Особое доверие

      Оставшуюся неделю ни Ромы, ни Бяши видно не было, что значило, что они не просто прогуливают уроки, а заняты чем-то конкретным. Ведь даже на улице Есения могла замечать их мельком, а тут пропали совсем.       Все оставшиеся три дня Ёся ходила то с Катей, то с Антоном, по школе и по улице. А иногда они и вовсе втроём ходили, изредка беря с собой Олю.       Несмотря на отсутствие обоих хулиганов, которое почему-то волновало Стрелкину, скучно ей не было. Она попросту не успевала думать о проблемах, общаясь с новыми друзьями.       Брат тоже часто пропадал со своими новыми и старыми друзьями, о которых рассказывал в их первую ночь в посёлке.       История с Бабуриным постепенно забылась, стёрлась из памяти. Синяки почти зажили, а боль прошла, оставляя после себя лишь неприятное воспоминание.       Сегодня была пятница, а значит, сегодня вечером, или завтра утром, должен был приехать отец. На днях он звонил и говорил, что на работе завал, он толком отдохнуть не успевает, но сказал, что по возможности приедет.       Вздохнув, Есения отошла от прилавка в школьной столовой, в которой не нашла для себя ничего интересного. Она села за стол и взяла в руки блокнот, зарисовывая случайных мальчишек из младших классов, что сидели неподалёку.       Всяко интересней, чем на химии.       Неожиданно, кто-то тихо сел за стол напротив девушки, и та оторвала взгляд от блокнота. Перед Есенией сидела её одноклассница, которую она запомнила.       Девушка была отличницей, и всякий раз, как её спрашивали учителя, она отвечала чётко и на отличную оценку. У девчушки было милое и красивое лицо, и в чём-то они были даже похожи.       Только вот волосы одноклассницы доставали ей всего-лишь до лопаток и были прямыми, в отличие от длинных и непослушных кудряшек Ёси.       — Привет, — говорила девушка тихо, но уверенно. Даже как-то ласково, чтоли. — Я всё пытаюсь с тобой познакомиться, но ты то с Антоном, то с Катькой, не выловишь даже, — Есения и одноклассница одновременно хмыкают, от того и хихикают. — Я Полина Морозова, а твоё имя я уже знаю.       Полина улыбалась очень мило, и при виде девушки, Есении хотелось её тот час обнять.       — Приятно познакомиться, Полина, — девушка пожимает тоненькую и прохладную ладонь с длинными пальцами Морозовой. — У тебя пальцы длинные, прям музыкальные. Музыкой занимаешься?       — Да, — брюнетка чуть склоняет голову на бок, щуря глаза. — Я — первая скрипка.       В её голосе слышатся нотки приятной гордости, от чего Есения на миг зависает, восторженно глядя на собеседницу.       — Обожаю скрипку! Всегда мечтала играть на ней, да вот пальцы короткие, а руки маленькие для музыки, — с печальной улыбкой пояснила свой взгляд Стрелкина.       — Ещё я знаю, что ты художница, — всё также тихо говорит Полина, словно ангел. — Покажешь свои рисунки?       Есения молча подаёт свой блокнот, и Полина рассматривает каждый рисунок, даруя каждому комплимент, от чего сердце Есении на миг замирает.       Полина не первая, кто так тщательно хвалит её творчество. В городе все зачастую без интереса листают рисунки, и просят нарисовать их за бесплатно, что невероятно раздражало.       Но тут всё было иначе. Никто даже не заикнулся о том, чтобы девушка его нарисовала, все лишь восхищались её рисунками. От того вдохновение шло лучше, и рисовать было в разы приятнее.       — Хочешь, я нарисую тебя? — неожиданно говорит Есения. Что-то стукнуло ей в голову и очень сильно захотелось нарисовать Полину, а затем подарить ей рисунок.       — Я бы не стала тебя просить о таком, но очень хочу, — ласково говорит Морозова, отдавая блокнот хозяйке. — Я не против, если ты сама предложила.       — Да мне только в радость рисовать такому приятному человеку! — восторженно говорит Стрелкина. — В ближайшие парадный ожидай рисунка, отдам сразу же, как нарисую.       — Хорошо, — Полина улыбнулась. — Лилия Павловна, кстати, сказала, что этот урок последний, и нас отпускают, поэтому я пошла. Увидимся завтра!       — Увидимся!       Полина ушла, а Есения ещё немного посидела, заканчивая свои зарисовки мальчишек, и лишь потом покинула учебное заведение.       На улице уже октябрь, и ходить в одних кожаных куртках стало холодно, поэтому Стрелкиной пришлось надеть пальто вместо любимой куртки. Но погода сегодня выдалась тёплая, так что пальто было расстёгнуто.       Девушка вошла домой и сразу же услышала трель телефона. Сняв трубку, она услышала голос отца.       — Привет, папа, — с теплом в голосе говорит Стрелкина.       — Привет, Ёська, — судя по голосу, отец улыбался, но звучал как-то хрипло. — Как ты? Как Матвей?       — У нас всё хорошо, друзей новых завели. Я вот только со школы пришла, нас с двух уроков отпустили. Ты как?       — Я вот приболел, поэтому и позвонил сообщить, что на этих выходных не приеду, — Александр по ту сторону телефона закашлял. — Чувствую себя слишком раздавлено и не в состоянии сесть за руль, да и вас заражать не хочу.       — Ты чего, пап? — с беспокойством отвечает брюнетка. — Какой к нам? Конечно-конечно, оставайся в городе и лечись! Чтобы дома лежал и усердно лечился минимум неделю! Знаю я как ты болеешь, — строго проговорила девушка.       Александр болел, как говорится, редко, но метко. Обычная простуда могла дойти до температуры под сорок, и помогали лишь антибиотики и уколы, а боль в горле становилась настолько невыносимой, что отцу семейства порой даже слюни глотать было слишком тяжело.       — Мы переживём твоё отсутствие, а ты лечись!       Они ещё недолго переговаривались, после чего девушка, почувствовав усталость отца, отключилась и отправила того спать.       Чувствуя грусть и беспокойство за отца, Есения выходит обратно на улицу, желая немного прогуляться. Матвею новость она сообщит, когда придёт домой.       Задумчиво покусывая губы, Есения тянется в дальний карман пальто, доставая пачку сигарет и лежащую в ней зажигалку. Курила Стрелкина крайне редко, лишь когда надо было подумать, или снять стресс.       Зажав меж губ никотиновую палочку, одной рукой прикрывая фитиль от ветра, а другой его зажигая, Есения вдыхает в лёгкие никотин, блаженно закатывая глаза.       Она не считала курение своей вредной привычкой, ведь не имела к этому пристрастия, и курила крайне редко. Об этом, разумеется, знали и отец, и брат.       Делая затяжки и выдыхая никотиновый дым, Ёся медленно бредёт по пустому посёлку, где очень редко встречает людей. Неожиданно, её окликают.       — Стрелка, на, подожди! — к ней трусцой бежал Бяша. — Здорóво!       — Привет, Бяша, — девушка слегка приобнимает бурята. — Вы куда пропали оба?       — Дела были, — отмахивается парень. — А что, скучала, на? — Бяша игриво дёргает бровями вверх-вниз пару раз.       — Ага, — Стрелкина закатывает глаза, улыбаясь.       — Пошли, короче, на, — бурят тянет её за собой за рукав пальто.       — Куда?       — В дом культур, к Ромке на тренировку, на. Оттуда гулять, — поясняет Бяша.       — Ладно, всё равно делать нехер, — пожимает плечами Есения и плетётся за парнем.       Местный ДК оказался небольшим. Двухэтажное здание было простенько покрашено снаружи, и так же простенько обставлено внутри.       Они прошли на второй этаж, преждевременно сдав пальто в гардероб, и зашли в помещение, где были слышны звуки борьбы и слегка пахло потом.       — Погоди, — начинает Стрелкина, осматривая помещение. — Получается, Пятифан — боксёр?       — В яблочко, красотка, на, — беззубо улыбается парень.       — Ясненько.       Осматривая зал для тренировок, в котором находилось несколько больших рингов и маленьких, для тренировок. Людей было не очень много, и что удивительно, среди них были девушки, отрабатывающие удары.       