Продолжение, о котором никто не просил

       Иван тянул Хулию за руку, убегая прочь по густому лесу. Корни деревья появлялись под ногами неожиданно, и он ловко их перепрыгивал, периодически перетягивая за собой Медина. Она спотыкалась на каждом шагу и в какой-то момент, он, вдруг, понял, что им не убежать. Нойрет был слишком быстрым, стреляя в них и попадая туда, куда попадёт. Последний рывок был действительно последним, когда парень услышал выстрел, а потом крик Хулии.        Она упала на землю, останавливая себя руками, но они быстро прогнулись в локтях. Кровавое пятно расплылось по её спине. — Хулия! — кричит Иван, падая перед ней на колени. Она не говорит ни слова, когда алая струйка стекает из её рта. — Хулия, пожалуйста!        Нойрет младший тянет её к себе и прижимает к своей груди, раскачиваясь в разные стороны. Этого не должно было произойти.        Когда она обмякает в его руках, он понимает, что потерял её навсегда и крик вырывается из его груди, как раз в тот момент, когда противник их нагоняет. — Хулия! — он широко раскрывает глаза и вскакивает, оглядываясь по сторонам. Они все по-прежнему находятся в фургоне и трясутся на убитой дороге, но самое главное, он сразу же замечает, что её нет рядом, поэтому его взгляд тут же начинает бегать туда-сюда. Иван находит её рядом с Вики. — Я здесь, — она пытается отползти от подруги на здоровой ноге, но у неё это плохо получает и Нойрет спешит к ней самостоятельно. Он заключает её в объятия, крепко прижимая к своей груди и поглаживая по спине, — Что тебе такое снилось? — усмехается она ему на ухо, обжигая его своим дыханием. Она тёплая, её руки больше не ледяные, как были раньше. — Это был всего-лишь сон, — бормочет он себе под нос, целуя её в шею, — Ты здесь. — Я здесь, — подтверждает Медина, также поглаживая его по спине. Вики улыбается, смотря на друзей. Она знает Ивана с самого раннего детства, и он никогда раньше не был таким нежным по отношению к девушке. До Хулии у него была Кароль, которой он неосознанно изменил с Мартинес, но это было так давно. Сейчас, глядя на то, с какой заботой и любовью он относится к её подруге, она понимала, что это абсолютно другой человек. Ему больше никто не нужен, кроме неё, и он сделает всё возможное, чтобы защитить ту, которую любит.        Сила любви Ивана к Хулии поражала. То, что Медина до безумия любит его, было понятно с самого начала их отношений, потому что всё читалось в её глазах, а вот Нойрет… С ним всё было сложнее. Все думали, что рано или поздно, он причинит ей боль и она уйдёт от него, и так и вышло, но никто и предположить не мог, что за все те выходки, обидные слова и поступки, девушка сможет его простить. И, видимо, Иван понял, что она единственная, кто никогда не осудит его, кто всегда поддержит, потому что то, какими были их отношения сейчас, нельзя было сравнить с теми, что были раньше. Из вечно ссорящейся парочки, они превратились в тех, кто дорожит друг другом несмотря ни на что.        Нойрет отстраняет от себя Хулию, и берёт её лицо в свои ладони. Он гладит её щёки, усмехаясь, когда говорит, что не сможет жить, если с ней что-то случится, а потом целует, как обычно это делает и она падает на него, больше не в состоянии стоять на одной коленке. Иван ловит её, повалившись на спину и утягивая к себе на грудь. — Представь, что мы на море, — бормочет ему Медина, она запускает тонкие пальчики в его кудрявые волосы и слегка оттягивает их, наматывая на кончики, — Тёплый песок, яркое солнце… — Ты воруешь мои мечты? — смеётся он, но его улыбка быстро пропадает, когда он вспоминает момент, в который он ей это говорил. — Что там дальше? — он крепче прижимает её к себе, зарываясь носом в её шее. Она так вкусно пахнет. — Мы стоим на берегу и волны обдают наши ноги, — Хулия прикрывает глаза, на мгновение представляя это, — Никаких проблем, всё слишком шикарно, и после прогулки, мы отправимся заниматься любовью… — Я обнимаю тебя сзади, — продолжает за неё Иван, — Провожу ладонями по твоему гладкому плоскому животику и целую твою шею, как сейчас, — его губы оказываются на нежной коже и девушка подёргивает плечами. Его руки ложатся поверх тёплой кофты на живот и он слегка поглаживает его, — Моя самая любимая, — шепчет он, — Самая нежная и такая невероятно хрупкая.        