Три года и восемь месяца со дня смерти Наруто и Саске. Одиннадцать месяцев со дня возвращения Сакуры. Март.
Итачи обнаружил Сакуру неподвижно стоящей на дубовой ветке. Всего в паре метров от защитного Барьера Конохи. Он был несоизмеримо рад, что девушка не успела пересечь черту и что успел нагнать её прежде, чем та сделала бы свой последний роковой шаг. Учиха запрыгнул на ветку и схватил её за плечи. Кицунэ даже не шелохнулась. – Сакура! – позвал её Итачи и чуть потряс. – Мне так жаль, Сакура! Так жаль, что ты всё это услышала… Ноль реакции. Разномастные глаза пусты. Ресницы, веки и щеки – всё еще мокрые от слез. Парень наклонился, чтобы внимательнее осмотреть застывшее лицо. На нем не было ничего. Ни одной эмоции. Ничего похожего на… жизнь. Итачи приложил два пальца к сонной артерии и выдохнул с облегчением, когда почувствовал ровный пульс. Затем проверил дыхание и реакцию правого зрачка. – Сакура? Парень снова потряс её и даже попробовал отпустить – та осталась стоять на месте. Сказать, что Учиха была озадачен – ничего не сказать. Он попытался войти в её сознание, но наткнулся на непреодолимый барьер. Связаться с подсознанием Харуно оказалось невыполнимой задачей. Учиха подхватил девушку на руки и спустился на землю. Усадил её, как куклу, перед собой на траву и защелкал пальцами перед лицом. Ни-че-го. Кажется, даже её чакра посерела и похолодела. Итачи повалился набок и рухнул в траву. Склонил голову и принялся судорожно соображать, что могло произойти за считанные минуты. Он ведь бросился ей вдогонку буквально сразу. Печать на руке жгло вплоть до последних метров, а сейчас… Итачи дёрнул правой рукой и схватит себя за запястье, чтобы сбить колотящую его дрожь. На предплечье – всё та же связующая Метка Тенро. И у Сакуры тоже. Но она не горела и не подавала признаков жизни точно так же, как и Харуно. – Сакура, что с тобой? – тихо спросил Итачи и осторожно взял ее холодное, бледно-серое лицо в свои руки. – Ответь мне… И снова – ни-че-го. Итачи наверняка знал, что шиноби Корня уже засекли их, и с минуты на минуту информация о потенциальном побеге будет передана в распоряжение старейшин. Итачи поднялся с Сакурой на руках и полубегом двинулся обратно. Чем быстрее он доставит девушку в больницу к Цунаде, тем лучше для всех. У парня голова шла кругом. Полчаса назад их всех собрали в одном месте и огорошили: – В вашей крови, чакро-каналах, плазме, спинномозговой жидкости и даже на клеточном уровне обнаружены следы присутствия инородной чакры. Словосочетание «инородная чакра» всё ещё звучала в голове Итачи как-то дико. Особенно, когда он ставил эти слова в один ряд с мыслями о Сакуре. – Эта инородная чакра обволакивает клетки и контролирует процессы, происходящие в них. Итачи прекрасно понимал, что значили эти слова и к чему Шихо медленно, но верно вела объяснения. Получаемая информация не пугала ни его, ни остальных «заражённых», в то время, как медперсонал и остальные «здоровые» пациенты пришли в шок от услышанного. – Это означает, что инородная чакра каким-то образом контролирует процессы в ваших организмах. Управляет выработкой различных гормонов. В теории она также способна влиять на процессы, происходящие в мозгу. Да. Суть была ясна. Инородная чакра подчиняет волю «заражённых». Но ведь до сих пор она не сделала ничего плохого. Не причинила боли, не склонила к суициду или убийству. То, что чувствовали Какаши, Минато, Кушина, Цунаде или Рин, казалось им нормальным, само собой разумеющимся. Пожалуй, только Учихи сохранили способность подвергать свои чувства и ощущения сомнениям. Итачи ведь четко помнил, как раздирали его сомнения. Буквально ощущал боль, пульсирующую за грудиной, когда смотрел на страдающую Изуми. Осознавал, что происходит что-то неправильное. Да, не понимал. Да, был сметён. Да, ощущал потребность разобраться в собственном восприятии реальности. Но всё это абсолютно точно не пугало его. – Был также установлен источник инородной чакры. Риннеган Сакуры. Я говорю именно про Риннеган, а не про Сакуру, потому что, как оказалось, они обладают разной чакрой и, более того, несовместимы. Чакра Риннегана буквально