О всех созданиях, лучших и умных

[ *Предупреждение автора: отсюда и далее имеет место согласованный секс между мужчинами (один из которых асексуал), в ключе легкого доминирования/подчинения и любимого автором мотива «Шерлок сверху». ] Их разговор прерывается довольно внезапно, потому что Шерлоку приходит сообщение от Брэдстрит со срочным вызовом. Как выяснилось, альянс мошенников (изготовителей фальшивых документов и похитителей личности*, которых полиция давно пыталась заманить в свои сети), способных на все, от подделки подписей для оформления крупных кредитов до взлома банковских баз данных, в конечном итоге клюнул на приманку Шерлока, согласившись привлечь его к работе в качестве IT-специалиста. [ *Прим.перев.: Кража личности (англ. Identity theft) — хищение персональных данных (информации, содержащейся в удостоверяющих личность документах) для совершения мошенничества, например, получения кредита в банке; часто осуществляется через интернет. Это проблема США и Великобритании, в России явление не распространено, как и соответствующая терминология. ] Ирония состоит в том, что сам Шерлок представился им набором великолепных фальшивых документов, и одно это отдельно доставляет. И, несмотря на серьезность разговора с Джоном, возможность внедриться в штат «Конк-Синглтон Айдентити Менеджмент Лимитид» слишком исключительна, чтобы её упустить. Шерлок с Брэдстрит провели слишком много ночей, склонившись над липовой документацией и невыносимо скучными скучными скучными выписками со счетов, чтобы прозевать такой шанс. Так или иначе, Джон уже почти развил в себе условный рефлекс на сигнал СМС Шерлока. Как только мобильник пищит, его открытое лицо лучится хищным предвкушением. Он сидит на скамье — ветер треплет светлые волосы, одиночные дождинки разлетаются брызгами по плечам, — и, закинув ногу за ногу, постукивает в икру Шерлокa носком туфли. — Дело? — дружелюбно спрашивает он, отложив предыдущую тему. — Ммм, — соглашается Шерлок, показывая сообщение. — О, супер. Мне нравится Брэдстрит. Глаза Шерлока сужаются в серебряные щёлочки, а Джон отрывисто смеется. — Нет, не так, как ты подумал. Шерлок приподнимает брови. — Боже, ты что, теперь всегда будешь таким? — восклицает Джон. — Я смотрю на серьги какой-нибудь цыпы, потому что они блестят, а я визуал, и что — ты ломаешь ей надколенники? Что мне сделать, чтобы ты успокоился? Если то, что я сейчас предлагал, ну, ты понял… мы можем действовать по обстоятельствам… — обеспокоенно добавляет он. — Должно сработать, да? В смысле... я, действительно, легко могу не трахаться с тобой. Никаких проблем. И, как я упоминал, я согласен на любые виды секса, какие ты захочешь. Или не захочешь. Но если ты хочешь... Встав, Шерлок берет его запястья и тянет вверх, и Джон почти оказывается в полах распахнутого пальто Шерлокa, что, пусть не очень соразмерно (но всё, что касается Джона, несоразмерно, всё, начиная с того, какой он крошечный, но больше, чем целый мир), но самое прекрасное, что Шерлок видел в жизни: Джон с растрепавшимися на ветру волосами, влажными, темнеющими от дождя, с морщинками вокруг глаз, и полы пальто Шерлока, прикрывающие его с флангов, словно стражи. — Дело, — алчно говорит Шерлок. — Точно. Мм… — Джон прячет руки в карманы. — Да. Тебе нужно ответить ей, рассказать мне детали в такси или... — Я хочу, — сообщает Шерлок рядом с ухом Джона. Джон сглатывает, когда Шерлок выпрямляется. Его язык появляется на мгновение и снова исчезает. — Хочешь, — он улыбается. — Хорошо. Это... Я не знаю, что именно ты имеешь в виду, но... Поживем — увидим, да? Это хорошо. — Хорошо. — Ну, потому что я визуал, и поскольку ты мне нравишься и всё такое, в общем, ты с самого начала, сразил меня… э, наповал. Своей внешностью. — Знаю, — говорит Шерлок, самодовольно вздыхая. — И не кричи больше на Сару, она свой парень. — Несомненно, — Шерлок стремительно шагает прочь, веря, что Джон последует за ним. — А теперь давай повесим на меня прослушку и отправим меня в логово безжалостных мошенников и воров. — Подожди, давай... Давай что, еще раз? Шерлок! Поездка в такси по дождливому Лондону до Нового Скотланд Ярда пролетает незаметно, потому что Шерлок посвящает Джона во все гнусные проделки «Конк-Синглтон Айдентити Менеджмент Лимитид». В Ярде Шерлок почти не теряет времени на повторение подложной биографии, потому что он гений. Установка подслушивающей аппаратуры тоже минутное дело, потому что он привык к подобному, и пока Брэдстрит всё подсоединяет, они препираются друг с другом. — Какой милый мальчик получился, — замечает Брэдстрит, протягивая кабель вдоль спины Шерлокa, под капюшоном. Его привычный аристократический вид заменили на образ типичного сисадмина: серая толстовка на два размера больше, джинсы и пара круглых очков без оправ, после чего распушили волосы до абсурдной степени хаоса, словно Шерлок был длинношерстным терьером. Брэдстрит изначально предлагала более сложную маскировку, но Шерлок всегда считал, что легче спрятаться у всех на виду. Кроме того, разработанная им легенда и