Голова Хулии падает ему на плечо и она жмурится от подступающих слёз. Ей так хочется, чтобы все эти мечты оказались реальность, и то, с какой нежностью сейчас к ней относится Иван, лишь усугубляет ситуацию. Он слишком сильно погрузился в иллюзию, которую он сам же, когда-то придумал.        Она прячет лицо в сгибе его шеи, крепко обнимая его и он чувствует влагу от её ресниц. Ему не нужно спрашивать, что случилось, потому что всё итак слишком понятно. Им ещё долгое время придётся находиться в бегах и спасать свою жизнь, как они делали это раньше, и неизвестно, смогут ли когда-нибудь оказаться на море.        Иван думает о том, что, как только весь этот кошмар закончится, он соберёт все свои имеющиеся сбережения и увезёт её куда-нибудь, где всегда тепло. Ему следовало это сделать ещё раньше, а не ждать лучших времён. Как оказалось, они так и не наступили для них. И наступят ли теперь когда-нибудь?        Он гладит её по волосам, путаясь пальцами в высоком хвосте. Слишком многое выпало на них за последние время, и Хулия ещё с самого начала заслуживала полноценный отдых. То, что происходило сейчас, забирало всё больше и больше их сил, и им нужно было бороться, чтобы добиться долгожданной справедливости.        Машина резко останавливается и ребята переглядываются между собой. Маркос находится ближе всех к выходу, поэтому именно он открывает двери, слегка высовывая голову. Солнце уже скрывалось за горизонт, освещая своими уходящими тёплыми лучами. Они находились в лесу и Дэниэль, всё это время сидевший за рулём, спешит к ним, чтобы сообщить, что они приехали.        Пассос выходит первым, помогая вылезти Вики, как раз в тот момент, когда из дома, напротив которого они остановились, выбегает Мария. Это больше похоже на двухэтажную избушку, но этот вариант для них сейчас самый идеальный, чтобы скрыться от преследования Нойрета. Иван осторожно вытаскивает за собой Хулию, ставя её на здоровую ногу, как и обещал. Она обнимает его за плечи, когда он перехватывает её за талию, чтобы удерживать. — Ты уверена? — спрашивает он. Девушка кивает. — Моя ты девочка! — Мария спешит к ней, заключая в крепкие объятия, а потом резко отстраняет от себя, рассматривая с ног до головы. — Бедный ребёнок, что они с тобой делали? Вы хоть её кормили? — она обращается к сыну, сверля его взглядом. — Почему она такая бледная?        Парень усмехается над словами матери. Она всегда была слишком эмоциональной и сейчас, когда знала всю ситуацию целиком, её было не остановить. — Фернандо замечательно готовит, — продолжает женщина, — Возможно, Фермин перенял от него способность к кулинарии. — Фернандо? — уточняет Иван. — Да, — отвечает Альмагро, — Человек, с которым Фермин провёл всё своё детство. Только ему можно доверять после самого Фермина.        Дальше всё происходит, как обычно. Нойрет представляет матери отца Хулии, объясняя ей всё, о чём успел узнать, попутно помогая самой девушке допрыгать до дома. Поначалу, Мария скептически относится к тому, что Иван позволяет ей идти самостоятельно, но потом они слишком увлекаются разговором, что не замечают, как доходят до ступеней. Тут уже он поднимает её подмышками и переносит через порог.        