The Silent Opera

Хьюго не знает, что ему делать. Теоретически, его даже не должно волновать то, что Вэриан устал. Песня ведь остается такой же, как всегда: напряженная и капризная, но не лишенная щепотки задорного оптимизма, который так хорошо знаком Хьюго. Она ничуть не отличается от обычного ритма, который преследовал Хьюго с детства. Когда он наблюдает, как Вэриан почти утыкается лицом в свои собственные записи, то не может удержаться от смешка. Ему должно быть все равно, но блондин почему-то продолжает вытаскивать Вэриана из-за стола и выгонять его из библиотеки. Им обоим не поздоровится, если Вэриан загонит себя в могилу своими действиями. Хьюго почти уверен, что принцесса назначила его не столько помощником алхимика, сколько нянькой. Это, к слову, довольно оскорбительно, ибо, как, черт возьми, он вообще до такого докатился? Ему же нужно было просто расставлять книги, а потом заняться кражей. Но вместо этого он вынужден наблюдать за тем, как Вэриан продолжает изводить себя… И это несколько сводит Хьюго с ума. Люди так не поступают. Они могут утверждать, что жертвуют собой, они могут думать, что, если дойдет до крайности, они решатся на отчаянный шаг, но Хьюго знает лучше. Он понял это еще в детстве, когда жил впроголодь в трущобах. Люди жестокие и равнодушные. Эгоистичные. Они вцепляются в человека, находящегося под ними, чтобы подняться на дюйм выше по служебной лестнице. Вот какова реальность… Но Вэриан, похоже, этого не понимает. Он продолжает работать на благо всех окружающих, забывая про самого себя. Вэриан хочет сделать мир лучше. Он, блять, может покончить с собой, пытаясь это сделать. И в конечном итоге ответственность ляжет на Хьюго, потому что принцесса взвалила на него это дерьмо. Поэтому он выгоняет этого коротышку из библиотеки. Проходит неловкая секунда, в течение которой он раздумывает, куда именно идти. Руддигер вертится у его ног, довольно чирикая. Вэриан наконец начинает более или менее соображать и куда-то направляется. Хьюго следует за ним, лениво потягиваясь в свете нового дня. Солнечный свет едва пробивается сквозь большие окна; небо окрашено в ярко-розовый цвет. Какая идиллия. Вэриан снова зевает, потирая затылок. Песня отзывается звонкой трелью, когда он так делает — хах, забавно. Молчание между ними начинает затягиваться слишком сильно, постепенно из непринужденного превращаясь в неловкое… Настолько неловкое, что Хьюго чувствует необходимость нарушить эту тишину. — Итак, что за хрень будет проходить сегодня вечером? — вот так, очень легкая тема. Вэриан уже упоминал о предстоящем мероприятии ранее, поэтому Песня сразу же стала звучать оскорбительно. Блондин надеется, что Вэриан будет достаточно разговорчив, чтобы поддерживать монолог некоторое время. Сейчас слишком рано для того, чтобы мозг Хьюго проснулся, поэтому говорить ему как-то не очень хочется. Вэриан усмехается. — Мог бы и сам узнать вечером, — говорит он. — К нам приезжают гости из соседнего королевства. Фредди хочет начать выстраивать с ними хорошие отношения, убедиться, что мы можем на них рассчитывать, если вдруг наши восточные соседи вдруг захотят… Кхм. Восточные… — Ты про Эквиса? — Да. Сокрия посылает высокопоставленных лиц. Они приезжают, королевские семьи общаются, происходит обмен мнениями, подписываются контракты. В итоге все расходятся по домам, притворяясь счастливыми. Последняя фраза заставляет Хьюго рассмеяться, звук проскальзывает у него между зубами. — Звучит забавно, — бормочет он. — Просто кучка чопорных старых денди, которые пытаются перехитрить друг друга во время поедания куропаток, или что там еще стоит у них на столах. Вэриан издает какой-то звук: то ли смешок, то ли вздох. Однако Песня звучит весело, так что Хьюго считает это победой. — На деле все еще хуже, — в голосе Вэриана слышится улыбка. — Тебе, к счастью, не придется там сидеть. — Именно. — Что ж, со временем ко всему привыка… О, мы на месте. Вэриан останавливает их рядом с небольшой скромной дверью. Он приоткрывает ее, позволяя утреннему