Есения слишком засмотрелась и не заметила фигуры перед собой. Опомнилась лишь когда врезалась в кого-то.       Открыв глаза, которые зажмурила, перед собой она увидела крепкий мужской торс, абсолютно ничем не прикрытый, и крепкие, словно стальные мышцы.       В нос ударила приятная смесь мужского одеколона, табака и пота. Стрелкина начала стремительно краснеть, когда поняла, что уже минуту пялится в чью-то грудь, стоя непозволительно близко.       А человек и не думал отстраняться, лишь хрипло посмеивался низким голосом, от которого по телу прошли мурашки.       Медленно, словно в замедленной съёмке, девушка поднимает взгляд, и встречается с чёрными глазами, смотрящими на неё с усмешкой. Лицо Есении было полностью красным, казалось, даже шея покраснела.       — Нравится? — специально делая голос более низким и хриплым, на ухо прошептал Рома, сильно наклонившись к девушке из-за разницы в росте, составляющей целых сорок сантиметров.       Действительно, рост Ромы был под метр девяносто четыре, и Есения едва доставала ему до плеча, от чего казалась совсем миниатюрной по сравнению с Пятифаном.       — Отъебись, — бросает Ёся, хмурясь и отскакивая от парня.       Рядом стоял совсем охуевший Бяша, непонимающе смотрящий на обоих.       — Чё это было, на? — спрашивает бурят, стоило Есении отойти от зоны слышимости и сесть на скамейку.       — У тебя надо спрашивать, нахрен ты её сюда притащил? — шепчет Рома.       — Скучно было, увидел и пригласил с нами погулять после тренировки твоей, — пояснил Бяша, отходя к девушке и садясь рядом.       Рома со странным удовольствием отметил для себя, что румянец с щёк Есении ещё не полностью сошёл.       Всё свободное от дел время в мыслях Ромы почему-то была именно эта девушка, обладающая такими красивыми глазами, каких он никогда не видел.       Эти глаза точно навсегда останутся в его памяти.       Он не мог понять, что же так зацепило его в Есении, что та не хочет покидать его мысли и оставить его голову в покое.       Но увидев реакцию Стрелкиной на Ромин оголённый торс потешило его эго, а внизу живота скопилось приятное тепло и тянущее чувство. Эдакое лёгкое возбуждение.       Обычно, на восторженную реакцию девушек, с которыми он спал, на его голый торс, ему было всё равно, но даже тут Стрелкина выделилась, заставив Рому почувствовать к ней интерес.       А тем временем Есения спокойно смотрела на тренирующихся девушек, не находя в себе сил посмотреть на тренировку Пятифана. Реакция на его тело была…неоднозначной.       Очевидно, блин, ей понравилось. Какой девушке в разгар подросткового возраста мог не понравиться подтянутый, крепкий и спортивный торс молодого и высокого парня.       Очевидно, эта ситуация девушку завела, заставляя сложить ногу на ногу. Бяша посмотрел на её закушенные губы, скрещенные ноги и пальцы, нервно постукивающие по коленке, и тихо усмехнулся, прекрасно всё понимая.       В этом не было ничего постыдного, это нормальная реакция, учитывая долгое отсутствие влюблённости у Есении.       Но её завёл лишь голый торс Ромы и эта ситуация, никак не сам Рома, а потому влюбиться она не могла.       Лишь почувствовать мимолётную симпатию, не более.       Есения уверена: многие девушки хотят его. И он это знает. А потому, наверняка, устал от однотипных девушек. Поэтому Стрелкина принимает решение подавить это странное чувство прежде, чем оно вырвется наружу, и это заметит Пятифан.       Ещё чего ей не хватало!       Чтобы отвлечь новую знакомую от мыслей, Бяша начал бессмысленный разговор ни о чём, который девушка поддержала. Они обсуждали всё на свете, и Есения успела успокоиться, и могла теперь нормально последить за тренировкой Ромы.       Её удивило то, с какой отдачей, силой и агрессией парень отбивал грушу. Он был так увлечён, что это навело на девушку вдохновение.       