Продолжение, о котором никто не просил

       Дождь продолжал барабанить по стёклам и подоконникам третий день. Погода никак не хотела налаживаться и лишь прибавляла ещё больше грусти своей серостью. В основном, Хулия всегда спала. Врачи говорили, что сон полезен и пойдёт только на пользу, но Иван не мог найти себе места, когда её глаза были плотно закрыты и казалось бы, что она вовсе не дышит.        Он сидел рядом с ней, держал её за руку, рассказывал ей новости из повседневной жизни, но сегодняшним утром ему всё-таки придётся уйти из больницы на пары. И хоть Вики согласилась посидеть со своей подругой, пока парень не вернётся, казалось, словно бы он предаёт её, бросает, когда она может быть в опасности. — Ты опоздаешь, — шепчет ему Медина, в очередной раз открывая глаза и видя, как на настенных часах напротив её кровати, стрелка сдвинулось уже на кретическую цифру. Виктория опаздывала, также, как и Нойрет на пары в университет. — Что ж, — тянет он, — Придётся им подождать меня, потому что я не оставлю тебя одну ни на минуту. — Сейчас ты только выйдешь за дверь и прибежит Нойрет за моей кровью, — смеётся она, осекаясь, когда понимает, что это действие приносит ей боль. Хулия ненавидит тот момент, когда так сильно отвлеклась, не обратив внимание, что по встречке несётся машина. Всего, что сейчас происходит, могло бы вовсе не быть, будь она хоть немного внимательнее.        От взгляда Ивана гримаса боли явно не скрывается и он спешит к ней. — Что случилось? Где-то болит? — забеспокоился он.        Хулия кивает, смаргивая непрошенные слёзы. Сегодня уже второй день в больнице, и она надеялась, что ей станет легче, но это было ошибочным мнением.        Нойрет наклоняется над ней и целует её в лоб, как раз в тот момент, когда дверь в палату открывается и выбегает запыхавшаяся Вики. Иван заправляет выбившиеся прядки волос Медина за уши и улыбнувшись, отходит на один шаг. — Я надеюсь, вам не будет без меня скучно, — шутит он, заставляя обеих девушек улыбнуться. Хулия удобнее укладывает голову на подушке и наблюдает за тем, как он уходит, — Давай, малыш, я скоро вернусь, — парень разворачивается на мгновение и также склоняет голову, как и она. Он не может просто так уйти, не налюбовавшись ею. Хоть она и выглядит слишком бледной, её нога сломана и подвешена в гипсе, больничная рубашка явно велика, а длинные вьющиеся волосы разлахматились, она по-прежнему идеальна. Казалось, что в мире больше нет никого лучше неё.        Иван добегает до своей машины, брошенной кое-как на парковке, и забирается в неё уже полностью мокрый. Ливень не щадит людей Мадрида, поливая землю третий день подряд. Некоторые районы успело затопить, потому что канализации не справляются с потоком воды.        День казался странным. С самого его пробуждения и продолжал таким оставаться.        Проснулся он из-за Хулии. Она что-то бубнила во сне и периодически похныкивала, и ему просто пришлось разбудить её в семь утра, потому что то, что ей снилось, было явно не таким приятным, как проснуться и понять, что всё это было лишь сном. Позже она рассказала ему, что ей снился Роке и он снова пытался что-то сказать, но не успел. Ярость на друга только возрастала с каждым днём. Мало того, что он оказался предателем, так он ещё теперь повадился появляться в виде призрака его девушке. Наверное, Нойрет никогда не простит бывшего друга за то, что он сделал. Это очень сложно сделать, практически невозможно.        Он подъезжает к университету за пять минут до начала занятий и уже спешит к входу, когда замечает побитую знакомую машину. Морда разбита так, словно бы хозяин этого автомобиля въехал в столб, а за рулём сидит Рикардо, казалось бы под чем-то, либо же сильно пьяный.        