The Silent Opera

Утром следующего дня Хьюго просыпается рано. Блондин стонет, поворачиваясь на другой бок, и наугад шарит рукой в поисках очков. У него отвратительные ощущения во рту — губы потрескались, язык пересох, — что всегда случается, когда он пьет. Когда комната начинает обретать реальность, Хьюго стонет. Еще слишком рано для этого дерьма. Он собирается перевернуться на другой бок и забраться обратно в постель, когда что-то останавливает его. Или, точнее, кто-то. К нему прижимается что-то теплое. На секунду он наслаждается этим: прошло много времени с тех пор, как ему было с кем просыпаться, обычно его партнеры исчезают еще до восхода солнца. Это приятно. Этот кто-то прижимаются спиной к груди Хьюго, ощущение прикосновения кожи к коже означает, что они оба, по крайней мере, без рубашек… Должно быть, у них была веселая ночка. Хьюго прижимается лицом к шее и плечу своего партнера по постели, оставляя легкий поцелуй на веснушчатой коже. В ответ ему что-то бормочут сонным, еще не проснувшимся голосом. И этот голос кажется знакомым… Стоп. Хьюго сонно моргает, пытаясь проснуться. Наконец его рука нащупывает очки. Хьюго смотрит на другую сторону кровати, но видит только черное пятно. Его усталый разум вяло пытается вспомнить, что произошло. Ох… Точно. Ему, наконец, удается надеть очки. В поле зрения появляется фигура спящего Вэриана. В животе Хьюго начинает зарождаться чувство… Чего-то особенного — смесь нервозности, страха, восторга и своего рода удовлетворения, — когда алхимик ворочается во сне и снова что-то бормочет. Песня становится громче, когда Вэриан, наконец, просыпается. Хьюго вздыхает. Он готов к неизбежному приступу паники брюнета — почему я здесь, что, черт возьми, произошло прошлой ночью, — но когда Вэриан открывает глаза и смотрит на Хьюго, алхимик только вздыхает и потирает глаз. — Доброе утро, — бормочет он. — Хочешь еще полежать? Я пока не готов начинать день. Песня даже не заикается, все еще плавает в туманной, теплой мелодии, которая осторожным прикосновением проникает в мысли Хьюго. Он медленно, нерешительно ложится обратно, пока Вэриан не переворачивается и не устраивается на его груди, используя плечо как подушку. Солнечный свет медленно согревает комнату. Хьюго уже подумывает о том, чтобы снова заснуть и позволить комфорту завладеть им, потому что это приятно. Приятно, когда постель еще по-утреннему теплая и неестественно мягкая. Приятно чувствовать, как Вэриан прижимается к нему. Приятно то, как Песня плывет между ними, окутывая их своей мягкой и лирической мелодией. Если бы Хьюго мог, он бы остался в этом моменте навсегда, но Вэриан вопросительно хмыкает, все еще ожидая ответа, и возвращает его в реальность. Хьюго издает одобрительный звук. Рука Вэриана медленно отбивает ритм на обнаженной груди Хьюго, и каждое прикосновение подобно взрыву крохотного фейерверка. Они лежат так еще какое-то время, не имея желания обсуждать эту ситуацию до тех пор, пока в этом не возникнет крайней необходимости. И длится это недолго. Пальцы Вэриана, в конце концов, замирают — они лежат на коже Хьюго — и он поворачивается, встречаясь взглядом с блондином. — Что теперь? — спрашивает он. Тихо, мягко. Неопределенно. Хьюго должен быть хорошим человеком. Он должен подавить свои чувства, обуздать странную привязанность и признать, что у них нет будущего. Единственное, к чему приведет это потакание своим желаниям, — два разбитых сердца. Но… — А чего ты хочешь? — наконец выдавливает он из себя. Его голос хриплый после сна и непривычный, но то, как Вэриан краснеет, определенно этого стоит. Он зарывается лицом в плечо Хьюго. Блондин вздыхает, поднимая глаза к потолку и готовясь к неизбежному. — Так продолжаться не может, — бормочет Вэриан. Хьюго приходится прикусить щеку изнутри, чтобы сохранить нейтральное выражение лица. Это горькая правда. Больно слышать, как его родственная душа говорит это, особенно после всего, через что им пришлось пройти. Однако это не делает Вэриана менее правым. Поэтому Хьюго вздыхает и проглатывает обиду. — Согласен, — говорит он. — Думаю, я предпочел бы, чтобы меня не повесили за то, что я переспал с женихом герцога. — Великого герцога. — Великого хуейцога. Вэриан выдыхает что-то похожее на смех. — Солнце, помоги мне, — бормочет он. — Пожалуйста, мы можем серьезно поговорить? — А о чем еще говорить? — Хьюго небрежно потягивается, и взгляд Вэриана скользит по обнаженной коже его груди. Хах. — Мы хорошо провели время ночью, верно? Если ты хочешь, чтобы на этом все закончилось, значит, так тому и быть. Я не собираюсь бросаться к твоим ногам, милый. У меня и раньше были связи на одну ночь. Конечно, он никогда не спал с коллегами, (не говоря уже о своей родственной душе), но все же у него действительно были такие партнеры одну на ночь. Вэриан поднимает на него глаза, его лицо искажено нервозностью. — Ты не злишься? — Нет, — как он может злиться? Хьюго ведь сам хотел этого так же сильно, как и Вэриан. Он позволил себе то, чего не мог иметь, и теперь ему приходится справляться с эмоциональными последствиями самостоятельно. Как бы то ни было, кто сказал, что небольшая снисходительность убьет его? Ничего не происходит — пока. У них еще есть немного времени. Блондин улыбается, оставляя легкий поцелуй на волосах Вэриана. — Давай просто насладимся утром, — успокаивает он, — и будем решать проблемы по мере их поступления. Должно быть, это хороший ответ. Вэриан вздыхает и наклоняется ближе. Хьюго снова закрывает глаза, наслаждаясь ощущением того, что мог бы иметь. Он позволит себе притворяться еще какое-то время, что это нормально, что ничто не подстерегает их за этой дверью, чтобы разлучить. Алхимик осторожно обхватывает Хьюго за талию и притягивает его ближе, пока они снова не сплетаются друг с другом. Тепло от соприкосновения кожи с кожей проникает в самую душу Хьюго. Песня, нежная и безмятежная, убаюкивает его. Хьюго откидывается на подушки, довольствуясь этой ложью.