Руки зачесались, и ей страшно захотелось иметь сейчас хотя бы какой-нибудь карандаш и листочек под рукой.       Да хоть на туалетной бумаге порисует, лишь бы запечатлеть этот момент!       Увлечённость людей, неподдельный интерес к своему делу всегда вызывали у Есении вдохновение и желание запечатлеть образ этого человека, занимающегося любимым делом, на бумаге.       Беседа с Бяшей настолько увлекла Есению, что та не заметила, как Пятифан ушёл и вернулся уже одетый и с сумкой. Видимо, закончил.       — Ну, вы идёте? — слегка раздражённо спросил парень, сам не понимая, на что злится.       — Идём, на, — отвечает Бяша. Через пару минут, он задумчиво тянет. — За пивом надо. Я видел, ты куришь, на, а пиво пьёшь?       — Курю, — утвердительно кивая на вопросительный и удивлённый взгляд Ромы, отвечает девушка. — Но очень редко. А от пива не откажусь.       От дома культур сразу направились к магазину, как оказалось, работающему круглосуточно, вопреки опасениям Матвея.       Девчонке сказали ждать снаружи, и спустя пару минут она поняла почему.       — Вы что, пиво украли? — спокойно поинтересовалась Стрелкина.       — Одолжили, — ухмыляясь, ответил Пятифан. — Лови, — и кинул ей в руки жестяную банку пива. — Надеюсь, не прогадал.       — Обычно мне плевать, какое пиво пить, так что нормально, — отмахивается поймавшая пиво Есения.       Расположились они в беседке, недалеко от школы, как оказалось, где молча пили пиво. Рома и Бяша курили, а Есения свою долю уже выкурила, и больше не собирается.       По крайней мере, сегодня.       Просто сидеть было скучно, и они просто начали бесцельно бродить по посёлку, обсуждая всё на свете.       Вечно хмуро молчавший в компании Есении Рома неожиданно стал сильно разговорчивым, и охотно шёл на контакт, что несомненно обрадовало девушку, хоть она и заподозрила, что это разовая акция.       Ближе к ночи Бяша ушёл, ссылаясь на то, что его мать может поколотить, если он вернётся позже полуночи.       Обычно, Есения темноты не боялась, но рядом с лесом темнота в плохо освещённом посёлке напрягала, что Пятифан и заметил.       — Проводить? — спросил он, слегка хмурясь, и получая положительный кивок в ответ.       Он уже успел запомнить дорогу до дома Есении, так что шли они молча, и Пятифан шёл чуть спереди. Он немного сбавил шаг, дабы поравняться со Стрелкиной, когда стал виднеться дом девушки.       Неожиданно, Есения поскальзывается на невесть откуда взявшейся замёрзшей луже.       Рома подхватывает её у самой земли, держа одной рукой за запястье, а другой за талию, отмечая, что она очень худая, по сравнению с большинством девушек, что когда-либо бывали в постели парня.       Она казалась Дюймовочкой его руках.       Сердце Ромы неожиданно забилось быстрее обычного, но такой реакции быть не должно было.       Залипнув на невероятно красивые глаза девушки, просыпается Рома только тогда, когда Есения легонько хлопает его по плечу.       — Кхм, — он кашляет в кулак, поднимая девчушку на ноги. — За такое полагается поцелуй, принцесса.       Пятифан ухмыляется, складывая одну руку в карман, а другой слегка похлопал себя по губам указательным пальцем.       Он наклонился, чтобы Есения могла достать, и она, ничуть не смутившись, касается губами его щеки в нежном поцелуе.       От этого желудок парня сделал кульбит, а сердце учащённо забилось. Но вопреки реакции организма, лицо оставалось спокойно-довольным.       — Нет-нет, сюда, — он снова указал на свои губы, пряча руки в карманы.       Ёся рассчитывала поцеловать его в другую щёку, но тот предвидел это, и слегка повернул голову так, что поцелуй девушки пришёлся на уголок губ Ромы.       — Вот и умничка, — хвалит её Рома, выпрямляясь. — А теперь пиздуй домой.       — Пока, — Есения помахала ему рукой, на что тот кивнул, и скрылась в доме.       А Пятифан молился, что бы в свете слабого фонаря не был заметен румянец на его щеках.