Ребята переносят все свои вещи в дом, когда их встречает тот самый Фернандо.        Мужчина оказывается лет восьмидесяти, с седыми волосами и милой бородкой. У него слишком добрые голубые глаза, позволяющие заглянуть ему прямо в душу. Кажется, как будто он достаточно умный и грамотный человек, с которым будет легко найти общий язык. — Мария многое о вас рассказывала, — говорит он, проводя ребят по команатам. Их оказывается четыре: по две на каждом этаже, поэтому приходится ютиться в одной комнате по двое. Иван сразу же говорит о том, что будет жить в одной комнате с Хулией, и никто с ним не спорит, потому что все понимают, что этим двоим будет спокойнее вместе. Дальше всё идёт проще: Маркоса отправляют в комнату с Дэниэлем, а Вики с Марией. Так как Фернандо владелец этого дома, он остаётся один в своей собственной комнате.        Все расходятся по своим «покоям». Иван ставит сумки на кресло, помогая Медина добраться до кровати и сесть на неё. Она задирает больную ногу, отчего ей тут же становится немного легче. Однако, Мария была права, она слишком бледная. Хоть и получше, чем была в тот момент, когда они забирали её из клиники, но эта бледность заставляла насторожиться. А всё ли с ней в порядке? А не нужно ли им показать её доктору? Точнее, конечно, нужно. Но Нойрет думал о том, не станет ли ей хуже… — Перестань так на меня смотреть, — усмехается Хулия, снимая кофту и оставаясь в футболке. На сгибе локтя, куда до этого была воткнута иголка, образовался достаточно большой синяк, который был заметен невооружённым взглядом, и Иван почувствовал укол злости на тех, кто причинил ей столько вреда. Он понимал, что тот врач получил сполна: сначала гипсом по лицу, а потом ещё и рукояткой по башке… Вероятнее всего, ему досталось и от Нойрета, когда тот понял, что всё пошло не по плану, но он думал о том, что за ту боль, которую они причинили его девочке, должно было быть более суровое наказание.        Иван садится рядом с ней на кровать и осторожно берёт её руку прохладными пальцами, вытягивая так, чтобы можно было разглядеть синяк. Она опускает взгляд за ним. — Это пройдёт, — бормочет Хулия, пытаясь вытянуть руку из его. Ей явно не нравится, что он с такой внимательностью рассматривает изъяны её тела. — Мне так жаль, — шепчет он ей и наклоняется, чтобы поцеловать сгиб локтя. Она вздрагивает от неожиданности.        Иван всегда был непредсказуемым человеком и зачастую делал странные вещи. Он мог целовать её руки, но при этом не проявлять никаких других признаков внимания, но Хулия явно не ожидала от него что-то подобное. — Ты ведь не виноват, — начинает она. — Я должен был настоять на том, чтобы ты осталась в тот день у меня, — продолжает парень, — Тогда бы ничего этого не произошло. Ты бы смогла выспаться и придти в себя… — Иван, — Медина склоняет голову набок, перехватывая его ладони в свои и переплетая пальцы, — Со мной всё в порядке, — говорит Хулия, — Правда. Ты не виноват ни в чём, что произошло. Рано или поздно я всё равно бы поругалась с мамой и, вероятнее всего, Нойрет узнал бы обо мне через кого-нибудь другого.        Иван смотрит в любимые зелёные глаза, когда она поджимает губы. — Я просто рада, что ты сейчас со мной, — девушка поднимает на кровать вторую ногу, пожимая её под себя и поворачиваясь к нему лицом. Иван усмехается. — Я всегда буду рядом, — отвечает он, заправляя выбившиеся волосы из её хвостика назад.Он уже неоднократно говорил, что каждый раз, смотря на неё, он влюбляется ещ больше. Больше никого не существует, кроме неё, когда она рядом, — Ты устала, — продолжает парень, — Я помогу тебе принять душ и ты ляжешь спать… — Я лягу вместе с тобой, — говорит она ему, улыбаясь, — И я нормально себя чувствую. Прекрати относиться ко мне так, будто я при смерти.        