Саван времени

Два года и одиннадцать месяцев со дня смерти Наруто и Саске. Два месяца со дня возвращения Сакуры. 17 июня.

      – Где вы шлялись? – зло буркнула Сакура, не слишком заботясь о том, что подумают о ней охранники за стеклом.       Она снова оказалась в этой тюремной камере. А перед этим наотрез отказалась разговаривать с Нагато, Конан или Яхико. Наговорила им помойную кучу гадостей и оставила их без ответов. Смятенных и виноватых.       Даже спустя два часа, девушке так и не удалось остыть. Она снова и снова месила в голове обиду. Жгучую и непреодолимую. Они её предали. А раз так, то пусть катятся на все четыре стороны и больше никогда не возвращаются. Кицунэ не ответит ни на одно их гребанное письмо и больше не скажет им ни одного блядского слова.       «Может засунуть свою снисходительность и доброту себе в задницу, – думала Харуно, когда двумя часами ранее Итачи поднял её на ноги и мягко объяснил, что некоторое время ей придётся снова пожить в Подземельях Полиции Конохи. – Теперь в глазах окружающих я – безумный монстр».       Самое ужасное, что Сакура сама позволила всем этим ублюдкам поставить её на колени перед Итачи Учихой. Поддалась. Склонила голову, когда он запечатывал её волю в Метку Тенро. Потому что так посоветовали Наруто и Саске. Потому что они заверили, что так будет лучше.       Лучше для кого?       Теперь она кукла. Учиха может заставить её преклонить колени в любой удобный для него момент. Поцеловать его блядские ботинки. Смиренно спуститься в Подземелья. Даже трахнуть. Просто, потому что может. Потому что имеет абсолютный контроль.       И во всем виноваты Наруто и Саске. Это был их идиотский совет подчиниться.       Когда эти двое объявились, девушка разозлилась еще больше. Ей хотелось разругаться с ними в пух и прах. Сделать больно. Влепить обоим по пощечине. Вот только если она снова применит силу Риннегана, то тут же примчится Итачи и снова ткнет её носом в дерьмо.       – Гуляли, – осторожно пожал плечами Наруто и прошёл к стеклу. Он заглянул за него, затем облегченно вздохнул и сказал: – Котетсу, похоже, задремал. Если не будешь кричать, то можем тихонько поболтать.       – Осточертело мне молчать! – рявкнула Харуно и плотнее прижала колени к груди, обхватив их руками.       – Продолжаешь закатывать концерты по заявкам? – хмыкнул Саске и уселся рядом с девушкой возле бетонной стены. Судя по всему, извиняться он не собирался. Что ж, по крайней мере, Сакура его наказала. А возмездие, в её понимании, было лучше всяких извинений.       – Имею на это полное право!       – Неужели? Ты, что, недостаточно близко рассмотрела ботинки моего брата?       – Ты мерзкий кусок дерьма! – выплюнула девушка.       – А ты дура, – спокойно парировал Учиха, запрокинув голову. – Итачи спас твою задницу, но разве ты способна это оценить?       – Спас?!       – Спас, – твёрдо вторил другу Наруто. – Ты выбила все окна и двери в переговорной, разнесла половину стены, которая посыпалась на гражданских у Резиденции! Большая часть Корня встали столбом, закатив глаза. Ты выбросила Хокаге в другое измерение, пошатнув его авторитет. Бросила моего отца в стену, сломав ему ребра. Кричала в пустоту! Они выбили для тебя райские условия жизни, заткнули Данзо рот, а ты… После такого зрелища на глазах у половины Конохи, что, по-твоему, должен был сделать Итачи? Попросить тебя успокоиться, а потом проводить в Амегакуре? Он должен был успокоить народ, поддержать авторитет Нагато и Обито, не дать гражданским и военным повода поддержать власть Данзо! – Он перевел дыхание. – Сакура-чан, да что с тобой?! Все хотят тебе помочь! Хотят, чтобы ты, наконец, зажила нормальную, спокойную жизнь! И если ты не возьмёшь себя в руки, то останешься запертой в клетке навсегда! И будешь сама в этом виновата.       – Уж лучше смерть, чем такая жизнь!       – Да? – изогнул бровь Саске. – Тогда вперед. Вот стенка. Разбей об неё свою тупую башку и покончим с твоим нытьем.       – Саске, захлопнись! – осуждающе рявкнул Наруто.       – А что? – продолжил тот. – Тебе самому-то еще не надоело подтирать ей сопли каждый раз, когда на горизонте мелькает препятствие? – Он посмотрел на Харуно жёстким взглядом. – Три года ты только и делаешь, что ноешь, как тебе тяжело и плохо. Как несправедливо обошелся с тобой мир. Может ты не заметила? Мир испытывает дефицит справедливости и честности. Ты не одна, кому может быть хреново. Например, Минато с Цунаде, которые рискнули собственными шкурами и семьями, чтобы поставить тебя на ноги. Или Обито с Нагато, которые готовы развязать войну из-за тебя, глупое ты создание. Или Итачи, который сегодня заработал себе «минус» на оба глаза, пока пытался тебя вразумить. Тебя не пытают. Не морят голодом. Не допрашивают. А ты продолжаешь ныть и злиться. На месте брата я бы тебя еще прилюдно выпорол, а не ограничился его полумерами. У тебя явные проблемы с психикой, и ты не видишь дальше собственного носа.       – Козел, – только и ответила Сакура, уткнувшись лбом в запястья.       – Истеричка.       – Прекратите, Ками-сама! Вы у меня, блять, в печёнках уже сидите! – вырвалось из груди Наруто, и он тоже плюхнулся на холодный пол. – Вы три года, как кошка с собакой! То у вас всё пиздец, как хорошо, то дерьмо месите! Вам самим-то не надоело?       