***
Хулия проснулась в белоснежной маленькой палате, за исключением стеклянного ограждения от коридора. Её нога больше не была подвешена, но она сама явно была привязана к кровати, чувствуя, как нежную кожу рук стягивает тугие верёвки. Паника овладела ей мгновенно, но Медина знала, что ей не стоит поддаваться. Сколько было ситуаций, когда паника только всё усугубляла? Однако, она не понимала, где находится, и почему привязана, но примерное понимание, что здесь явно замешан Нойрет, всё же присутствовало. Он всё-таки смог забрать её, даже при том, что Иван был рядом. — Иван, — шепчет она. Во рту всё пересохло, пить хочется невероятно. Казалось, что она готова отдать всё, чтобы сделать лишь один глоток воды. Также вернулась и боль, пронзившая всё тело, отчего хотелось кричать, но лишь крупные слёзы скатывались по её щекам. Хулия знала, что мать не возьмётся её, знала, что и Иван может не успеть найти… Так может, всё-таки, такова её судьба? Умереть от рук Нойрета, как и планировалось изначально? Она его жертва. Всегда была. Она думает об отце, который явно бы сейчас уже поднял кипишь, у него было столько знакомых, которые нашли бы её за считанные часы. Не было даже сомнений в этом. Но мама… Она не станет этим заниматься, и Хулия поняла это уже давно, ещё в тот день, когда убежала от неё, и попала под машину. Она не любит её, и, вряд ли, когда-то, вообще, любила. Возможно, делала вид перед отцом, а когда его не стало… Медина всхлипывает. Иван был прав, она всё слишком близко принимает к сердцу, и её слишком легко можно ранить. Но можно ли это сравнивать с тем, что она, вдруг поняла о своей матери? Можно ли смириться с тем, что женщина, которая всю жизнь тебя воспитывала, вдруг, ненавидит тебя? Да, она совершила огромную ошибку с отчимом. Да, она была маленькой дурой, которая действительно верила, что этот мужчина её любит… Но, быть может, вся проблема была в самой женщине? Она не давала ей того, что давал Алехандро, и, может, если бы всё было наоборот, этот человек и не привлёк её вовсе? Хулия вспоминает тот день, когда впервые познакомилась с ним. Мать забрала её из больницы и представила их уже дома. Изначально он ей не понравился, она презирала его и свою мать за то, что та смогла так быстро забыть отца, хоть они и были в разводе. Ей всегда казалось, что был шанс на их воссоединение, до того, как он умер. Она надеялась на это, потому что каждый раз, когда папа забирал её на выходные к себе, между родителями пролетала явная искра, которую не заметил бы только дурак. А потом появился он. И всё рухнуло. Всё рухнуло ещё тогда, когда отец умер, но окончательно всё полетело к чертям, именно с появлением Алехандро. Хулия не любила его, она лишь видела в нём того, кто любит её. Как оказалось, всё это было лишь наивной иллюзией. Она испортила, и без того хлипкие, отношения с матерью, поддалась маньяку-убийце, и едва ли не стала его жертвой. Если бы не Иван… Иван… Он единственный, кто действительно любил её. Сколько бы ошибок она не сделала, сколько бы они не ссорились, он всегда приходил к ней на помощь, всегда целовал её и говорил, что всё будет хорошо. Именно он вытащил её с того дна, на которое она упала, когда жизнь, казалось бы, не имела больше смысла. Хулия плачет. Она хочет повернуть всё вспять, и изменить всё, что произошло за последние четыре дня. — Привет, — слышит она детский голос и поворачивает голову вбок, чтобы увидеть своего гостя. Маленький мальчик, лет восьми-девяти, стоит на пороге её палаты. Он теребит пальцы рук и переминается с ноги на ногу, явно чувствуя себя неловко, — Папа сказал, что ты поможешь мне поправиться. В голове, вдруг, складывается ещё один пазл. Тот самый больной мальчик, которому нужна её кровь, сейчас стоит перед ней. Это он — причина, по которой она сейчас здесь. — Привет, — шепчет она. Хулия не знает, как с ним разговаривать, и что говорить. Он подходит ближе. — Почему ты