Продолжение, о котором никто не просил

       Когда Иван думал о том, что всё изменится, он и представить себе не мог, что настолько. Особенно после того, как, выйдя в буфет, он увидел своего приёмного отца.        Нойрет шёл по больнице, засунув руки в карманы своего костюма, и парень не имел никакой возможности спрятаться от него. Да, и не хотелось больше. Он знал, что папаня жив, но не думал увидеть его так скоро. — Иван? — удивился мужчина. — Что ты тут делаешь?        Нойрет младший напрягся. С одной стороны нет ничего страшного, если он расскажет о Хулии, с другой — он больше не доверял этому человеку. Хотя с третьей стороны, он не смог его убить тогда рядом с Эвой. — Хулию машина сбила, — отвечает он, опустив взгляд. Думать о том, что произошло вчера вечером, ему не хотелось совсем. Но каждый раз, когда он смотрел на неё, в груди неприятно кололо. Она перелетела через крышу автомобиля и упала на асфальт. С какой скоростью должен был ехать водитель, чтобы так отбросить её? — Бедная девочка, — искренни воскликнул мужчина, — Как это произошло? — Я не знаю, — выдыхает парень, — Она ещё не приходила в себя.        Иван не думал, что когда-то снова увидит его, но почему-то какое-то странное чувство поселилось у него в груди при разговоре с «отцом». Столько лет ушло на то, чтобы перестать его ненавидеть и лишь одна встреча смогла вернуть его в те времена, когда он был совершенно один. Мужчина также смотрел на него свысока, за исключением лишь того, что у него больше не было той насмешливой улыбки. Словно бы он действительно сожалел о том, что произошло с Хулией. — Как Елена? — спрашивает он. — Наверное, места себе не находит.        При упоминание матери Медина, Иван вспоминает, что та так и не явилась, чтобы навестить свою дочь. Он испытывал сожалеющие чувства, потому что знал, что, как только Хулия придёт в себя, она узнает об этом. Нойрет младший не сможет промолчать на её вопросы. — Да, — кивает парень, — Её еле отправили домой.        Он лжёт. Лжёт потому что не хочет вдаваться в подробности и рассказывать слишком многое этому мужчине. Когда-то он был его отцом, но сейчас всё было по-другому, Иван был другим человеком.        Они проходят дальше, куда шли, но каждый из них явно не забудет эту встречу так скоро. Нойрет будет долго вспоминать о «сыне», а тот, в свою очередь, об отце. И теперь ему даже не поговорить об этом с Хулией, потому что она без сознания.        Иван набирает сладостей в буфете, думая о том, что ему это нужно. Он всегда слишком много ел, когда волновался, казалось бы, заедая свои нервы вкусностями. Сейчас не было исключением. Смотреть на бледнющую Медина, понимать, что ей будет безумно больно, когда на придёт в себя, и видеть истыканные тонкие руки разными иглами… Он не мог с этим справиться. Ему было слишком сложно сдерживать себя от того, чтобы не сорвать всё это с её хрупкого тела.        Нойрет младший возвращается в палату как раз в тот момент, когда Хулия уже пришла в себя. Она поворачивает к нему голову и этот блеск в её глазах, после того, как она узнала его, ему не забыть никогда. Казалось бы, всё это время ей не было понятно, где она находится, и, когда он вошёл, ей стало всё равно, потому что только рядом с ним она может чувствовать себя в безопасности. — Хулия, — пролепетал он, сдвинувшись с места, — Милая… — Почему мне так больно? — захныкала она, смотря на него. Он сложил все свои сладости на тумбочку рядом с её кроватью и взял маленькую ладошку в свою. — Ты ничего не помнишь? — спрашивает он и она отрицательно мотает головой, насколько это, вообще возможно, после чего снова хнычет. Ей хочется лечь удобнее, но всё тело болит, и нога, подвешенная вверх, не позволяет ей двигаться. Ивану кажется, что он сейчас заплачет вместе с ней. — Тебя сбила машина, малыш.        Она внимательно смотрит на него. В её взгляде боль и непонимание, она слишком бледная и опущенные брови вниз ещё больше показывают, насколько ей сейчас плохо. Нойрет наклоняется вперёд и целует её в лоб, прежде чем нажать на кнопку вызова врача. Доктор должен ей помочь, хотя бы дать что-то обезболивающие.        