О всех созданиях, лучших и умных

Шерлок медленно просыпается, слушая тихое эхо голосов. Один дорог, знаком, добр и немного грубоват — голос хорошего человека, стрелявшего по живым человеческим мишеням. Другой голос тоже знаком: ирландские трели парня, что убивал заложников и взрывал семьи на тлеющие ошметки. Сыщик срывается с кровати так быстро, что болезненно задевает плечом о стену. Полушатаясь, спешит в сторону длинной комнаты на звуки голосов. Почему это занимает столько времени? И коридор таким не был, спальня раньше была не так далеко от третьей двери, богом клянусь. У Шерлока кружится голова. Долбаный коридор слишком длинный. Ирландский голос взрывается смехом. Вперед, в холодной ярости на свою неуместную слабость командует Шерлок — Полагаю, ты обнаружишь, что я смертельно серьезен, — говорит Джон, когда Шерлок вваливается в комнату с видом на Бейкер-стрит. Джон стоит в великолепной армейской позе расслабления: скрестив руки и слегка расставив босые ноги; округлый подбородок выдвинут вперед, морщины у рта сложены в дьявольскую полуулыбку. — Приветик, — говорит он, когда Шерлок, качаясь, приближается, и быстрым движением ловит его локоть: — Осторожно, любимый. Вот так. — Спокойно отпускает руку. — Я как раз беседовал с этим живым куском фекалий, рад, что ты смог присоединиться. Джим одет в рубаху, рукава подвернуты. Он пытается улыбаться, и наряду со злым взглядом это весьма впечатляет. Нарочито разминает шею наклонами головы, заставляя змею извиваться, от чего в животе Шерлокa пробуждается древний животный ужас, хотя еще — сколько, час назад или два — он умолял Джима появиться. — Что ты делаешь? — спрашивает Шерлок, после чего снова смотрит на Джонa. — Джон, что он делает? Джим, послушай, я поел, я... — Прекрати немедленно, — тихо предупреждает Джон. — Нет, — рычит Шерлок. — О чем вы говорили? — Твой терьерчик оказался чуть интереснее, чем я думал, — тянет Джим. — Собственно, сейчас он предлагал, чтобы я вас выпустил. Вот так просто. Finito. Спасибо, что зашли, вечеринка в кайф, ужин был супер, классно потусили, все согласны, кто трезвый водитель, пора по домам. Кошмарная идея. — На самом деле нет, — Джон, совершенно раскованный, почесывает затылок. — Ты хочешь этого. — Смотри, Шерлок, сейчас будет весело, — фыркает Джим, выразительно закатывая глаза. — Ладно, Джонни, вопрос на пятьдесят миллионов: почему я этого хочу? — Потому что тебе нравилось смотреть, как он пляшет, — мягко отвечает Джон. Предотвратив падение Шерлока, он больше ни разу не взглянул на него. — Как и всем нам. Боже, и мне тоже. Взгляни на нас обоих. Все те дела, что ты заставил его раскрыть... вот где был гвоздь программы. А эта твоя тюрьма? Просто скука, приятель. Я с тобой честен сейчас. Я не хотел, чтобы он восхищался тобой, твоими загадочками, долбаными закрытыми комнатами и грязными играми. Я ревновал, это было заметно. Но он все равно восхищался тобой, гениальными убийствами и зацепками, что ты ему оставлял, и тебе это нравилось. Ты вынудил его делать то, что ему назначено судьбой, а теперь у тебя есть возможность смотреть на него вечно, если захочешь. Бог свидетель, у нас не было шансов поймать тебя. Ты и сам знаешь, что снова хочешь видеть, как он блистает, ты знаешь, что скучаешь по нему такому — как и я. Кто решил, что нельзя вернуться в прежнюю колею: ты выполнял бы работу дьявола, а он бы стоял на стороне ангелов. — Может он и на стороне ангелов, но даже близко не думай, что он из их числа, — роняет Джим. — Что, больше не способен загадывать загадки? Запереть нас в белых комнатах навечно — твой потолок? Идеи кончились? Тоже мне криминальный гений. Джон гениален, в отчаянии полагает Шерлок, а потом думает Джон сумасшедший, а потом тонкое, привлекательное лицо Джимa искажается в ухмылке. — Знаешь, Джонни, старина, что-то в этом есть, — признает он. Расправляет плечи и грудь, позируя перед камерой. — Но мне известно кое-что, о чем ты не знаешь. Хотя что я говорю... Вещи, о которых ты, в отличие от меня, понятия не имеешь, могли бы заполнить олимпийский бассейн, но здесь речь о кое-чем конкретном, как ты, наверное, догадываешься. — И о чем же? — спокойно спрашивает Джон. — Ты совершенно прав, — шипит бывший зэк, и его челюсть злобно подрагивает. — В последнее время Шерлок наскучил мне до слез и вполне заслуживает жестокий урок. Поэтому, парни, скоро я к вам загляну. Я планировал нечто сногсшибательное еще с тех пор, как Шерлок добровольно сдался мне, чтобы спасти тебя. Ты будешь в восторге. Просто умрешь, — завершает он и щелкает пальцами, и в вентиляции немедленно начинает шипеть, и Шерлок сдавленно что-то кричит, пытаясь не потерять сознания, затем лицо Джонa расплывается, как акварель, а мир превращается в белый шум.