Выпускной

      Егора и Алю разделяли пару сантиметров. Она восхищенно наблюдала, как он ведет свою крутую машину, и пыталась решиться взять его за руку. Его правая уже давно лежала на коробке передач, и Але это показалось знаком. Знаком от Вселенной или знаком от Егора — она не понимала точно.        Аля аккуратно коснулась его холодной кисти и сжала ее.       — Замерз? — с заботливой улыбкой спросила она.       Егор настолько ушел в свои мысли, что заметил Алино прикосновение только когда услышал ее голос.       — Не знаю. Часто холодные, — Егор пожал плечом, отвечая почти равнодушно.        Был бы он поразговорчивее, она бы давно его обработала и уже была на первых полосах всех СМИ, как новая девушка самого Егора Крида. А там — известность, подписчики, деньги. Все, о чем мечтала девчонка, выросшая в эпоху глянцевых журналов и «Топ-модели по-американски». И в расцвет популярности Бибера, Тимберлейка и кучи бойзбендов. Егор был идеальным вариантом, который она не собиралась упускать, потому играла по его правилам, чтобы втереться в доверие. Молчала, когда молчал он, задавала пару вопросов в день, и сводила с ума в постели ночами. Егору нравилось получать женское внимание в формате, котором ему хотелось в данный момент. Захочет — обнимет, захочет — придёт и полежит на коленях, захочет — обнимет ночью, захочет — не даст спать до утра. Аля поддавалась, была обходительна и слишком внимательна к нему, что напрягало, но тем не менее она была каким-то фоновым шумом, с которым было приятнее жить. Как люди включают на фоне телевизор, чтобы избавиться от ощущения одиночества, так Егор обзавелся Алей. Но всего на пару дней. Самых долгих дней на его памяти. Он попытался свыкнуться с мыслью о том, чтобы жить с кем-то. Но главной проблемой было и осталось то, что жить с «кем-то» он не хотел.       Он отвозил ее домой. В последний раз.        — Напишешь как отдохнешь? — она улыбнулась, с намеком закусив нижнюю губу. — У меня завтра съемка днем. А потом я свободна.       Егор молча кивнул в ответ. Аля отстегнула ремень и потянулась к нему за поцелуем. Он не двинулся с места: не потянулся навстречу и не отстранился. Девчонка задержалась на секунду, считывая его, и быстро чмокнула его в щеку. Егор испытал раздражение оттого, что ее поцелуй не вызвал у него ни одной эмоции. Отвернулся к окну и дождался, пока Аля заберёт вещи с заднего сиденья и уйдёт. После рванул с места, игнорируя ограничения скорости во дворах. Аля вздрогнула от резкого хлопка из выхлопа «Уруса», показавшегося ей слишком уж агрессивным.       Крид отправился на съемки и хотел с них вернуться в пустую квартиру, чтобы остаться наедине с родной тишиной. Правда надолго его не хватит: тем же вечером позовет в гости Эда, чтобы вместе покатать в комп, а после подрубит стрим, где будет смотреть короткие и бессмысленные «Тик-токи». Так гораздо комфортнее.       Не заметили, как засиделись до самого утра. Закончили стрим, врубили игры. За пару часов до рассвета Эд кемарил на игровом стуле, пока ждал своего воскрешения в игре, а Егор со злости шлепал клавиатуру и левую кнопку мыши. Делал это совершенно беззаботно, потому что в ящике лежит еще десять таких.       В восемь утра в дверь позвонили.       Егор проморгался, отводя глаза от экрана монитора. Посаженное зрение стало еще хуже от ночного игрового марафона, отчего он стал щуриться. Странно получать такие звонки в восемь утра: у его домработницы есть ключ, Рома в такую рань без необходимости не поднимается, а больше и некому приходить. В темноте зимнего он утра наощупь прошелся до двери и глянул в глазок.       — Кто? — хрипло спросил Егор.       — Булаткин Егор Николаевич? Открывайте, МВД. Повестку вам вручить.       — Какую повестку? — Егор хохотнул.       — В суд, — отозвался «МВД».       — Все через моего адвоката.       — Тут нет необходимости в адвокате. Вы свидетелем проходите по делу аварии в конце февраля.       Входная дверь щелкнула и открылась. Егору тут же всучил бумажку высокий мужчина в погонах.       — Вышневская К.Д. с вами проживает? — «МВД» заглянул за спину Егора, будто там мог кто-то спрятаться, кроме его грешков из прошлого.       — Нет.       — По-о-онял, — протянул мужчина и что-то записал в свой маленький блокнотик наполовину сгрызанным карандашом. — Значит, по месту прописки… Ладно. Всего доброго.       Егор хохотнул, разглядывая врученную бумажку. Вернулся к Эду в комнату и довольно потянулся на стуле.       — Кто приходил?        — Брат, вот ты веришь в судьбу? — перебил он, проигнорировав вопрос Эда.       — Конечно, — тот пожал плечами, разглядывая загадочную улыбку Егора. — Чего ты? Колись!       — А если судьба тебя постоянно сводит с той, с которой… ну, по всем фронтам не получается быть?         — Намекает зайти с другого фронта, — Эд гордо улыбнулся своей умной мысли. — Так кто приходил-то?       Егор мотнул головой и натянул наушники, подъезжая ближе к компу. Эд сделал то же самое.       Хотелось сменить вектор своей жизни. Когда возникает чувство, что ты топчешься на одном месте, на горизонте всегда маячит способ развеять однообразие и скуку. Егору этим способом уже помахали перед носом несколько раз, а он все сомневается. Сомневается, не проверка ли это на порядочность? А потом вспоминает Тимати с его девушкой, с которой у них разница в двадцать с лишним лет, и забивает.       Не большая разница между той, кому девятнадцать, и той, кому восемнадцать. Только первая была у него пару дней назад, а вторая — будто запретная, и к тому же не вылезает из бошки весь месяц.       Главное — сделать все максимально тихо. Не свитетиться, не посещать вместе людные места, не знакомить со всеми и сразу. Он ведь знает. Миллион раз так делал. Все он знает. Как знает и то, что нихрена не получится и он снова поставит на себе крест или пойдет к гадалке снимать венец безбрачия. Но жизнь без эмоций не имела для него никакого смысла. К тому же, если верить присказкам коучей по мотивации и отношениям, то нужно продолжать свои поиски. Нельзя стоять на месте, иначе человеку, который уже почти тебя нашел, может не хватить пары шагов, которых не сделал ты.

***

      Когда кончается одиннадцатый класс, ты не понимаешь, кем себя чувствовать: ребенком или взрослым. Все люди вокруг относятся к тебе по-разному, а отойти от привычки равнятся на мнение социума ты еще не способен. Учителя твердят, что они, одиннадцатиклассники, входят во взрослую жизнь, родители — что они все равно еще дети с ветром в голове, ровесники уже давно живут взрослой жизнью во всех порочных ее смыслах. Девяносто процентов учеников вне зависимости от пола курят. Столько же проводят выходные за выпивкой и наркотиками на хатах друг у друга. Кто-то в большей, кто-то в меньшей степени. Ксюша не знала, где она и каково ее место в этом мире, который должен был стать для нее «лучшей жизнью» по задумке ее матери. Но Ксюша чувствовала, будто живет в другой галактике, куда ее занесло по ошибке.       Хотелось что-то поменять. Перестать быть монашкой и почувствовать то веселье, о котором все говорят и ради которого идут на сумасшедшие поступки, которые по их словам будет весело вспоминать в старости. У Ксюши таких нет. Мама сказала бы, что на нее так влияет новое окружение из раздолбаев, а Ксюша ответила бы — мысленно — что на нее так влияет мама и ее драконьи методы воспитания. Подростковый бунтарский дух стал пробуждаться. Поздновато, но ведь лучше так, чем никогда. Возможно, его хватит до первой ссоры с мамой, а может у Ксюши получится выиграть в этой войне пару спокойных месяцев своей жизни.       