О всех созданиях, лучших и умных

Какое-то время Шерлок может только моргать. Потом опускает нож. Угрожать им Джону, кажется, несколько неучтиво. — Ты вернулся, — говорит Шерлок. Да. Он вернулся, гений ты или кто? Почему тебе обязательно нужно констатировать факт каждый чертов раз, когда он... — Ну, письма меня раздражали, — говорит Джон, потирая ладони и входя в кухню. — И я знаю, что мы недавно познакомились, да, но никто не должен такое терпеть. Так что они меня злили. Но, хм, голова... просто... Ну, та сволочь еще получит. Но тогда до меня дошло, что будь я тобой, если бы терпел дерьмо почти всю жизнь, мне в ближайшее время тоже не хотелось бы спать в квартире одному. Вот чего ты добивался, и... я прошу прощения, что выискивал второе дно. У тебя весьма неплох инстинкт самосохранения, раз ты хочешь жить с кем-то… даже если кто-то медленно соображает, не видя твои мотивы, и ведет себя как последний дурак. И ты прав, отсюда ближе к клинике, а в моей квартире такая тоска, что принимая душ, думаешь о том, как на нем повеситься. Я не обвиняю тебя в эгоистичных мотивах, нет, я действительно верю, что всё началось как хорошая мысль, что ты мог для меня что-то сделать, просто ты так настойчиво... Но теперь я понимаю, да. Так что вот. Теперь у тебя есть коллега-сосед. Самое интересное, думает Шерлок, испытывая легкую слабость и головокружение, что он никогда не представлял себе такой поворот событий. Боролся за него, намекал на него, стремился к нему, повторял себе, что непристойно умолять о нём, но никогда не позволял себе думать, что действительно сможет добиться успеха. Он представлял себе Джона Уотсона на бесконечной песчаной равнине; в темных бункерах и сумрачных больничных палатах; в толкучке университетской столовой, еще без морщинок, с наивностью в синих глазах. Проводил за этим занятием многие часы с момента знакомства. Но ни разу не позволил себе вообразить Джона, сидящего с газетой в гостиной, в косых лучах вечернего солнца, заостряющих черты идеального лица. Никогда не представлял себе Джона в кухне, помешивающим карри или открывающим вторую бутылку вина и смеющимся над шуткой, понятной только им двоим. Никогда не представлял встречу в коридоре, после душа, розовый румянец на лице доктора, волосы, торчащие, как у звезды панк-рока, и стекающую по виску одинокую каплю воды. Размышлять о таких вещах, Шерлок знал, вышло бы себе дороже, до того как... — Ты останешься? Шерлок даже не пытается скрыть энтузиазм. — Думаю, либо так, либо переживать до смерти, если от тебя не приходят СМС каждые десять минут, а это… хм… не самый здоровый образ жизни. — Джон подходит к шкафу, вынимает стакан и, наполнив водой из-под крана, делает глоток. Словно он жил здесь много лет. Словно создан для того, чтобы жить здесь. Словно квартира, где он был один, медленно высасывала из него жизнь, а эта — заряжает его энергией. Красиво. Совершенно неожиданно. Я никогда не предполагал, что он будет так выглядеть, зная, что не нужно никуда уходить: настолько ярче, чем прежде, когда жил далеко, на другом берегу реки. Другая, куда менее приятная мысль приходит на ум Шерлоку. Мысль нова, потому что он никогда раньше не полагал, что инициатива закончится успехом. Но теперь он выиграл, и появилась серьезная проблема. Шерлок сомневается, стоит ли её озвучивать, но сознаёт, что никогда не простит себе, если что-то пойдет не так, а он не предупредит Джона. Оттолкнувшись ладонями, Шерлок садится на столешницу. — Может быть опасно, — серьезно говорит он. Джон подходит ближе. В руке у него стакан с водой, а улыбка на лице ясно выражает «значит, я в игре». — И я тут как тут. — Нет, серьезно. Очень опасно. — Мне нравится опасность. Помнишь? Ты сам сказал, что спокойствие меня