так уже была произведением искусства, поскольку обманула отдел кадров «Конк-Синглтон». — Выглядишь почти... — По-человечески? — холодно вставляет Шерлок, потягивая кофе. — Хотела сказать обнимательно. Это неожиданно, но все же не очень приятно. — Ты в этом специалист, надо думать. — Нет, это не про меня. Я из тех, кто трахается и исчезает. Так что не трусь. Брэдстрит становится перед сидящим Шерлоком и оценивающе его оглядывает. На ней очень деловое, темно-зеленое платье, черные, лакированные туфли-лодочки на высоком каблуке, и короткие, платиновые волосы куда более остроконечны, чем обычно. Если окажется, что Джон действительно запал на нее в каком бы то ни было, в любом смысле, потому что она того стоит, Шерлок действительно будет вынужден что-нибудь сломать, а Джон только что удачно вспомнил о надколенниках. Через несколько мгновений в комнату входит Джон с папкой в руке и непреклонным видом. — Мой коллега захочет быть в фургоне наблюдения, — замечает Шерлок. — Если ты не против, — спокойно добавляет Джон, остановившись рядом с Брэдстрит. — Нет. Ты был неоценим в деле Хэдерли, кроме того, этот ведет себя лучше, когда ты поблизости. — Спасибо. О, боже... Да, таким тебя еще я не видел, — свистит Джон. Брэдстрит, ухмыляясь, толкает его локтем. — Это — ерунда. Подожди, пока он встанет. Полностью изменит осанку, манеру движения, центр тяжести, всё изменится, это просто гениально. Или жутко. Ты еще не видел, как он это делает, как входит в роль, не считая того халата в клинике? Ох, тебя просто порвет. Джон широко улыбается — сначала Брэдстрит, потом Шерлоку, который забыл, как дышать. — Звучит интересно. — О, это невероятно. — Брэдстрит потирает ладони. — Представь себе актера из Национального*, какого-нибудь действительно хорошего. Ты видишь его на сцене, а потом вне сцены. И, ясное дело, на нём уже другой костюм, но не об этом речь — человек на сцене был кем-то совершенно другим, вовсе не тем парнем, которого встречаешь за кулисами. Он, — Брэдстрит наставляет накрашенный ноготь на Шерлокa, — мог стать актером, даже великим актером. Серьезно, театр много потерял, когда он решил быть консультирующим детективом. Теперь держись, доктор, или просто упадешь. Я обожаю эту часть. Шерлок, кем ты будешь в этот раз: Шаркающий-Маменькин-Сынок, Слегка-Педерастичный-Программист или Боже-Я-Опять-Запутался-В-Конечностях? [ *Прим.перев.: Королевский национальный театр (Royal National Theatre) в Лондоне — один из трех наиболее знаменитых британских театров (остальные два: Royal Shakespeare Company и Royal Opera House). ] Наступает тишина. Шерлок любит Брэдстрит. Он любит её. Не так, как любит Джона. Это было бы невозможно с научной точки зрения. Но Джон замер в ожидании, практически затаив дыхание и слегка наклонив голову. Шерлок обожает Брэдстрит. — Сама выбирай, — предлагает он, лукаво улыбаясь. — Серьезно? — Да. Джон все равно не знает перечень. До того, как стемнеет, если можно. — Шерлок бесстрастно изучает свои ногти. Брэдстрит сосредоточенно сжимает губы, а потом восклицает: — Тогда пусть будет Застенчивый-Девственник-Натурал-но-Кошатник? Твою мать, каждый раз хочу его потискать, он просто прелесть что такое. Шерлок осторожно встает. Его голова поникла, но не слишком; плечи чуть сгорблены, носки смотрят слегка внутрь, короткий шаг, еще один, и он мягко и неуверенно перемещается в сторону двери, глядя на нее краем глаза, избегая прямого взгляда, одновременно снимает очки и протирает линзу рукавом толстовки. Добравшись до дверей, оборачивается к Брэдстрит и, слегка сбив дыхание, говорит: — Ну... я это… я просто думаю... не обижайтесь, пожалуйста, но вы очень красивая сегодня. Вот... Простите. Брэдстрит и Джон взрываются смехом. Брэдстрит хлопает в ладоши, сгибается почти вдвое, потом выбрасывает в воздух сжатый кулак. Джон, закрыв пол-лица ладонями, смотрит над пальцами с недоверчивым восхищением. — Невероятно, — говорит он, и, может быть, это звучит немного похоже на люблю тебя, но Шерлок не может быть уверен. Не выпадая из роли, Шерлок застенчиво улыбается и, выходя, говорит: — А нам уже не пора выезжать? * * * Шерлок действительно не планировал оказаться запертым в подвале «Конк-Синглтон» и под кайфом. Он всего лишь взламывал их базу данных (мастерски) за своим новым рабочим столом в своем маленьком боксе (приватно), после того, как на обучении собрал огромное количество данных, переданных по жучку (технично) Брэдстрит, Джону и команде, и теперь отправлял сотни закодированных файлов (ловко) и, да, может, это (теоретически) и не было частью плана, но кто в точности следует плану, когда можно достичь большего, и он уже собирался вставать и ретироваться (элегантно), когда охранник сказал: "Нужно взять ваши отпечатки пальцев, это быстро", и Шерлок ответил: "Можно чуть позже"? (естественно), и охранник вытащил пистолет и отрубил: "Нет", и его оттеснили прочь с глаз коллектива в ледяные подвалы, и Шерлок всю дорогу старался, как мог, бросая короткие, едкие комментарии, описывая, куда они направляются (для жучка), до