————— ♪ —————

В конце концов, Вэриану приходится вернуться в свою комнату. Уже почти середина утра, и королевским особам пора завтракать. Вэриан выглядит так нервозно, словно идет не на завтрак, а на свою собственную казнь. Хьюго продолжает нежиться в кровати, пока Вэриан пытается выбраться из-под теплых простыней. Часть блондина хочет обнять свою родственную душу за талию и притянуть к себе, но этим утром побеждает логика. В кои-то веки. Вэриан краснеет, как помидор, когда ему приходится собирать свою одежду, сброшенную прошлым вечером. Хьюго с трудом сдерживает смех, когда брюнету кое-как удается найти свои штаны и надеть их. Алхимик в ответ хмурится, показывает средний палец и исчезает за дверью. Хьюго все-таки не сдерживается и смеется, достаточно громко, чтобы его смех эхом разнесся по коридору. Он лежит в постели еще минут десять, пытаясь не обращать внимания на бурлящий поток мыслей в голове и вместо этого сосредоточиться на том, чтобы не чувствовать себя слишком самодовольным. Прошлая ночь была… Что ж, она того стоила. Однако они открыли чертов ящик Пандоры. Хьюго не совсем уверен, как к этому относиться — в конце концов, формально Вэриан все еще помолвлен, а Хьюго не совсем готов открыться и сойти с ума только из-за хорошего секса. Во всяком случае, пока что. И, как бы то ни было, кровать теплая и очень, очень мягкая: потребовалось бы чрезвычайное положение в стране, чтобы заставить его встать с нее. Он мог бы остаться здесь навсегда. Вскоре Хьюго все-таки приходится поднять свою задницу. Печально. Он заставляет свое приятно ноющее тело готовиться к новому дню — умудряется даже одеться и все такое, вау, вот это достижение. Кажется, что его конечности сопротивляются при каждом движении. Хьюго с трудом удается взять себя в руки и выйти из своей комнаты, не забравшись обратно в постель. В коридорах в это раннее утро почти никого нет: в это время обычно требуются только кухонные работники. Теперь он не совсем уверен, что ему делать с таким большим количеством времени, которое у него есть. Может быть, он пойдет в лабораторию и проверит растения, или заглянет в библиотеку, поищет информацию о наперстянке, которая упоминалась в записях пижона… — Хьюго! Или он перепугается до смерти. Хьюго едва ли не подпрыгивает, когда сзади кто-то выкрикивает его имя. Он почти бросается к окну, но вовремя вспоминает, что находится на четвертом этаже. Вместо этого он поворачивается — и тут же замолкает, когда замечает принцессу. Он не видел ее с тех пор, как произошел тот случай на танцах. С тех пор, как он сорвался и вывалил ей все свои гребаные проблемы, а потом разозлился и убежал, как сумасшедший. Черт, ему нужно бежать… — Привет! — щебечет Рапунцель, хватая его за локоть, прежде чем он успевает убежать. — Чем занимаешься в прекрасное утро? Он пытается высвободиться, но ее хватка железная. — Вообще-то я собирался в библиотеку, чтобы… — О, прекрасно, но это может подождать. Пойдем позавтракаем с нами! Черт. Завтрак. Тот самый, на котором будет Вэриан. — Ох, нет, мне действительно нужно приступить к работе. — О, я настаиваю, — ее руки, кажется, еще крепче сжимают его. — Для продуктивного дня нужен плотный завтрак! Мы будем рады, если ты присоединишься. Хьюго снова пытается незаметно ослабить ее хватку — она что, в свободное время таскает тяжести? Откуда у нее такая гребаная сила? — но в конце концов ему приходится признать свое поражение. Рапунцель ведет его на один из балконов, заполняя тишину своими дружелюбными разговорами, хотя Хьюго так и не отвечает ей. Принцесса подводит его к накрытому столу и машет рукой людям, которые уже сидят за ним. Вэриан — первый, кого замечает Хьюго, ибо его темная макушка сильно выделяется среди серых и коричневых волос остальных. Фредерик и Арианна сидят рядом во главе стола. Слева от короля расположились Юджин и Вэриан, причем алхимик выглядит измученным (хе-хе), а Лэндис неловко сидит на другом конце стола. Рядом с Арианной есть два свободных стула. Рапунцель усаживает Хьюго прямо напротив Вэриана, а сама садится рядом с матерью. — Всем дооооброе утро! — щебечет она. — Извините за опоздание, по пути сюда я встретила Хьюго и пригласила его присоединиться к нам. Никто и глазом не моргнул, кроме Вэриана, который уставился на него