Саван времени

Два года и одиннадцать месяцев со дня смерти Наруто и Саске. Два месяца со дня возвращения Сакуры. 18 июня.

      Итачи, действительно, собирался заглянуть к Кицунэ на следующий день. Вот только судьба распорядилась иначе. Вернее, Обито Учиха распорядился иначе.       Не успел Итачи уронить голову на подушку, как его разбудил дверной звонок. Изуми рядом застонала, перевернулась и с удивлением обнаружила возле себя пропавшего возлюбленного. Полностью одетого, проснувшегося.       Шатенка не помнила, как и когда он вернулся домой. Накануне вечером она держалась до последнего, отгоняя от себя Морфея, как назойливую муху. А потом просто сдалась, решив, что Итачи не придёт.       И вот он, собственной персоной. Жаль только выглядел дерьмово: начиная с бледно-зелёного оттенка кожи и пыльной одежды, заканчивая красными глазами с полопавшимися сосудами.       – Не открывай, – заканючила Изуми и потянулась рукой к Итачи, чтобы погладить его по спине. Её рука так и зависла в воздухе, не успев коснуться вскочившего на ноги брюнета.       Учиха почувствовал чакру Какаши еще до того, как открыл дверь. В форме АНБУ и вооруженный до зубов, он безмятежно читал книжку, облокотившись локтем о перила крыльца.       – Вызывают в Резиденцию. – Лаконичен, как всегда.       Итачи коротко кивнул, взял сложённую в углу сноровку из ремня, ножен и катаны и вышел за порог. Парень был рад, что вчера не нашёл в себе сил переодеться: сегодня утром не пришлось тратить на это силы и время.       – Итачи, тебя сегодня ждать? – задыхаясь, спросила Изуми, выскочившая в коридор в одной пижаме. Она успела придержать входную дверь прежде, чем та захлопнулась бы у неё перед носом.       Какаши оторвал глаза от книги и посмотрел на девушку поверх страниц. Учиха обернулся, почувствовав обжигающее чувство вины. Ещё никогда раньше он не испытывал подобных чувств в отношении своей дорогой Изуми.       Молодые люди встретились взглядом и замерли. А вместе с тем, казалось, замер весь мир.       За последние несколько дней Итачи почти не появлялся дома. Только урывками видел лицо невесты. И совсем ничего ей не рассказывал.       Да и что он мог ей рассказать? Чем мог похвастаться?       – Не знаю, – холодно ответил Итачи. Он попытался сделать голос мягким, но не получилось. Возможно, сказывалась накопившаяся усталость.       Изуми пытливо посмотрела на Какаши. Тот пожал плечами и направился к лестничному маршу. Девушка переступила через порог и вцепилась в плечо Итачи, не позволив ему сдвинуться с места. Когда Хатаке отошёл достаточно далеко, Изуми шепнула:       – Как долго они собираются лишать тебя сна? Неужели у них больше нет людей, которых можно нагрузить?       Учиха положил свою холодную ладонь на руку Изуми и аккуратно убрал её со своего плеча. Его лицо было нечитаемым. Он старался вести себя спокойно и непринужденно, будто сегодняшняя миссия ничем не отличалась от других.       – Коноха сейчас кишит шиноби Амегакуре. Все напряжены и работают на износ. Думаю, мой сон – это малая цена за то, чтобы страны Дождя и Огня мирно обо всем договорились и спокойно разошлись.       Изуми нахмурилась, затем поднялась на цыпочки и прильнула к губам Итачи. Тот на поцелуй ответил, но не позволил ему углубиться. Быстро отстранится и, коротко попрощавшись, двинулся к Какаши.       – Все нормально? – спросил Хатаке.       Итачи не имел привычки болтать с кем попало на тему своей личной жизни. Но и грубить зазря не хотел. Он вообще с радостью бы помолчал. Какаши не стал навязываться. Спустя несколько минут он снова уткнулся носом в книжку.       В Резиденции их встретили два шиноби Корня и сопроводили до личного кабинета Хокаге, где обнаружили Нагато, Конан и Яхико. Последние двое сидели на гостевом диване, пока их близкий друг и герой Четвёртой Мировой войны нервно расхаживал вдоль окна. Здесь же были Обито, Минато, Данзо и Шикаку.       – Опаздываете, – беззлобно констатировал Данзо.       – Извините, – Какаши виновато почесал затылок.       – Я проспал, – признался Итачи, оборвав своего коллегу на полуслове.       – Итачи почти всю ночь провёл в больнице со мной, – вступился Минато. Выглядел он едва ли лучше Учихи. Ребра ему Цунаде, конечно, вправила и залечила, но общая усталость как была, так и осталась.       Нагато, Конан и Яхико ничего не ответили. Не так уж долго они провели в ожидании, чтобы возмущаться и превозносить опоздание в разряд катастрофы.       – Мы что-то пропустили? – поинтересовался Какаши и сунул руки в карманы штанов.       – Яхико-сан сегодня нас покинет, – отозвался Обито, не отрывая головы от стола.       Рыжеволосый парень кивнул.       – Мы оставили за главного Джирайю-сенсея, но сегодня утром он прислал почтового голубя с просьбой срочно возвращаться. Прежде чем выдвигаться в путь, я бы хотел заглянуть к Сакуре. Попрощаться. Разумеется, один я не пойду. Чтобы никто не переживал. – Он многозначительно посмотрел на Данзо, который, впрочем, даже не собирался возражать. После вчерашнего дня он вел себя удивительно тихо.       – Думаю, Какаши справится с ролью сопровождающего, – кивнул Минато.       – Добро, – отозвался Обито. – Какаши, будь так любезен, сопроводи Яхико-сана сначала в Подземелья Полиции, а затем до Главных Ворот Конохи.       На том и сошлись.       Как только Яхико в сопровождении Какаши вышли из кабинета, Нагато поднял вопрос обустройства жилья для Сакуры. Помещение снова заполнилось голосами, которые действовали на Итачи удивительно усыпляюще. Еще полчаса таких тихих, монотонных обсуждений, и он наверняка уснёт прямо в положении стоя.       Однако праздная болтовня закончились раньше, чем Учиха успел прикрыть веки.       Вчетвером – Минато, Нагато, Конан и Итачи – они отправились смотреть подготовленные накануне адреса потенциально подходящего жилья. Обито решил не покидать Резиденцию, полагая, что с выбором жилья справятся и без него. Никто не возражал.       Итачи был рад, что его запрягли таким плёвым заданием. Просто ходить следом. Можно не разговаривать, потому что и без него Минато с Конан успешно заполняли тишину непринужденной беседой. Можно не оглядываться по сторонам, потому что за него это делал бдительный Нагато.       Итачи было комфортно в собравшейся компании. А ещё он был уверен, что их похождения по квартирам закончатся быстро. И, так как никаких других незаконченных дел, планов и распоряжений ему не поступало, парень мог, наконец, вернуться домой пораньше и хорошенько выспаться, дать глазам отдохнуть и восстановиться...       В своих надеждах и грезах брюнет не заметил, как сначала над головой поднялось полуденное солнце, а затем оно коснулось горизонта, и начались сумерки.       Оказалось, что поиски подходящей квартиры – дело непростое. Нагато и Конан не понравились ни одни апартаменты из тех, что они успели посмотреть за весь гребанный день.       Комнаты не должны были быть слишком большими или, напротив, напоминать коморки. Не подходили слишком низкие или слишком высокие потолки. Не нравились окна, выходящие на солнечную сторону, и окна, выходящие на теневую сторону. Месторасположение самой квартиры не должно быть в центре Конохи, но и окраина не приветствовалась. Итачи и Минато были непозволительно терпеливыми. Если бы с ними пошёл Обито, то он закипел бы спустя десяток забракованных квартир.       К полуночи Итачи потерял веру, что Нагато и Конан найдут что-то подходящее. Кажется, завтра его ожидала такая же длительная «прогулка».       Однако в час ночи свершилось чудо. Компания шиноби как раз просматривала двадцатые по счету апартаменты, когда Конан вдруг тихим, уставшим голосом сообщила:       – Кажется, эта подойдёт.       Это была двухкомнатная квартира недалеко от квартала Хьюго. Одна комната была на солнечной стороне, а вторая – на теневой. Большая ванная и кладовая. Оптимальных размеров кухня-гостиная с уже имеющимся кухонным гарнитуром бежево-шоколадного цвета.       – Мне тоже нравится, – кивнул Нагато, скользя любопытным взглядом по стенам, потолкам и окнам.       