тех пор, пока кто-то не прижал ему к лицу тряпку с хлороформом. Воспоминания становятся слегка размытыми после этого. — Тихо, тихо, не волнуйся, — говорит Джон. Он находится под плечом Шерлокa, и они на верхней лестничной площадке. Шерлок подозревает, что они на Бейкер-стрит. Так могло бы пахнуть на Бейкер-стрит: слабым сигаретным дымом, старыми стенами и яичницей, которую они ели на завтрак, после того, как Шерлок разобрал вещевой мешок. И это означает, что Джон, вероятнее всего, помог ему взойти по ступенькам, чтобы добраться до дома. Шерлок подозревает, что иначе это могло бы занять некоторое время. — Нмф, — говорит Шерлок. — Да, пожалуй. Я примерно так же к ним относился. Дверь открывается. Джон зажигает свет свободной рукой и вздыхает: — Боже, мы словно выползли с поля боя. Свет сияет ужасно и всепроникающе. Он льется как жидкий огонь. — Ыых, — говорит Шерлок. — Знаю, знаю, прости, но мне нужно посмотреть, ладно? Шерлок испытывает отходняк с невероятного кайфа, высокого как небоскреб и глубокого как каньон. Только вот удовольствия он не получил. Только наказание. Голова сейчас взорвется. Язык неподвижен. Губы не чувствуются. Глаза болят. Может быть, кровоточат. Где его губы? У меня вообще есть губы? В следующий раз, когда он способен что-то осознать, Шерлок сидит на кровати в спальне, а Джон осторожно снимает с него очки. Нежно трогает пальцами то, что, Шерлок подозревает, является достаточно паршивой царапиной у линии волос. — Нны, — дернувшись, говорит Шерлок. — Прости, я знаю, знаю. Тсс. Все хорошо. Давай, я, хм... — Джон держит одну руку в волосах Шерлокa, свалявшихся в крысиное гнездо, а другую на его шее. — Ты сейчас на грани шока, знаешь, и, с тех пор как тебя усыпили, циркуляция у тебя ниже плинтуса. В общем, укладывайся спать. Обещаю не давать волю рукам. — Мфф, — говорит Шерлок, уткнувшись головой в живот Джона. Здесь лучше. Даже приятно. Джон может делать что угодно. Джон очень благоразумный человек. Чувствует смех Джона через его живот. Ладони Джона теплые, всегда теплые. Это одна из многих черт Джона, делающих его восхитительным. — Мрм? — спрашивает Шерлок. — Да, понятно, что ты в замешательстве. Ты летал слишком близко к солнцу, и тебя вырубило тригалометаном*. Ты долбаный, конченый идиот. Я был так зол на тебя. Кстати, не тогда, когда ты обеспечивал посадку ублюдкам из «Конк-Синглтон». Когда ты замолчал, мы пошли за тобой. Они как раз звонили боссам, рассказывая про нарушителя, поэтому не успели тебя обыскать, думали, что ты просто планировал хакнуть сервер, и твоё счастье. Прикольное описание дислокации, кстати говоря, но Брэдстрит запрятала устройство слежения в передатчик. Ты знал об этом? [ *Прим.перев.: тригалометан (trihalomethane) ТГМ — летучие органические вещества, вырабатывается, когда хлор (или другой галоген) вступает в реакцию с остаточными органическими соединениями. Четыре распространенных ТГМ: трихлорметан (хлороформ), дибромохлорметан, дихлорбромметан и бромоформ. ] — Нррф. — Так и думал. Мне нравится эта женщина. Она мне очень нравится. Но в другом смысле. В этом смысле мне нравится кое-кто другой. Можно снять с тебя одежду? Пожалуйста? — Аах, — вздыхает Шерлок, совершенно сговорчивый. Уверенные руки берут толстовку и тянут вверх. Шерлок пробует помочь, честно, но конечности автономны и дрожат, и зрение смазано. Когда толстовка наконец снята, в его уменьшенном поле видимости появляется голова, а пальцы начинают распутывают шнурки его конверсов*. [ *Прим.перев.: Cónverse — американская компания, производящая обувь с начала XX века и наиболее известная своими кедами Chuck Taylor All-Stars. ] Прежде чем пустота забирает его, Шерлок чувствует жжение прикосновения над бровью и слышит ласковый голос, шепчущий да, любимый, уже почти всё, и задумывается, кто любимый, и чувствует мягкость натягиваемой пижамы, а потом сейчас, руку, вот сюда и всё хорошо, шшш, я здесь, я с тобой, потом его опускают на гладкую простыню, словно принося в жертву, и закутывают в кокон, и Шерлок смутно припоминает, что кокон обычно делают из секрета прядильной железы, но этот совсем не похож на выделения личинок пчёл, он, скорее, напоминает крылья из сахарной ваты, и они обнимают его, пока он погружается в небытие безоблачного летнего неба. * * * Когда Шерлок просыпается, боль почти ушла. Кроме того, его обнимает рука с загоревшей кистью, бледным предплечьем и светлыми волосками, и кто-то тихонько дышит ему в затылок, явно лёжа на той же самой подушке, и еще сейчас (в отличие от того, что было минувшей ночью, совершенно точно, прошлой ночью было только руку вот сюда и всё хорошо, я с тобой) в его задницу упирается заметная эрекция. Судя по освещению, уже утро цвета меда, который Шерлок ассоциирует с пчелами, опыляющими клевер, в отличие от тех, что опыляют, например, гречиху, лаванду или люцерну. Шерлок осознает, что рука, которую он наблюдает, очень красиво смотрится в этом свете. Шерлока охватывает удивительное ощущение дежавю. Вчера он проснулся рядом с военным врачом, разве нет, и сегодня снова — означает ли это, что процесс будет повторяться: совместный сон, сплетаясь в объятиях, ad infinitum? Если так, награда ли это за все раскрытые дела, и если он будет и дальше их решать, и удержит Мориарти под контролем, значит ли, что живой, дышащий Джон и далее будет пребывать в его кровати? В их кровати? Может быть, теперь это их кровать? Очень на то похоже, решает он. Но это столь же чудесное развитие событий, насколько и непонятное. Джон сдвигается немного, его рука смещается с узкой талии Шерлокa на грудь. Что случилось вчера? Был диван, потом яичница, потом клиника, потом ссора из-за Сары, потом такси под дождем, потом Брэдстрит восхищалась им перед Джоном, Шерлок любит Брэдстрит, а потом «Конк-Синглтон», потом охранник, потом Нет, а потом тряпка в лицо, а потом лестница, определенно там была лестница, а потом ты долбаный, конченый идиот, я был так зол на тебя… Шерлок обмирает. — О, боже, прости, — бормочет заспанный голос позади него. Джон откатывается прочь. Несколько обеспокоенный, Шерлок поворачивается. Джон теперь лежит на спине, на нём футболка и, наверное, трусы, одна рука расслабленно заложена за голову, и волосы растрепаны от сна. Он выглядит... очень красивым. И он не выглядит злым, не совсем, ну, точнее, совсем не злым, морщинки вокруг рта совершенно спокойны, но Шерлок не может вспомнить, что случилось между ты долбаный, конченый идиот и спящим Джоном, прижавшимся грудью к спине Шерлокa и обнимающим его. Джон широко зевает. — Так что, мы... — тихо спрашивает Шерлок. Джон резко открывает глаза. Поворачивает голову к Шерлоку. — Мы?.. О, боже, нет, я бы никогда... — ...закрыли дело? — О. — Джон улыбается. — Да, ты это сделал. — А. — И ты влип в небольшую историю с хлороформом, но Брэдстрит утверждает, что для тебя это в порядке вещей. Так что... да, всё было отлично. Хотя страшно в какой-то момент. Но отлично. — Обычный день в офисе, значит. — Для чудо-детектива-консультанта? Похоже на то. — Я не помню. — Не удивительно, чудак. Но теперь ты выглядишь куда лучше, так что хоть с этим разобрались. Они молчат какое-то время. Джон глядит в потолок. Не выглядит злым, хотя Шерлок не помнит, чтобы он извинялся за ты долбаный, конченый идиот, но может утверждать по частоте дыхания, что Джон не зол. Это великолепная новость. Шерлок смотрит, как грудь доктора поднимается и опадает, видит мягкий очерк грудных мышц и чёткое доказательство наличия лёгких, и задумывается — удивляется — за что извинялся Джон, когда откатился. За то, что разделил с Шерлоком постель? Наверное, нет, не на этой стадии отношений. За то, что назвал его ты долбаный, конченый идиот? Вероятно, нет, принимая во внимание хлороформ, а Шерлок, хоть и вполне способен разобраться с компьютерами, видимо, не должен был включать в планы взлом сервера. За... — Ладно, — немного смущенно говорит Джон. — Ну, я пойду, хм… в душ ненадолго, а потом... Ох. Прежде чем Шерлок осознает, что происходит, его рука уже держит Джона за предплечье. Гладкое, крепкое, маленькое, как и сам Джон, но, с другой стороны, у Шерлока всегда были необыкновенно длинные пальцы. — Не нужно никуда идти, — говорит он. Джон всматривается в него озадаченно, взгляд темно-синих глаз постепенно проясняется в утреннем свете. — Ты... я не хотел тебя напрягать, я просто... — Ты не напрягаешь меня. — Конечно да, я же заметил. — Я не мог вспомнить, что вчера случилось. — Знаю, и... — Я думал об этом и обнаружил провал в памяти, вот и всё. — То есть это не было... — Ты не напрягаешь меня. — Но ты был напряжен. — Не из-за секса. Секс меня не напрягает, — раздражённо настаивает Шерлок. Джон прикусывает нижнюю губу, взвешивая это утверждение, и выглядит... если Шерлок с собой полностью честен, а он очень старается быть таковым, то выглядит Джон прелестно, от абсолютно идеального носа до тонких губ и пахнущей Джоном шеи. — Да, мы это обсуждали, — размышляет Джон. — Но, серьезно, просто... Независимо от того, что тебе говорили раньше, а учитывая то, как ты реагируешь, я хочу придушить больше половины этих людей, просто, чтоб ты знал, я не... Требуются убедительные доказательства, понимает Шерлок. Резко садится, откинув одеяло, и перекидывает ногу через колени Джона, на котором пижамные брюки поверх боксеров, и аккуратно ложится — твердый член Джона в ловушке между ними, и доктор смотрит на него большими изумленными глазами. — Секс, — выразительно повторяет Шерлок, — меня не напрягает. И это правда. Если бы секс его напрягал, он не предложил бы. Да, с другими людьми секс был неприятен, с некоторыми — просто отвратителен, это так, но с Джоном, понимает Шерлок, всё по-другому. Джон не вызывает в Шерлоке отвращение и не является человеком, у которого есть что-то, чего Шерлоку хочется, хотя, вероятно, иметь не следует. Джон — человек, которого Шерлок любит (правда, пока не ясно, нужно ли об этом упоминать, и как, если да), он тот, кого Шерлоку хочется и, может быть, иметь следует. И пусть побочных эффектов от него не меньше, чем от наркотиков — сердце замирает, дыхание сбоит время от