Нойрет подошёл к своему знакомому, постучав костяшками пальцев по стеклу. Парень поднял на него взгляд и с надеждой в глазах открыл водительскую дверь. — У тебя что-то случилось? — сразу же начал Иван. — Случилось — это мягко сказано, — усмехается Рикардо. Его глаза покрасневшие от слёз, или от того, что он курил, принимал… Только он сам знает, от чего. От него за километр несёт перегаром и выглядит он так, словно убил человека. — Подрался в клубе и родители не пустили домой? — Нойрет старается не думать о том, что этот человек мог натворить, намекая, что готов его поддержать. — Обещай, что это останется между нами, — он снова смотрит на него молящим взглядом и Иван вздыхает. — Обещаю. — Я сбил человека, — говорит он ему и всё внутри, как будто бы, перестаёт работать. Сбил человека, — Я выпил слишком много, но мне было так весело… Машин было слишком много, я решил объехать по встречке, а там эта девчонка… Я просто не заметил её, я физически не мог затормозить…        Рикардо не успевает продолжить свой монолог, когда Иван вытаскивает его из машины за шиворот. Дождь намочил его насквозь и капли стекали по его лицу. Ярость, которую он сейчас испытывал, не видел ещё никто, возможно, даже сам Нойрет не думал, что его возможно так сильно разозлить.        Первый удар, который одногруппник явно не ожидал, был в лицо. Он не думал ни о последствиях, ни о чём-либо другом, когда перед глазами начали всплывать картинки. Этот придурок нёсся по встречке, явно под кайфом, даже не замечая того, что для него горит красный. — Эй, чувак! — воскликнул он. — Ты ведь обещал!        Иван горько усмехается. — Это было до того, как ты рассказал мне, что сбил мою девушку! — рычит он, и в очередной раз ударяет его коленом в живот. Рикардо скручивается от боли. — Тебе больно?! А знаешь, как больно сейчас ей с подвязанной сломанной ногой лежать на неудобной больничной кровати?!        Рикардо закрывается руками, измазавшись в мокрой грязи. Он не в состоянии встать, потому что не может этого сделать. Всю эту ночь он провёл в клубе, выпивая всё, что можно было заказать, а потом ещё затянулся, найденным у какого-то наркомана, косяком. Всё было как в тумане, он помнил только визг своих шин и то, с каким грохотом человек перелетел через его машину.        Иван понимает, что ещё несколько ударов и это может кончится чем-то плохим для него самого. Попасть в полицию за причинение тяжких телесных травм какому-то отморозку не хотелось вовсе. Единственное, о чём он мечтал, так о том, чтобы Рикардо приговорили по всем правилам закона, а ещё лучше, если бы он мог каким-нибудь волшебным образом исцелить от этого Хулию, потому что, как только он вспоминал её и то, в каком она сейчас состоянии, его сердце останавливалось, дыхание спирало и он с трудом мог снова вздохнуть. Его девочка, его Хулия, такая любимая и родная, которая всегда была рядом, которую он пытался защищать как самый дорогой трофей, сейчас лежала в больнице и ей больно было даже пошевелиться, потому что какой-то отморозок хотел получить кайф от езды по встречке на высокой скорости.        Слёзы появились на его глазах, когда он понял, что причиняя боль Рикардо, не приносит облегчения для Хулии. Она ждёт его с пар сегодня вечером, и явно будет слишком расстроена, если ей скажут, что её парень попал в полицию за избиение человека. Он знает, что Медина никогда его за это не осудит, но и не одобрит. Какой бы жестокой не была жизнь, как бы сильно ему не хотелось добиться справедливости, всё-таки некоторые действия должны быть под контролем. Именно поэтому он отбрасывает парня, вытирая слёзы рукавом куртки. — Я бы очень хотел, чтобы ты сейчас лёг на ту кровать вместо неё, — начинает Нойрет, — Но, к сожелаению, это невозможно. Не думай, что я спущу это с рук. Ты ответишь по всей строгости закона и будешь молить прощения у неё за то, что сделал.        Иван отходит, оставляя парня лежать в грязи и собственной крови, стекающей из его разбитых губы и носа. Бровь рассечена точно также, а под глазом явно будет огромный синяк. Он не сожалеет о том, что произошло. Он сожалеет лишь о том, что не смог себя контролировать в тот вечер, когда сбил человека. Ему крупно повезло, что Хулия осталась жива после такого удара, иначе бы присел бы он очень на долго.