привязана? И что с твоей ногой? — уточняет он. Медина сглатывает. Он ведь ещё совсем ребёнок. Разве может она рассказать ему всё, что замышляет его отец? Разве можно сказать ребёнку, что его жизнь стоит её жизни? — Потому что тебе нужна моя кровь, — говорит она ему. — Ты боишься? — удивляется он. — Не бойся. У меня много раз брали кровь. Из пальца и из вены. Это не больно. Хулия усмехается с наивности мальчика. Он не виноват в том, что болен, и не виноват в том, что замышляет его отец. — Я не боюсь боли, — отвечает она ему, — Проблема в том, что я умру после этой процедуры. Потому что тебе нужна вся моя кровь. Это было ошибкой. Она не должна была этого говорить ему. Но разве сын не должен знать, что замышляет его отец? Разве он не должен узнать сейчас, какой ценой ему досталась жизнь? Когда-нибудь, он узнает об этом. Он вырастет и вспомнит об этом, и тогда, если он станет нормальным человеком, не таким, как Нойрет, ему будет сложно жить, зная об этом. Быть может, именно сейчас она решит все дальнейшие проблемы? Но на самом деле, кому она сейчас собирается рассказывать эти сказки? Она просто хочет жить, и то, что она рассказала мальчишке, давало ей надежду, что всё пойдёт по-другому. По крайней мере, хотя бы оттянет время. — Вся? — глаза мальчишки расширяются. — Папа сказал, что возьмёт у тебя кровь. Разве не будет достаточно лишь одной ампулы? — Одной ампулы, к сожаление, не достаточно. Хулия поджимает губы. Она так сильно хочет пить. — Малыш, — зовёт она его и мальчик смотрит на неё, — Ты можешь принести мне попить? — Конечно, — он подходит к двери и раздвигает её. Она не закрывается на замок, именно поэтому Медина связали. Осталось найти способ, как развязать верёвки. Ей нужно сбежать отсюда.***
Седоволосый мужчина рассматривает пробирки с кровью в маленьком кабинете, больше похожем на место, в котором его держат. Он постукивает по ним пальцами и улыбается после того, как проверил все образцы. Они идеально подходят друг другу, а значит маленький Томас всё же будет жить. Лицо мужчины изуродовано шрамами, полученными, будто бы, во время пожара. Если кто-то, кто знал его раньше, увидит сейчас, вряд ли удастся узнать того человека, каким он был. И, к сожалению, его это действительно беспокоило. За стенами этой лаборатории у него осталась семья, любимая дочь и все перспективы, к которым он когда-либо стремился. Лаборант. Он не любил эту профессию, а учился в колледже на него лишь по настояниям своей больной матери. Женщина страдала от психологических расстройств, включающий в себя способность видеть умерших людей, хотя мужчина не был уже так сильно уверен в том, что это была неправда. Несколько лет, проведённых в заточении Нойрета, он понял, что невозможное тоже возможно. Потому что радость его сейчас была не за того мальчишку, который поправится после переливания крови, а за то, что его, наконец-то, смогут отпустить на свободу. Он смотрит на Жака перед собой и кивает ему, подтверждаю всё, что только что увидел. Ему неважно, кто стал его жертвой, или это какой-нибудь доброволец, главное, что уже совсем скоро он сможет увидеть своих жену и дочь. Да, они вряд ли узнают его с таким лицом, но он докажет им, что является именно тем, кем себя представляет. — Как скоро я смогу уйти? — спрашивает он. Нойрет усмехается. Его всегда забавляла наивность людей, но в этот раз он должен сдержать своё обещание. Ради сына. — Как только пройдёт операция, так сразу, — его лукавая улыбка не внушала никаких надежд. За маской сжалившегося мужчины, явно скрывался подлый дьявол. И Лаборант это знал. Он понимал, что за всё в этом мире есть своя цена. Только ещё даже не представлял какая. — Хорошо, — соглашается он, — Ты видел моих? Как они? Жак улыбается. — Твоя дочь учится в университете, жена продолжает свою работу, — говорит он, — Я не слежу за ними. — Однако, мне достаточно того, что у них всё хорошо, — соглашает мужчина, потирая руки от