Хулия прикрывает глаза и воспоминания вспышками начинают возвращаться к ней. Дождь, свет фар, визг шин, сигналы автомобилей. Всё так размыто, но она помнит всё до того, как потеряла сознание. Ей казалось, что это было лишь сном, что ничего подобного не случалось, но, как только ей пришлось открыть глаза, боль во всём теле и нога в гипсе заставили её поверить в реальность.        В палату вбегают куча незнакомых ей людей в белых халатах. Они отталкивают Ивана в сторону, позволяя пройти главному врачу вперёд. По крайней мере, так показалось Хулии, когда он начал рассматривать её с разных сторон. Он светил фонариком ей в глаза, просил проследить за его пальцами, спрашивал сколько их он показывает, и этих манипуляций было столько много, что в какой-то момент она перестала понимать, что от неё требуется.        Нойрет показался только после того, как все ушли. У неё ужасно болела голова, в горле пересохло и хотелось пить, чего она первым же делом попросила у парня. Он за считанные секунды налил воду в стакан и помог ей выпить, придерживая одной рукой её за спину, а другой стакан. Хулия думала о том, как ей заснуть и проснуться здоровой и невредимой. — Как ты себя чувствуешь? — спрашивает у неё Иван и она смотрит на него. — Как будто меня сбила машина, — бормочет она ему едва слышно и пытается усмехнуться, но даже это слишком больно сделать. — Шутишь — это хорошо, — улыбается он, пододвигая кресло к кровати и усаживаясь на него, — Мне было не до шуток, когда позвонили из больницы и сказали, что тебя сбила машина.        Хулия опускает взгляд. — Прости, — шепчет она. — Прощения должен просить тот придурок, что сбил тебя, — Нойрет поднимается на ноги и отходит в сторону. Всю ночь он старался думать о том, что произошло между ней и её матерью, но он не мог скрывать свою ненависть к тому человеку, который едва ли не лишил её жизни. — Я думала, что горел зелёный, — продолжает Медина, пытаясь всё же хоть как-то принять сидячее положение, но у неё ничего не получается. Ей слишком больно. — Там был зелёный, — подтверждает Иван, подходя к окну. Он смотрит на серый Мадрид, заволочённый тучами и какая ирония, что даже погода такого же настроения, что и ситуация в целом. Дождь начался ещё тогда, когда ей стало плохо в колледже, и не прекращался до сих пор. Как будто бы кто-то наверху плакал вместе с ними.        Нойрет всегда думал, что, как только они смогут уйти из этого чёртового интерната, их жизни моментально наладятся. Изначально всё так и было, но потом вселенная решила, что с них недостаточно страданий. — Иван, — зовёт его Хулия и он оборачивается на неё. Такая маленькая, такая родная и любимая, но настолько бледная, побитая жизнью всего за один вечер, и эти провода до сих пор торчат из неё. Она не заслуживает столько боли. — Я здесь, — он подходит ближе и поправляет ей подушки, помогая немного приподняться, чтобы принять полусидячее положение. Он понимает, насколько ей сейчас неудобно и больно находиться в таком положении, но ни он, ни она ничего не могут с этим поделать. Как мало нужно для того, чтобы причинить боль, и как много, чтобы залечить все эти раны. В одно мгновение, ты жив и здоров, в другое тебя уже сбила машина. И обратной перемотки не дано, — Тшш, — он касается губами её скул, сцеловывая тёплые слёзы. Ей больно, настолько больно, насколько ещё никогда физически не было. Он надеется, что не было, потому что она рассказывала обо всех своих детских травмах, и он помнил, когда она наступила на корягу в лесу. Это не сравнится с тем, что с ней происходит сейчас, — Это временная боль, её нужно лишь перетерпеть, родная. Всё обязательно пройдёт.        Она судорожно ему кивает и пытается протянуть руки, чтобы обнять его, но мелкие проводки мешают ей. Иван делает это за неё, не сильно прижимая к своей груди, чтобы не навредить. — Я найду, кто это с тобой сделал, — бормочет он ей, — Я обязательно его найду и заставлю почувствовать всё тоже самое, что чувствуешь сейчас ты.        Медина утыкает носом в изгиб его шеи и тихонько всхлипывает. Когда-нибудь это действительно закончится. Нужно лишь немного терпения.