со смесью смущения и ужаса в широко раскрытых глазах. Хьюго смотрит в ответ с точно таким же выражением лица, и глубокое чувство «о, боже милостивый, только не это» пронзает Хьюго, как удар током, в то время как Вэриан выглядит как олень, попавший в ловушку и застывший от ужаса. — …Верно, ребята? О, черт возьми, верно. Они все еще завтракают. На лице Вэриана появляется натянутая улыбка, и он поворачивается к Рапунцель. — Извини, — говорит он, — я не расслышал. Должно быть, засиделся вчера в своей лаборатории. Юджин морщит лоб. — Ты в порядке, малыш? Выглядишь немного бледным. — Нормально, — выдавливает Вэриан. — Просто устал. Рапунцель вздыхает и с нежной улыбкой качает головой. — Обязательно ложись спать сегодня пораньше. Мы не хотим, чтобы ты как-то навредил себе в лаборатории из-за усталости, — Вэриан кивает и улыбается. — В любом случае, я хотела спросить: некоторые из ваших растений уже выросли, верно? — Да, так и есть. Хьюго отвлекся, чтобы взять еды со стола. Не пропадать же добру. Вэриан в это время начинает описывать их эксперименты, в основном сосредотачиваясь на тех, которые увенчались успехом. Хьюго слушает его в пол уха, ведь и сам был участником этих экспериментов. — Мы закончим испытания до Дня сердец, — говорит Вэриан, — так что после этого мы сможем сделать большую партию и разослать ее по отдаленным фермам, чтобы начать использовать. — К тому времени нас уже не будет в Короне, — вмешивается Лэндис. Великий герцог до сих пор молчал, лениво поглощая свой завтрак. Как же легко было забыть, что он вообще здесь находится. Это трудно разглядеть, но Хьюго замечает, как дергаются пальцы Вэриана. — Да, — выдавливает алхимик. — Конечно, — затем он поворачивается к Рапунцель со сдержанным выражением лица. — Ксавье, должно быть, сможет воссоздать формулу, если мы с Хьюго оба… Уйдем. Ее лицо старательно остается непроницаемым. — Мы что-нибудь придумаем, — заверяет она его. Хьюго не может отделаться от ощущения, что за этим кроется более глубокий смысл — наверняка она так же зла из-за всего этого, как и Вэриан. Лэндис прочищает горло, привлекая к себе внимание. Хьюго стискивает зубы, когда этот сукин сын кладет руку на плечо Вэриана, но в то же время внутри у него зарождается чувство самодовольства. Я был у него первым, думает он. Даже когда Вэриан одаривает Лэндиса вежливой улыбкой, этого недостаточно, чтобы испортить внезапно поднявшееся настроение Хьюго. Конечно, не так уж важно быть первым — важно то, что он первее Лэндиса. Как бы ему ни хотелось сбросить великого герцога с балкона, осознания того, что его обаяние сработало за меньшее время, чем у Лэндиса, более чем достаточно. Это чертова игра, и он в ней выигрывает. Великий герцог передает Вэриану какую-то банку. — Не хочешь ореховой пасты? — спрашивает он. Вэриан быстро отвлекается, поднимает руку и тихо говорит: — Нет, извини, у меня аллергия, — после чего баночка быстро передается Арианне. Хьюго закатывает глаза — придурок даже не знает об аллергии Вэриана — и вместо этого опускает взгляд на завтрак, стоящий перед ним. Разговор продолжается без него. Хьюго берет апельсин из большой фруктовницы в центре стола и чистит его. Вдруг он чувствует на себе чей-то взгляд, а когда поднимает глаза, то видит, что Вэриан снова пристально смотрит на него. На этот раз Хьюго встречается с ним взглядом, улыбаясь и играя бровями. Алхимик заливается вишнево-красным румянцем, хмурится и опускает взгляд на свою еду… Однако ощущение чужого взгляда сохраняется. Он осматривает всех за столом и понимает, что принцесса смотрит в его сторону. Его глаза расширяются от осознания, что она только что видела все это… Но вместо того, чтобы закричать о том, что Хьюго что-то задумал, — независимо от того, догадалась ли она, как далеко они зашли прошлой ночью, — Рапунцель только понимающе кивает и возвращается к своей еде. Хьюго застывает, наполовину очистив апельсин. Что, черт возьми, означает этот странный взгляд?! Больше она не смотрит в его сторону, вместо этого завязывая разговор с Юджином. Длинные пальцы теребят апельсиновую кожуру, и вскоре мозг Хьюго наконец-то справляется с пережитым шоком. Он кладет в рот дольку апельсина и жует, едва чувствуя вкус фрукта. Внезапно чувство самодовольства перестает быть таким сладким.