предвкушения. Нойрет снова усмехается, отчего мурашки пробегают по телу. Это нехорошая усмешка. — Пойду подготовлю детей, — продолжает он, осекаясь, когда понимает, что сказал лишнее. — Детей? — удивляется мужчина, поравляя когда-то белый халат. Он так давно здесь находится, что вся одежда, которая у него когда-то была, успела износиться. — Детей, — повторяет Жак, — Одна девчонка, которая не нужна своим родителям, согласилась отдать свою жизнь моему сыну. Мать подписала согласие. Ложь. Такая явная ложь, которую Лаборант успел научиться различать за многие годы. Увы, он ничем не может помочь этой девочке, потому что, иначе, никогда не увидит свою. Каждый день, проведённый здесь, он мечтал увидеть свою дочь, хоть глазком, чтобы просто посмотреть, какой она стала. Неужели, такое простое желание, может просто разрушиться, если он попытается спасти чужого ребёнка? Но, кто он такой, чтобы бросать кого-то в беде, зная, что этого кого-то ждёт неминуемая смерть? — Она имеет такое же право на жизнь, как и ваш сын, сеньор Нойрет, — вступается мужчина, — Не думаю, что вы обрадовались, если бы вашего сына решили использовать в роли подопытного кролика. — Ты всего-навсего лабарант, Дэниэль, — фыркает Жак, — Знай своё место. И, если ты выкинешь хоть что-нибудь, что помешает операции, твоя дочь станет донором моего сына. Сердце ускорило ритм при упоминании собственного ребёнка. Он ни за что не позволит этому садисту даже пальцем её тронуть, но также знает, что Нойрет слова на ветер не пускает. Если он сказал, что сделает, значит он сделает. У Дэниэля даже нет шанса на спасение той девочки. Как он может так рисковать, когда его дочь может стать следующей? — Я вас понял, — сдаётся он. Когда-нибудь это всё закончится. Он уверен, что наступить время, когда всё встанет на свои места и все получать по заслугам. Однако, сколько людей до этого может пострадать? И сколько уже пострадало?***
Иван был на нервах. У него тряслось тело, из рук свалилось абсолютно всё, а когда Мария разговаривала с очередным знакомым Фермина, и вовсе потерял счёт времени, уставившись на мать мёртвым взглядом. Время шло, его становилось вс меньше и меньше. И, пока они разбирались, что делать дальше, где её держат, его девочку могли уже убить. Он проводит руками по лицу, глубоко вздыхая, когда Альмагро уходит от него в свою комнату. Маркос с Вики уже на готове, чтобы в любой момент сорваться и поехать вместе исполнять операцию по вызволению лучшей подруги. И ему так сильно хочется уже набрать номер Навоа, чтобы сказать ему выезжать, отчего он уже открыл список контактов и выбрал нужный номер для звонка. Осталось только нажать на заветную зелёную кнопочку, но команды ещё не было. Настенные часы, которые висели в его комнате, теперь слишком громко тикали и раздражало своим звуком. Он помнил, как они с Хулией проснулись утром в этой кровати, и это стрекотание казалось самым лучшим звуком на планете. Она была рядом, здоровая и счастливая. Она была жива и ей не угрожала смертельная опасность. Как может всё измениться лишь за одно чёртово мгновение? За одно мгновение из здорового человека, она превратилась в временного инвалида со сломанной ногой, и за одно мгновение, её у него отобрали. Достаточно лишь одного мгновения, чтобы узнать, что её больше нет. — Нет — нет — нет! — он мотает головой в разные стороны, в который раз шопотом отрицая все свои дурные мысли. Она жива. Она борется и ждёт его. И она обязательно его дождётся. Его Хулия борец, она никогда просто так не сдаётся. — Я узнала! — Мария вбегает в комнату сына с телефоном в руках. — Но это будет очень опасная операция. Мы не можем заявить в полицию прямо сейчас, но мы обязательно должны будем потом скрыться где-нибудь от Нойрета. — Почему не можем? — забеспокоился Иван. Он сразу же представил Хулию со сломанной ногой и о том, что ей, наверняка, нужна будет медицинская помощь, но как они обратятся в