солнцу просочиться внутрь. Хьюго, несколько раз моргая из-за внезапного света, следит за размытой фигурой Вэриана. Когда его глаза привыкают к яркости, он видит окруженный стенами замка сад с небольшой дорожкой. Большие ивы окаймляют ее, затеняя гравий и защищая более мелкие растения под ними. Где-то вне поля зрения раздается журчание фонтана. В воздухе пахнет цветами, сладкими и приторными. Цветные пятна расстилаются по саду, как одеяло. Вэриан глубоко вдыхает через нос. На выдохе его плечи опускаются. Он наклоняется, позволяя Руддигеру спрыгнуть с его рук и со счастливой мордой убежать в сад. Через несколько секунд он уже гоняется за бабочкой. Это… Чрезвычайно необычно. — Черт, Очки, — растягивает Хьюго, — это что, свидание? Разве мы не должны сначала узнать друг друга получше и все такое? Вэриан хмурится. Хьюго сохраняет невозмутимое выражение лица, пока не получает удар локтем в бок. Это выбивает воздух из его легких, блондин хрипло кашляет, приходя в себя от силы удара. Вэриан, засранец, лишь смеется над его страданиями, проходя дальше в сад. Какой он невыносимый. Хьюго хрипит еще секунду, схватившись руками за бок, а затем выпрямляется. — Это лучшее место в замке, где можно подумать, — растягивает слова Вэриан, переступая через Руддигера. Енот катится дальше в грязь, счастливо щебеча. — Сюда почти никто не заходит, ибо многие предпочитают проводить время в розовых садах у восточной башни, — его губы изгибаются в улыбке, значение которой Хьюго не может разгадать. — Здесь тихо. — Здесь достаточно мило, — говорит Хьюго, пытаясь звучать отстраненно. Однако Вэриан, должно быть, поймал его взгляд раньше, поскольку он только удивленно закатил глаза. В Песне присутствует нотка юмора, которая становится только громче, когда Руддигер застряет на спине. Енот в отчаянии верещит, дико размахивая конечностями, пока Вэриан легким толчком не переворачивает его обратно на лапы. — Хэй, приятель, — бормочет он, — думаю, тебе нужна диета. Слишком уж неповоротливым ты стал. Хьюго ничего не может с собой поделать: он смеется. Когда удивленные голубые глаза устремляются на него, он пытается скрыть это кашлем, но, по всей видимости, безуспешно. Черт, он должен взять себя в руки… Но от того, как звучит Песня, когда Вэриан улыбается, у Хьюго сводит живот. В конце концов они идут по садовой дорожке бок о бок. Хьюго засовывает руки в карманы, по большей части уставившись себе под ноги и пиная камушки. Вэриан где-то подбирает маленькую палочку и бросает ее вдаль, чтобы Руддигер принес ее. Енот петляет по саду, возбужденно щебеча. Вэриан смеется, когда его питомец чуть не переворачивается на крутом повороте. — Вот это ты толстяк, — говорит он, и его лицо расплывается в легкой улыбке. Хьюго ничего не может с собой поделать и тоже хихикает. — По крайней мере, он миленький, — вздыхает блондин. Вэриан упирает руки в бока, кивая. — И это единственное, чем он может гордиться. Тепло Песни пробегает по спине Хьюго. Он ненавидит себя за то, как сильно ему нравится это чувство. Он прочищает горло, чтобы избавиться от этого ощущения, вдыхая прохладный утренний воздух. — Ах, черт, ты не замерз? — спрашивает его Вэриан. Хьюго съеживается от такого беспокойства и скрещивает руки на груди. — Ничуть, — всего лишь страдаю от ужасного осознания того, что у меня на самом деле есть родственная душа, — просто в воздухе много пыльцы. Вэриан слегка морщится, оглядываясь на тропинку. — Может, тогда вернемся в замок? — Ни за что, черт возьми. У нас перерыв и точка. Вэриан добродушно закатывает глаза, снова кидая палку, когда Руддигер кладет ее перед ним. — Хорошо, но, если тебе станет плохо, скажи мне. — Волнуешься за меня, милашка? — Хах, ничуть. Мне просто нужно, чтобы ты был в состоянии работать, когда мы вернемся. У нас не так много времени. Хм. Вэриан чего-то не договаривает на этот счет, но если это не связано с драгоценностями Короны или с тем, где их найти, то Хьюго на самом деле все равно. Руддигер возвращается из сада, кладет палку перед