————— ♪ —————

После завтрака у них наконец-то появляется возможность вернуться в лабораторию. Хьюго следует за Вэрианом по коридору, стараясь не обращать внимания на то, что алхимик не встречается с ним взглядом. Кроме того, Вэриан идет быстрее, чем обычно: бодро, почти трусцой. — Где-то пожар? — в конце концов спрашивает Хьюго, пыхтя, потому что ему приходится поспевать за ним. Вэриан не удостаивает его ответом и вместо этого начинает идти еще быстрее. — Эй, Очки! Притормози, ладно? Я не готов тратить столько энергии в такую рань. Вэриан, наконец, глубоко вздыхает. Он останавливается в более уединенной части зала и тянет за собой Хьюго, чтобы тот наполовину спрятался за доспехами. Взгляд блондина прикован к этим голубым глазам, сердито смотрящим на него. Он не может сдержать ухмылку, когда Вэриан бросает на него сердитый взгляд. — Что, уже хочешь второй раунд? М-м, дорогой, ты такой ненасытный. — Заткнись, — голос Вэриана становится почти плаксивым, и это звучит милее, чем должно быть. — Прекрати! Я же сказал, что это только на одну ночь! Так что ты должен перестать… Хьюго наклоняет голову, ухмыляясь. Он, честно говоря, не совсем понимает, к чему клонит Вэриан, когда говорит об этом. — Хватит быть таким. О, так вот оно что? Что ж, если Хьюго и любит что-то делать, так это удваивать ставки. — Перестать быть каким, дорогуша? — он наклоняется ближе, рукой опираясь на каменную кладку за головой Вэриана. — Ты сказал, что это на одну ночь, и я уважаю твое решение. Но я не собираюсь переставать быть очаровательным просто потому, что ты не можешь держать себя в штанах. В Песне звучит возмущенный вопль, хотя и без него эмоции Вэриана совершенно очевидны. Однако под всей этой яростью, смущением и гневом скрывается малейший оттенок влечения. Хах. Вэриан отталкивает его — не слишком грубо, но достаточно, чтобы подчеркнуть свою точку зрения. Хьюго хихикает и отступает, подмигивая в последний раз. Лицо алхимика вишнево-красное. Забавно. Кажется, он в пяти секундах от того, чтобы врезать Хьюго в челюсть, но каково же его удивление, когда вместо этого Вэриан хватает его за рубашку и притягивает к себе в обжигающем поцелуе. Его глаза, должно быть, широко раскрываются от шока, но прежде чем Хьюго успевает осознать, что происходит, Вэриан снова отталкивает его. Брюнет хмурится, скрещивая руки на груди, надувает губы и отводит взгляд. — Глупый… Чертов Хьюго, — бормочет он себе под нос, и это имя, наконец, выводит блондина из транса. Он расплывается в самодовольной улыбке. Выражение лица Вэриана меняется от плохого к откровенно уродливому — о, он морщит нос, когда злится, как мило. — И что же случилось с «это всего лишь на одну ночь»? — Да иди ты на хуй. Вэриан уходит, все еще дуясь, но Хьюго слышит в Песне веселые нотки. Поэтому он, как последний идиот, он пытается испытать удачу. — Я уже был там вчера! — кричит он в ответ, и его голос эхом разносится по коридору. Вэриан рычит что-то нечеловеческое — что-то сердитое, смущенное и разъяренное, — но когда Хьюго бежит за ним, все, что блондин получает — это сильный удар по руке. Он воспримет это как победу. На этот раз Вэриан не ускоряет шаг и идет бок о бок с Хьюго. Их руки соприкасаются во время прогулки, а потом мизинцы переплетаются… Об этом будут знать лишь они, верно?