питается чакрой Сакуры, потому что не может прижиться. Но, что интересно, клетки Сакуры не содержат чакру Риннегана, как у вас. Цунаде-сама предположила, у них сформировался своего рода симбиоз. Пока Риннеган питается чакрой носителя, он будет оказывать ему посильную помощь. Судя по всему, эти привязки на вас и являются этой самой пресловутой симбиотической помощью. Минато, Кушина, Рин, Обито, Какаши, Саске, Наруто, Нагато, Яхико, Конан. Итачи. И еще черт знает сколько прихвостней Данзо. Никто из них не мог причинить зла обладателю Риннегана. Каждый волей собственных подменённых чувств был вынужден заботиться об её благополучии. Всё встало на свои места. Вот почему все были так озабочены, когда она снова объявилась в их мире. Вот почему большинство встало на её защиту. Вот почему жизнь Итачи перевернулась с ног на голову. Так хотел Риннеган Сакуры. Так хотела сама Сакура. Инстинкт самосохранения. Не более. Заблудившись в свинцовых мыслях, Итачи не заметил, когда успел миновать лес. До Госпиталя по крышам домов он добрался за считанные пять-десять минут. На заднем дворе, у входа в подвал, толпились люди. Помимо участников закрытого собрания, тут ошивалось две дюжины шиноби Корня. «Ну, куда же без Данзо», – вяло подумал про себя Учиха. Не успел он приземлиться, как его сразу же окружил Корень. Не теряя время понапрасну, Итачи сформировал вокруг себя скелет Сусаноо. Шиноби в черных плащах, как один, отступили на пару шагов назад. Один из них, тем не менее, вышел вперёд, снял с себя маску и отчеканил: – Итачи-сан, не совершайте глупостей. Данзо-сама хочет поговорить с вами и с Кицунэ. – Подобные вопросы, к вашему сведению, решаются через Хокаге, – ледяным тоном проговорил Какаши, стиснув плечо посланца Данзо. Следом за Хатаке из-за спин Корня вышел пасмурный Обито. От него волнами исходило серая, тяжелая аура, а единственный уцелевший с Третьей Мировой войны глаз сиял алым Шаринганом. – При всем уважении, но не в этот раз, Какаши. – Затем шиноби Корня повернулся к Обито, почтительно поклонился и более вежливым тоном проговорил: – Это личное распоряжение Данзо-самы, Хокаге-сама. Нам приказано применить силу в случае отказа. Итачи обвёл глазами крыши окружавших их корпусов больницы и, обнаружив на них тени членов Корня, свёл темные брови у переносицы. Скелет Сусаноо оброс мышцами, а его огромные огненные руки потянулись к Какаши и Обито, прикрыв их со спины. Прихвостней Данзо было так много, как птиц на проводах в дождливый день. – Итачи, – тихо позвал его Обито и щелкнул застежкой белого плаща. – С Сакурой все в порядке? Итачи украдкой глянул на неподвижное тело Кицунэ, безвольно повисшее у него на руках и медленно покачал головой из стороны в сторону. Руки, ноги и голова, как веревки, безвольно свисали вниз. – В таком случае, я попрошу тебя присмотреть за ней. Это приказ. Итачи успел только глаза поднять, как вдруг почувствовал, что пространство вокруг него сначала сузилось, а затем завертелось, как в водовороте. Ему потребовалась доля секунды, чтобы понять ход мыслей Хокаге, а затем он уже стоял посреди серой пустоши, усеянной каменными валунами в виде кубов. Сусанно развеялось. – Измерение Камуи, – прошептал Итачи себе под нос. Парень посмотрел на девушку и болезненно поморщился. Он присел на корточки, а затем вместе с Сакурой повалился назад. Прижал девушку к себе и приложил ладонь к тёплому пульсирующему затылку. Пустой взгляд. Потухший изумруд и твёрдая, как камень, сиреневая рябь. И больше ничего. Пару лёгких хлопков по щекам. Проверка пульса. Проверка дыхания. Реагирующий на свет зрачок. Физически Сакура была в полном порядке. Итачи откинул голову назад и уставился на белый, тусклый диск, чем-то отдалённо напоминавший Луну. Это нечто было единственным источником света в этой пустоши, в которой Учихе уже довелось побывать пару раз. В измерение Камуи могли свободно проникать только Обито и Какаши, которые делили одну пару Шарингана на двоих. Ни для кого не секрет, что они вдвоём тщательно изучали это измерение и пытались попасть в другие. Итачи позволили побывать в измерении Камуи, когда он обрёл свой собственный