времени, и этот странный трепет в грудной клетке, но сейчас речь не об обмене товара на услуги. Это совершенно другое ощущение, похожее на то, когда Шерлок открыл для себя химию или когда в возрасте шести лет нашел в библиотеке книгу по криминалистике — именно желание соприкоснуться со всем, что связано с предметом обсуждения, и немедленно. — Ясно, — говорит Джон, его глаза мерцают. — Мм. Хорошо, секс тебя не напрягает. Но мне показалось, что... — Секс меня не напрягает. Оргазмы напрягают меня колоссально. — Э... Спасибо за это разграничение. — Пожалуйста. — Просто я хочу, чтобы тебе тоже… всё нравилось. — Ты хоть раз видел, чтобы я делал что-то, что мне не нравится? — Да, я уже понял, что ты паршивец, поверь. Но здесь речь не может идти лишь о том, чего я хочу. Чего ты… о, боже… ты действительно очень убедителен и, честно, мм, очень меня отвлекаешь... чего ты хочешь и, пожалуйста, ответь на этот вопрос как можно быстрее, потому что боже. Шерлок ёрзает немного, из-за чего глаза Джона закрываются. — Хочу всё, что касается тебя. Когда тебя нет, хочу знать, как ты выглядишь и что делаешь, и обмен СМС помогает, потому что я могу вообразить, как ты мне отвечаешь. Хочу изучить каждое твое настроение и каждое выражение, весь спектр эмоциональных, умственных и физических возможностей, от черного до белого, от нуля к бесконечности, а потом перезаписать под воздействием других переменных и узнать трансформацию твоих реакций из-за мириадов изменений отдельных факторов в бесконечных комбинациях и очередности их приведения. Я не хотел, чтобы ты знал об этом, потому что обстоятельства не способствуют, но ты сам всё понял на «Фрисландии», то есть уже поздно, и я не знаю, есть ли у нас другой выход, потому что я хочу узнать о тебе всё, и если ты думаешь, что я способен на это, не занимаясь с тобой сексом, то ты гораздо глупее, чем я думал. Джон потирает виски несколько мгновений. Морщинки у бровей двигаются из стороны в сторону красиво и легко. — Господи боже, — ровно говорит он. Потом ухмыляется, и Шерлок еще никогда не видел такую широкую улыбку. — Я весь твой, ты знаешь? Кажется, я уже упоминал. Но могу напоминать и чаще, так часто, как захочешь. Шерлок улыбается: — Ты доверяешь мне? — Надеюсь, я об этом не пожалею, но похоже на то, да. Полностью. — И ты хочешь делать то, что я хочу? — Я очень, очень хочу, — шипит Джон, приподнимая бедра под Шерлоком. — Тогда давай поиграем. Джон ненадолго задумывается: — Хм. И каковы правила? Шерлок берет запястья Джона и перемещает на них часть своего веса, прижимая к матрасу. Одновременно он покачивается вперед-назад на бедрах Джона, из-за чего доктор снова прикусывает нижнюю губу, и зрачки расширяются, что делает его ещё привлекательнее. — Первое правило: ты делаешь то, что я скажу. Второе: не кончаешь, пока я не позволю. — Ладно, — отвечает Джон, затаив дыхание. И почти мгновенно. Ох. — О, тебе это нравится, — урчит Шерлок. — Тебе нравится, когда тебе приказывают, потому что ты был в армии, или ты пошел в армию, потому что ты любишь приказы? — Ну, нет, не настолько просто. — Джон улыбается и морщит на мгновение нос. Шерлок это обдумывает. — Что-то более индивидуальное? Имеет отношение ко мне? Джон сгибает левую кисть, там, где запястье прижато ладонью Шерлока. Откашливается. — Должен признать, ты обожаешь командовать. Но речь не об этом. У тебя — и, поверь, это скромное описание — очень соблазнительный голос. И, кстати, я мог бы вырваться за две секунды и вывести тебя из строя еще за три. Но... — Но ты не станешь, — выдыхает Шерлок. — И тебе нравится этот выбор. — Но я не стану, — соглашается Джон, понизив голос. — И выбор мне нравится. Могу ли я выражать пожелания в этой игре? В смысле, я достаточно просексуален — то есть очень, очень просексуален — а ты столь привлекателен, что, откровенно говоря, я, пожалуй, мог бы кончить, читай ты вслух расписание поездов, серьезно, а танцуй ты макарену, у меня бы подгибались колени, так что мы, наверное, созданы друг для друга, но, полагаю, подсказка или две все же могли бы пригодиться. Обдумав предложение, Шерлок кивает: — Три желания. — Как джинн? — хихикает Джон. — Твою мать, начинай свою игру, мне тут жутко неудобно. Давай уже. Шерлок сползает с него, и ложится на бок, опирая голову на локоть. Джон поворачивает голову на подушке, наблюдая за ним. Освободившиеся руки Джон кладет на живот и сплетает пальцы. — Во-первых: тебе нужны анальгетики? — спрашивает Шерлок, ведя пальцем по локтю Джона. — Нет. Уже принял. Со мной все нормально. Ты все еще под кайфом? — добавляет Джон, мгновенно делаясь обеспокоенным. — Нет, все в порядке. — Хорошо. — Хорошо. Значит, раздевайся. Довольный Джон немедленно поворачивается на бок и садится. Стягивает футболку через голову, поморщившись, и бросает её на пол у кровати. Потом спускает боксеры, ложится на спину и, стянув их до конца, скидывает вниз ногой. Синяк, конечно, по-прежнему растекается огромным фиолетовым пятном, и Шерлок его ненавидит. Но, ох, того, что он любит, здесь гораздо больше, и Шерлок