Хьюго и выжидающе смотрит на него. Ах, черт возьми, он не может отказать ему. Хьюго присаживается на корточки, поднимает палку и швыряет ее на клумбу. Вэриан вздрагивает, когда енот пробирается сквозь идеально ухоженные растения. Хьюго с неимоверным удовольствием наблюдает за уничтожением цветов, когда Руддигер делает дыру в розовом кусте, чтобы добраться до своей добычи. Он был бы рад понаблюдать, как енот тут хулиганит, но его внимание привлекает вспышка света. Он поворачивается, выглядывая из-за Вэриана и замечая кованые железные ворота в ближайшей стене. Хм. — А это еще что? — спрашивает он. Эта элегантная дверь, не совсем укрепленная, но достаточно прочная, чтобы не пустить внутрь кого попало. Через решетку Хьюго видит продолжение сада, который выглядит еще более величественно, чем тот, в котором они сейчас находятся. Вэриан проследил за его взглядом и моргнул, когда тоже увидел дверь. — О, — говорит он, — это личный сад королевы. Конечно, я не думаю, что она когда-нибудь туда заходит, однако сюда не пускают никого, кроме членов королевской семьи. — Хах, — звучит как вызов, думает Хьюго, — больше нет. — Стой, что? Хьюго, дойдя до двери, приседает на корточки, чтобы осмотреть замок. Обычный замок с небольшой ручкой — проще пареной репы. Он лезет в ботинок и достает маленькую шпильку для волос. — Что ты делаешь? — Вэриан шипит у него за спиной. — Только попробуй сломать что-нибу… — А что? — прерывает его Хьюго. — Боишься, что у тебя будут проблемы, милашка? Хьюго хихикает над внезапным чувством обиды, сквозящим в Песне. — Может, ты наконец прекратишь? Я привел тебя сюда для прогулки, а не для того, чтобы ты лез туда, куда нельзя. — Звучишь как зануда, — Хьюго наклоняется ближе к двери, слегка разгибает шпильку и вставляет оба конца в замок. Вэриан, хоть и ворчит, но все равно садится на корточки рядом с Хьюго, пристально наблюдая. На секунду Хьюго кажется, что алхимик осуждает его, но… О, в Песне-то звучит любопытство. Интересно. — Это довольно простой тип замка, — бормочет Хьюго, слегка подергивая штифты. Вэриан наклоняется ближе, наблюдая за каждым движением Хьюго. — Обычно такие располагают там, где не требуется надежный замок. Нужно всего лишь надавить на вот сюда, и поддеть шпилькой. Донелла научила его этому давным-давно. Она показала ему на обшарпанную старую дверь в одном из своих убежищ, ту, которая была сожжена и выбита, а из нее торчал нож. Донелла была наставником, о котором можно было только мечтать. Ее руки были сильными, а движения — точными и уверенными. Он наблюдал с широко раскрытыми глазами, озадаченный тем, как она творила эту магию. Смотри, Хьюго, — говорила Донелла ему, — шпилькой поддеваешь вот здесь. Осторожно, не спеши, иначе пропустишь момент. Тебе нужно… —… Лишь дождаться щелчка, и тогда можно открывать, — он не может сдержать самодовольной ухмылки, расползшейся по лицу, когда замок поддается. Дверь широко распахивается, стоит Хьюго толкнкуть ее. — Та-да, — говорит он и встает, чтобы поклониться и вытянуть руку, словно бы приглашая даму на танец. Вэриан усмехается, вставая и скрещивая руки на груди. — Нам не следует туда заходить, — настаивает на своем Вэриан. — Я… Хьюго прерывает его своим пронзительным свистом. Руддигер тут же выскакивает из кустов и, принюхиваясь, бежит к доселе не изученной части сада. Вэриан ойкает, когда енот пробегает, чуть не сбивая его с ног. — Руддигер! — рявкает он. — Вернись сейчас же! Хьюго чувствует, как на его лице невольно появляется ухмылка, стоит Вэриану перевести на него свирепый взгляд. Это забавно. Злость Вэриана, к сожалению, — единственное развлечение, которое осталось у Хьюго в этом унылом замке. — Какой же ты говнюк, — бормочет Вэриан, надувшись. — Не отрицаю, но зато это весело, — отвечает Хьюго. Он придерживает дверь открытой. Вэриан фыркает, но в конце концов, не сказав больше ни слова, направляется прямо в сад королевы. Блондину приходится сдерживать смех, тихо закрывая за собой дверь. Нет ничего лучше утреннего мелкого хулиганства.