————— ♪ —————

Он ходит по чертовски тонкому льду. Следующие несколько дней Вэриан проводит в напряжении, находясь на грани между привязанностью и тревогой. Он хочет забиться в нору и умереть, он хочет кричать небесам, что нашел того, кто его понимает, он хочет оттолкнуть Хьюго, он хочет притянуть Хьюго ближе… Он хочет разорвать сделку с Лэндисом. Но он знает, что это невозможно. Вэриан знает, что соглашение, по сути, незыблемо: в последний раз, когда он разговаривал с Рапунцель, она избегала его вопросов о королевских встречах, хотя ранее обещала держать его в курсе. (— Все будет хорошо. — Но что происходит? — Все будет хорошо. Я что-нибудь придумаю.) Просто это… Не внушает доверия. Черт, причина, по которой все это затянулось, заключалась в том, что принцесса пыталась найти выход, но неудивительно, что сокрианцы стоят на своем. Даже если это приводит Вэриана в бешенство, он уважает то, что Рапунцель так отчаянно пытается найти решение. Но это заставляет его думать… О том, что сложилось у них с Хьюго. Вэриан надеялся, что это была лишь симпатия, простое восхищение умным человеком... Да что угодно, лишь бы заставить свой мозг думать, что у него есть какой-то контроль над чувствами. Вэриан надеялся, что это пройдет само по себе, если он будет отрицать это достаточно долго, если он спрячет голову в песок и сделает вид, что ничего не замечает… Но потом случился этот поцелуй на крыше и… Прошлая ночь. Сейчас Вэриан не знает, что и думать. Это вообще считается изменой? Эти странные отношения, которые у них сложились с Хьюго? Ведь по сути Вэриан никогда не соглашался быть с Лэндисом, и они пока ни о чем не договаривались. Но в то же время решение о браке было принято без учета его мнения. Может быть, я хочу побыть эгоистом на одну ночь. В этом-то и проблема. Это должно было быть только на одну ночь. Вэриан думал, что ему хватит одной ночи страсти и безумства, а после он сможет полностью погрузиться в свои обязанности… Но сегодня утром он рано проснулся — Хьюго еще спал — и что-то поселилось у него в груди. Это было больше похоже на любовь, постоянную, теплую и настойчивую, и чем больше он смотрел на спящее лицо блондина, тем сильнее она становилась. Хьюго выглядел таким умиротворенным… Таким довольным. Этот образ остался в сознании Вэриана и продолжал прокрадываться в его мысли в течение всего дня. А потом, за завтраком, Хьюго улыбался и вел себя так, словно ничего не случилось, пока Вэриан переживал кризис. Все это время в его груди бушевало страстное желание притянуть Хьюго к себе и поцеловать его еще раз. И он действительно поцеловал его в нише. Это было и хорошо, и ужасно: Вэриан никогда не терял свой здравый смысл, но влечение к Хьюго — это что-то почти животное… Они как два магнита, притягивающиеся друг к другу. Все так запутанно. Вэриан не хочет обманывать Хьюго, да и сам себя обманывать тоже не хочет. Этому, несмотря ни на что, нужно положить конец. Он продолжает метаться между одним и другим: логика подсказывает ему отказаться от этого, но глубокая тоска, которая начала нарастать в его груди, говорит ему обратное. Вэриан знает, к чему ему следует прислушаться, но легче от этого не становится. Поэтому в течение следующих нескольких дней он делает все, что в его силах. Он старается, действительно старается. Через неделю после… Кхм, он пытается вернуть все то, что было до той ночи на крыше. Когда они были просто приятелями по работе. Вэриан держится около трех часов, но потом губы Хьюго расплываются в улыбке… Алхимик перепрыгивает через стол, чтобы зацеловать его до потери сознания. Хьюго ни черта не облегчает ситуацию. Он, как всегда, невыносимо привлекателен — без особых усилий заставляет Вэриана смеяться, красуется своей стройной фигурой, время от времени говорит поистине умные и невероятные вещи (потом, конечно, снова превращается в идиота) — и все это просто сводит Вэриана с ума. В какой-то момент они оказываются одни в коридоре, спрятавшись в нише, похожей на ту, где они стояли во время маскарада. Но на этот раз все немного по-другому: Хьюго засовывает свой язык в рот Вэриана, его руки блуждают под рубашкой, — и это все, чего он жаждал с той ночи, когда они в последний раз были вместе. — А я думал, что тот раз был последним, — говорит Хьюго, выдавая одну и ту же глупую фразу каждый раз, когда Вэриан теряет самообладание. — Еще раз, — он почти умоляет, — и между нами все кончено, — как будто кто-то из них в это верит. Как будто эти слова не звучат уже в который раз за неделю. — Конечно, милашка, — говорит Хьюго со смехом в голосе. Вэриан готов дать ему пощечину, но последовавший за этим поцелуй довольно быстро заглушает эту мысль. Вэриан позволяет себе раствориться в ощущениях, наслаждаясь моментом. Еще раз, и он покончит с этим. Еще раз… И еще раз… Черт.