***

— Да, меня интересует Хулия Медина, — Нойрет облокотился на стойку медсестры, чуть ли не заглядывая в монитор её компьютера, — Что с ней произошло? И какие данные у вас на неё есть.        Женщина с нарощенными ресницами и длинными ногтями уставилась на него. В ней было всё идеально, кроме явно пересушенных волос цвета блонд. Мужчина усмехнулся над ней. — Мы не даём никаких данных о своих пациентах. Только родственникам, — отвечает она. — Я — родственник, — настаивает на своём Жак, поправляя манжеты своей рубашки, — Она — девушка моего сына и в скором времени они собирались пожениться. Я должен знать, что с моей невесткой.        Медсестра всё с тем же подозрением на него смотрит, но потом всё же соглашается помочь. — Хулия Медина, семнадцать лет, перелом правой ноги со смещением. Её сбила машина, — начинает она, — Ваш сын со вчерашнего дня дежурит и не отходит от неё, — улыбка на её лице становится шире, она одна из тех, кого умиляют влюблённые парочки, но Нойрету сейчас нужна не эта информация. — А её мать? Что она? — спрашивает он. — Мать была вчера, но потом ушла и так не возвращалась, — поясняет женщина, — Я так поняла, у них не очень хорошие отношения.        Жак задумчиво поглаживает идеально выбритый подбородок, думая о том, что Иван зачем-то ему соврал про мать Медина. Понятно дело, что он до сих пор не доверяет ему, но теперь всё становится понятным. — А группа крови?        Женщина хмурится. — Простите? — уточняет она. — Какая у неё группа крови? — повторяет свой вопрос мужчина, чем очень удивляет медсестру. Она какое-то время смотрит на него, но потом всё же отвечает. — Вторая положительная, — звучит, словно мёд для ушей бывшего преступника. Он лишь слегка усмехается, прежде чем продолжить. — Благодарю вас, дорогая, — говорит Жак, отходя от стойки. Он получил всё то, что хотел.        Выйдя из здания больницы, он набрал знакомый для себя номер, прикладываю телефон к уху и посматривая на окна четвёртого этажа, где сейчас находился его старший сын со своей девушкой. — К тебе есть работка, — говорит Нойрет, — Справишься?        На том конце провода ему явно отвечают положительным ответом и он довольный идёт к своей машине. Всё должно сработать.

***

       Когда дверь в палату открывается, Хулия думает, что это очередные врачи, которые снова будут её мучить своими проверками. Она уже морально готовится к этому, но, как только видит взволнованные лица Вики и Маркоса, облегчённо выдыхает. Иван говорил ей, что рассказывал об этом друзьям, только они оба не ожидали, что эти двое так быстро сюда доберутся. — Господи, Хулия! — восклицает Виктория и спешит к подруге. Она останавливается возле неё, не смея больше и с места сдвинуться, потому что все эти провода, торчащие из неё, жутко пугают даже Ивана. Парни пожимают друг другу руки. — Мы приехали на первом же автобусе, — продолжает Маркос, — Вики сходила с ума и вытащила меня из дома в пять утра.        Нойрет младший усмехается. Это действительно похоже на их подругу. Она и Хулия не будут ждать до лучших времён, чтобы попасть друг к другу, если это срочно требуется. — Как это произошло? Машина появилась из неоткуда? — спрашивает Навоа. По телефону было ничего не понятно из-за того, что Иван тараторил. Он нервничал и его переполняли эмоции, когда сама Хулия находилась в этот момент в реанимации. — Они все остановились, — говорит ему Хулия. — То есть ты переходила дорогу и горел зелёный? — уточняет Вики. — Да. Он ехал по встречке, — вспоминает девушка. Она помнит, как весь поток машин с её стороны остановился и, убедившись, что больше никто не едет, она пошла вперёд. Возможно, если бы не слёзы, окутавшие зрение, ей бы удалось увидеть, что по встречке кто-то нёсся. — А номера ты не запомнила? — не унимается Маркос. — Она перелетела через машину, о каких номерах ты говоришь?! — восклицает Иван. Вики садится на кресло, на котором он до это сидел и берёт подругу за руку. — Что ж, — тянет она, — В этом есть и свои плюсы.        