————— ♪ —————

Сад королевы, если судить объективно, просто прекрасен. Площадь усеяна статуями из слоновой кости и мрамора, а в центре круглого сада возвышается большой фонтан. Запах цветов здесь сильнее, каждый куст идеально подстрижен. Неподалеку стоит большая яблоня, ее ветки покачиваются от легкого ветерка. Вэриан выглядит… Нервно, но в Песне все еще звучит любопытство. Он оглядывает сад, пробегая глазами по всему и, по всей видимости, уже каталогизировал увиденное. Что ж, довольно интересно наблюдать за работой этого предположительно большого мозга. Медленно прогуливаясь в тени, они подходят к яблоне. Хьюго протягивает руку и срывает фрукт с одной из веток. — Эй, может, прекратишь уже? — Вэриан шипит. — Такими темпами нас поймают! А сидеть в подземельях в это время года просто ужасно. — Ой, как мило, — хихикает Хьюго. — Словно бы кто-то умрет без этого одного-единственного яблока. Ты сам сказал, что королева сюда даже не заглядывает, так кто вообще нас заметит? — Даже не знаю? Например, охрана? — Вэриан выразительно размахивает руками. Хьюго сует яблоко ему в ладонь просто для того, чтобы сделать его соучастником. Вэриан едва не роняет его, словно обожженый, а затем осторожно бросает яблоко Руддигеру. Енот радостно воркует, быстро расправляясь с угощением. — Расслабься, — растягивает слова Хьюго, хватая еще одно яблоко и кусая его. Вэриан вздрагивает, когда хруст эхом разносится по двору. Хьюго в ответ улыбается и начинает намеренно громко жевать. Яблоко чертовски вкусное (скорее всего потому, что оно краденое). Сам факт преступления всему придает особый колорит. — Я расслаблюсь, когда ты перестанешь вести себя как идиот, — бормочет Вэриан, — хотя, по всей видимости, произойдет это нескоро. Хьюго хихикает, высовывая язык. — По крайней мере я перекусил. Точнее, мы с пушистиком. Руддигер радостно щебечет, жуя яблоко, но вдруг останавливается и принюхивается. Енот начинает шипеть, вздыбив шерсть, и убегает в кусты. Через мгновение Хьюго понимает причину такого поведения. — Черт, — шипит он, — кто-то идет. Вэриан замирает на секунду, а потом хватает Хьюго за локоть и тащит за собой к основанию статуи. Они прячутся как раз вовремя. Двое охранников заворачивают за угол, лениво прогуливаясь и болтая друг с другом. Хьюго не помнит их имен, но Вэриан, кажется, хорошо знаком с ними. Алхимик морщится и вжимается еще глубже в грязь. Колени самого Хьюго уже промокли, ранняя утренняя роса все еще присутствует в тени, даже поздним утром — его гребаные штаны после этого придется постирать, будь проклят Создатель. Хьюго морщится от холода, пробегающего по его коже, и пригибается, когда охранники подходят ближе. Это не Стэн и Пит (их Хьюго знает), а двое парней помоложе, может быть, на несколько лет старше самого юноши. И они оба выглядят достаточно крепкими и сильными, чтобы поднять Хьюго одной рукой. К счастью, они достаточно увлечены своими разговорами, чтобы заметить двух нарушителей. Хьюго невольно замечает, что Вэриан сжимает основание статуи до белых костяшек. Он так переживает из-за того, что их поймают в саду? Вряд ли. Должно быть что-то еще… Хьюго получает небольшую подсказку, стоит охранникам подойти ближе. — Сегодня вечером приезжают сокрийцы, слышал? — О, Солнце! Опять эти ублюдки. Разве они не были у нас в прошлом году? — Да, но они снова приезжают. На этот раз останутся у нас до Дня Сердец. По крайней мере, так говорит капитан. — Ох, черт, — светловолосый охранник пинает камень, отправляя его в полет. — Почему так долго? Что они делать-то здесь будут? — Самому бы знать… Как бы то ни было, нас просто попросят усилить охрану. — Интересно, что по этому поводу думает Беспесенный? Он тоже по уши в этом дерьме, да? Вэриан сильно вздрагивает от оскорбления. Так сильно, что Хьюго инстинктивно протягивает руку, чтобы схватить его за локоть. Он старается не обращать внимания на вопль страдания, который звучит в Песне, особенно когда охранники проходят мимо них. Боль Вэриана пронизывает связь, эхом отдаваясь в ушах и бешено бьющемся сердце Хьюго. Они замирают, когда охранники переходят на другую сторону двора, исчезая за углом и снова оставляя сад заброшенным. Проходит секунда. Вторая. Хьюго подождал бы дольше, но Вэриан грубо отстраняется от прикосновения Хьюго, едва не падая от того, как поспешно вырывается. Хьюго отпускает его, поднимая руки в мирном жесте. Несмотря на то, что лицо Вэриана пытается оставаться безэмоциональным, Хьюго слышит, как тот расстроен этим прозвищем… Слышит, как ему больно. Он почти забыл, что для всех, кроме самого блондина, Вэриан — печальное маленькое создание. Для других он кто-то, у кого нет родственной души. Нет второй половинки. О таком люди не забывают. — Хэй, — говорит Хьюго, прежде чем он успевает подумать, какую глупость совершает. — Э-э… Не слушай этих парней. Они идиоты, что они могут знать? В точку. Вэриан не смотрит ему в глаза. — Все в порядке, — бормочет он. — Это просто прозвище. — Нет, они не имеют права так говорить, это… Лицо Вэриана все так же не показывает ни единой эмоции, но Песня пронзительно кричит. — Может быть… Но они правы. Ты, наверное, уже слышал… — Э-э… — Поскольку все так любят совать свой гребаный нос в мои дела и не могут просто