больницу, если будут в бегах? — Потому что у Нойрета всё куплено, Иван. Ты же должен это понимать, — выдыхает Мария, — Послушай, я понимаю все твои волнения по поводу Хулии, но лучше варианта у нас не может быть. Мы, либо вытаскиваем её прямо сейчас, либо она умрёт. Иван сглатывает. Его выбор очевиден, конечно же. Он только лишь нажимает заветную зелёную кнопку и сообщает Маркосу адрес, на который нужно будет приехать. Парень знает, что в любой момент всё может пойти не по плану, но другого шанса у них уже не будет. Они должны действовать очень осторожно и быстро. — Ладно, — соглашает Иван, — Мы справимся с этим, — Мария кивает ему, поглаживая по щеке. Она не поедет вместе с ним, потому что от неё не будет толку, но она абсолютно уверена в своём сыне и его лучшем друге. Они и не из такого дерьма выбирались, сейчас им лишь стоило вспомнить те времена. К сожалению. — Встретимся у Фермина на даче, о ней никто не знает, — женщина пихает в руку сына маленькую бумажку, на которой написан адрес, — Но для начала вам нужно будет обязательно поменять машину. Друг Фермина договорится со своим знакомым на заправке и там вы сможете спрятаться до завтрашнего дня в погребе. — Не слишком ли много Фермина? Этот чувак даже с того света умудряется как-то помогать, — усмехается Иван. Альмагро опускает взгляд вниз. Будь здесь рядом её муж, возможно, план был бы менее опасным, чем есть сейчас. — Не волнуйся, мамуль, Охотница за привидениями обязательно с ним поговорит, когда мы вытащим её из этого дерьма. Мария с подозрением смотрит на сына, но также быстро понимает, что не хочет знать всех подробностей. Он обязательно всё ей объяснит, и она обязательно ему поверит, потому что знает, что Иван всегда говорит только правду. Особенно всё, что касается Хулии. Охотница за привидениями звучит, как что-то буквальное. — Пожалуйста, будьте осторожны. Ладно? — просит она. — Мы очень постараемся, — парень наклоняется и целует мать в щёку. Та крепко его обнимает, прежде чем всё же отпустить в путь. Этот день закончится либо хорошо, либо плохо. Другого варианта просто нет.***
Хулия пытается врываться, когда к ней в палату заходит лысый мужчина в белом халате. Он завозит с собой столик с нужными ему приборами, а вслед за ним завозят на кровати того самого мальчика, который так и не принёс ей воды. По всей видимости, его поймали при выходе из её, так называемой, палаты, и запретили возвращаться. Он был без сознания, поэтому даже не знал о том, что наступил тот самый момент, когда всё произойдёт. — Расслабься, милая, — говорит мужчина, — Это будет не больно и очень быстро. Ты не успеешь ничего почувствовать. Медина отворачивается от него и каким-то образом у неё получает освободить ногу, которая находится в гипсе. Она бьёт врача ей по лицу и тот мгновенно отшатывается назад от силы удара. Боль разносится по всему телу и всё оставшееся время уходит на то, чтобы придти в себя. Когда её голова перестаёт кружиться, мужчина уже снова возле неё, с силой затягивает её ногу верёвкой. — Маленькая сучка! — рычит он, перехватывая пальцами её подбородок и заставляя посмотреть на него. Она отводит взгляд и делает всё возможное, чтобы не встречаться с ним. — Посмотри на меня! — кричит он. — Тебе делают одолжение! Зачем тебе жить, когда твоя мать тебя ненавидит? Он усмехается, попадая в самое больное место. Хулия замолкает, потому что знает, что это так, и её сердце разрывается на части от того, что мама больше не придёт за ней. Она поджимает губы, чтобы сдержать непрошенные слёзы. Тем временем, Иван с Маркосом уже подъезжают к стенам клиники, которая больше напоминает какую-то тюрьму. Огромный забор, закрытые электрические ворота. Им придётся очень постараться, чтобы найти способ сбежать отсюда. Но, как показывал опыт, всё лучшее происходит, когда они импровизируют. — Что ж, — тянет Маркос, смотря вверх на дверь забора. На улице уже стемнело, и лишь свет фонаря