Хулия смотрит на неё, нахмурившись. — Теперь ты можешь не ходить на занятия по уважительной причине, а потом ещё и на физкультуру, — она слегка сжимает её пальцы в ободрительном жесте. Понятное дело, что это не стоило таких последствий, но лучше шутить, чем лежать с кислой миной. Хулия усмехается. — Как ты сейчас себя чувствуешь? — Маркос подходит ближе, смотря на бледное лицо девушки. Она никогда не отличалась особым румянцем и всегда была беднее всех их, но сейчас её кожа сливалась с простынями, окутавшими её, и теперь парень понимал своего друга, когда тот говорил, что ему страшно. Она действительно выглядела, словно собралась умереть. Только им уже было известно, что с ней, относительно, всё в порядке. — Мне вкололи обезбаливающие, поэтому сейчас лучше. Почти ничего не болит, — отвечает Медина, улыбаясь. С самого первого дня знакомства, она никогда не говорила никому насколько ей плохо, оставляя это при себе. Она была бойцом, всегда справлялась со всем самостоятельной, лишь изредка прося помощи у друзей, но при этом зная, что они всегда помогут ей. Казалось, что Иван был единственным, кому она рассказывала о своём состоянии абсолютно всё. — Это означает, что ей чертовски больно, но она слишком гордая, чтобы признать это, — с грустью продолжает Нойрет, — Обезбаливающие не такое сильное, потому что врачи считают, что её организм способен самостоятельно справиться с болью. — Бред какой-то! — восклицает Вики. — Если ей больно!        Иван пожимает плечами. — Я же не врач, чтобы знать наверняка, — говорит он, — Я верю словам доктора, и, конечно же, мне больно смотреть на неё, когда больно ей. Но я ничего не могу, и это убивает.        Кто бы мог подумать, что когда-нибудь они все окажутся здесь? После того, как закончился весь ужас, произошедший с ними в стенах интерната, они надеялись, что будут встречаться только для того, чтобы увидеться. Погулять, съездить вместе на отдых, но никак не в больнице. Они не жаловались на эту встречу, но казалось, как будто это новое начало чего-то такого, о чём они ещё не знают. Как будто вселенная кричала о том, что все они созданы для того, чтобы страдать. — Наконуне, Хулия видела Роке, — продолжает Иван, выходя из своих размышлений, он думает правильным поделиться своими мыслями с друзьями, — А сегодня с утра я встретил здесь Нойрета. Я не знаю, насколько всё это может быть связано, но это явно не простая случайность. — Роке? — замирает на вздохе Виктория. Она также, как и Хулия, всё ещё не может отойти от того, что произошло с Каролиной и от того, что в этом замешан их общий, казалось бы, лучший друг. — Что он сказал? — Он хотел сказать что-то важное, по его мнению, — Хулия проводит рукой по лбу, чувствуя тянущую боль от капельницы и тут же опускает её обратно, — Но не успел, вошла моя мама и… Я не хотела с ним говорить, я боюсь его.        Ребята понимающие кивают. Они ещё помнят, что было в последний раз, когда Медина видела призрак маленькой Эвы. Никому из них не хотелось, чтобы это повторилось. Однако они снова по уши в дерьме, им дали продолжение, о котором никто не просил, и с этим нужно что-то делать. Их жизни теперь всегда будут под угрозой? Когда это всё закончится?        Дверь в палату открывается и в неё входит медсестра, лет тридцати пяти — сорока. Она озирается по сторонам, не ожидая увидеть столько народу, но потом всё же начинает свою речь. — Кажется, я сделала что-то плохое, — в её глазах вина, она чувствует, что совершила огромную ошибку и должна всех об этом предупредить. Лучше, пусть это будет лишним, чем окажется правдой, — Ко мне подошёл мужчина и представился отцом жениха.        Ребята в недоумении переглядываются. — Жак Нойрет, — продолжает она и попадает в точку, когда все замирают на месте. — Что он хотел? — тут же спрашивает Иван. — Ничего такого, просто узнал про самочувствие и про мать пациентки, — пожимает плечами женщина, — Ещё зачем-то спросил группу крови и ушёл. — Группу крови? — удивляется Хулия, слишком резко двинувшись, отчего боль разносится по всему телу и она жмурится, слегка постанывая, Иван подходит к ней ближе и берёт за холодную ладошку. Он слегка растирает её пальцы, стараясь согреть их, а потом наклоняется и целует её в лоб. — Всё, что связанно с кровью, плохо кончается, — размышляет Виктория, — Особенно, если в этом как-то замешан Нойрет. — Так вы знакомы? Я просто подумала, что это посторонний человек и… — Он посторонний человек, — встревает Нойрет младший, — Он опасный человек. Ему нельзя рассказывать ничего про состояние Хулии, ничего про неё и про её семью.        