Нойрет младший кивает, снова слишком засмотревшись на неё. Но как он может не смотреть, когда она, такая невероятная, сидит прямо перед ним, и он едва ли не потерял её ещё сутки назад? Как он может не думать о том, что ещё вчера забирал её из того ужасного места, где собирались забрать всю её кровь? Она могла умереть, чёрт возьми!        Их прерывает стук в дверь, после чего в приоткрывшуюся щёлку пролезает голова Дэниэля. Он мило улыбается, завидев, что все одетые и он никого не спугнёт, и вошёл внутрь. — Я понимаю, что вы тут ведёте беседы, но Мария настоятельно просила спуститься вниз на ужин, — говорит он, смотря на дочь, — Хулия, — он обращается к ней, — Как ты себя чувствуешь, малыш?        Девушка кивает ему, поджимая губы. Честно говоря, она так сильно хочет вновь его обнять и просто почувствовать, что он рядом, что папа жив и никогда не было тех дней, когда они с мамой думали, что его больше никогда не будет рядом. И, когда он собирается уходить, Хулия понимает, что не хочет этого. — Пап! — зовёт она его и мужчина оборачивается. Медина опускает здоровую ногу на пол и встаёт, чтобы подойти к нему, но он тут же спешит к ней, останавливая на полпути. — Я здесь, не вставай, — он задерживает её за плечи, встав напротив. — Так значит всё это время ты был жив? — глупый вопрос, который первым срывается с языка. Порыв обнять его никуда не пропал, но она не знает, как это сделать, как будто бы что-то удерживает её. — Это было для того, чтобы вас с мамой не трогали, — с грустью продолжает он. Иван кладёт ладонь ей на здоровое колено. Мужчина наклоняется и целует дочь в макушку, после чего она всё же обнимает его, крепко прижимаясь к нему. Она так сильно скучала по нему, и эти два дня, когда он был рядом, были самыми лучшими. И, если все эти страдания, которые ей пришлось пережить, для того, чтобы встретиться с ним вновь, то она явно ни о чём не сожалеет. Особенно тогда, когда папа также, как и раньше, поглаживает её по спине, прижимаясь щекой к её макушке. Это точно он, и точно не призрак.        Они всё же спускаются вниз на ужин. Иван берёт её под локоть с одной стороны, тогда как Дэниэль с другой. Так даже удобнее, потому что у неё есть опора с двух сторон и она знает, что ни один из них не даст ей упасть, когда она спрыгивает на одной ноге по лестнице. За столом уже сидели все, кроме них троих. — У меня есть для тебя кое-что, — начинает Фернандо после долгой тишины. Он размахивает вилкой, на которой насажен кусочек мяса и улыбается, — Моя любимая жена как-то сломала ногу, — говорит он, — Ох, как же напугала меня, чертовка. Но после её смерти у меня кое-что осталось.        Хулия смотрит на него с любопытством, хотя уже примерно понимает, о чём он говорит. Дед поднимается из-за стола и уходит. После слышится какой-то грохот со стороны чулана, а после он возвращается с костылями в руках. — Это, конечно, не супер крутой гипс, на который можно наступать, но тоже неплохой вариант, — продолжает Фернандо, — Подрегулируем тебе их по высоте и будешь гонять.        Маркос давится кусочком мяса от смеха, наблюдая за реакцией подруги. Она даже и не представляла себя с этими штуками. Однако, дед таки прав, это лучше, чем когда тебя таскают, потому что ты не можешь нормально передвигаться. — Спасибо, — отвечает она, улыбаясь. — Давай, мы тебя быстро на ноги поставим, — не унимается мужчина, по-доброму ей подмигивая. Хулия опускает взгляд, усмехаясь. — В прямом смысле этого слова, — заканчивает Вики.        На самом деле, костыли не такая страшная вещь, как думала Хулия изначально. Она не стеснялась их, она попросту не знала, как ими пользоваться. По-началу было действительно сложно, когда, поужинав, она попробовала дойти до комнаты самостоятельно. Ей тяжело было поднять свой собственный вес на руках, но с каждым движением становилось легче. В конечном итоге, она научится ими управляться за пару дней. По крайней мере ей так казалось.        