Мангеке Шаринган. Обито и Какаши надеялись, что молодой Учиха сможет помочь им с изучением других измерений. Как оказалось, глаза Итачи могли создавать только адское пламя Аматарацу и Тцукуеми и не специализировались на пространственно-временных техниках. Обито и Какаши в своих исследованиях даже пытались привлечь Саске, но тот, потрясённый смертью своей подруги, за семь лет обладания Мангеке Шарингана так ни разу и не воспользовался им. Уговоры и просьбы были бесполезны. Никто до сих пор не знал, какие способности открыло для парня усовершенствованное Додздюцу Учиха Ичизоку. Ещё одним известным обладателем Мангеке Шарингана был мёртвый Шисуи Учиха. Сила его глаз настолько пугала даже Хокаге – и четвёртого, и пятого, – что почти никем не изучалась. А когда парень скоропостижно покончил жизнь самоубийством, казалось, все выдохнули с облегчением. Знавший правду и принявший от лучшего друга его последний подарок в виде глаза, Итачи никогда и никому не распространятся о том, что является обладателем не только своего Мангеке Шарингана, но и Мангеке Шарингана Шисуи. Даже от Изуми он держал это в тайне. Зато Сакура об этом знала. Девушка знала об Итачи всю подноготную. Она залезла ему под кожу. Так же легко и просто, хоть и не безболезненно, как медицинская игла. Растворилась вместе со своим необъятным горем в его крови. Итачи не понимал, как это возможно – вырвать из него её. Изуми и команда Цунаде снова и снова повторяли, что его чувства – пагубное действие Риннегана, но это казалось не более, чем абсурдным заявлением, ложью, субъективным мнением. Они оказались скованными судьбой с той самой секунды, как заглянули друг другу в глаза и установили ту связь. Они повенчались, когда с разбегу ворвались в воспоминания друг друга. Переплелись жизнями так же легко, как пальцами рук. Итачи казалось, что его эмоции к Сакуре не имели ничего общего ни с «остаточными следами Риннегана», ни с Мороком. Или он всё-таки ошибался?... А что остальные? Обито перенёс Итачи с Сакурой в измерение Камуи, потому что… что? Он являлся Хокаге деревни, скрытой в Листве. На его плечах висела непомерная тяжесть ответственности за каждого жителя деревни. И гражданская война с Данзо могла потянуть за собой десятки или даже сотни невинных жертв. Неужели Сакура Харуно стоила этого? Сделал бы Обито тот же выбор, если бы на нем не стояло никакого треклятого Морока? Или, быть может, решение дать отпор Данзо не имело никакой связи с Сакурой? Что, если Хокаге просто решил поставить зазнавшегося старейшину на место и просто нашёл для этого повод? Итачи решил остановиться на последнем варианте, потому что думать о неких навязанных узах, которые связали правящую элиту Конохи с могущественной Кицунэ, было невыносимо. Итачи неподвижно сидел на земле, прижимая Сакуру к груди, и зарывался носом в её взъерошенные волосы. Ему оставалось только ждать. Ждать и надеяться, что в пространстве перед ним не начнут появляться и исчезать разные части тела Обито, ведь это будет означать, что он сражается. Прошло больше получаса затишья, пока пространство перед Итачи не закружилось. Заметно потрёпанный, с перекошенной на глазу повязкой, Какаши легко и плавно опустился перед ним. Сначала на корточки. Затем рухнул на колени. Тяжело дышал и ничего не говорил. Итачи и не нужны были объяснения. – Сражение окончено? – Пустяки, а не сражение, – вздохнул Какаши, выпрямился и принялся хрустеть шейными позвонками. – Обито-сама в порядке? – Да. В отличие от меня, он даже не вспотел, пока мы пробирались к Данзо. – Все целы? Какаши изогнул бровь. – А ты, оказывается, не больно-то высокого мнения о четвертом и пятом Хокаге… – Что произошло? – холодно спросил Итачи, которого начали раздражать головоломки Какаши. – Небольшая потасовка, – пожал плечами тот. – Просто кости размяли. – Затем немного помолчал, перевёл дыхание и перешёл к сути дела: – Данзо хочет знать, что произошло с Кицунэ. – Мужчина оценивающе посмотрел на Харуно. – Ты разобрался? – Нет. Я нашёл её в таком состоянии в лесу и надеялся, что Цунаде даст какие-нибудь объяснения… Физически с ней все в порядке, но… – Так, – перебил его Хатаке, приблизившись вплотную и приложив пальцы к яремной вене Харуно. – Мы можем сказать, что это ты ввёл её в такое состояние. С помощью Мангеке. – Но… – Итачи запнулся, а затем на его скулах заиграли желваки. Он не хотел становиться монстром в глазах окружающих, но, если это было необходимо для спасения Сакуры, да будет так. – Хорошо. – Мы разберёмся, – обнадеживающе кивнул Какаши и положил ладонь на плечо Учихи. – Будь уверен. Пространство снова завертелось вихрем, унося всех троих из загадочного измерения Камуи.***