ужасает. — Спокойствие — одно, а стоять на пути мчащегося поезда — другое. — Значит, упадем между рельсами и подождем, пока он проедет над нами. — Ты можешь пострадать, общаясь со мной. — Но могу и не пострадать. — Шансы есть. — Все же маловероятно. — Ты опытный, компетентный военный врач, признаю, но, как сам успел убедиться, не пуленепробиваем. Ты можешь пострадать. — Ну, я уже разок пострадал. Но все еще на ногах. Пошатываюсь, да, но ведь стою на своих двоих, и на меня даже можно положиться. — Мориарти шутить не будет. — Да, меня окончательно убедила отрубленная голова. — Я не хочу, чтобы с тобой случилось что-нибудь плохое. — О, спасибо, приятель. Взаимно. — Ты не принимаешь ситуацию всерьез. Джон отставляет стакан и кладет свои маленькие ладони Шерлоку на колени, наклоняясь ближе. Шерлок чувствует его запах: гладкие песчаные дюны, чай Irish Breakfast и теплый аромат хлопка, который всегда теперь отождествляется с Джоном. От запаха рот Шерлока наполняется слюной. Если бы он знал, какова на вкус шея Джона... — Шерлок, — говорит Джон. — Смотри мне в глаза. Ты рухнул с дуба, если думаешь, что я выпорхну отсюда потому, что ты сказал, что может быть опасно. Я видел голову, Шерлок. И... серьезно, ты издеваешься? Я взрослый человек, в своём уме и в здоровом теле. Я хорошо понял, что ублюдок, приславший тебе кусок трупа человека, которого сам убил, может быть опасен. — И все же останешься? — мягко спрашивает Шерлок. Громче было бы невежливо, потому что Джон — в сантиметрах от его лица. — Если ты не против, останусь. По крайней мере, пока все не уляжется. — Тогда ты действительно идиот. Джон искренне смеется, его лицо приближается еще немного, и на миг их лбы соприкасаются. Шерлок спешно архивирует каждый сенсорный сигнал, со световой скоростью конвертируя информацию с рецепторов в зеркалированный массив данных: тени в волосах Джона, и тикание часов, и шум далекого мусоровоза, и слабый запах отрубленной головы, и сладкую мягкость кожи над бровями Джона, — и прячет во дворце разума, в резной коробке из слоновой кости под кроватью в спальне, где хранятся самые восхитительные воспоминания. — Все ещё умираю от голода. — Джон отодвигается и допивает воду. — Закажу у китайцев, да? У тебя же есть буклеты готовых блюд? Наклонившись, Шерлок выдвигает ящик. — Всегда можно определить, хорош ли ресторан, глядя на нижнюю треть дверной ручки. — Даже не буду делать вид, будто понял, что это значит. — Джон забирает у Шерлока сложенное меню и разворачивает его. — Голоден? Шерлок качает головой. — Все равно будешь есть. Четыре дня назад, когда мы познакомились, ты казался тощим, но еще здоровым, а теперь, после стресса и гребучих наркотиков, выглядишь как назгул. Какие твои любимые блюда? — Что такое назгул? — Ты что, действительно не знаешь? Шерлок злобно зыркает. — Понял, запланирован вечерний киносеанс с новым соседом. Нет проблем. Ого, у них есть настоящие сычуаньские блюда. Там должна быть просто офигенная дверная ручка. Ты любишь копченую утку? — Да, но... — Отлично, ты съешь ее с чаем. Джон вынимает мобильник и заказывает цыпленка в тройном перце, утку, копченую с чайными листьями, жареную стручковую фасоль и две порции цзяоцзы* со свининой. Шерлок понятия не имеет, кто всё это съест. Но глядя, как Джон заказывает доставку и улыбается, чтобы его голос звучал приятнее для девушки с черными косами (Шерлок знает) за стойкой на другом конце провода, и слыша, как он говорит «на Бейкер-стрит, 221Б, пожалуйста», он испытывает почти такое же удовлетворение, как от раскрытия дела. Не очень сложного. Ну, может, получше, чем обычная кража. Но, все же, весьма удовлетворительного. [ *Прим.