***

       Вики рассказывает про свой университет с восторгом, и Хулии достаточно интересно её слушать, потому что с самого первого дня их знакомства было понятно, что девушка станет программистом. Однако, слабость, которую она чувствует после аварии, играла с ней, как могла. Мартинес рассказывала про свои отношения с Маркосом, когда её глаза вновь закрылись. Она лишь почувствовала, как подруга натянул повыше на неё одеяло и поняла, что та всё абсолютно понимает. Они поговорят. Обязательно поговорят, но не прямо сейчас.        Во сне ей снова явился Роке. Он уже был в другой одежде, не в той, в которой умер, и явно привёл себя в порядок. Хулия решила для себя, что ей всё же стоит выслушать то, что он хочет ей рассказать.        Они находились в каком-то саду, на ней красивое бежевое платье, чуть выше колен и волосы крупными локонами струятся вниз по спине. Они намного длиннее, чем есть у неё сейчас и ей кажется, как будто бы они попали в будущие. К тому же, её нога абсолютно здорова. — Мне очень жаль, что с тобой произошло, — искренни говорит парень, опуская взгляд. — Мне тоже, — соглашается Медина. Взгляд бывшего друга заставляет её сжалиться над ним, он пытается что-то сказать уже на протяжении четвёртых суток. Ей просто необходимо его выслушать, — Ты хотел что-то сказать.        То, как она выглядит сейчас, становится ясным. Это её сон, и в нём она себя видит именно так, а то, что Роке здесь, так, видимо, призраки, каким-то образом, могут являться во снах так, как им хочется. — Да, — соглашается Санчес, — Но вы уже догадались сами, что Нойрет затеял новую игру. — Ты знаешь, зачем ему нужна моя кровь? — Хулия прищуривается, смотря на него. — Его сын болен, — кивает Роке, — И для того, чтобы его вылечить, нужно полное переливание крови. Вероятность, что мальчишка после этого станет здоровым, очень высока.        Дыхание перехватывает в одно мгновение. Если ему нужно полное переливание крови, и её подходит как никогда кстати, ей придётся умереть. Она не хотела умирать так рано. Не после того, что им всем пришлось пережить в интернате. — Хулия, послушай меня, — начинает парень, но его образ становится каким-то размытым, — Послушай внимательней. Скажи об этом Ивану, скажи всем, что затевает Нойрет. Не дай ему тебя погубить. — бывший друг растворяется вовсе и она резко открывает глаза, подрываясь на кровати и вскрикивая от боли, которая пронзила всё её тело от этого движения. Слёзы стекают по её щекам, когда Вики спешит к ней, до этого, стоя у окна. — О, Господи! — восклицает она, помогая подруге обратно лечь головой на подушку. Она вздрагивает от слёз и это приносит ей дикую боль. — Больно, — плачет она. Настолько больно, что кружится голова, глаза, словно бы разъезжаются в разные стороны, хочется кричать, но это вряд ли ей поможет. Ей ужасно не удобно лежать в этом положении, но лишь одно движение, и искры снова полетят из её глаз. Хочется провалиться сквозь землю, или же, чтобы Иван оказался рядом, успокаивая её так, как умеет только он.        Хулия смотрит на часы, где стрелка указывает на глубокий вечер. Шесть часов. Нойрет уже скоро должен вернуться. Она так надеется, что он сейчас войдёт в эту дверь. — Я знаю, — с болью во взгляде отвечает Мартинес. Она не ожидала, что Медина так резко подскочит, не с такими травмами, как у неё.        Виктория осторожно поглаживает подругу по волосам, когда дверь в палату открывается и в неё входит мокрый Иван с букетом пышных пионов. Одного только взгляда на него достаточно, чтобы понять, что он выбирал эти цветы с любовью, потому что улыбочка, с которой он влетает, сопутствует только влюблённому парню.        