– Физически она в полном порядке, – сказала раздосадованная хорошими анализами Цунаде. Парадоксально. Сенджу снова и снова перечитывала медицинское заключение по лабораторным исследованиям и тяжело вздыхала. Ей было стыдно поднять голову и посмотреть в глаза Итачи, для которого профессиональное мнение Цунаде была последней надеждой. – А Риннеган? – спросил он вполголоса, даже не надеясь на какой-то обнадеживающий ответ. – Он поглощается запасы Бьякуго но Ин. Как только они закончатся, он начнёт пожирать жизненную энергию Сакуры. Кажется, это именно Риннеган ввел Сакуру в такое состояние. Он сберег нервную систему и психику от срыва... Итачи сжал край столешницы, на которой сидел, так сильно, что дерево глухо хрустнуло. – Вчера я немного подпитала Риннеган своей чакрой… – Цунаде-сама, я не думаю, что это разумно с вашей стороны. Вы медик. Чакра вам нужна, чтобы проводить операции, а не скармливать её Риннегану. – Парень отпустил край испорченной столешницы и поднял голову на Сенджу. – Я могу сам этим заняться. От обязанностей ходить на миссии я всё равно освобождён. Целыми днями ничем не занят… Цунаде оценивающе осмотрела Учиху с ног до головы, а затем задумчиво проговорила: – Объемы чакры у тебя немногим не уступают моим, если не брать во внимание Бьякуго но Ин… – Она приложила большой палец к губам, размышляя. – Думаю, у тебя получится. Но на всякий случай я бы приставила к тебе помощника… Я даже знаю, кого можно назначить на эту роль. – Я уверен, что справлюсь самостоятельно. Цунаде вздохнула: – Итачи, ты не знаешь, о чем говоришь… – Я справлюсь, – отрывисто возразил Учиха, застывший перед рабочим столом принцессы Слизней. Сенджу предполагала, что такое может случиться: Учиха возомнит себя спасателем и принесёт себя в жертву обстоятельствам. Она не хотела такой печальной участи для парня. Он и так уже многое сделал для Конохи. Взять хотя бы вчерашние «переговоры» с Данзо… Конечно, основной удар и принял, и нанёс Обито при поддержке своего лучшего друга и советника в одном лице, но если бы не спокойный и хладнокровный до мозга костей Итачи со своими заверениями, что он держит Кицунэ под полным контролем, открытых боев на улицах Конохи было бы не избежать. Цунаде не осуждала метод, к которому прибегнул Хокаге. Он и так слишком долго терпел выходки Данзо. Кто-то рано или поздно должен был поставить его на место. После вчерашнего дня старик точно успокоится. Ведь Обито ясно обозначил, что ни одна хваленная псина Корня не сможет защитить своего хозяина, если вдруг Хокаге по-настоящему рассердится. Как бы то ни было, общим решением было снова сбагрить Сакуру на плечи Итачи, под его единоличную ответственность. Молодой Учиха не был против. Впрочем, по убеждениям Цунаде, Морок не позволил бы ему принять самостоятельное решение. Цунаде ведь и сама ощущала эти едва ощутимые блоки в своей голове и призрачные оковы на руках. Она не могла даже представить себе, что может причинить Сакуре боль. Воображение вырезало такие картинки. Руки начинали неметь. Голова – плохо соображать. Все существо – противиться, бунтовать, упираться. Цунаде не могла причинить Кицунэ вред. Но и потребность в излишней заботе над ней она перестала испытывать. Наибольшая «доза» Морока была обнаружена именно в клетках Итачи. Энергия Риннегана там буквально перемешивалась с его родной чакрой. Неудивительно, что парень так рвался быть рядом с Кицунэ. Это было вполне логично. Сакура Харуно была его кислородом. Это казалось ему это таким же естественным и нормальным, как просыпаться по утрам и засыпать по вечерам. Парню не