Саван времени

      Он его заберёт.       Так же, как забрал Саске, пробив в груди дыру. Он никогда не залатает эти пробоины – это не в его силах. Просто вырвет из неё последние ростки счастья и проглотит. Даже не подавится.       Он его заберёт.       Эта мысль, будто пуля, пробила череп и размозжила Сакуре мозги.       Он его заберёт.       Страх. Кристально чистый страх без примесей других чувств. Страх, толкнувший Сакуру в спину.       Она с жутким грохотом упала со стула, опрокинув стакан с недопитым виски. Перестал играть музыкальный автомат. Все посетители, как один, обернулись и впились встревоженными взглядами в бледно-зелёную Кицунэ. Наверное, если бы напротив неё не сидел Учиха, то в баре поднялась бы паника.       – Сакура! – Итачи мгновенно бросился к ней на выручку, наклонился, чтобы помочь подняться, но девушка восприняла его жест враждебно – вообразила, что Учиха потянулся за Наруто.       Она перевернулась с задницы на четвереньки и, сломя голову, ломанулась к выходу – в одной кофте и тонких брюках, напрочь позабыв про собачий холод и пуховик. Сакура вырвалась на улицу и, давясь подступившими слезами и застрявшим в горле комом, рысью бросилась по улице, а через сотню метров нырнула в закоулок, заставленный помойными контейнерами.       Ей казалось, будто Итачи бежал за ней. Преследовал. Смотрел через Риннеган. Наблюдал.       Он его заберёт. Вырвет из груди вместе с сердцем.       А что, если он уже это сделал?!       Сакура поскользнулась на пригорке, упала на раскатанный лёд и покатилась на заднице вниз. Пока неловко вставала, цепляясь руками за мерзлую землю, кувыркнулась и упала в смердящую помоями лужу. Видимо, здесь разлили что-то высокоградусное, раз вода не замерзла даже в двадцатиградусный мороз.       – Наруто! – проскулила Сакура, боясь не услышать в ответ его голос.       – Я здесь, Сакура-чан, – успокаивающе, ласково прошептал Узумаки.       Девушка подняла голову и встретилась с опечаленными лазурными глазами. Парню и самому было до усрачки страшно. Но не за себя, а за подругу.       Наруто не мог оставить Сакуру одну в этом мире. Девушка, как дикий зверёк, пряталась по углам, сторонилась людей и, как огня, боялась новых уз. Узумаки не мог её оставить, ведь обещал быть рядом, пока она будет в нем нуждаться.       С другой стороны, Наруто признавал, что, окажись на месте Итачи, незамедлительно оборвал бы их связь. Сакура мертвой хваткой вцепилась в мертвеца, а ведь это неправильно – жить и дышать прошлым.       Сакура что-то нащупала на дне грязной лужи и замерла, догадавшись, что именно. Медленно вытащила старый ржавый гвоздь и уставилась на него блестящими от слез глазами.       – Сакура-чан? – осторожно позвал подругу блондин. – Ты обещала без глупостей, помнишь?       – Если он не увидит, значит, не заберёт… – как в бреду, зашептала Харуно. – Чтобы сжечь, нужно увидеть…       – Сакура-чан! Выбрось этот блядский гвоздь! – Наруто предпринял безуспешную попытку сделать голос таким же грозным, как у Саске. – Столбняк решила заработать?!       Но Сакура не слышала. Бормотала себе под нос одно и тоже, крепко сжимая железяку двумя руками. Риннеган вибрировал – ощущал опасность. Звал хозяина. Сопротивлялся, вызывая мучительную мигрень.       Глаза Наруто расширились.       А что если после удара связь между ним и Сакурой оборвётся? Что, если она умрет от кровопотери?       Если бы у Наруто билось сердце, то оно бы уже давно выпрыгнуло из груди и остановило глупую подругу.       Сакура размахнулась… и гвоздь остановился в сантиметре от пульсирующего Риннегана.       – И что же ты собралась сделать? – спросил Саске, крепко сжимая дрожащее запястье Сакуры.       Девушка подняла голову и встретилась с темными, полными осуждения глазами. Ками-сама, как же он похож на её Саске.       – Неужели намерилась вспороть себе глаз этой мерзостью? – На его белом лице мелькнула кривая ухмылка. Он несильно надавил на сухожилия, и из дрожащих пальцев выпал старый, ржавый гвоздь. Парень потянул девушку вверх, поднимая из лужи.       Сакура смотрела на Саске глазами побитой собаки и не понимала: почему он здесь? В свободной руке Учиха сжимал скомканный зимний пуховик Харуно.       – Оденься, – сказал он и небрежно набросил куртку на плечи Сакуры.       – Что ты здесь делаешь?       Было заметно – Учиха не мог определиться: сказать правду или солгать. Хотя Сакура в своём нынешнем состоянии готова была поверить во что угодно.       – Ну… я видел, как ты выбежала из бара, – нехотя начал он. – И сразу же за тобой выбежал Итачи. Он… отдал мне пуховик и попросил присмотреть за тобой. Что у вас стряслось?       Сакура нахмурилась.       – Ничего, – буркнула Харуно, просовывая руки в рукава. С её одежды капала вода. Холодно до блядского ужаса!       Девушка высвободила поток чакры, чтобы согреться.       – Давай-ка вернёмся в бар, – предложил Саске и нервно провёл пятерней по жёстким волосам, убирая выбившиеся пряди со лба.       – Нет! – чересчур эмоционально выпалила Сакура и получила в ответ осуждающее покачивание головой от Наруто.       Саске растерялся всего на мгновение.       – Слушай, ты вся мокрая и можешь легко простудиться…       – Лучше проводи меня до дома, – скорее промычала, чем сказала Сакура.       Девушке было жизненно необходимо залезть на диван перед камином и залить горе в вине.       Саске кивнул и двинулся вслед за девушкой. Наруто потащился следом с протяжным стоном возмущения. Всю дорогу до дома Сакура задавалась вопросом: а погнался бы Саске за ней, если бы не просьба Итачи? А как поступил бы её Саске?       На крыльце перед лестницей провожающий остановился. Сакура, успевшая преодолеть несколько ступеней, вздохнула и круто обернулась.       Саске выглядел так, словно его собирались распять на кресте. Его терзали сомнения. Страшные, дремучие сомнения. Тело хотело двигаться вперёд, а мозг – запустил аварийную остановку.       – Даже не думай… – прошипел, как змея, Наруто на ухо подруге. Но разве она когда-нибудь слушала его? Да черта с два!       – Зайдёшь? – с надеждой спросила Сакура.       – Зайду, – мигом ответил Саске, проиграв битву своим потаенным желаниям.

***

      Сакура оставила Саске одного на кухне-гостиной, а сама ненадолго отлучилась в спальню. Как только переоделась в домашнюю одежду, вернулась и обнаружила парня стоящим у камина и разглядывающим фотографии.       – Откуда это у тебя? – спросил он и ткнул указательным пальцем на фотографию команды номер семь. Не та, что была сделана в ненаступившем прошлом, но чертовски похожая на неё…       – Итачи принёс, – честно ответила Сакура и открыла холодильник.       – Но это моя фотография, – запротестовал Саске. – Однажды я пролил на неё чернила – вот они!       Сакура достала из дверцы припасенное с прошлых выходных вино и полезла в верхние шкафчики за бокалами, небрежно бросил через плечо:       – Итачи сказал, что ты выбросил её в день моих похорон.       – А он её, значит, сохранил?…       – Сохранил.       «Какой же Итачи до блевоты милый, заботливый и внимательный. И хитрый. И лицемерный. И жадный до власти мудак», – подумала Кицунэ, а у самой сердце больно заныло.       Сакура скривилась и с силой хлопнула дверцей шкафчика. Открыла вино и разлила его по пузатым бокалам. Молодые люди чокнулись и отпили немного вина: Учиха чуть больше – для храбрости. Затем парень посмотрел на Сакуру и, немного покраснев, признался:       – Я бы пошёл за тобой в любом случае. Даже если бы Итачи не попросил.       – Спасибо, – просто ответила Сакура, и они одновременно сели на полубарные стулья. Друг напротив друга.       Бокалы они осушили в полном молчании. Затем налили ещё, и Саске спросил:       – Можно я заберу фотографию?       – Нет, – бескомпромиссно отрезала Сакура.       