Минато вздохнул с облегчением, посмотрел на Итачи и подмигнул, мол, наши мучения подошли к концу.       – Сколько времени тебе потребуется, чтобы всё тут обставить? – спросил Нагато, остановившись возле подруги.       Она задумчиво поджала нижнюю губу, оценивая свежесть ремонта и количество недостающей мебели.       – Думаю, что завтра я закажу мебель, а послезавтра всё обставлю. Можно взять пару дней про запас.       – У нас нет времени, – холодно отозвался Нагато и принялся массировать виски, будто у него началась мигрень.       – Вы можете не торопиться, – сказал Минато, вежливо улыбнувшись. – Вас никто не гонит.       – Спасибо, Минато, – голос Узумаки стал мягче, – мы с Конан не сомневаемся в вашем гостеприимстве. Однако у нас есть… определённые обязанности в нашей стране. Долгое отсутствие – непозволительная роскошь.       Намиказе понимающе кивнул.       Итачи аккуратно оперся плечом о стену и закрыл слипавшиеся от боли и усталости глаза. Ещё максимум полчаса, и он отдохнёт. Нужно продержаться всего ничего.       – Хорошо, – заключил Нагато и повернулся к Йондайме Хокаге. – Минато, в вашем распоряжении есть свободный человек, который смог бы завтра сопроводить Конан по магазинам? Я буду занят с вашим Хокаге. Мы должны решить пару вопросов и разобраться с официальными документами.       Минато почесал подбородок, внимательно изучая спину Конан. Затем повернул голову и смерил смертельно уставшего Итачи задумчивым взглядом.       – Думаю, Итачи сможет, – сказал, как отрезал блондин. Учиха оживился и оторвал плечо от стены. – Он хорошо знает окрестности деревни и сможет защитить Конан в случае… хм… – Мужчина помедлил, пытаясь придумать, какие опасности могут грозить высокопоставленным людям средь бела дня в центре Конохи. – …непредвиденных обстоятельств.       – Вы очень добры, Минато, но защищать меня не нужно, – мягко улыбнулась Конан. Ей явно льстило желание Намиказе защитить её от «непредвиденных обстоятельств».       – Конан сможет сама за себя постоять, – сказал Нагато.       – В любом случае, Итачи завтра не занят, – повторил Минато и посмотрел на брюнета.       Учиха смиренно кивнул.       – Тогда завтра в восемь утра у Резиденции Хокаге, – отчеканила Конан, и у Учихи от усталости дернулся глаз.       По дороге домой Итачи думал о трех вещах. О том, как свалится на кровать и заснёт на целых шесть часов. О том, как Изуми помешает ему это сделать, чтобы провести допрос с пристрастием. О том, как жестоко поступил вчера с Сакурой.       Весь день он отмахивался от мыслей о Кицунэ, как от назойливых мух. Но теперь, оказавшись в тишине и одиночестве, сил отгонять их не осталось. То, что произошло в Резиденции, до сих пор стояло у него перед глазами багровой картинкой. Застывшие на месте шиноби Корня с закатившимися глазами. Горячий вихрь сиреневой чакры, кружащей по переговорной. Нагато, Яхико, Конан и Минато, превратившиеся в мраморные неподвижные статуи. Исчезнувший Обито. Перепуганный до смерти Данзо. И Сакура, кричащая в пустоту.       Выбило окна, двери, раскрошилась несущая стена, цельными кирпичами падая на гражданских у Резиденции. И все, кто находился на улице, смотрели на Итачи. В их глазах пылал страх: если с разрушающей силой Кицунэ не может справиться даже правящая элита двух стран, то как её вообще можно оставлять в живых?!       Обито с Минато позже успокоили Итачи, сказав, что тот сделал всё правильно. Но парень был уверен, что переборщил. Сакура не заслуживала такого отношение к себе. Не после того, что сделала для Конохи и всего мира в целом. Учиха ненавидел себя за то, как безжалостно обошелся с её гордостью.       Он надеялся, что вскоре эта трагичная история возвращения Кицунэ всеми забудется, и девушка сможет зажить новую, спокойную жизнь. Может быть, тогда и его жизнь вернётся в прежнее русло?       Уже у дома, Учиха поднял чёрные, как ночь, глаза и увидел свет в своем окне. Остановился и бессильно посмотрел на небо. Такое же безжизненное, как он сам.       