Ноги в руки и пойдём! Хатаке поднялся и принялся отряхивать штаны от травы и букашек. – Какаши. Мужчина обернулся и с любопытством уставился на обеспокоенное лицо Учихи. – Со мной что-то не так, – сказал парень. – В каком плане? – Не знаю. Я не понимаю… Но со мной явно что-то не так. Какаши нахмурился и вполголоса спросил: – Ты почувствовал себя как-то иначе после того, что произошло между тобой и Кицунэ в Подземелье? Итачи осторожно кивнул. – Что конкретно ты чувствуешь? – Непреодолимую силу притяжения.