Сердце стучит слишком быстро. Для чего ему нужна была информация про её группу крови? Что он собирается с эти делать? Ему нужна кровь? Если так, то подходит ли ему Хулия? Что должен делать Иван, чтобы обезопасить её от этого ублюдка? Он ведь способен на многое, чёрт его дери!        Медсестра уходит с таким же виноватым видом, как и пришла. Она явно совершила огромную ошибку, но кто бы мог подумать, что группа крови и резус фактор может причинить какой-то вред? Эта женщина работает здесь пол своей жизни, и ещё никогда с подобными проблемами не сталкивалась. Казалось бы, ещё совсем дети, а уже имеют какие-то неприятности. Это что-то криминальное? Ей стоит рассказать о них главному врачу? Какова вероятность, что это может плохо кончится и для больницы? — Появление Роке и Нойрет, которому зачем-то нужна группа крови Хулии, — продолжает Вики, — Вам не кажется это чем-то странным? Зачем ему её кровь? — Он психопат — убийца, Вики, — отвечает Маркос, — Мы можем вечность гадать, зачем ему это. Самое главное сейчас как-то обезопасить Хулию, сделать всё возможное, чтобы Нойрет до неё не добрался, пока она здесь. — Если ему нужна её кровь, мы никогда не узнаем, взял ли он её, — говорит Иван, — Сегодня с утра медсестра уже брала кровь на проверку. Какова вероятность, что у него здесь нет кого-нибудь, кто ему всё докладывает? — Медсестра явно не с ним, — восклицает Мартинес, — Она бы тогда не стала нам ничего рассказывать. — Может это был хитрый ход, — предполагает Навоа, — Чтобы мы знали о планах Нойрета. — А смысл? — спрашивает Хулия. — Если ему зачем-то нужна моя кровь, ему проще, чтобы ни я, ни вы не знали об этом. Зачем ему лишние свидетели?        В палате повисает тишина. Никто не понимает, что происходит, и как действовать дальше. Они уже успели позабыть, какого это быть в опасности, но самое страшное, что при молейшем намёке на что-то грядущее, их память вернулась, и теперь снова требует повышенного внимания ко всему вокруг происходящему.        Хулия опускает взгляд вниз, задумывая о том, почему именно она, и для чего это всё нужно? Ей бы рассказать обо всём маме, если бы они нормально общались, но она понимает, что та её не поймёт, или, того хуже, снова сочтёт ненормальной. Вероятнее всего именно поэтому Нойрет выбрал её, потому что уже заранее знал про отношения с матерью. — Хэй, — Иван осторожно заправляет её волосы за уши и слегка усмехается ей, — Ну ты чего? Мы и не из такого дерьма выбирались, помнишь?        Взгляды ребят тут же обращаются к ней, Вики спешит к подруге. — Иван прав, — подтверждает она, — К тому же, ты никогда не будешь здесь одна. Мы тебя не оставим. — Я знаю, — соглашается с ними Медина, — И я благодарна вам за это. Просто я задумалась, почему именно я… — И почему же? — интересуется Маркос. — Потому что я ничего не расскажу маме, — пожимает она плечами, — Потому что он знает, что, если я это сделаю, мама снова сочтёт меня сумасшедшей. У нас с ней отвратительные отношения.        И снова тишина, и снова грустные взгляды. На самом деле ей так надоело, что все вокруг, в последнее время, её жалеют. Сначала Иван, теперь Маркос с Вики… Это же должно когда-то закончится? Хотя, честно говоря, весь этот ужас, казалось бы, не закончится никогда. Пока жив Нойрет, пока живы те, кто им подкуплен, ничего не закончится. А они просто те, кто никому не нужен, за кого не хватятся, если с ними что-то случится. Родители Вики не столь богаты, чтобы начать расследование гибели своей дочери, её матери, вероятнее всего, скажут, что она покончила жизнь самоубийством и та поверит, у Ивана только лишь Мария, которая, как и родители Мартинес, не сможет ничего сделать, только вот у Маркоса могут спахватиться. Но как можно доказать виновность кого-то, не имея весомых доказательств, о которых знают только они троя? Как можно доказать, что человек убийца, когда он подчищает за собой следы и может подкупить даже полицейского? О чём тут можно говорить? Они снова в той же жопе, с которой всё и началось. За исключением того, что, слава Господи, они больше не заражены смертельным вирусом и не зависят от Нойрета. Он может манипулировать ими только при помощи Хулии, но они ни на шаг не отойду от неё. Ни за что.