перев: Цзяоцзы — пельмени треугольной формы с начинкой из мяса и овощей. ] — Порядок. — Джон разъединяется и кладет телефон в карман. — Ну что, покажешь квартиру? Шерлок соскакивает на пол. Идет по коридору, не останавливаясь около спальни, хотя двери открыты. Джон видел спальню. В достаточно необычных обстоятельствах. Открывает двери в ванную, и оба туда заглядывают. — Еще одно предостережение: вода вначале ледяная, — говорит Шерлок. — Видишь? — улыбается Джон. — Предотвратили угрозу. Слегка улыбнувшись, Шерлок взбегает по лестнице к свободной спальне. Открывает двери, чувствует, как Джон теснится сзади и... ох. Что ж, его ведь не предупредили, что Джон переедет, в конце концов. — Здесь... — Джон откашливается. — Здесь может быть очень неплохо… временно. В коробках, составленных в углах, сложены справочники, которые Шерлоку давно не нужны, но могут когда-нибудь пригодиться. Там же собраны учебники по разнообразным предметам в университете: он сам выбирал себе курсы, в зависимости от того, что считал нужным. Тут же стоят коробки, содержащие всю информацию по раскрытым (и нескольким раздражающе нераскрытым) делам, а поскольку Шерлок работает с Ярдом, равно как и на заказ, уже давно, эти ящики занимают очень много места. Шерлоку хочется впечатлить Джона, показав ему тысячи прекрасных раскрытых дел, например, то, с косолапым Риколетти, или то, когда Мэтьюз-душитель из Ламбета почти выбил ему левый клык на станции Черинг Кросс, но приходит к мысли, что в долгосрочной перспективе (если она будет) наилучшей стратегией станет скромность. Джону и так хватает впечатлений от комнаты. Особенно принимая во внимание скелет в натуральную величину, медвежью шкуру с оскаленной пастью, которую миссис Хадсон не дает положить в гостиной, и внушительный бюст Эжена Франсуа Видока. Всё, естественно, покрыто толстым слоем пыли, успевшим нарасти за два года, три месяца и восемь дней, потому что именно тогда Шерлок переехал. Один. Не хотел помощи ни Майкрофта, ни грузчиков, поэтому сам занес коробки на этаж, после того, как прислал их себе почтой за счет брата. Данное решение привело к обмену интереснейшими СМС, вспоминает Шерлок. Шерлок подходит к окну и поднимает штору, о чем немедленно сожалеет. Комната становится более крохотной и пыльной. — Ты собирался держать меня в одной комнате с бешеным медведем? — интересуется Джон, озираясь. Шерлок фыркает. — Он не бешеный, он так ликует. И, кстати, я не был в курсе, что идея совместного проживания вдруг резко начала тебя привлекать. Отрубленные головы не являются решающим положительным фактором для большинства моих знакомых. — Пожалуй, — признает Джон. — Ну, если у тебя есть одеяло, я могу ночевать на диване. Я не против, привык спать где угодно. Но в зависимости от того, сколько времени займет дело с Мориарти, возможно, имеет смысл поставить сюда кровать. И, может, рабочий стол. Мне всё равно понадобится мебель, когда найду квартиру, так что можно начинать подбирать сейчас. Ну да, конечно, естественно, он уйдет, когда мы покончим с Мориарти, если мы покончим с Мориарти, осознает Шерлок, отказываясь испытывать горечь. Это больше, чем ты мог надеяться. Не порть настоящее, думая о будущем. Кроме того, твое будущее вряд ли будет долгим, так что это просто волшебный финал, разве нет? Да. — Что насчет мебели в твоей квартире? — О, в той конуре всё казенное. Субсидируемая времянка для недобитых вояк. Ее, наверняка, уже занял какой-нибудь бедолага, имя нам легион: я отправил мейл управляющему перед уходом. Возвращаться туда не собираюсь, всё моё добро там, внизу. При мысли о том, что в квартире на Бейкер-стрит находится не только Джон Уотсон, но и все его вещи, Шерлок отворачивается от доктора, будто бы для того, чтобы глянуть в окно, так как абсолютно уверен, что сияет как новогодняя ёлка. Что