Однако, губы его опускаются, когда он замечает слёзы на щеках у любимой. — Что случилось? — взвлнованно спрашивает он, положив цветы на тумбочку рядом с кроватью и наклоняясь над девушкой.        Вики рассказывает ему обо всём, что произошло за пару минут до его прихода, и Иван опускает брови вниз, с сожалением смотря на Хулию. Он наклоняется над ней, осторожно приобнимая её за плечи и целует лоб, щёки, нос. Он целует её губы, стирая тыльной стороной пальцев мокрые дорожки с лица. — Скоро всё пройдёт, родная, — бормочет он ей, соприкасаясь своим лбом с её, — Обязательно всё пройдёт. Обещаю тебе, малыш.        Медина поджимает губы и кивает ему. Через несколько минут боль действительно начинает стихать, и голова больше не кружится так, как раньше. Она постепенно успокаивается и её дыхание приходит в норму. В этот момент Иван тянется к тумбочке, забирая оттуда цветы и кладя их ей на живот, чтобы она могла их увидеть. Хулия расплывается в уставшей, но действительно в счастливой улыбке. — Только не говори, что они снова для Хасинты, — вспоминает она, слегка усмехаясь, чтобы больше не причинять себе боль. Иван смеётся. — Нет, — отрицает он, — Они для тебя.        Он бы мог пошутить, подхватить её шутку, но глядя на то, как блестят её глаза, он понимал, что больше всего на свете мечтает видеть её счастливой. И этот, казалось бы, веник, который он купил в цветочном магазине, справляется со своей задачей. — Они очень красивые, — Хулия смотрит на него и он улыбается. Иван знал, что они ей понравятся, он помнил о её любимых цветах, — Спасибо.        В интернате он редко, когда делал ей какие-то мелкие сюрпризы, считая их слишком банальными. Он не знал, как правильно ухаживать за девушкой, потому что предыдущие его отношения оказались не совсем удачными. Купить билеты куда-нибудь он тоже не мог из-за того, что они были заражены смертельным вирусом, а пикник в лесу не по теме Хулии. Хотя сейчас он был не уверен в том, что она не оценила бы его порыв сделать для неё что-то приятное.        А потом, когда они стали близки, когда он понял, что жить без неё не может, спас её из плена Эвы, его память дала сбой. И вместо того, чтобы признаться ей во всём, чтобы продолжать признаваться ей в безмерно любви, он оттолкнул её, наговорив всякого дерьма, и добавив самое худшее, что мог сказать «Я не люблю тебя». Эта фраза, то, как она плакала в тот момент, до сих пор иногда снятся ему в кошмарах. Он причинял ей слишком много боли, и сейчас был именно тот период, когда он мог сделать всё возможное, чтобы она была счастлива. Нравятся пионы? Он готов скупить для неё все цветочные магазины, лишь бы вновь увидеть, как блестели её глаза, когда он их ей отдал. — Красивее тебя больше никого и ничего нет, — говорит он ей, заправляя выбившиеся прядки волос за уши. Хулия опускает вниз длинные густые ресницы. Она слишком прекрасна. — Ребят, — напоминает о себе Виктория, — Это, конечно, всё очень мило, и я рада, что вы оба, наконец-то, не убиваете друг друга взглядом, но было бы очень интересно узнать, что такого приснилось Хулии, отчего она так подорвалась.        Момент снова испорчен. Иван знал, что рано или поздно ему придётся об этом спросить у неё, но это было явно чуть позже, чем сейчас. — Там был Роке, — начинает Хулия, — И он, наконец-то, сказал то, что хотел ещё три дня назад.        Ребята настраиваются на рассказ. Вики усваивается в кресло, тогда как Иван остаётся на краю кровати, держа в руках её маленькую ладошку.