позволить мне спокойно прожить мою грустную, одинокую жизнь, я, так и быть, открою тебе секрет, — он вскидывает руки вверх, широко раскрыв глаза. — Я не слышу Песню, Хьюго. О, черт, он не знает, что Хьюго уже в курсе… — У меня нет второй половинки, но меня это вполне устраивает. — Ты уверен, что тебя это устраивает…? — Устраивает. И буду благодарен, если ты замолчишь. Заранее спасибо. Хьюго вскидывает руки, качая головой. — Хорошо, милашка, — успокаивает он. — Хорошо. Алхимик потрясенно молчит. Он застигнут врасплох легким согласием Хьюго. Вэриан уже был готов спорить с блондином: вздернутый подбородок, напряженные челюсть и шея… И внезапно этой энергии некуда деваться. — Я… — он прочищает горло. — Верно. Да. Я в порядке. — В любом случае, вся эта история с родственными душами — чушь собачья, — Хьюго пожимает плечами. Блондин убедился в этом после потраченных нескольких недель на то, чтобы узнать, что его связь — односторонняя. Вэриан озадаченно наклоняет голову в ответ на это. — Тебе легко говорить, — он звучит немного раздраженно. У-упс. — Почему это? Вэриан хмурится, скрещивая руки на груди. — Потому что она у тебя есть. Родственная душа. Одно дело, когда ты можешь игнорировать ее… А у меня никогда не было того, кого можно было бы игнорировать… Мне даже не дали право выбора. Хьюго поджимает губы, размышляя. Вэриан прав, но… — Я не собираюсь сидеть сложа руки и просто ждать встречи с этим человеком, — подхватывает Хьюго эту мысль. И это даже не ложь. У него не было времени на то, чтобы сидеть, ныть и ждать кого-то, кто, возможно, никогда не появится. Все детство он был занят тем, что старался просто выжить. Вэриан никогда этого не поймет, лучше немного упростить ситуацию. — У меня были дела поважнее. Вэриан, как и ожидалось, ведётся на это. — И все же, скажи, если бы твоя родственная душа стояла здесь, прямо перед тобой, не попытался бы ты заговорить с ней? Хах, какая ирония. Хьюго молча пожимает плечами. Кажется, на данный момент это удовлетворяет любопытство Вэриана. Руддигер вновь бегает по саду, и Вэриан переключает все свое внимание на енота. Между юношами ненадолго воцаряется непринужденное молчание. — Но мне все равно любопытно, — говорит Вэриан. — М? — А что насчет тебя? — Меня? — Ну, насчет твоей родственной души… Хьюго… замолкает. Честно говоря, он никогда по-настоящему не думал, что когда-нибудь встретит свою вторую половинку, не говоря уже о том, чтобы по-настоящему пообщаться с этим человеком. Он провел детство, убегая от угрозы голода, или участвуя в бандитских разборках, или воруя у самых могущественных людей в Семи Королевствах. У него никогда не было времени на родственную душу, он никогда по-настоящему не думал о Песне как о чем-то, что действительно стоит его внимания. Даже если он знал, что, теоретически, на стороне его связи был другой человек, всегда было странно думать об этом… Ведь единственное, что он знал о Вэриане тогда — это звук его радости и надежды, его страха и печали… Он даже никогда раньше по-настоящему не пел, слишком занятый работой, выживанием, отчаянием, голодом и бегством. Спасением своей жизни. Его родственная душа всегда излучала такое счастье… Такую надежду… И страх мучил Хьюго целую вечность. Что, если он споет, а родственной душе не понравится то, что она услышит? И сейчас он смотрит на Вэриана, у которого нет Песни. Вэриан, который в любом случае его не услышал бы. Хьюго не знает, плакать ему или смеяться. — Разве это важно? — спрашивает Хьюго. Любой другой был бы потрясен. Вот так легкомысленно и беззаботно относиться родственным душам… В одних странах это кощунство, в других — социальное табу. Любой другой пришел бы в ужас, отчитал бы его за такие мысли о связи. Но Вэриан… Вэриан улыбается ярче солнца. Хьюго чуть не лишился дара речи от внезапного звучания Песни. Его мир на прекрасную и в то же время ужасную секунду отклонился от своей оси. В Песне звучит нотка облегчения и радости. Словно какой-то кусочек пазла встал на свое место. От этого Хьюго хочет удушиться. — Эм, — говорит он, глядя в сторону, — я не жду, что ты согласишься со мной… Вэриан моргает, медленно переводя дыхание. — Нет, нет, я понимаю, — слова накладываются друг на друга, как будто Вэриан не может произнести их достаточно быстро. Хьюго хихикает, когда алхимик краснеет, качая головой. Вэриан снова направляется к воротам. Хьюго следует за ним, засунув руки в карманы. Вэриан пинает расшатавшийся камень, его губы изгибаются в хмурой гримасе. — Знаешь, — наконец бормочет он, — я думаю, меня просто тошнит от… Черт возьми, от того, меня воспринимают иначе. Словно без родственной души я являюсь человеком лишь наполовину. Словно… Я не такой ценный, как остальные… — Словно все твои заслуги — ничто, если ты не встретил родственную душу, — бормочет Хьюго. Да, он знал это достаточно хорошо. Донелла именно по этой причине всегда говорила ему, чтобы он не беспокоился. Все поменяется после Резонанса. Вэриан воздевает руки к небу. — Вот именно! — восклицает он. — Допустим, однажды я создам лекарство от всех болезней, но для общества я все еще буду лишь… Беспесенным. Вэриан придерживает дверь открытой для Хьюго, когда они покидают сад королевы. Блондин усмехается, пинком захлопывая