может отпугнуть Джона. — Я обычно сплю на диване. Ты можешь занять спальню внизу, нет проблем. — Мы еще даже не обсуждали мой вклад в арендную плату. Я не собираюсь выкидывать тебя из твоей собственной спальни, чудак. — Я тоже мог бы там спать. — Шерлок пожимает плечами, разглядывая за окном платан, растущий на заднем дворе, чья листва понемногу становится ярко-желтой. — Мы знаем, что у тебя нет проблем со сном рядом со мной. — Ну, ясное дело, конечно, и почему я сам не подумал, это же ни в коем случае не помешает жить, так почему бы мне не спать возле высокого, темноволосого, привлекательного, гениального чудо-детектива, с голосом как скотч* за триста фунтов, на которого я, как уже упоминал, не намереваюсь западать, потому что ему не интересно? Ты динамо. [ *Прим.перев.: Скотч — это еще и шотландский виски, не только липкая лента. ] Без какого-либо предупреждения в груди Шерлока поднимается волна черной ярости. — Я не динамо, — рычит он, не отворачиваясь от окна. — Меня обвиняли в этом ровно тридцать девять раз, и каждый раз безосновательно. Существует множество куда более корректных с научной точки зрения терминов, пригодных для использования, включая, но не ограничиваясь словом «фрик» — любимое определение некоторых моих знакомых из Ярда, — но я не динамо. В самый первый раз, спустя две недели после того, как я нечаянно отверг Реджи, точно ли две недели, я пробовал удалить термин, но он словно впитался в мозг, потому что тот случай был наихудшим, так как Редж поделился этим словом на семейном пикнике с кругом наших знакомых, очевидно, открыв чувства нескольким приятелям, соболезнующим от души; он не хотел выглядеть отвергнутым ухажером, желал контролировать ситуацию, минимизировать потенциальный ущерб, я могу понять потребность, то была не вина Реджи, нет, со мной что-то не так, и, конечно, у него были толпы друзей, а у меня один бывший, поэтому мне пришлось до конца лета иметь дело с нетипично хмурыми реакциями в ответ на мои проявления приязни. Хотя вряд ли Джон имел в виду что-то в этом роде. Но все же. Джон какое-то время молчит. Шерлок слышит вздох и звук осторожных шагов. Шерлок понимает, что Джон стоит позади него, когда его уверенно приобнимают за талию. Он изумленно смотрит на Джона, чьи брови сдвигаются в очаровательно новое выражение досады. — Вот, да, теперь я динамил тебя. Но я прошу прощения. Сам должен был догадаться, что... ну, должен был догадаться. Это всё. Ты не динамо. И я прошу прощения. Еще раз. Шерлок качает головой, сжимая губы. — Не стоит. — Стоит, черт возьми. Похоже, ты настолько привык глотать оскорбления, что считаешь их нормой. Ты тоже за словом в карман не лезешь, конечно, но… в общем, если я задену твои чувства, то буду извиняться, понятно? — Достоверные источники утверждают, что у меня их нет, — спокойно отвечает Шерлок. Джон иронично фыркает. — У тебя-то нет чувств... У тебя нет чувств? О, точно. Да, а я — Кейт Миддлтон*. Придурок. [ * Прим.перев.: Кэ́трин Эли́забет Маунбаттен-Виндзор, герцогиня Кембриджская (в девичестве Кэтрин Элизабет Миддлтон) — супруга внука британской королевы Елизаветы II, принца Уильяма. ] Детектив не имеет понятия, что ответить на столь категоричное неприятие общественного мнения. Некоторое время оба смотрят в окно на листья платана, танцующие на осеннем ветру, на унылый маленький дворик, на велосипедную покрышку, притулившуюся у забора. Шерлок поворачивается в руках Джона, так, что они стоят почти лицом к лицу. Ощущает тепло доктора вдоль своего бока. — Ты, кажется, сказал, что запал на меня? Джон улыбается, поднимая голову. — Нет, я сказал, что не собираюсь на тебя западать. Пройдет в любом случае, мы уже обсудили это. Не беспокойся. Шерлок очень, очень беспокоится. Беспокоится, потому