***

      Две недели октября пролетели для Есении совсем незаметно. Отец вылечился и приехал на следующей неделе, как и обещал, и привёз с собой целый пакет сладостей, недоступных в местном магазине.       Есения часто гуляла с Катей и Антоном, иногда гуляла с Полиной, а ещё реже с собой их брали Рома и Бяша. После того случая у дома Есении, Пятифан вёл себя слегка отстранённо, но дружескую беседу поддерживал, оставляя в душе девушки странный осадок.       Портрет Полины Ёся дорисовала и отдала, получая в ответ восторженные комплименты и крепкие объятия новой подруги. Но Морозова не знала, что её портрет в блокноте не один, Есения вдохновилась и нарисовала несколько для себя.       Матвей познакомил Ёсю со своими друзьями — с Сашей и Димой. Оба парня стали часто ходить к ним в гости, часто приглашая посидеть с ними и младшую, хоть та иногда отказывалась.       В школе, а именно на третьем этаже, Есения нашла заброшенный туалет, вход которого изнутри был слегка завален, но не критично. От этого туда никто, включая уборщиц, не ходил.       Это стало маленьким гнёздышком девушки, где она проводила своё время рисуя, наслаждаясь тишиной, и иногда прогуливая уроки.       Одним из таких дней был сегодняшний, когда Есения сидела на подоконнике и рисовала, отключившись от мира. Она даже не знала, кого рисует — руки делали всё за неё.       — Красиво выходит, — неожиданно раздаётся голос Ромы среди тишины, вырывая Есению из её мыслей.       Она слегка дёргается и смотрит на парня снизу вверх. А потом смотрит в блокнот и видит, что рисует она портрет плотно засевшего в её мыслях Пятифана.       — Обычно вроде, — хмыкает девушка, рассматривая получившийся портрет.       — Лучше, чем у Тохи, — говорит Рома, садясь рядом с Есенией и закуривая сигарету.       Он блаженно, тихо стонет низком голосом, выпуская изо рта облако никотинового дыма.       — Почему это..? — растерянно говорит Стрелкина. — И у Антона хорошо получается.       — Не, у него пейзажи только хорошо получаются. По сравнению с тобой, его портреты хромают, особенно в плане построения, но пейзажи хороши. А у тебя и то и другое отлично выходит, — не глядя на неё выдаёт Пятифан, загоняя девушку в ступор.       Ей много приятных слов говорили, но такого никогда! От его слов в груди разлилось приятное тепло, и Есения расплылась в улыбке.       — Спасибо. Разбираешься в искусстве? — спрашивает Есения, поворачивая голову к Роме.       — Не особо, я просто наблюдатель.       Остаток урока, который они дружно прогуливают, они просидели в заброшенном туалете молча.       И с тех пор начались их молчаливые встречи.       Они часто сталкивались в этом туалете, то прогуливая уроки, то поёжился перемены. И всегда молчали.       Есения молча рисовала, Пятифан молча курил, исподтишка наблюдая за девушкой, и рассматривая черты её лица.       В один из таких дней он решился прервать молчание.       — Глаза у тебя пиздец красивые, никогда таких не видел.       — Первые полгода моей жизни они были такими светлыми, что казались почти белыми. Хотя они и становятся белыми при солнечном свете, — девушка коротко усмехнулась, не отрываясь от своего рисунка. — Врачи предполагали, что когда пройдут первые полгода, и глаза сформируют свой оттенок, то у меня будет гетерохромия, но это оказалось не так. Они просто были светло-серыми с лиловым оттенком.       Рома ничего не ответил, лишь неоднозначно промычал что-то. А Есении вдруг захотелось курить от наплывших на неё чувств.       Её глазам делали комплименты бесчисленное множество раз, но ни один из них не вызывал в груди такого трепета, как простые слова, сказанные будто невзначай, от местного хулигана.       Есения бы никогда не подумала, что умудрится влюбиться в Рому.