ее за собой. — Или, не дай бог, ты вообще не интересуешься своей второй половинкой, — говорит он. — Все начнут тебя сторониться, считая умалишенным. — О, конечно, — фыркает Вэриан, — как ты смеешь идти против планов великой Песни? — его плечи опускаются. — Я не знаю. Может быть, я странный, но я не хочу жить по чьей-то указке. Хьюго кивает в знак согласия. Он понимает. — Судьба — хрень, — пожимает он плечами. — Судьба — хрень, — повторяет Вэриан, почесывая затылок. — Я хочу выбирать свой путь самостоятельно. Мне не нравится мысль о том, что кто-то любит меня, просто потому что чувствует, что обязан это делать. Словно я нравлюсь кому-то не за то, какой я есть, а за то, что Песня выбрала меня для этого человека. Хьюго… не знает, что ответить. Он не может солгать и сказать, что у него не было представлений о том, какой будет его вторая половинка, но… хм. Ему не следует тратить слишком много времени на размышления об этом. Нельзя отвлекаться. Его задача — украсть корону. Все остальное — это просто еще один шаг к финишной черте. Вэриан, должно быть, принимает его молчание за неловкость, поскольку кашляет в кулак. — Наверное, я просто хочу, чтобы кто-то любил меня просто за то, какой я есть, — вздыхает он, — а не потому, что Песня говорит, что это правильно. Извини, что вставил свои два цента. — Ну, дорогуша, ты тут наговорил немного больше, чем просто два цента. Вэриан, смеясь, толкает его плечом. — Есть такое, — говорит он. — Наверное, это из-за того, что у меня было много времени подумать об этом. Довольно интересно рассуждать над чем-то… Что было создано не для тебя. По крайней мере это это дало мне уникальную перспективу. — Возможно. Или свело тебя с ума. — Может быть. Хьюго фыркает, поводя плечами. Они проходят мимо садовника, высыпающего на цветы пакет с плохо пахнущей смесью. Хьюго морщит нос: пахнет дерьмом — Что ж, любой, кто останется с тобой, должен иметь стальные нервы и невероятное терпение, — говорит он, хлопая Вэриана по спине. Алхимик тут же свирепо смотрит на него снизу вверх. Идеальный момент испорчен. — Хах, ты все еще считаешь себя забавным, — хмурится Вэриан, шагая так, чтобы быть немного впереди Хьюго. Блондин смеется, едва не наступая ему на пятки ради забавы. — Так и есть, спасибо, — отвечает он, и его улыбка становится шире по мере того, как выражение лица Вэриана хмурится еще больше. Хотя может быть, что виной этому отчасти является садовник, разбрасывающий коровий навоз по саду. — Боги, зачем он вообще это делает? — бормочет Хьюго, качая головой. — Мерзость. Вэриан замечает садовника. — О, — говорит он, — это для того, чтобы дать почве больше питательных веществ, особенно азот… Стой! Хьюго останавливается как вкопанный из-за рук, которые хватают его за предплечье и разворачивают. Он почти падает, но успевает сохранить равновесие и встречается лицом к лицу с взволнованным Вэрианом. Черт возьми, они довольно близко. — Что.? — он даже не успевает задать вопрос, ибо Вэриан трясет его. Голубые глаза сияют. — Азот! — он кричит, как будто это, блять, что-то значит. — Азот, Хьюго! — Да при чем тут азот? — Вэриан тряс его настолько сильно, что у блондина закружилась голова и расфокусировалось зрение. — Ели мы добавим в почву больше азота, это решит нашу проблему! — Вэриан, наконец, отпускает его, решив вместо этого провести руками по своим волосам. — Растения — это просто живая химическая реакция, а азот — катализатор, который ускоряет эту химическую реакцию. О, Солнце! Это настолько очевидно, что я не могу поверить, что не догадался, — затем он поворачивается, широко улыбаясь блондину. — Хьюго, ты гений! — Я гений? Вэриан снова хватает его за плечи, еще раз встряхивая. — Да, ты чертов гений, — отвечает юноша. В глубине сознания Хьюго Песня наполняется эмоциями. Вэриан смеется, и его смех звучит несколько безумно. — О, мне нужно провести несколько экпериментов, — бормочет он, отводя руки назад и сжимая их в кулаки, которые прижимает к лицу. — Так много дел… Черт, у меня осталось всего несколько часов. Вэриан тут же направляется к выходу. — Мне нужно идти, — говорит он через плечо напоследок, обращаясь к ошарашенному блондину. — Но спасибо, Хьюго! Я должен закончить это до вечера, так что увидимся позже! — он поворачивается и несется вниз по тропинке, направляясь к замку. Блондин поднимает руку в легком прощании, совершенно потрясенный, когда Вэриан исчезает. — Э-э… Пока. А потом он остается один в саду, неловко стоя с поднятой рукой. Прямо как последний придурок. Он неловко стоит, оглядываясь по сторонам, и опускает руку лишь тогда, когда встречается взглядом с садовником. Мужчина фыркает, возвращаясь к своей работе. — Да-да, смейся надо мной, придурок! — огрызается Хьюго, чувствуя, как краснеет его лицо. Ублюдок. Он уходит в направлении, противоположном тому, в котором ушел Вэриан, и позволяет себе разозлиться. Чертов замок. Чертов Вэриан. Чертов азот. Чертова Песня, радостно щебечущая в глубине его сознания. Хьюго рычит и врывается обратно в замок. Он начинает красться по коридорам, как обычно, уже продумывая свою мысленную карту. Раз Вэриан оставил его одного, значит стоит заняться реальной работой. Черт возьми, да чем угодно, лишь бы перестать думать о произошедшем.