освободиться. Он приколочен гвоздями к Кицунэ и её подсознательным желаниям. Цунаде специально оставила Сакуру в больнице на две недели под предлогом исследований и медицинских наблюдений. Женщина рассчитывала, что парень сможет побыть наедине с собой. Однако Учиха, будто заворожённый, всё время находился где-то поблизости. Даже ночевал Итачи в Госпитале – на диванчике в палате Харуно. И ничто не могло заставить его надолго покинуть девушку. Итачи навещала семья. Отец, который, хоть и не показывал, но гордился своим сыном за его преданность делу и стойкость под ударами судьбы. Мать, которая жутко волновалась за своего ребёнка и его личные отношения с Изуми, стремглав скатившиеся в тартарары. Саске, который с ума сходил от переживаний за брата. Членов семьи Итачи не пускали в палату к Сакуре, поэтому он был вынужден спускаться в главный холл к ним самостоятельно. Как правило, через полчаса он возвращался обратно на диван, походя на старого кота, и продолжал задумчиво смотреть то в окно, то на пищащие приборы, которыми с ног до головы была обмотана неподвижная Сакура… – Хорошо, – наконец согласилась Цунаде, но заранее знала, что пожалеет о своём решении. – Но имей в виду, что если ты начнёшь терять вес или твой поток чакры нарушится, то я незамедлительно приобщу к «кормежке» кого-нибудь еще. Итачи решительно закивал. – Кормить Риннеган нужно раз в сутки и… – Я в курсе, – спешно оборвал её Итачи. – И как это делать, я тоже знаю. – Ну да… Последние месяцы вы были… достаточно близки, – вздохнула Сенджу и выпрямилась. – У меня есть ещё одна просьба, – менее решительно заговорил Итачи. Цунаде изогнула бровь. – Я бы хотел забрать Сакуру домой. – Исключено. – Почему? – голос Учихи стал ледяным, а лицо – мраморным. – Потому что, Итачи, она даже в туалет сама не ходит! Ее надо кормить с ложечки, ставить капельницы, раз в неделю сдавать анализы! Мыть, одевать, следить за режимом… – Я справлюсь. Раз в неделю буду приводить Сакуру в больницу, чтобы вы могли взять анализы. Цвет лица Цунаде из белого медленно, но верно превращался в бордовый, а вена на виске взбухла и запульсировала так явственно, что Итачи по ней мог посчитать пульс. – Ты молод и глуп! И слишком самонадеян, как большинство Учих! – выпалила Цунаде и хлопнула ладонью по столу. Стоявшие на нем вещи подпрыгнули. – Ты разве не понимаешь, что потребность оберегать её не имеет ничего общего с твоими личными желаниями?! Ты можешь навещать Сакуру, сколько вздумается, но не порть себе жизнь! – Цунаде-сама, – спокойно отозвался Учиха, когда та смолкла. – Все эти две недели за Сакурой ухаживал я. Ваши санитарки боятся к ней подходить ближе, чем на расстояние вытянутой руки. Цунаде склонила голову и безнадежно покачала ею из стороны в сторону, будто пытаясь вытряхнуть из неё признание парня. Она ведь действительно думала, что медсестры и санитарки подчиняться её приказу и пересилят страх к могущественной Кицунэ… – Я справлясь, Цунаде-сама, – продолжил Итачи. – Благодаря Шарингану и Метки я заставляю её самостоятельно справлять нужду, есть, пить и спать. Я не могу пробиться в её сознание из-за Ринннегана, но Сакура стала крайне восприимчива к Гендзюцу. Уверяю вас, я не причиню ей вреда. – Даже если ты захочешь, то всё равно не сможешь этого сделать, – вздохнула блондинка. – Никто из нас, помеченных Мороком, не сможет… Учиха задумчиво посмотрел в окно. – Итачи, никто из нас не знает, что с ней произошло и придёт ли когда-нибудь в себя… – собравшись с духом, снова попыталась отговорить брюнета Сенджу. – Ты молодой, здоровый, перспективный парень. У тебя прекрасная невеста. И, я уверена, тебя ждет светлое будущее. Не стоит губить себя понапрасну. Не приноси себя в жертву. Учиха медленно обводил глазами очертания большого серого облака, лениво тянущегося по лазурному небосводу. Он думал. Мучительно долго думал о том, что решение было принято задолго до того, как Сакура превратилась в куклу. Кицунэ – не ноша. Она продолжение его самого. – Если вы не возражаете, я заберу Сакуру домой сегодня вечером, – тихо проговорил Итачи, нехотя оторвав взгляд от облака. – За меня можете не переживать.