————— ♪ —————

Что касается работы в лаборатории, то у их ростков все потрясающе: Семнадцатый вырос больше всех, и Хьюго никогда не гордился собой так сильно. Он вздыхает, закидывая ноги на их рабочий стол. Вэриан сидит рядом, делая пометки в своей маленькой записной книжке и оценивая их эксперимент. Это происходит поздним вечером, спустя неделю после того совместного завтрака: луна светит в одно из больших окон, добавляя прохладный свет к теплу окружающих их ламп. Здесь, в лаборатории, Песня звучит так непринужденно. Здесь, с Хьюго. Блондин самодовольно улыбается при этой мысли, вдруг вспоминая обо всех их маленьких встречах, которые у них были после той первой ночи. Самолюбию Хьюго идет на пользу то, что Вэриан не может устоять перед его обаянием. Также крайне приятно наблюдать, как Лэндис безуспешно пытается завоевать внимание Вэриана, которое целиком и полностью принадлежит Хьюго. Сегодня Хьюго получил еще одно письмо от Донеллы. Он чуть было не пропустил его, ибо все утро было занят наблюдением за тем, насколько высоким становился голос Вэриана, когда он… Кхм. Главное, что он нашел конверт спрятанным в маленькой коробочке у двери. Ответ был коротким. Хьюго почти забыл, что вывалил на Донеллу все свои проблемы, запутавшись во всей этой истории с ним, Вэрианом и Лэндисом. Ее совет был крайне прост. Прост на словах, но не на деле. — Либо спой ему, либо соври и возвращайся домой, — написала она, — Если все получится и он твой, тогда мы с этим разберемся. Но подожди до тех пор, пока не передашь корону Сайрусу. Сначала закончи работу. Не отвлекайся, Хьюго. Письмо вдруг заставило его осознать, что до Дня сердец остался лишь месяц. Но Донелла кое-что не учла. Свадьба Вэриана состоится в День сердец: он не может так долго ждать. И даже если он все-таки признается во всем Вэриану, не факт, что все получится. Песня трепещет от дурного предчувствия. Хьюго переводит взгляд на Вэриана и видит, что тот с напряженным выражением лица смотрит на дверь. — В чем дело, Очки? — спрашивает Хьюго, стараясь звучать непринужденно. Вэриан постукивает карандашом по столу, оглядывается по сторонам, прежде чем перейти к выдвижному ящику, где… О, да. Копии писем Лэндиса. Сейчас уже поздний вечер, поэтому никто не побеспокоит их. Хьюго спрыгивает со стула, решает подойти к двери и осторожно закрыть ее, повесив табличку «Не беспокоить», которая была установлена после того, как Юджин ворвался к Вэриану во время эксперимента, в результате чего возник пожар, бушевавший почти шесть часов. Этот знак — закон. Если табличка на двери, то никто не войдет. К тому времени, как он возвращается к столу, Вэриан уже раскладывает письма на рабочем столе. Хьюго помнит первые два: просьба Лэндиса о лекарстве и подтверждение того, что врач принесет ему растение наперстянка. Вэриан берет большую книгу из ближайшей стопки. — Я взял ее вчера вечером, — признается он. — Подумал, что мы могли бы поискать в ней что-то. Хьюго улыбается, оставляя Вэриана просматривать книгу, а сам берет другое письмо, на этот раз с чеком. — Хм, — говорит он, перечитывая. Его глаза широко раскрываются при виде цены — столько гребаных нулей, — и он кашляет, чтобы привлечь внимание Вэриана. Тот поднимает взгляд от корешка книги и бледнеет. — Семь тысяч?! — выпаливает он. — За какое-то дурацкое растение? Хьюго смотрит на их бобовые ростки. — Черт, мы выращиваем не те растения. — Очевидно, — смеется Вэриан. Счет адресован доктору Холмигивру, тому самому, с которым Лэндис встречался, но… — Деньги с другого счета, — бормочет Хьюго. Он берет следующий чек: на нем печать Национального Сокрийского Банка. — Что? — спрашивает Вэриан, одновременно с этим листая свою книгу. — Смотри, — Хьюго крутит листок, указывая пальцем. — Деньги со счета «Королевское казначейство» переведены на счет без пометки, а потом с него происходит снятие средств. Выходит… — Лэндис снял деньги с семейного счета, но попытался это скрыть. А затем он отдал их этому… Доктору Холмигивру. Ни с того ни с сего. — Похоже на то. Вэриан выглядит обеспокоенным, его руки судорожно сжимают каталог растений. — Это… Ох. — Ага. В комнате ненадолго воцаряется тишина, они оба с беспокойством смотрят на бумаги. Честно говоря, это довольно подозрительно — вероятно, именно поэтому они и были спрятаны. Хьюго знает бесчисленное множество причин, по которым члены королевской семьи могут попытаться скрыть перемещение такой суммы денег: взятки, растраты, тайные любовницы. Хьюго лично видел одного члена королевской семьи из Кото, который хотел скрыть свою безумную склонность к коллекционированию экзотических птиц в качестве домашних животных. Дело в том, что на это есть сотни причин. Но ни одна из них не является именно тем, что хотелось бы услышать о будущем супруге, не говоря уже