Иван находился рядом для подстраховки, когда все разошлись по комнатам. Она стояла на одной ступени, ставя палки на другие и поднималась на трясущихся руках. — Это сложно, — говорит она, облокачиваясь на перила, и Нойрет чувствует то, насколько она устала. Возможно, дом не лучшее место, чтобы учиться ходить? Он понимал, что ей придётся рано или поздно этому снова учиться, но сейчас, после стольких страданий и долгой дороги он не мог смотреть на то, как она снова мучается. — Иди ко мне, — он наклоняется и берёт её под коленями, осторожно, чтобы больная нога не ударилась о здоровую. Хулия вскрикивает он неожиданности, обхватывая его шею руками. Иван подхватывает ненавистные палки второй рукой, одной лишь удерживая её под бёдрами. — Иван, я же… — Завтра начнём, — по-доброму отвечает он ей, уже подходя к двери и пинает её ногой. Всё это время за ними наблюдал Дэниэль, который явно испытывал такие же чувства по отношению к своей дочери, как и Иван. Было видно, что они оба не хотят сильно жалеть её и показывать ей, что она может расслабиться, но как можно смотреть на то, что ей сложно подниматься? Как можно смотреть на её трясущиеся ручки и не помочь ей? Наверное, самое сложное, с чем Нойрет младшему придётся бороться, это со своей безграничной заботой о ней. Для её же блага.        Он помогает ей сходить в ванную, потому что она считает себя невероятно грязной, и он не может отрицать этого хотя бы потому, что у неё действительно грязные волосы. Сначала они наматывают на гипс полиэтиленовый пакет, заматывая его скотчем так, чтобы как можно лучше ограничить попадание в него воды. Им никто не рассказывал, как ухаживать за гипсом, но они оба знают, что мочить эту вещь нельзя. — Осторожнее, — он держит её подмышками, поднимая в ванную и она сгибает ноги в коленях, чтобы не цепляться ни за что. Хулия чувствует себя невероятно неловко, когда стоит перед ним голой в полусогнутом состоянии. На самом деле, если бы не сломанная нога, всё было абсолютно по-другому, — Расслабься, мышонок. Я не собираюсь тебя убивать, — смеётся он.        Это оказывается куда сложнее, чем они себе представляли, и Иван надеялся, что с мытьём головы будет проще, потому что ей просто нужно будет наклониться вперёд и держаться руками за ванную, чтобы не упасть. Он завораживает её в полотенце, уже полностью мокрый. Она надевает свою одну из любимых пижам со штанами — шортами, и это лучший вариант, потому что гипс явно делает её ногу толще и любые узкие штаны не налезают на него. Пижама салатового цвета с белыми цветочками с одной стороны груди. — Дальше я сама попробую, — говорит она. Ей никогда не приходилось испытывать нечто подобное, когда ты слишком беспомощная. Сломанная нога заставила поменять абсолютно всё, а с непривычки, она ещё не понимает, как ей действовать. Обычный поход в ванную заканчивается нечто подобным. — Ты упадёшь, — говорит он ей, — Просто наклонись вперёд и держись за ванную. Как ты собралась мыть голову на одной ноге? Я знал, что у тебя есть сверхспособности, Каспер, но не такие же.        Он смеётся и ей становится немного легче. Она знает, что Иван не стал бы ей помогать, если бы не хотел, но также как и он никогда не сможет оставить её в таком положении.        Его длинные пальцы массируют ей голову, когда она наклоняется над душем и вода смачивает волосы. Хулия думает о том, насколько они грязные… — Всё в порядке? Ты дрожишь, — беспокоится Нойрет. — Да, мне просто не по себе от того, что тебе приходится мыть меня, — дрожащий голосом говорит Медина. — Глупости какие, — он наливает себе на руку немного шампуня и втирает его ей в кожу головы. — Только не трогай остальные волосы, — просит она, — Только у корней.        