освещал дорогу. На небе не было ни намёка на звёзды, потому что всё заполонили серыми тучами. К счастью, хотя бы не было дождя, — Начнём? — Вытащим её оттуда, — соглашает Иван и они оба взбираются по кирпичному забору, перелизая на территорию клиники. У них нет никакого плана. Они действуют наугад, как это всегда было. Им только лишь сообщили адрес, где держат Хулию, и больше ничего. Оставалось доверять лишь своей интуиции. Пробираясь сквозь аварийный выход, они лишь случайно заметили маленькую дверцу, напоминающую чью-то коморку. Нойрет прищурился, отмечая её. Это было бы отличное место, где можно было спрятать человека так, чтобы его не нашли. И первая мысль заключалась в том, что Медина могла бы быть там. Они с трудом смогли сломать замок, вырвав из двери ручку, и открыв её нараспашку, застыли в ступоре. Это была лаборатория. Небольшая, но со всеми материалами. Все приборы были выключены, однако зрелище оставалось неизменным. — Вот это я понима, коморка папы Карло, — пробубнил Иван, пройдя внутрь. — Иван! — шопотом окликнул его Маркос. — Иван, стой! Мы не за этим сюда пришли. Как только парень шагнул внутрь, на него тут же напал седоволосый мужчина, крупнее его по телосложению, но ростом, казалось бы, одинаковым. Иван с трудом смог его отбросить, и, когда тот отшатнулся, поворачивать к нему лицом, стало очередной неожиданностью, что он его знает. — Вот это денёк выдался, — тянет он, — Везде знакомые лица. Мужчина с недоумением уставился на него, когда Маркос уже также вошёл внутрь. Он тоже знал этого человека. Не в живую, но его фотографию они уже когда-то видели. — Удивительно, что погибший юрист делает здесь спустя столько лет? — Нойрет складывает руки на груди. — Откуда вы меня знаете? — удивляется Лабарант. — Вас невозможно не узнать, даже при том, что ваше лицо явно повидало многое, — с сожалением отмечает Навоа, — Я — Маркос Навоа Пасос. Вам что-то говорит это имя? — Сандра Пасос, — выдыхает мужчина, — Но… Она в порядке? Последний раз, когда мы с ней виделись… — Да, она в порядке, — отвечает Маркос, — И Паула тоже. Мужчина облегчённо выдыхает. — Но что вы здесь делаете? Вас все считают погибшим в автокатастрофе, — недоумивает Иван. — Мне нужно было обезопасить свою семью, — начинает он, — И это было единственным вариантом, чтобы Нойрет не тронул мою дочь и жену. — То есть, вы работаете на Нойрета, чтобы он не трогал вашу семью? — Именно так. И сегодня я вновь смогу увидеть свою дочь после того, как закончится операция, — улыбается он. Иван горько усмехается. — Это будет грандиозная встреча, — бурчит он. — Что? — не понимает мужчина. — Вы поможете нам спасти кое-кого, и абсолютно всё поймёте, — продолжает Маркос. Им бы сказать всю правду о том, что как только закончится операция, мужчина увидит лишь труп своей дочери, но они также понимают, что это может вызвать в нём панику. А им обязательно нужно сохранять спокойствие. — Вы же знаете все ходы здесь? — спрашивает Иван и мужчина кивает. — Нам нужно спасти кое-кого, кто не заслуживает смерти. — Девочка, которая стала донором Томаса? — Именно, — отвечает Нойрет, — Она как никто другой заслуживает долгой и счастливой жизни. — Я помогу вам, но тогда мне придётся забрать свою семью и бежать… — Мы сбежим вместе, — соглашает Маркос, — У ворот стоит машина, в ней находится наша подруга, мы сразу же уедем, как только вызволим ещё одну нашу подругу. — Но моя дочь и жена… — О них не переживайте, мы всё решим. Доверяться, казалось бы, совсем ещё детям, было вовсе небезопасно. Дэниэль думал какое-то время, но потом, вдруг понял, что также небезопасно доверять Нойрету, который с какой-то подозрительностью отвечал сегодня на все его вопросы. Эти парни знали, что они делают, и это немного, но внушало ему доверия. Будь, что будет. Он не пожалеет о своём решение. Даже, если они его обманут, ему удастся добраться до своей семьи вовремя и уехать с ними. Он уверен в этом.