о том, что быть связанным с ним контрактными обязательствами. Вэриан бледнеет. Песня врезается Хьюго в душу, вызывая бурлящую смесь тревоги и смятения, которая становится сильнее с каждой секундой. Прежде чем он успевает передумать, Хьюго нежно берет Вэриана за руку. Он не обращает внимания на его прерывистое дыхание, на то, как Песня трепещет от теплых эмоций, вместо этого проводит большим пальцем по тыльной стороне ладони Вэриана. — Все в порядке, — говорит он, — мы не знаем, на что именно ему понадобились деньги. Это может быть что-то другое. Что там у тебя в книге? Вэриан втягивает воздух сквозь зубы, и его взгляд возвращается к книге. — Вот, здесь, — бормочет он, отмечая страницу в указателе и перелистывая на нужную. На странице есть иллюстрация, изображающая растение с толстым зеленым стеблем и розовато-фиолетовыми цветами в форме колокольчиков, свисающими с одной стороны. Хм, красиво. Хьюго думает, что, возможно, видел этот цветок на некоторых дорогах в Несерднии. Это вполне объясняет высокую цену, учитывая, что путешествие из Сокрии до туда займет около двух месяцев. И все же, целых семь тысяч… — Итак, — Вэриан переходит к абзацу, озаглавленному «Применение в медицине»: Наперстянка, так же известная как Дигиталис, используется для многих медицинских целей, в основном для лечения сердечных заболеваний, для контроля пульса. — Ну, это звучит не так уж подозрительно, — даже немного скучно, на самом деле. Однако его неудачная шутка проваливается, когда Песня издает резкий визг. Хьюго вздрагивает от звука, в то время как Вэриан в ужасе смотрит на книгу. Его глаза широко раскрыты, кожа побледнела. Песня обрывается сама собой, превращаюсь в какофонию ошеломляющих мыслей и панических воплей. Его рука сжимает руку Хьюго так сильно, что это почти причиняет боль. Что-то ужасное поселяется в груди Хьюго. — Очки? — ему приходится приложить все усилия, чтобы его голос не дрожал. — Вэриан? Что-то не так? Вэриан ничего не говорит, вместо этого указывая на книгу. Хьюго находит абзац, который читал алхимик, и ему приходится перечитать его, чтобы убедиться, что он прочитал его правильно. Наперстянка, так же известная как Дигиталис, используется для многих медицинских целей, в основном для лечения сердечных заболеваний, для контроля пульса. Ее следует принимать в предельно малых дозах, ибо она очень ядовита для человека и других животных, а чрезмерное употребление может привести к летальному исходу. Ядовита. Растение это… — Яд, — выдыхает Вэриан, — он покупал чертов яд. Мир, содрогаясь, останавливается. Вэриан начинает больно сжимать руку Хьюго, едва ли не ломая ему пальцы, но он не осмеливается издать ни звука. Внезапно все кажется… Гораздо более ужасным, чем было раньше. Хьюго ожидал, что этот парень просто увлекался чем-то извращенным, может, даже завел любовницу, или что-то в этом роде… — Он что, кого-то убил?! — в голосе Вэриана слышится истерика. — Зачем вообще нужно покупать такое?! Как бы Хьюго ни нравилось выступать в роли адвоката дьявола, это довольно неприятно. Было бы не так страшно, если бы эти документы не были спрятаны, но даже в этом случае… — Думаю, что семь тысяч золотых — это скорее плата за молчание, чем реальная цена растения. Он думает о Донелле. За те годы, что он был с ней, она подкупила больше людей, чем Хьюго мог сосчитать: политиков, охранников, владельцев магазинов. Даже врачей. (— Подумай об этом с другой стороны, Хьюго, — говорит ему Донелла, — таким образом, выигрывают все. Они получают немного больше денег, а мы можем спокойно заниматься своим делом. — Это хорошо для всех, кроме тех, кого мы грабим. Она хлопает его по спине с улыбкой на лице: — Вот это мой мальчик, — напевает она. — Я знала, что ты умный.) Он видел, как она обкладывала деньгами сотни людей. Ничего особенного не было в том, чтобы подсунуть охраннику немного больше, чтобы он притворился, что никого не видел. Это просто бизнес. Все встало на свои места с ужасающей ясностью. Вэриан выглядит так, будто у него вот-вот начнется гипервентиляция. Очевидно, что ему тяжело. Это буквально тот парень, за которого Вэриан должен выйти замуж. Песня становится пронзительнее, ускоряясь в такт вздымающейся груди Вэриана, когда он пытается набрать воздуха в легкие. — Что за хрень? — выдыхает он в тишину лаборатории. — Что за хрень?! Дерьмо. Блять. Ладно, нужно попробовать его успокоить. — Очки… — Что, черт возьми, мы вообще будем с этим делать? Пойдем к Рапунцель? Что бы она вообще сделала, мы же ничего не сможем доказать, а если и докажем, то окажемся в дерьме из-за того, что вломились в его покои. Если пойдем к Юджину, то он действительно может кого-нибудь убить, так что это исключено… Что нам вообще делать? — Веснушка… — А если Лэндис на самом деле никого не убивал, разве это