Ей стало жарко. Она точно знала, что завтра утром пожалеет о том, что понизила алкогольный градус.       – Почему? Она же моя.       – Ты выбросил её, – напомнила Харуно, не уступая. Она готова была подраться за этот клочок цветной бумажки – единственного напоминания о том, что команда номер семь когда-то существовала.       – Я передумал.       – Спустя семь лет?       – Лучше поздно, чем никогда.       Сакура медленно покачал головой из стороны в сторону.       – Почему бы тебе не забрать фотографию у моих родителей? – спросила Сакура, смакуя вино.       Брови Саске взмыли вверх, а затем сошлись у переносицы.       – Твои родители не переваривают ни меня, ни Наруто, – хмуро отозвался он. И без того тёмные глаза стали чернее ночи.       – Почему?       – Догадайся.       Сакура приподняла бокал и начала круговыми движениями закручивать вино в воронку.       – Потому что мы не уберегли их дочь, – не выдержав угрюмого молчания, объяснил Саске и за раз осушил половину бокала. – К тому же, после твоей смерти они переехали.       – Куда?       – Не знаю. В какой-то провинциальный городок на территории страны Огня. Вроде.       Сакура задумалась и быстро поняла, что не испытывала ни к одному из здешних родителей никаких эмоций. Она не знала этих людей. Они прожили иную жизнь, не имеющую к Сакуре никакого отношения.       Бесклановая и бессердечная Кицунэ.       Некоторое время они сидели и молча потягивали вино. Первым тишину снова разрезал Саске:       – Каким я был? Ну, в твоей версии будущего?       Сакуре стало не по себе.       Она привыкла, что такие вопросы задавал Итачи, и всегда была с ним предельно откровенна. Не боялась задеть его чувств. Знала, что могла доверить ему секреты. Но способен ли на такое безусловное понимание Саске?       – Ты был разбитым, – туманно ответила Сакура, вспоминая чёрные, как ночь, глаза, переполнявшие ненависть. – И очень одиноким.       – Кажется, ничего не изменилось, – горько усмехнулся Саске, и эта горечь заблестела в его зрачках.       – Да, нас двоих мне так и не удалось спасти…       – Не беспокойся об этом. Мир – неправильная штука.       Заметно охмелевший, Саске нерешительно протянул руку и накрыл ею ладонь Сакуры. Приятно. Она скучала по нему. Чертовски сильно скучала.       – Сакура-чан, это не наш Саске, – хмыкнул Наруто с дивана. – Хватит уже с ним миловаться.       Харуно сразу же выбросила из головы замечание Узумаки. Вино спутало ей мысли и чувства.       – Знаешь, иногда мне кажется, что этот мир, действительно, неправильный, – призналась Харуно.       – Почему?       – Я нахожу много… несостыковок. Некоторые люди и вещи – другие, хоть я и не меняла их в прошлом.       – Например? – Саске искренне заинтересовался. Разговоры о путешествиях во времени вызывали в нем трепет.       – Например, Дан жив, хотя я точно помню, что он умер задолго до того, как я впервые вторглась в прошлое. Или голова Второго Хокаге на каменном утесе повёрнута право, а не влево. Или Ичираку Рамен стоит в другой части Конохи. – Сакура почувствовала пожар в груди и встала, выдернув ладонь из руки Саске.       Девушка остановилась у окна и больно прикусила нижнюю губу.       – Ты могла забыть, – предположил Учиха, слезая со стула и направляясь вслед за Кицунэ. – Или перепутать.       Сакура, как вкопанная, стояла у открытого окна и пялилась в собственное блеклое отражение на стекле. Со спины к ней медленно подкрался Саске.       – Может быть… Но как я могла забыть или перепутать родинку у тебя на шее? – едва слышно спросила Сакура и скрестила на груди руки, кутая ладони в краях домашней кофты. Тонкая ткань спала с плеча, оголив его.       – А что с ней не так? – тихо спросил Саске и машинально потёр рукой шею, будто проверяя, на месте ли та самая пресловутая родинка.       Их взгляды соприкоснулись в отражении окна.       – Её никогда у тебя не было, – тихо прошептала Сакура, чувствуя, как подступает к горлу треклятый ком.       Саске стиснул зубы, подавляя в себе желание коснуться девушки, такую похожую на его Сакуру. Он ведь так и не поцеловал свою единственную любовь. Не коснулся губами её нежной кожи, не обласкал.       Учиха подошёл вплотную, наклонился и невесомо коснулся губами оголенного плеча.       Сакуру этот жест едва не свел с ума. То ли это была истерика, сидевшая глубоко внутри ещё со дня ухода Саске, то ли вино ударила по затылку с размаху, но противостоять потаенным желаниям больше не осталось сил.       В порыве чувств Кицунэ развернулась и застыла в сантиметре от лица Учихи.       – Сакура-чан… – проскулил Наруто у него за спиной. – Это неправильно.       Саске, поддавшись импульсу, решительно приблизился и поцеловал. Сакура ответила, сходу укусив его за нижнюю губу. Грубо, но парню понравилось. Ему было не до прелюдий. Он хотел откусить положенный ему кусок пирога.       Саске шагнул вперед, несильно, но настойчиво толкая девушку и прижимая её к окну. Бесцеремонно ухватился за мягкие, горячие бёдра, подхватил и усадил Кицунэ на широкий подоконник. Сакура подалась вперед и прижалась своим телом к его, обвив руками сильную шею. Почувствовала его возбуждение и не сдержала стон.       Саске. Это был её Саске, которого судьба забрала у неё так нечестно, несправедливо. Она тоже хотела получить свой кусок счастья, даже если это означало завтрашним утром сгореть от стыда и чувства вины.       Девушка стащила с Саске футболку и отбросила её в сторону. Следом к ней присоединилась её тонкая кофта. Парень осыпал шею девушки влажными поцелуями, руками изучая податливое, извивающееся на подоконнике тело. Упругая, нежная и горячая.       Пальцы Кицунэ дрожали, когда она пыталась расстегнуть тугой ремень на брюках Учихи. Пряжка громко звенела, заглушая её тихие стоны. Харуно напрочь забыла о том неудобном факте, что всё ещё являлась девственницей. Плевать. Сожаления она на оставит завтрашней Сакуре.       Молодые люди настолько увлеклись друг другом, что не услышали ни скрежет в замочной скважине, ни звука отпирающейся двери. Вино притупило органы чувств.       – Сакура? – послышался взволнованный голос Итачи со стороны прихожей.       Харуно испуганно вздрогнула и толкнула Саске в грудь. Парень растерялся, словно его застали на месте преступления с окровавленными руками. Он даже до футболки не успел дотянуться…       – Сакура, мне так…       …и в кухню-гостиную вошёл Итачи. Он застыл в дверном проеме со слегка приоткрытым ртом. Обвёл взглядом сначала полураздетую Сакуру, а затем растрепанного и оголенного по пояс младшего брата. Старшему Учихе потребовалось пара секунд, чтобы сложить дважды два и сомкнуть челюсти.       Не говоря ни слова, он торопливо развернулся и зашагал прочь.       – Итачи! – воскликнула Сакура и соскочила с подоконника. Она выхватила из рук остолбеневшего Саске свою кофту, неловко натянула её на себя и прямо в пижаме выбежала на улицу.       Саске так и остался стоять столбом, с расстегнутыми штанами и неразберихой в голове. А Сакура тем временем неслась по ступенькам и оголтело оглядывалась, выискивая взглядом беглеца.       – Сакура-чан, дуй сюда! – Из-за поворота выглянуло мрачное, серое лицо Наруто.       Харуно перемахнула через оградку, отделяющую её двор от чужого, и бросилась к Узумаки. Он вёл её по закоулкам и чужим дворикам почти десять минут. Сакура жутко замёрзла, хоть и пыталась согревать своё раздетое тело чакрой.       – Он там, – сказал Наруто, замедлившись, и махнул рукой в сторону небольшого ухоженного дворика частного дома. Дальше блондин не пошёл. Стоял на месте, провожая подругу расстроенным взглядом.       Харуно миновала невысокую ограду и остановилась у деревянного обеденного стола, запорошенного снегом. У детских качелей, спиной к Кицунэ, стоял Итачи и тяжело дышал. Пальцы до белых костяшек сжимали металлическую перекладину. Чёрные волосы растрепались от быстрого бега на короткую дистанцию.       