неспешно исследует и запоминает всё, боясь (да, он честен перед самим собой, боясь), что не будет другого шанса. Грудь Джона гладкая, поросшая светлым пушком, а линия загара обрывается не только на шее и запястьях, еще одна, более светлая, разделяет плечи. Живот подтянут, но не слишком мускулист, а ноги сильные. Его член стоит гордо, и Джон улыбается в ожидании. На третьем ребре есть родинка, приводящая Шерлока в восторг. И шрам. Шрам свежий и производит сильное впечатление. Напоминает раздавленного паука или дыру в оконном стекле, неровную, героическую, прекрасную и... — Боже, — шепчет Джон. — Меня возбуждает даже то, как ты на меня смотришь. Разрешение загадать первое желание? — Даровано. — Я не хочу быть единственным голым парнем в этой постели. Джон, думает сыщик, ловкий плут. Развязывает шнурок на пижамных штанах, стягивает их следом за рубашкой. Он бросает их так, чтобы они легли рядом с одеждой Джона. Ему нравится мысль, что их вещи лежат вместе внизу, а они с Джоном занимаются тем же на кровати над ними. — Ох, мать твою, это просто несправедливо, — шепчет Джон в восхищении. — Какого... какого черта ты такой идеальный? Ты запланировал это, ты, абсолютное совершенство? Да с какой ты планеты? Потянувшись, Шерлок открывает ящик и извлекает маленький тюбик любриканта. — Как это понять? — удивленно спрашивает Джон. — Я уже ненавижу мастурбировать, полагаешь, мне нравится это всухую? — О. Нет. Конечно, нет. — Вытяни руку. Джон подает левую, и Шерлок выжимает немного любриканта ему на пальцы. — Ничего не делай, пока я не скажу. — А когда это будет? — спрашивает Джон, задыхаясь. — Скоро? — Может быть. — Шерлок закидывает тюбик обратно в ящик. — Я голосую за «скоро», ладно? Шерлок снова ложится на бок, но в этот раз придвигается ближе. Ведет пальцами по лицу Джона, очень, очень мягко, затем по шее, к шраму, от шрама по грудной клетке вниз, к животу и останавливает ладонь на лобке Джона. Но он хочет больше больше больше, поэтому, склонившись, Шерлок проводит по шраму языком, и Джон тихо шипит. — Погладь меня, — приказывает Шерлок, мягко улыбаясь в кожу Джона. — Боже, да, с радостью, где? — Где хочешь. Я не против. Джон вытягивает правую руку и ведет тыльной стороной по бледному бедру Шерлокa, и вверх, вверх, вверх по впалому животу, и вдоль шеи, и забирается пальцами в волосы Шерлока, нежно почесывая, что Шерлок вознаграждает, взяв его сосок в рот. — О, боже. — Пальцы в волосах сжимаются, поэтому Шерлок прикусывает твердеющий сосок зубами. — Мать твою. Ладно, когда ты собираешься... — Согни ноги в коленях. Джон слушается и поднимает ноги, и его сердце колотится под губами Шерлокa, и это настолько нежно и красиво, что кажется почти невыносимо грустным. Он смещает руку вниз, к ноге Джона, ни разу не прерывая контакт, в то же время продолжая работать над соском, столько, сколько ему хочется, и, надо признать, что это достаточно долго: проходят минуты, Шерлок нежно выскабливает зубами и подталкивает языком, пока не чувствует, что бедро Джона начинает трепетать, как крыло бабочки, там, где большой палец Шерлока спрятан в сгибе бедра доктора. — Пусть... мм… — произносит Джон непривычно высоким тоном. — Пусть уже кто-нибудь из нас возьмет меня за член, и чем быстрее… всухую, вмокрую, наплевать, потому что, господи, ну... Оставив сосок, Шерлок поднимает голову. На кончике члена Джона (который средней длины, но немного шире, чем те, что Шерлок помнит), замершего над небольшим аккуратным пучком русых волос на лобке, появилась капелька предэякулята. Заинтересовавшись, каков он на вкус, Шерлок не видит причины не выяснить этого. Проведя большим пальцем по головке, он собирает капельку и отправляет в рот. Джон на вкус как перламутр. Вкус Джона немедленно помещается в стеклянную пристройку к библиотеке во дворце разума Шерлокa, похожую на теплицу, которую он создал, когда Джон сказал твою мать, начинай свою игру. В этом помещении находится огромное количество витрин, сделанных из латуни и дуба. Тем временем правый кулак Джона ударяет в матрас где-то за Шерлоком с тихим бух, а веки доктора сжимаются. — Твою мать, чёрт возьми, ты издеваешься надо мной? Вот это, это сейчас меня почти доконало, ты что, сейчас меня попробовал? Сколько можно, Шерлок? Я начинаю сам, ладно? — Я бы не стал. — Какого хрена нет? Шерлок наносит Джону жесткий, резкий удар ладонью, низко, там, где еще может попасть в бедро и не ударить саму кровать. Джон изумленно втягивает воздух, а потом начинает беспомощно хохотать, качая головой и не открывая глаз. — Господи помилуй, я в постели самого красивого на свете гения-извращенца, и, кажется, скоро он меня доконает... Если я умру, умоляю, не говорите маме, что я откинулся, когда меня шлёпал жутко привлекательный, асексуальный консультирующий детектив. Пожалуйста. О, боже. — Еще раз? — Пожалуй, да. По комнате разносится довольно гулкий хлопок, когда Шерлок исполняет запрос. — Это было твоё второе желание. — Нет, черт возьми! — протестует Джон, поднимая голову. — Именно так. А вот этот — нет, — признает