что теплая рука Джона словно вытянула его на поверхность, а он и понятия не имел, что тонул, например. Беспокоится, что Джон и дальше будет видеться с Сарой. Беспокоится, что беспокоится насчет Сары. Беспокоится, что не беспокоится достаточно насчет Сары. Беспокоится, что втянул Джона Уотсона в темную и паршивую кроличью нору. Беспокоится, что Джон может привязаться к нему. Беспокоится, что останется совершенно безразличен Джону. Беспокоится, что если Джон привяжется к нему, мучительная смерть Шерлока может причинить Джону какое-то неудобство, и в этом будет вина Шерлока. Беспокоится, что если Джон привяжется к нему, то очень скоро… Звонок в дверь. — Вкусняшки приехали, — говорит Джон и идет к дверям, дружелюбно похлопав Шерлока по спине. Шерлок берет тайм-аут на десять секунд, глубоко вдыхая, и размышляя, не была ли идея с общей квартирой наихудшим из его замыслов. Очень на то похоже. Может стать выдающейся катастрофой. Немного успокоившись, он следует за Джоном вниз и обнаруживает, что приехала не служба доставки. Шерлок мог бы и сам догадаться: даже если утку можно приготовить очень быстро, цыплята в перце делаются на заказ, и на них явно нужно больше времени. Двое мужчин в безупречных черных костюмах пакуют на кухне коробку с головой в большой пластиковый контейнер со знаком биологической опасности на борту. Джон не обращает на них никакого внимания: он впивается взглядом в Майкрофта Холмса, одетого в шитый на заказ костюм в тонкую полоску и ведущего разговор по телефону. Старший брат пальцем показывает Шерлоку, чтобы подождал. Невыносимый болван. — Ты сказал, что пришлешь кого-то, а не сам заявишься, — язвит Шерлок, спустившись с лестницы. —...также саму могилу. Да, все криминалисты, которых сможем собрать, должны обыскать всё в радиусе пятисот метров. — Майкрофт делает паузу. — Излишне? Мне интересно, найдете ли вы излишним вопрос, на кого именно работаете и нравится ли вам текущая гарантия занятости? — Майкрофт, — рычит Шерлок. Майкрофт моргает и подносит палец к губам. — Этот тюфяк твой брат, значит? — спрашивает Джон, поднимая брови. — Мне хочется верить, что какой-то местный житель подбросил его нам на порог перед тем, как Мамочка родила меня. — Ах, замечательно, я был уверен, что вы поймете. — Майкрофт улыбается как хила-монстр, жестом показывая Шерлоку и Джону, чтобы не шумели. — Вполне возможно, даже если сам акт совершен посредником. Организатора осквернения нужно брать с неопровержимым физическим доказательством. — Он мне не нравится, потому что похитил меня. А у тебя какая причина? — интересуется Джон. — Посмотри на него. — Смотрю. — Разве не ужасно? — Нет, я намереваюсь принять определенные меры, чтобы подобное больше не повторилось. — Майкрофт крутит зонтом, упираясь им в пол, словно собирается исполнить степ с зонтиком, как Фред Астер*. — Если вы еще не понимаете, что заинтересует СМИ значительно больше, чем последние известия, то я перестаю понимать, зачем вообще вам плачУ. [ *Прим.перев.: Фред Астер (1899–1987) — американский актёр, танцор, хореограф и певец, звезда Голливуда, один из величайших мастеров музыкального жанра в кино. ] — Я видел и похуже, — рассудительно замечает Джон, скрещивая руки на груди. Бросает взгляд на Шерлока. — Он пытается тебя защитить. — Пытается сломать мне жизнь, отправив меня в Америку. — Правда? — Не беспокойся, я не поеду. — Наверное, им руководят родственные чувства. — И они же руководят им, когда он следит за мной с помощью уличных камер, регулярно ставит жучки в моей квартире и прослушивает твои телефонные разговоры? — Ладно, убедил. — Не уверен, что вы смотрите на ситуацию с нужной точки зрения, — предполагает Майкрофт тоном самодовольного хищника, поглаживая пальцем