Иван смеётся. — У вас, у девчонок, всё слишком сложно, — рассуждает Нойрет, — А как же длинна? — Им будет достаточно того, что попадёт на них при смывании, — отвечает Хулия, закрывая глаза. Иван смывает шампунь с головы, тщательно массируя кожу.        Позже она сама уже заворачивает волосы в полотенце и поднимается, становясь напротив него. Кажется, как будто ничего не произошло, когда они снова находятся в ванной друг напротив друга. Иван также смотрит на неё, и, если бы не бледность кожи и синяки под глазами, он бы уже давно забыл обо всём, что с ней случилось. Но он кладёт ладонь ей на щёку и она ластится к нему, обнимая руками. — Я так боялся, что больше никогда не смогу прикоснуться к тебе, — шепчет он ей, поглаживая по щеке. Хулия опускает взгляд, вспоминая, что все её мысли, когда она лежала на этой кровати и из неё выкачивали кровь, были только о нём, и слёзы вновь наворачиваются на её глазах. Она бросается к нему, крепко обнимая и прижимается распаренной щекой к его мокрой груди. — Я тоже, — плачет она, — Я думала, что умру и больше никогда тебя не увижу, — он гладит её по спине, а потом берёт подмышками и подбрасывает вверх, перехватывая под коленями. Она обхватывает его здоровой ногой, когда загипсованная просто болтается. — Ты ведь знает, что я не позволю никому причинить тебе вред, — бормочет он ей, вынося из ванной. В комнате слишком уютно. Тёплый свет освещает всё помещение и, когда Иван кладёт её на кровать на спину, она чувствует, что, наконец-то, может расслабиться. Мягкие простыни уволакивают в свой мир, кажется, как будто ничего вокруг не происходит. Только она и Иван в одной кровати.        Он ложится рядом с ней после того, как сам принимает душ. Они оба чистые и невероятно счастливые, что снова смогли обхитрить опасность. Быть может, судьба у них такая — постоянно от кого-то убегать, спасаться откуда-то? Главное, что они всегда рядом. И теперь оба понимают, насколько любят друг друга. Наконец-то, спустя столько времени, в их отношениях нет недопониманий. Хулия может довериться Ивану и не быть высмеянной, а он, в свою очередь, доверял ей. И они оба знали, что никакой Нойрет не сможет их разлучить.        Хулия проснулась посреди ночи, резко подскочив на кровати. За окном было ещё темно и сильный ветер нагонял ещё больше жути. Крупный дождь барабанил по крыше, а сердце до сих пор слишком быстро билось в груди. Сон был таким страшным и реалистичным, что она уже поверила в него, а когда проснулась, облегчения не получила. Каждый шорох за окном, тиканье настенных часов, вводили её в невероятный страх, тогда как Иван крепко спал рядом с ней.        Она упала обратно головой на подушку и зажалась лицом в его грудь, думая, что рядом с ним сможет почувствовать себя в безопасности, но помимо страха у неё начала слишком сильно болеть нога и она вытянула её, насколько смогла. Наверное, ей стоило бы её чем-то мазать, но никто не знал чем, и откуда достать что-то подобное. Однако, если у старика Фернандо есть костыли, быть может у него также есть что-нибудь от боли?        Медина не заметила, как вновь провалилась в сон, обнимая парня холодными руками под одеялом, также как и то, что Иван, в конечном итоге, всё же проснулся, и видел, как она зажимается к нему. Он лишь не подал виду, зная, что она всё равно сейчас уснёт, и не прогадал. Нойрет поцеловал её в макушку, когда понял, что дыхание выровнялось, и тоже попытался уснуть. Им ещё долгое время придётся скрываться, также как и видеть кошмары, где их снова и снова ловят в плен. Когда-нибудь это закончится, когда-нибудь вновь выглянет солнце на их улице.