————— ♪ —————

Исследование проходит… Хорошо. Ну, может, не совсем. Он проводит много времени, бродя вокруг, как идиот, прежде чем, наконец, достигает нижних уровней замка. Лучше бы никому не попадаться на глаза… Но, если что, у него есть оправдание. Однако, к сожалению, изучение замка под видом заплутавшего дает его глупому и параноидальному мозгу достаточно времени, чтобы обдумать то, что сказал Вэриан. Отвратительно. Он не хочет думать о том, что сказал Вэриан. Не хочет думать о том, что родственные души — это чушь собачья, что их связь недостаточно хороша… Ведь это это означает, что Хьюго недостаточно хорош. И из-за этого Вэриан не слышит его в ответ? Виноват ли Хьюго в боли Вэриана? Хьюго стискивает зубы. Ему требуется вся сила воли, чтобы сдержаться и не ударить кулаком по ближайшей стене. Иначе бы он уже сломал себе руку. Хьюго плевать. Ему должно быть все равно. Он здесь из-за миссии. Он должен показать этой гребаной элите, насколько они уязвимы. Я хочу, чтобы кто-нибудь любил меня за то, какой я есть. Чертов Вэриан. Хьюго просто не может перестать думать об этом. Проблема в следующем: Вэриан — гребаный придурок. Он чопорный и грубый, его огромное эго настолько глубоко засело в его заднице, что он скоро им подавится. А еще Вэриан все время злится, но иногда Хьюго хочется надавить на него и посмотреть, как он закатывает истерику. Короче говоря, Вэриан не подходит для того, чтобы быть его родственной душой. Ни за что. Хьюго точно знает, какой, по его мнению, могла бы быть его вторая половинка. Даже если бы они никогда не встретились, у него в голове успел сложиться определенный образ, основанный на нежном мотиве Песни, которую он слышал с пятилетнего возраста. Именно по этой причине он никогда не пел в ответ. Потому что он не мог. Он знал, что его родственная душа будет ждать человека светлого, обнадеживающего, полного радости и любви. Если бы Хьюго спел, его Песня наверняка была бы полна гнева и страданий. Она бы отразила каждую уродливую черту его грубой личности. И его от этой мысли просто тошнит. Но Вэриан предположительно был тем самым человеком. И хотя Хьюго провел с ним некоторое время, он все еще не может связать тот придуманный образ с Вэрианом. Он скрипит зубами каждый раз, когда пытается это сделать. Хьюго распахивает неприметную дверь на всякий случай. Вдруг найдется что-то интересн… Всего лишь кладовка для метел. Чертовски интересно. Голос Вэриана, непрошеный, снова проникает в его мысли, почти сливаясь с Песней. Мне не нравится мысль о том, что кто-то полюбит меня только потому, что чувствует себя обязанным это сделать. Может быть, Хьюго мог… Но тот, кого выбрала связь, его гребаная родственная душа, не слышал эту Песню. И никогда не услышит. Так что нет причин оставаться. Не обязан лю… Хьюго громко хлопает дверью. Ему нужно собраться с мыслями. Родственная душа или нет, Беспесенный или нет, ничего не должно поменяться. Хьюго просто должен взять то, за чем пришел, а потом уйти. Донелла снесла бы ему голову с плеч, если бы он потерпел неудачу даже в этом. О, боги. Он даже не подумал о Донелле. Они никогда по-настоящему не говорили о Песне. Хьюго только знает, что она тоже никогда не слышала Песню, зато была совершенно довольна своей работой. Не так давно он уважал это. Дон и Вэриан могли бы подружиться, да? Коридоры расстилались перед ним подобно паутине. Что-то в глубинах замка всегда казалось более… Зловещим? Может быть, это из-за близости к подземельям. Может быть, из-за того, что Песня звучит намного тише без Вэриана поблизости. Или же просто из-за того, что под землей так холодно. Хьюго это не нравится независимо от причины. Он бредет по другому коридору, на этот раз окруженному гораздо большими дверями. Вдоль стены тянутся факелы, рассеивающие исходящий от них свет. Хьюго слегка поеживается: холод, исходящий от камня, гораздо заметнее здесь, глубоко под землей. И вдруг он замирает. Голоса. Он прижимается к стене, прячась за доспехами. Хьюго немного выглядывает из своего укрытия и замечает пару охранников, стоящих перед