Шерлок, отвешивая третий шлепок. — Шерлок, — говорит Джон, и его голос очень серьезен. — Если один из нас не возьмет меня за член прямо сейчас, я, наверное, черт возьми, разрыдаюсь. Шерлок издает короткий, низкий смешок и подбирается еще ближе. Опустив голову на шрам, он слушает отзвуки сердца Джона под поврежденной плотью, отслеживая взглядом контуры его тела. Правая рука Джона охватывает спину Шерлока, нежно лаская ногтями позвоночник. Это словно лежать в гнезде, окруженным со всех сторон афганским ветераном. Шерлок замечает, что его собственное сердце бьется сильно и часто. Когда это случилось? Оно что, слушало сердце Джона и пыталось за ним успеть, опасаясь, что иначе совсем потеряется? — Обхвати член ладонью. — Наконец-то, мать твою, спасибо, — вздыхает Джон, осторожно обхватывая себя левой ладонью и растирая любрикант. Из его горла вырывается звук, которого Шерлок еще никогда не слышал, и он немедленно добавляет его к витрине, где лежит вкус Джона. — Ласкай. Не слишком сильно, но так, как тебе нравится. Джон водит пальцами по члену — мягко и медленно, иногда добавляя скручивающие движения, и Шерлок, замерев, наблюдает. Назальное дыхание Джона, которое Шерлок слышит над головой, явно затруднено. — О чем ты думаешь? — шепчет Шерлок. — О Моне Лизе. Протянув руку, Шерлок щиплет бедро Джона в месте, уже покрасневшем от шлепков. Сильно. — Чёрт, как ты думаешь, о чем я думаю, Шерлок? Боже, я думаю о том, что ты смотришь, как я онанирую, словно это что-то вроде восьмого чуда света. Шерлок моргает: в глазах неожиданно странно режет, потому что это действительно чудо. Он никогда не думал, что ему будет позволено увидеть эту часть жизни Джона, и если Шерлок не переживет эту неделю, то, по крайней мере, сможет с уверенностью сказать, что умер, зная, что чудеса случаются, пусть только раз в жизни. Сглатывает с трудом. Откашливается. — Не обязательно думать о том, что происходит в действительности, — говорит он мягко, завороженный ладонью Джона, мелькающей вверх и вниз, вверх и вниз. — Занимаясь этим раньше, о чем ты думал? Стоял ли я в твоих мечтах на коленях в укромной лондонской аллее, пока ты трахал мой рот? Рука Джона крепче прижимает детектива. — Боже, нет, Шерлок, я... — Ты утверждаешь, что не думал обо мне? — Нет, думал, но не хочу, чтобы ты думал, что... — Всё в порядке, это лишь фантазии, они меня не касаются... фантазии не ограничены. Или, может быть, это ты стоял на коленях, беря меня глубоко в рот, когда я сидел в кресле? — Убиваешь меня, — рычит Джон сквозь сжатые зубы, а его кулак ускоряется. — Ты. Убиваешь меня. Забудь идею, что секс со мной может быть проблемой. Ты недаром гений. Дьявол. В смысле, чего ты хочешь, чтобы я кончил, или получил сердечный приступ, и решай, твою мать, скорее. — А может быть, ты растягивал меня пальцами... стоя, я упирался руками в стену, и мы оба были одеты, и спущенными были только мои брюки и нижнее белье... а потом ты перегнул меня через кухонный стол и взял сзади, после того, как я начал об этом умолять. Сверху доносится сдавленный звук, и ногти Джона впиваются ему в спину. Затем, неожиданно, Джон очень крепко пережимает основание члена, сделав тугое кольцо из пальцев, и его бедра дрожат. Сердце Шерлокa пропускает удар. — Ты что, почти кончил? — выдыхает он, благоговея. Джон уже задыхается, а его грудная клетка вибрирует под ухом Шерлокa. — Да, ты полный придурок, именно это и случилось, — стонет он. — Хорошо, — алчно говорит Шерлок. Протянув руку, он берет в горсть яйца Джона, уже сжатые и подтянутые к туловищу. — Хорошо, ты уже близко, и я не хотел, чтобы ты думал об этом, кончая, я хотел — не останавливайся, — я хочу, чтобы ты думал про меня, но про другого меня: у меня так стоит на тебя, именно на совершенного, чудесного, идеального тебя, что я едва могу дышать, и ты, раскрывшись, лежишь передо мной, как сейчас, вот как сейчас, на спине, и я трахаю тебя, трахаю тебя, пока ты... да, кончай сейчас, да, вот так, — требует Шерлок, мягко прижимая яйца Джона к его члену. Джон кончает со сдавленным криком, и его правая ладонь напряжена и восхитительна в волосах Шерлокa. Первая струйка — и Шерлок действительно должен был это предвидеть — приземляется на грудь Джона и, частично, на бровь Шерлокa. Вторая и третья оказываются на животе, пока Джон повторяет да, да, Шерлок, боже, да, а потом всё заканчивается, и Шерлок никогда не делал в жизни ничего, чем мог бы гордиться больше: ни раскрытие дела Карла Пауэрса, ни выживание в универе, ни консультации королевской семьи из Нидерландов — ничто не сравнится с этим, только это это это это это это это это это это это, думает он, приоткрыв рот в симпатическом выдохе и закрывая глаза. Проходят долгие, бесконечно долгие секунды, Джон дышит, словно только что пробежал кросс, и Шерлок дрожит, размышляя, останется ли на его лице отпечаток шрама, когда он поднимет голову, и будет ли это означать, что и в нём самом что-то уже никогда не будет прежним. Ощущается именно так. Ноги Джона медленно выпрямляются, и его хват в волосах