Итачи знал Изуми, как облупленную. Сейчас она на нервах и не позволит ему уснуть, пока не вытащит из него все ответы. Потом заметит, как он устал и расстроен, и попытается заняться с ним сексом. А когда поймёт, что и на любовь у него не осталось сил, полезет делать минет. Затем свернётся рядышком тёплым комочком у него под боком и уснёт.       Только в такой последовательности.       Было грех жаловаться на Изуми. Она была потрясающей, заботливой девушкой. Но сейчас Итачи хотелось только покоя. Чтобы он зашёл в квартиру, а там – никого. Только тишина и темнота.       Учиха сел на ступеньку и упёрся виском в деревянную балясину. Закрыл горящие от боли глаза и вздохнул настолько глубоко, на сколько хватило объема его лёгких.       Ему вдруг вспомнилась Сакура и то ощущение, которое он испытал, когда между ними образовалась ментальная связь. Они были единым, неделимым целым, пылающим огнём.       Он помнил своё возбуждение. Помнил, как едва не кончил только потому, что ткань его нижнего белья касалась чересчур чувствительной головки.       И её глаза. Разномастные. Невероятно холодные. Глубокие.       Итачи себя обманет, если когда-нибудь скажет, что не хотел бы повторить этого опыта вновь. Даже сейчас, чувствуя невероятную слабость и усталость, он ощутил, как кровь прилила к паху от воспоминаний её обнаженного тела...       Затем вдруг вспомнил, как поставил её девушку на колени, и голова запульсировала слепящей болью еще сильнее.       – Ками-сама… – прошептал себе под нос брюнет, не открывая глаз.       Он сидел на ступеньках, но собирался встать. Через минуту. Еще чуть-чуть посидит и точно встанет. Поднимется домой и позволит Изуми позаботиться от нем. Секунда сменялась другой, и в конечном итоге Итачи заснул.       Едва задребезжал рассвет, кто-то аккуратно положил ладонь на его крепкое плечо и легонько потрепал. Итачи открыл глаза так быстро и резко, что, казалось, вообще не засыпал. Пожилая женщина, разбудившая его, испуганно одернула руку, будто ошпарилась, и виновато сказала:       – Извини, Итачи. Я думала, ты спишь.       Учиха дважды моргнул, прежде чем узнал в лице женщины свою соседку этажом ниже. Он сразу расслабился и повёл затёкшими плечами.       – Сколько времени? – хрипло спросил Учиха.       – Шесть утра.       – Шесть утра… – задумчиво повторил он и поднялся на ноги.       Учиха окинул взглядом предрассветное небо, затем встал, потер онемевшую шею и пошел домой.       – Итачи! – окликнула его соседка.       Парень остановился и, не говоря ни слова, уставился на неё ничего не видящим взглядом.       – У вас с Изуми всё в порядке?       Тот кивнул.       – А у тебя?       «Нет», – хотелось ответить Итачи, но он снова кивнул.       Если Учиха оказался дома, он аккуратно прикрыл дверь спальни, чтобы случайно не разбудить Изуми. Затем принял душ и больше десяти минут разглядывал в зеркале своё отражение.       Он смотрел на себя – на свои глаза, губы, брови, лоб и две симметричные черты, пересекающие лицо, – но видел розововолосую девушку с такими же измученными глазами, как у него. Исхудавшая, обозлённая, смирившаяся.       Он знал о ней всё и одновременно ничего. Досконально помнил каждое воспоминание, но сведения о её жизни не давали ответа на вопрос: почему было так больно ей и почему теперь так больно ему?…       Итачи закрыл глаза, пытаясь отогнать от себя навязчивые мысли. Нужно уйти до того, как проснётся Изуми. Брюнет не хотел объясняться и оправдываться. Не хотел испытывать чувство вины за то, что она хотела о нем позаботиться. Ему было тошно. Парень бесшумно зашел в спальню, достал из шкафа чистую одежду и снова скрылся на кухне.       – Итачи?       Брюнет замер у окна. Даже дышать перестал. Заспанный голос Изуми резанул ему по горлу.       – Итачи, это ты?       Тихие, неровные шаги по ламинату. Когда Изуми вошла на кухню, Итачи уже и след простыл. Только врывающийся в комнату ветер трепал невесомую белую тюль.