массивной золотой дверью. Ох, черт. — Я просто хочу сказать, Пит, — говорит Стэн, — что, хотя помидор — это фрукт, только дурак стал бы класть его во фруктовый салат. — Значит, — полусонно отвечает Пит, — кетчуп — это варенье из помидоров? Стэн что-то бормочет, потирая лицо, но замолкает, когда раздается негромкий стук в дверь. Хьюго еще глубже вжимается в тень, когда Фредерик и Арианна выходят из комнаты. Блондин подмечает яркий отблеск золота. Бинго. Арианна держит в руках большую корону. Она золотая, переливающаяся почти сотней различных драгоценных камней, ограненных так, чтобы они напоминали восход солнца. Донелла сказала ему, что этой Короне почти три сотни лет. Хьюго не может сдержать улыбку, которая расплывается по его лицу. — Ох, как же я ненавижу носить ее, — вздыхает Арианна, глядя на корону. Фредерик негромко посмеивается, кладя руку ей на талию. — Это ненадолго, всего лишь до тех пор, пока наши гости нас не покинут, — говорит он. Его смех усиливается, когда его жена корчит недовольную гримасу. Они проходят мимо укрытия Хьюго, не замечая его. Корона. Черт, она была прямо перед ним, он мог просто протянуть руку и схватить ее… Нет. Плохая идея. Они знали его имя и видели его лицо. Ему нужно украсть корону, вывезти ее из замка и передать Дон. А потом уехать. Никаких подозрений, никаких свидетелей. Нужно просто найти подходящий момент. Хьюго ждет несколько минут. Когда он становится уверен, что король и королева не вернутся, он, наконец, уходит. Очень кстати подворачивается идеальная возможность ускользнуть: у Стэна начинается сильный приступ чихания, а Пит пытается помочь товарищу. Коридоры проносятся как в тумане, пока Хьюго шагает так быстро, как только может, не вызывая подозрений. Горничные и другие служащие проходят мимо него, даже не обращая внимания, ведь Хьюго — один из них. Именно так, как и планировалось. Ему интересно, что бы они почувствовали, если бы узнали, что в их курятнике завелась лиса. Хьюго, наконец, останавливается на лестнице какой-то башни, прижимаясь спиной к стене. Он втягивает воздух, холодный и свежий, и позволяет себе расслабиться. Подумать только, все это время корона была прямо у него под носом. Коридор с хранилищем находился всего в нескольких поворотах от лаборатории Вэриана. Как говорится: хочешь спрятать что-то — оставь это на самом видном месте. Классика. Он делает последний вдох, лениво глядя в окно. Солнце спряталось, толстый слой облаков заглушает свет и окрашивает все в тускло-серый цвет. Внизу раскинулся главный внутренний двор — море полированного камня и идеально ухоженных растений. Хьюго скрещивает руки на груди, прислоняясь к стене и наблюдая, как большая группа людей покидает замок. Судя по тому, как развеваются их подолы и как прочно сидят пиджаки, — это явно королевская семья. Кроме того, он узнал бы принцессу и ее мужа за тысячу шагов по тому, как они одеты. Он лениво высматривает Вэриан, пытаясь разглядеть его темную макушку, но безуспешно. Стараясь подавить свое разочарование, он горько усмехается и обращает свое внимание на главные ворота. Большой конный батальон проносится мимо. Их всадники — огромные мужчины — с головы до ног облачены в доспехи, потертые и обветренные от путешествий. Среди них выделяется лишь один — тот, что находится в центре. Этот всадник с копной темных волос, очевидно, является лидером. Когда он отдает команду, все останавливаются перед королевской семьей Короны. Мужчина спешивается, а остальные всадники остаются на своих местах. Он подходит к Королю Фредерику и величественно кланяется. Хьюго не слышит, что он говорит, но когда мужчины пожимают друг другу руки, блондин предполагает, что это какое-то дерьмовое пафосное приветствие. Он наблюдает, как мужчину приглашают внутрь. Когда королевская чета скрывается в замке, всадники наконец спешиваются и направляются к конюшням. Что ж, гости прибыли. По какой-то неведомой причине Хьюго вдруг чувствует тревогу. Он отходит от стены и начинает спускаться по лестнице. Где-то глубоко в груди закрадывается страх. И не отпускает.