не хуже? Мы же просто обвиняем его в отвратительном дерьме без всякой причины! Что, если ему нужно было лекарство для сердца? Тогда он разозлится… И если он разозлится, то может разорвать сделку, а если он это сделает — нам крышка, и Эквис воспользуется ситуацией и… — Вэриан! Безумная болтовня алхимика обрывается так же быстро, как и началась. Песня снова затихает, становясь почти беззвучной, когда Вэриан прерывает себя, чтобы посмотреть на Хьюго. Эхо его голоса все еще разносится по комнате. Молчание затягивается, пока Хьюго, наконец, не проглатывает комок в горле. — Ты прав, мы ничего не можем с этим поделать сейчас… — Но… — Послушай. Этого недостаточно, чтобы что-то доказать, ты прав. Но этого достаточно, чтобы начать копать. Он ничего не знает, так что, немного понаблюдав, мы сможем что-то выяснить. Нам просто нужно сохранить это в тайне и не давать ему повода для подозрений. Вэриан втягивает воздух сквозь зубы. — Хорошо, — бормочет он. — Верно. А если мы найдем… самое худшее? — Тогда мы расскажем об этом твоей семье. Я уверен, что они разберутся с этим, — Хьюго сжимает стол так, что костяшки пальцев белеют. Это превосходит все, что он мог ожидать; превосходит все, с чем ему приходилось сталкиваться раньше. Даже у Донеллы были моральные принципы. Ложь, мошенничество, воровство — все это было в порядке вещей, но убийство? Ни за что. Хьюго снова опускает взгляд к бумагам, надеясь увидеть что-нибудь еще, но все, что он видит, — это та же стопка документов, что и раньше. Больше никаких подсказок. Только то, что им было дано. Вэриан грызет ноготь большого пальца. Его лицо по-прежнему пепельно-белое, из-за чего веснушки выделяются еще больше. Он выглядит так, будто его мир только что перевернулся с ног на голову, что, честно говоря, вполне оправданно. — Мы ничего не можем сказать, — бормочет он. — Ты прав. Просто… Будем действовать тихо, — затем он поворачивается к Хьюго, широко раскрыв глаза. Его голос переходит в отчаянный шепот. — Н-не думаю, что у меня получится. Хьюго моргает. Его рука ослабила хватку, но он чувствует, как слегка подергиваются пальцы. — С тобой все будет в порядке, — уверяет он, — просто… Может быть, попытаешься присмотреть за ним. Или побудешь немного рядом с принцессой. Что-то глубоко внутри Хьюго бурлит, что-то, что хочет держать Вэриана подальше от того, кто может быть опасен. Конечно, он хотел бы, чтобы Лэндис был на расстоянии шести тысяч футов от Вэриана, но теперь, когда характер этого человека был полностью поставлен под сомнение? Было ли вообще безопасно для Вэриана находиться рядом с ним? — Юджин, наверное, уже составил расписание дежурств, — размышляет Вэриан про себя. Кстати, Хьюго не знал, что существует расписание: стражники, казалось, всегда передвигались беспорядочно. Алхимик вздыхает, потирая лоб. — Я должен спросить его об этом, не хочу оставаться один. Ну, если… Если это правда. — Хьюго чувствует, как при этой мысли в нем поднимается новый приступ защитного гнева. Он не может встретиться взглядом с алхимиком. Песня все еще звучит в его голове, заставляя нервничать. Хотя он и знает, что Вэриан может легко позаботиться о себе, он не должен этого делать — по крайней мере, уж точно не в своем собственном доме. Хьюго даже не уверен, что вообще может сделать Лэндису: этот герцог — крепкий орешек, высокий, широкоплечий и вообще огромный. Он, вероятно, может с легкостью перекинуть Хьюго через свое колено. Это, черт возьми, ужасная идея — заставить Вэриана делать вид, что все в порядке. Алхимик не может вести себя нормально, когда ему есть что скрывать, и он наверняка запутается в себе, как только Лэндис поймает его в очередном разговоре. И если пижон действительно так жесток, как они опасаются, если он действительно покупал яд для не таких уж мирных целей… Что ж, если Вэриан навлечет на себя его гнев, это добром не кончится. Вэриан в последний раз сжимает его руку, прежде чем отстраниться. Он стонет, потирая лицо, и начинает убирать письма обратно в ящик. — Ладно, — вздыхает он. — Ладно. Мы затаимся, мы ничего не скажем. Я… Я что-нибудь придумаю. — Мы что-нибудь придумаем, — заверяет его Хьюго. — Веснушка, если ты думаешь, что я отступлю, когда дело набирает обороты, то ты ошибаешься. Песня немного меняется, когда он это произносит. Мелодия становится чуть более плавной, чуть менее пугающей — должно быть, это были верные слова. Вэриан избегает встречаться с ним взглядом, но Хьюго все равно замечает румянец на его лице. — Верно. Мы что-нибудь придумаем, — голос алхимика мягок. Хьюго ковыряется в столе, когда на лице Вэриана появляется легкая улыбка. Блондин находит в себе силы ответить тем же и, наконец, встречается с ним взглядом. — Я мог бы привыкнуть к «нам», — говорит он. Он действительно, действительно мог бы.