подбородок. — Одиннадцать судей, которых просили пересмотреть приговор Джеймса Мориарти на основании его опасной для общества мании, вышли на пенсию, были переведены, отказались от дела, умерли при таинственных обстоятельствах или даже — мой личный фаворит, — уехали в Южную Америку, неожиданно унаследовав плантацию кофе. Но они принимали во внимание лишь письма, а теперь у нас есть отсеченный череп жертвы убийства. Двенадцатый судья его учтёт. Джон прикусывает губу, поворачиваясь к Шерлоку. — Серьезно? — Нет, конечно, Майкрофт упоминает об этом просто чтобы мне жизнь медом не казалась, — шипит Шерлок. — А если не учтёт, проблем у него будет больше, чем у самого Мориарти, — мурлычет Майкрофт в телефон. — То есть вы одиннадцать раз пытались оставить его за решеткой и провалились. А какова позиция администрации тюрьмы? Ведь ему не светит амнистия за хорошее поведение? — осторожно замечает Джон. — Начальник тюрьмы менялся пять раз за время пребывания там Мориарти, — отвечает Шерлок. Он пытается выхватить мобильник у Майкрофта, но брат мгновенно перекладывает его в другую руку, даже не уронив зонтик. — Один уволился, так как вся его семья погибла при пожаре. Другой — потому что подцепил сибирскую язву. Третий… — Понял, да, можешь не продолжать, — перебивает Джон, потирая пальцем переносицу. — В идеале за семьдесят два часа, лучше быстрее. Да, невзирая на ситуацию в Сирии. — Майкрофт щелкает пальцами, чтобы обратить внимание двух мужчин в черных костюмах, мающихся с защелками на пластиковом контейнере, и рисует пальцем окружность, давая понять, что дальнейшая задержка неприемлема. Мужчины молча уносят контейнер вниз, и запах разложения становится легче. — Сирией занимаются мои более компетентные сотрудники, а вы, вынужден с огорчением заметить, на текущий момент мой самый компетентный криминалист. В последнее время до меня доходили слухи, что вас интересует должность в северной Гренландии? Если задание кажется вам слишком скучным или бессмысленным, можно организовать перевод. Кто-то снова звонит в дверь. Джон идет открывать, а Шерлок, не отрывая злобного взгляда от брата, предполагает, что доставка сегодня очень быстрая. Но спустя двадцать секунд он обнаруживает себя лицом к лицу ни с кем другим, как с Шинвеллом Джонсоном, который в этот день выглядит особенно ослепительно: в красном тренировочном костюме, белой майке, слегка пахнущей тунцом, белых кроссовках, наверное, считавшихся модными в 1994 году, с золотой цепью и кулоном в виде Иисуса Христа, коронованного алмазами. — Сообщил, что является твоим представителем по найму в определенных экономических секторах лондонской популяции, — говорит Джон, направляя на вновь прибывшего вдумчивый взгляд синих глаз. — Звучало слишком нелепо, чтобы быть отмазкой: если бы он хотел тебя убить, мог просто сказать, что пришел проверить газ... Шинвелл Джонсон довольно подмигивает Шерлоку. — Мистер Холмс, позволено ли будет заметить для протокола, отложив на минутку в сторону другие наши транзакции, что с огромным удовольствием я думаю о дальнейших взаимоотношениях с неким доктором Джоном Уотсоном, и прямо предсказываю, что он окуителен, а также и то, что каждое ваше начинание многое приобретет благодаря его присутствию в команде, и ни разу ни в чем не потеряет. — Другие транзакции, — медленно говорит Джон. — Стоп, другие транзакции... какие конкретно другие транзакции? Шерлок смотрит в потолок и молча молит Бога, если тот есть, чтобы убил его на месте и тем уберег от грядущих мирских тревог. Джонсон кашляет, очевидно ищет место, куда сплюнуть, не находит, и с трудом проглатывает. — Деловые транзакции, но притом очень личные, сэр, посему таковы, что мне следует держать язык за зубами, глубоко о том сожалея, не