Шерлокa сменяется ласковыми, успокаивающими движениями. — Шерлок? Нелепо ожидать, что Шерлок сейчас заговорит, или вообще когда-либо, поэтому вместо ответа он прижимается покрепче к шраму. — Шерлок, я что, кончил тебе на лицо во время нашего первого секса? Да, и было изумительно. Шерлок молча кивает. — Я... Ох... прости, пожалуйста. Я даже не знаю, как... чёрт, как перед тобой за это извиниться. Прости. Шерлок качает головой. Собирает пальцем несколько капель с брови и задумчиво их проглатывает. — О, боже. Они лежат так некоторое время. Джон расчесывает пальцами волосы Шерлокa. — Малыш, с тобой все хорошо? Пожалуйста, пусть будет хорошо. Поговори со мной. Вздыхая, Шерлок садится. Лезет под кровать за носком и вытирает грудь и живот Джона, пока тот рассматривает его так, словно Шерлок нашел лекарство от рака. — Это было изумительно, — мягко говорит Джон. Шерлок улыбается и бросает носок на пол. Джон светится, как новогодняя елка, и это заслуга Шерлокa, и в эти мгновения весь мир кажется прекрасным местом для существования. — У меня только одно замечание. Я не загадал третье желание. — О, — говорит Шерлок, потому что Джон прав. — Но, думаю, ты можешь мне это возместить. Я хочу поцелуй. Сейчас, пожалуйста. Шерлок наклонялся, опираясь локтями по обеим сторонам головы Джона, берет её в ладони, как тогда в доке, и целует в середину лба, не отрывая рта от кожи, и дышит. — Да, — Джон поглаживает спину Шерлокa, вверх и вниз. — Так лучше. А ты... Хм.. Все хорошо, да? Шерлок смотрит вниз, где у него ничего не стоит, а у Джона уже всё лежит, а потом скользит взглядом вдоль порозовевшей груди доктора, по его подбородку, наверх, к глазам, полным вопросов и совершенно ослепительной нежности, такой, что, наверное, может одолеть целые армии. — Лучше не бывает, — отвечает Шерлок. И это правда. Джон скользит ладонью к затылку и целует его, мягко и сладко, вдоль скулы. Протянув руку, Шерлок набрасывает на них одеяло. Прячет лицо в шею Джона. Постепенно погружается в сон, пока ладони доктора исследуют его спину, плечи, бедра и гладкий изгиб ягодиц. Он уже почти спит, когда слышит шаги перед дверью их комнаты и знакомый короткий стук, а потом: — Йууу-хууу! Миссис Хадсон издает сдавленный писк, когда входит в комнату, и роняет конверт, который принесла. Она вернулась от своей сестры, наконец-то, осознает Шерлок и улыбается. Он еще не совсем готов к разговорам, но миссис Хадсон — одна из его самых любимых людей во вселенной. На ней фиолетовый дорожный костюм, значит, она только что приехала, и к её ботинкам пристала специфическая грязь со станции Черинг Кросс. — Боже правый, — ахает она, прижимая ладонь к шее. — Шерлок… что же вы... — Вот чёрт, я... простите, — восклицает Джон, не менее ошеломленный. — Он со мной, — поясняет Шерлок, подтягивая одеяло к подбородку и улыбаясь миссис Хадсон своей лучшей улыбкой. Всплеснув руками, миссис Хадсон застенчиво смеётся. — Прости, дорогой, просто ты меня немного поразил. Я раньше не замечала, чтобы ты приводил гостей. — Потом она обращается к Джону: — О, вы, наверное, решили, что я старая калоша, что везде суёт свой нос и вламывается в чужие комнаты без приглашения. Я бы не хотела так портить первое впечатление, тем более, что вы друг Шерлокa... Ох, что вы, наверное, обо мне подумали... — Я... правда, не знаю, что о вас думать, — озадаченно отвечает Джон. Шерлок зевает: — Джон Уотсон, познакомься с миссис Хадсон. Моя домовладелица. — Может, будет лучше, если мы пока не станем пожимать руки, — взволнованно предлагает миссис Хадсон. — Ну... — Джон откашливается, — наверное, не прямо сейчас... — Верно, — кивает миссис Хадсон. — Тогда я, пожалуй, пойду к себе, я только что вернулась, даже еще не поставила чай, но, Шерлок, дорогой, это лежало под дверью, адресованное тебе, поэтому я принесла. — Она поднимает конверт, который в шоке выпустила из рук, и робко кладет его на край кровати. — Очень рада была познакомиться, мистер Уотсон... — Доктор, — поправляет ее Шерлок. — Ууупс, простите бога ради, о, небо, снова я что-то порчу... — Джон вполне подойдет, — спешно заявляет Джон. — Джон, чудесно, спасибо за понимание, дорогой. Тогда я… да, — миссис Хадсон улыбается, закрывая за собой дверь. — Мда, так я еще никогда не знакомился с домовладелицами, — размышляет Джон, добродушно целуя Шерлокa в кончик носа. Шерлок тянется вниз и забирает конверт. На нем напечатано ШЕРЛОК, и выглядит это угрожающе. Письма Мориарти иногда так выглядят. Можно было бы начинать беспокоиться, если бы Шерлок был беспокойным человеком. Проходят долгие секунды, пока он это обдумывает. — Шерлок? — неуверенно спрашивает Джон. — Если хочешь... я его вскрою? Хмурясь, потому что он не боится, естественно, нет, Шерлок разрывает конверт. Заглядывает внутрь, чтобы достать вложение. Но листа нет. Только каракули на внутренней стороне конверта, которыми написано «Выходи играть!». И, когда Шерлок встряхивает конверт, пять мелких высушенных семян, похожих на косточки лимона... нет, не лимона, это косточки апельсина... падают на постель.