Харуно нервно сглотнула. Во рту было сухо, как в пустыни. Необдуманные слова рвались из груди, но она сдерживала их из последних сил.       – Итачи…       – Как ты меня нашла? Или это Наруто тебя привёл?       Сакура вздрогнула и оглянулась. Уже не было никакого смысла скрывать свои переживания за Узумаки.       – Прошу, не забирай его у меня! – взмолилась Сакура, позабыв о том, зачем гналась за Итачи. Слёзы быстро намочили её глаза и щеки. – Я сделаю всё, что угодно! Только не забирай его у меня! Ты уже отнял у меня Саске…       – Отнял у тебя Саске? – с явным раздражением, отрывисто переспросил Итачи и медленно развернулся.       Он был зол. Сакура впервые видела его таким разгневанным.       – Отнял, – повторила девушка уже менее уверенным тоном.       – Он был мертв, Сакура. – Его заявление, как удар молота о наковальню. Такое же тяжелое и оглушительное. – И он хотел, чтобы ты сбросилась со скалы. Я спас тебя, блять. Спас, а не лишил!       – Я не просила тебя спасать меня. – Она уже мямлила, а не говорила, глотая слёзы.       – Не просила?! Не обманывай себя. Ты привязала меня к себе и держала поблизости, потому что хотела жить.       – Ладно! Хотела! Хотела, мать твою! Но ты не имел права забирать у меня Саске!       – Он бы свёл тебя в могилу. Рано или поздно.       – Ты нихрена не знаешь о нем! – истерично закричала Сакура и махнула рукой, будто бросила в Итачи что-то тяжелое. – Он спас меня! Он был рядом со мной три года! Он любил меня!       – Он только и делал, что вытирал об тебя ноги, Сакура, – спокойно и холодно парировал Итачи. – Отверг и оставил в Конохе. Убежал от тебя в убежище Орочимару. Едва не убил после сражения с Данзо. Плевать хотел на твою жизнь на поле боя. Продырявил тебе грудь в Гендзюцу, когда ты снова ему открылась. А затем бросил тебя, выбрав смерть. Ты сама мне показывала весь этот кошмар в своих воспоминаниях.       Сакура отчаянно замотала головой из стороны в сторону.       – Он пытался стать лучше. Он исправился!       – Лишь потому, что ты не оставила ему другого выбора.       – Это неправда! Ты просто… просто… – Она стиснула зубы, пытаясь удержать за ними необъятный гнев. – …завидуешь! Его-то я люблю! И ты завидуешь ему, потому что никогда не займешь его место в моем сердце!       С лица Итачи сошли все краски. Оно сливалось со снегом, а волосы – с разлитой по небу чернотой. Фонари не горели, и молодые люди видели друг друга только при помощи своих Додзюцу.       – Мой младший брат – не твой Саске, – процедил он, невольно вспомнив ошеломительную сцену у подоконника в кухне-гостиной.       – Тебе секс нужен? – выпалила Сакура, казалось, совсем обезумев. – Если это та цена, которую ты хочешь получить за жизнь Наруто, тогда я готова заплатить!       Итачи даже пошатнулся. Выдохнул и безнадёжно закатил глаза:       – Ками-сама, ты хоть себя слышишь?       Сакуру мотало из стороны в сторону, хотя вино выветрилось из неё за время бодрой пробежки по двадцатиградусному морозу.       – Трахни меня! – зашипела она. – Ты же этого хочешь! И Изуми теперь нет, испытывать чувство вины не придётся! Давай! Трахни меня и оставь Наруто в покое! По рукам?       Итачи отвернулся, не собираясь продолжать этот глупый, исчерпавший себя разговор. Они зашли в тупик, и им не выйти из него, пока оба не успокоятся и не приведут мысли в порядок. Может быть, завтра, – когда Харуно протрезвеет, а Итачи выбросит из головы картинку обжимающийся Саске и Сакуры, – парень заглянет к ней в гости и попытается обсудить их сложные взаимоотношения. Но только не сегодня. Не сейчас, когда оба на взводе.       Однако Сакура продолжала давить, бросая ему в спину слова, будто кинжалы.       – Что, берешь пример со своего ненаглядного братца?! Хочешь бросить меня тут без ответов?!       – Иди домой, – рявкнул Итачи, не оглядываясь.       – Трус! Мерзкий трус! От Изуми сбежал, потому что испугался трудностей, а теперь и от меня бежишь! Ты же гребанный трус! Такой же, каким был в моем мире! Лицемер, обманщик и убийца!       Учиху будто молния прошибла. Он круто обернулся, блеснув в темноте кровавыми глазами.       Брюнет сорвался с места и в три размашистых шага сократил дистанцию между собой и Сакурой. Девушка от неожиданности покачнулась, но не успела ни отскочить, ни принять боевую стойку. Итачи грубо вцепился в её шею, развернул и прижал корпусом к деревянной столешнице. Заломил ей руки, и плечевые суставы с оглушительным хрустом прострелила жуткая боль. Сакура вскрикнула и принялась вырываться, размахивая наугад ногами и пытаясь попасть пяткой в колено или в пах.       – Лежать, – утробно прорычал Итачи и переместил ладонь к затылку, уху и виску, вжимая правую скулу Кицунэ в столешницу. Мерзкий снег налипал ей на лицо, раздражал широко раскрытые глаза.       Предплечье обожгло. Метка Тенро высвободилась, обвив тело и конечности, затянувшись на шее мёртвой петлей.       – Лежать, – властно повторил он и убрал руку.       Давление на скулу ослабло, но боль продолжала сводить с ума. Петли Метки сжимали и обжигали кожу.       – Мне больно! – взвизгнула Сакура.       За спиной зазвенела пряжка ремня. Всё внутри Сакуры сжалось в один тугой узел. На глазах проступили слёзы.       Нет, нет, нет. Итачи же не сделает этого. Не сделает, черт возьми!       Его холодные пальцы задрали кофту, поддели резинку штанов и трусов и потянули их вниз. Сакура была настолько напугана, что перестала чувствовать боль, жжение и холод. Только его руки на ягодицах.       – Прошу! Итачи, умоляю, не надо!       – Ты же этого хотела, – равнодушно произнёс он. – Ты же просила трахнуть тебя.       – Прекрати! Пожалуйста!       В ушах стучало адреналиновое сердце. Итачи сплюнул. Затем что-то твёрдое уперлось ей в зад.       Сакура ревела, но не могла сдвинуться с места. Метка Тенро пригвоздила её к столу и лишила тело движения.       Через мгновение Итачи вонзился в неё. Резко, бесцеремонно, на сухую. И это было так больно, что у Сакуры из глаз посыпались искры. От крика заложило собственные уши. Он продолжал трахать её, потому она его об этом попросила.       Больно. Больно. Больно.       И унизительно – вот так потерять девственность. Где-то на чужом заднем дворике, на столе, укрытым снегом. Сакуру будто ножом изнутри кромсали, и этому не было ни конца ни края.       Она просто считала про себя количество толчков, и когда досчитала до двадцати, всё вдруг закончилось. Сакура моргнула. Один, второй раз. Затем повертела головой, пытаясь понять, почему находится у стола, а не на нём. И когда Итачи успел одеться и убраться обратно к качелям? И боль ушла, и штаны с трусами – на положенном им месте.       Учиха стоял вполоборота и всё ещё блестел в темноте кроваво-красным Мангекё Шаринганом.       Через пару секунд он шагнул в темноту и растворился в ней. Сакура тяжело дышала и потерянными глазами смотрела на место, где её буквально только что насиловал Итачи.       – Сакура-чан, ты в порядке? – осторожно спросил Наруто. – Что случилось? Вы просто в какой-то момент замолчали и стояли неподвижно с минуту…       – Случилось Тцукуеми, – безжизненно ответила Сакура и шумно выдохнула.       – И… что он тебе показал?       Харуно развернулась и посмотрела на Наруто, чьи лазурные глаза, как всегда, ярко светились в ночном мраке. Её персональный светлячок в этом темном мире. Вот только на сколько ещё парня хватит освещать ей путь?       – Сакура-чан, что он показал? – терпеливо переспросил Узумаки.       – Что я попросила, то и показал, – призналась Сакура.       – Вот блять!… Мне так жаль, Сакура-чан…       – Всё в порядке. – Она утёрла слёзы с щек. – Сама напросилась.