желая проявить неуважение ни к вашим чувствам, ни к вашему упомянутому статусу компетентного человека. — Шерлок, — в голосе Джона слышны металлические нотки. — Джон, — отвечает Шерлок, больше ничего не подобрав для ответа по существу. — Скажи мне, пожалуйста, что этот человек не поставляет тебе... свежий товар? — О, вы ему рассказали? — Джонсон существенно оживляется. — В рот мне ноги, ну, простите, я тут езжу по ушам, а вы давно открылись джентльмену! Всё еще лучше, чем я предсказывал, мистер Холмс: и откровенность с вашей стороны, и неожиданная честность относительно ваших склонностей, — и за нехватку веры в вашу способность выложить детали личной жизни начистоту я нижайше прошу прощения. — О, вам не за что извиняться, — холодно говорит Джон. Джонсон, чья багровая физиономия сияет от гордости, остается всецело захваченным ситуацией. — Я питаю скромную надежду, что мистер Холмс также упомянул о моем стремлении прекратить вышеупомянутые транзакции в любое время, как только мистер Холмс сочтет возможным, при всем уважении к таланту в каждой его... — Да заткнешься ли ты? — рявкает Шерлок. — Нет, нет, я внимательно слушаю, — твердо говорит Джон, складывая на груди руки. — Прошу, продолжайте. Прежде чем кто-либо может продолжить, Майкрофт заканчивает беседу решительным жестом, и в этот момент опять звонят в дверь. — А, великолепно, — констатирует Майкрофт, записывая что-то в телефоне и пряча его в карман. — Не могли бы вы открыть дверь, Джон? — Не могли бы вы пойти на хер? — отвечает Джон, одновременно направляясь к лестнице. — Не могли бы вы мне объяснить, что здесь в жопу происходит? — рычит Шерлок. — Зная о твоем доверии к общественным связям и проницательности мистера Джонсона, а также о том, что доверие не лишено оснований, я решил пригласить его на эту небольшую встречу, невзирая на мои родственные опасения по поводу ряда безрассудных черт твоего характера и способов, которыми ты потворствуешь собственному уничтожению, — урчит Майкрофт, подходя к креслу Шерлока и усаживаясь в него без приглашения. Джонсон расстегивает куртку, являя живот, достойный борца сумо, и кланяется, широко раскинув руки. — Ваше беспокойство, мистер Холмс, я разделяю чуть более чем полностью и буду счастлив на досуге выяснить подробности, когда нынешнее дело подойдет к концу, потому что при погоне за двумя зайцами, как следует из моего скромного опыта, обычно наступает пипец всему, что будет крайне нежелательно, при полном осознании степени актуальности темы. — Мне известно ваше мнение о потенциале моего брата, — вздыхает Майкрофт. — По этой причине вы все еще свободно передвигаетесь по Лондону. Другие уже не пользуются данной привилегией. У Шерлока падает челюсть. В шоке он рассматривает своего брата, Майкрофт же смотрит на Шинвелла Джонсона, единственного дилера, которого смог найти Шерлок, тогда как другие его источники обычно быстро куда-то испарялись по неизвестным причинам. — Я счастлив, что мои чувства делают мне честь, — Шинвелл Джонсон широко ухмыляется. — Но, при всем уважении, меня сложнее поймать, чем вы могли бы подумать. Что до тяги к самоуничтожению, хотя она у всех присутствует в какой-то мере, моя маленькая теория, мистер Холмс, такова, что для мистера Холмса, пребывающего под смертельной угрозой почти с колыбели, это скорее акт бунта, способ перехвата контроля над жизнью, если хотите, желание удержать иллюзию выбора момента ухода, невзирая на интриги, замышляемые против него; причиняя себе вред, мистер Холмс контролирует свою индивидуальность, если я внятно передал, что имею в виду. — О, спасибо, — шипит Шерлок. — Немытый мелкий преступник с манией величия — именно тот человек, от которого я жаждал выслушать анализ моих мыслительных