Сакура надула губу и отвернула голову, чтобы не видеть Саске. Да уж, не о таких отношениях она мечтала.       – Что между вами происходит? – строго спросил Наруто, но оба упрямо молчали. – Сакура?!       – Я его люблю, – выдавила из себя девушка, и это, увы, было горькой, причиняющей боль правдой.       Она никогда и никого не полюбит также самозабвенно и отчаянно, как этого высокомерного сноба.       Никогда. И никого.       – Саске?!       – Я это знаю, – буркнул он. – Усуратонкачи, с каких пор ты заделался семейным психотерапевтом?       – С этой самой минуты, теме! Вы меня задрали! Два психопата, блять!…       – Что вы разнюхали? – грубо оборвала блондина Сакура, нетерпеливо переводя тему.       – Мы гуляли, – холодно повторил Учиха.       – Ой, не пиздите, – выругалась Сакура и сразу же задумалась, с каких это пор она превратилась в сапожника. – Давайте. Выкладывайте.       Наруто с Саске переглянулись.       – Выкладывайте, – раздражённо процедила Сакура.       – Нагато недоволен, – сдался Наруто. – Конан и Яхико слегка напуганы.       – А еще они расстроены тем фактом, что не способны сдерживать твою силу, – подхватил Саске. – Они отказались от идеи забрать тебя в Амегакуре. По крайней мере, пока что.       «Бойся своих желаний, Сакура», – мрачно подумала девушка. Не об этом ли она мечтала последние два часа? Чтобы эта клятая троица свалила куда подальше.       – Я не собираюсь срываться… – в своё оправдание пробубнила Харуно.       – Ты и сегодня не собиралась срываться. Очевидно, что ты не всегда можешь себя вести, как примерная девочка, – отчеканил брюнет. – Зачем ты наговорила им все эти гадости полчаса назад, когда они спускались к тебе?       Сакура раздраженно цыкнула.       – Они заслужили!       – Заслужили чем? – вздохнул Наруто. – Тем, что приехали? Тем, что заткнули Данзо? Тем, что обещали навещать тебя и, возможно, когда-нибудь забрать домой?       – Долго они еще пробудут в Конохе?       – Изначально они рассчитывали приехать, забрать тебя и сразу вернуться обратно, – задумчиво протянул Саске, и брови сошлись у него на переносице. – У них какие-то внутригосударственные трудности… ничего катастрофичного, но необходимо их непосредственное присутствие.       – Яхико думает уехать уже завтра. А Конан с Нагато останутся, пока не решат все насущные проблемы.       – А под насущными проблемами ты подразумеваешь?… – бесцветным голосом уточнила Сакура.       – Нагато хочет удостовериться, что все обещания, данные Обито будут исполнены. Ну, касаемые жилья, свободы и прочего. Ему хочется как можно быстрее переселить тебя из камеры в квартиру.       – Зачем? Я же дикое животное…       – Никто о тебе так не думает, – оборвал подругу Узумаки. – Обито решил, что всем нужно остыть. В частности, тебе. Завтра утром или днём должен зайти Итачи…       – Я его по стенке размажу, если захочу! – выпалила девушка.       Наруто почесал затылок и в который раз тяжело и устало вздохнул:       – За что?       Действительно, за что? У Сакуры не было ответов. Только злость и яд, текущий по жилам.       – Думаешь, он моральный урод? – сказал Саске. – К твоему сведению, это был Итачи – тот, кто послал письмо в Амекагуре но Сато. Если хочешь дальше обвинять моего брата во всех грехах, то вспомни, что это именно ты пыталась превратить его мозг в кашу пару дней назад. Беспричинно. Назло мне.       – Я всё равно сильнее его. Даже с этой придурошной Меткой.       – Твой сегодняшний поклон говорит об обратном, – виновато улыбнулся Наруто, почесав затылок.       – Сегодня… я бы смогла выбраться из Гендзюцу! И Метку бы переборола! Просто все силы ушли на гребанное Камуи!       – Слабачка! – засмеялся Узумаки, здорово разрядив накалившуюся донельзя атмосферу.       Прозвучало, как нежность. Наруто не хотел её обидеть, только чуть-чуть растормошить, поднять настроение, которое, казалось, провалилось вместе с Обито в другое измерение.       – Если опустить шутки, то твой Риннеган, действительно, стал практически бесполезен, – констатировал горький факт Саске и поднял глаза в потолок. – Теперь его хватает на какой-нибудь один-два легких трюка. А потом ты превращаешься в овощ.       – Нихрена себе «лёгких»! – всполошился Наруто. – Что-то не похоже, что всем было прямо-таки легко! У Итачи все сосуды в глазах полопались!       Саске хмыкнул.       – Итачи поймал Сакуру в иллюзию быстро и незаметно, а затем снял её по собственной прихоти. Его глаза сильнее, чем те, которые я запомнил. Хотя, по сути, ему не нужен Шаринган. – Брюнет посмотрел на Харуно. – При желании он раздавит тебя Меткой Тенро, как букашку.       – Возможно, это и к лучшему, Саске, – задумчиво протянул Узумаки, вспоминая, как едва не исчез его лучший друг под напором «ослабевшего» Риннегана Сакуры. – Мы-то с тобой ничего не можем сделать, когда у Сакуры-чан случаются… приступы. Пусть хоть кто-то может.       Сакура вдруг встала, отряхнула бетонную пыль со штанин, доковыляла на затёкших от долгого неподвижного сидения ногах до своей нары и свалилась на неё, как мешок с картошкой.       Всё.       Этот день хорош тем, что он закончился.