***

       Ближе к вечеру Вики собирается уходить, и сразу же после её ухода приходит медсестра с уколами. Она сдёргивает одеяло с Хулии и открывает вид на тонкие ручки, в которые воткнуть разные иглы с капельницами и другими приборами. Ивана передёргивает лишь от одного взгляда на неё, а когда женщина слегка приспускает рубашку с её плеча, вставляю туда иглу и Медина морщится от боли, глубоко вздыхает, чувствуя себя слишком плохо. Она не должна испытывать столько много боли. — Да ладно, это ведь совсем не больно, — говорит женщина, усмехаясь, и закрывая иглу обратно колпачком. Она потирает место укола ваткой и уходит, словно бы её здесь вовсе не было. Иван спешит снова накрыть Хулию одеялом. — Это было очень больно, — жалуется она, — Чёртова садистка.        Нойрет усмехается. — Зато ты стойко выдержала этот укол, — говорит он ей, поглаживая по холодной щеке, — Тебе холодно? — беспокоится он. — Немного, — она самостоятельно закутывается в одеяло, как ей удобно, но воздух всё равно пробирается под него из-за подвешенной ноги. После разговора о том, что сказал Роке, эта травма стала казаться ещё хуже, потому что в чрезвычайной ситуации, она не сможет самостоятельно уйти отсюда. И Иван переживал, что это могло произойти тогда, когда он будет на учёбе. Оставалось только как-то подрывать Маркоса, потому что Вики явно не справится.        На улице становится совсем темно, дождь немного утих, но не громкий стук всё равно слышен по подоконнику. Тёплый свет в палате заставляет хоть немного расслабиться от навалившейся суеты, из которой никто не знал, как выходить. Больше всего Иван сейчас переживал за Хулию, зная и понимая, что в таком состоянии, находясь здесь, будет очень легко проводить над ней какие-то манипуляции, связанные с её кровью. И даже тот факт, что рядом с ней постоянно кто-то находится, не сможет полностью их остановить. Сделать укол, взять немного крови на анализ… Он ведь не может мешать лечению. Но он не знает, когда это для лечения, а когда для Нойрета.        Полное переливания крови. Чёртов убийца! Судя по цвету её кожи, ей самой не хватает крови, а он хочет забрать у неё её всю. Если он только попробует как-то причинить ей вред, Нойрет младший умрёт, но сделает всё возможное, чтобы Хулия была в безопасности.        Он снова наклоняется над ней, когда замечает, что она уснула, и легонько целует в лоб. Когда-нибудь они действительно смогут быть счастливыми, но для начала нужно избавиться от всех угроз, которые могут им помешать. Было огромной ошибкой считать, что всё закончилось, когда этот психопат всё ещё был на свободе.        Иван не замечает того, как засыпает в кресле, стоявшем напротив кровати. В его руке ладошка Медина, которую он несильно сжимает и дождь перестал идти вовсе. Казалось бы, всё стало немного спокойнее.        Дверь в палату открывается где-то в три часа ночи и тусклый свет из коридора освещает часть помещения. Пожилая женщина, больше похожая на медсестру, подходит ближе к кровати и быстрым движением перекрывает поток капельницы. Она прикладывает смоченный платок к лицу девушки и та только лишь успевает мотнуть головой, прежде чем снова погрузиться в сон. С Иваном она проделывает тоже самое и через минуту, после того, как она отправляет кому-то сообщение, в дверь входит главный врач вместе с Нойретом.        Они осторожно вытаскивает из руки Хулии иглу от капельницы, затягивая бинтом, чтобы остановить кровь и снимают кровать с тормоза. Где-то внутри своих снов, Нойрет младший пытается проснуться, чувствуя себя невероятно беспомощным в этот момент. Он знает, что что-то сейчас происходит, но организм не позволяет ему открыть глаза. Иван, вдруг, понимает, что сейчас, прямо у него из-под носа, забирают самого родного и любимого человека, которого он может больше никогда не увидеть, но он не может ничего сделать.        Слёзы скатывается по его щекам. Он не смог выполнить своё обещание.