процессов. Навязывай свое мнение обо мне, когда я о нем попрошу. Или еще лучше, когда уровень твоего образования превысит десятый класс средней школы. Любой вариант подойдет. — Это определенно интригующий экспресс-психоанализ, хотя я не разделяю мнения, — возражает Майкрофт. — Изоляция, самая обыкновенная, вызывает разрушительные процессы в психике. Прошу, садитесь, мистер Джонсон, кресла достаточно удобны. Ох, братик, прекрати выглядеть таким пораженным. Ты мог бы предсказать это развитие событий, если бы был, как утверждаешь, идеальной мыслящей машиной, но, как вижу, в последнее время ты нашел... новые развлечения, занимающие твое ценное время и внимание. В комнату входит инспектор Лестрейд с Салли Донован на буксире. Оба излучают непоколебимость, хотя исполнение Салли решительно менее экспрессивно. — Какого х..? — выдыхает Шерлок. — Точно, всем привет, — отвечает Лестрейд. — Как жизнь, Шерлок? Извиняюсь за опоздание, ползли в пробке от самого Ярда, это самоубийство. Познакомились с твоим новым... э, коллегой, да? — Оглядывается на Джона, поднимающегося по лестнице. — Но ты выглядишь знакомо, приятель. Мы нигде раньше не встречались? Джон окидывает Лестрейда и всех остальных в комнате взглядом человека, который всё повидал и не способен ничему удивляться. Это одно из самых выдающихся выражений, которое Шерлок видел в жизни. Сам Шерлок еще не вполне уверен, свалить ли ему в раздражении, рука об руку с доктором, прощально взмахнув полами пальто, и оставить всю компанию интриговать самостоятельно, или все же остаться на Бейкер-стрит, потому что он лопается от любопытства. Приходит к выводу, что, независимо от принятого решения, вечеру, определённо, комфортным не бывать. — Я задержал убийцу, Эбернетти, — напоминает Джон. — Ты арестовал его. — Черт возьми, точно! — восклицает Лестрейд. — У меня хорошая память на лица, но твоё я почти не видел. Ну да, теперь понятно. Салли, ты помнишь? А у тебя неплохо получается сбивать людей с ног, не так ли, доктор? — Да. — Военный врач, кажется? — Все верно. — Рад тебя снова видеть. — Взаимно. — Лестрейд. Салли, — раздражается Шерлок. — Фрик, — веселится Салли. — Не называй его так, — говорит Джон. — У тебя есть термин получше? — Салли толкает Лестрейда локтем. — Каждый, кто с ним знакомится, открывает новые его грани. — Может, просто Шерлок? — предлагает Джон, улыбаясь, словно собирается кого-нибудь убить. — Язык сломаешь, — размышляет Салли. — Как и о член Андерсона, пока ему поставишь, учитывая его стиль жизни и диету… — Шерлок! — восклицают все в комнате в различных тональностях, кроме Шинвелла Джонсона, который, снисходительно качая головой, вздыхает: — Мистер Холмс, мистер Холмс. — Что? — кричит Шерлок. — Что вы вообще делаете в моей квартире? Лестрейд проводит ладонью по коротким серебристым волосам: — Секунду, Шерлок, прости за вопрос, но что в твоей квартире делает доктор Уотсон? — Я здесь живу, — спокойно говорит Джон. Наступает тишина, пока все переваривают это открытие. В комнате, где только что господствовал хаос, теперь и упавшая игла наделала бы шуму. Шерлок с вызовом смотрит на каждого по очереди, ожидая, у кого хватит наглости высказаться против такого развития событий. Реакции, как минимум, различны. Майкрофт выглядит, словно страдает от диспепсии, Салли в шоке, Лестрейд доволен, а Шинвелл Джонсон не мог бы сиять ярче, если бы проглотил солнце. — Могу ли я первым, — воркует Джонсон, — выразить свои искреннейшие поздрав... Опять раздается звонок в дверь. — Должно быть, наш заказ, — сухо объявляет Джон. — Изумительно. Шерлок, достанешь тарелки, да? Сейчас вернусь, и мы сможем начать... что это, еще раз? Майкрофт холодно улыбается. — Обсуждение, — отвечает он, — шансов Шерлока Холмса на выживание.