Ксюша уже который день не носила учебники и считала это лучшим решением за весь одиннадцатый класс. Скачала все учебники на телефон или подсматривала в «iPad» Лизы, когда у них были совместные пары.       Из-за сломанной руки и шрама на лбу Ксюшу не трогали учителя. Заработанная репутация отличницы и прилежной, ответственной студентки позволила ей сохранить хорошие оценки почти ничего не делая. Ксюша не понимала, что происходит. Чувствовала себя невидимкой. Как будто теперь она одна из тех пацанов на задних партах, у которых аттестат давно проплачен, и в школу они ходят только чтобы предки не докапывались и не лишали карманных денег. Слишком подозрительно. Будто матрица этой симуляции начинала сбоить.       Информатика проходила стандартно: Ксюша лениво печатала здоровой рукой простецкий код, парни рядом играли в шутеры, девочки смотрели сериалы.       Ксюша посмотрела на молодого преподавателя и поняла, что сам он, скорее всего, тоже играет во что-то.        — Что будет, если я не сдам это? — Ксюша нахмурилась, пытаясь сложить элементарные для всех старшеклассников два плюс два. Эта классная работа, очевидно, была дана для имитации бурной деятельности. Для прикрытия, для того, чтобы все спокойно позанимались своими любимыми делами посреди рабочего дня. Всем до этого кода было до звезды.       — Ничего. Посмотри на Федоровича. Мне кажется, ему похуй даже если его уволят. Будешь смотреть? — Лиза протянула Ксюше наушник, приглашая погрузиться вместе с ней в мир турецкий сериалов.       Ксюша закрыла вкладку с классной работой и перевела глаза на препода. Он, кажется, даже не шевельнулся.        — На, блять, наушник, расслабься, пожалуйста, — Лиза впихнула наушник в ухо Ксюши.       — Странные ощущения, — Ксюша поморщилась.       — Никогда не думала, что буду дружить с такой заучкой.       — Эй, — Ксюша пихнула ее плечом.       — Пора расслабиться, малыха, — не отводя глаз от планшета произнесла Лиза. Она обняла Ксюшу в знак поддержки и уложила ее беспокойную голову себе на плечо. — Всем похер. Последний класс. Чего уже дергаться?       Ксюша промолчала. Матрица только что подтвердила свой сбой. Ксюша достала из сумки свой  телефон с наушниками и стала листать рилсы в инсте, пока телефон снова не завибрировал.       Непонятный номер телефона звонил уже пятый раз за пять минут. Ксюша решила отпроситься у учителя в уборную, на что Лиза без стеснения прокомментировала вслед, что всем настолько насрать, что можно было и не спрашивать. И была права.       Школьные коридоры замирали во время уроков. Из-за закрытых дверей учебных кабинетов доносились крики то неугомонных учеников, то уставших от жизни учителей. А в коридорах — пустота. Так спокойно себя в этом месте она давно не ощущала.       Ксюша уселась на подоконник возле женского туалета, в конце узкого коридора-тупика, и нажала на экране телефона «Ответить». Поймала себя на мысли, что обрадуется, если это будет Егор. Хотелось думать о нем в такие моменты свободы. Он был олицетворением свободы. Хотелось думать, что он достаточно упертый для того, чтобы попробовать пробиться через каменную стену из запретов и блоков.       Но он не звонил все это время, так с чего бы ему звонить сейчас?       — Алло, Ксения Дмитриевна? — тут же раздался незнакомый мужской голос.       — Да, здравствуйте, — Ксюша поерзала, настороженно хмурясь. Слишком уж грозно звучал собеседник.       — Здравствуйте. Это вас из МВД беспокоят по делу Митина Александра Семеновича… Разговор, кстати, записывается, предупреждаю. Так вот. Я вот пришел к вам домой, чтобы повестку вручить, а мне никто не открыл. Вот звоню вам, сообщаю. В пятницу будет суд, вам нужно явиться на него в качестве пострадавшей…       — Извините, извините, — Ксюша перебила его. — О чем вы? Кто такой Митин… какой пострадавшей?       Мужчина на том конце провода замолчал.       — Вишневская Ксения Дмитриевна? — переспросил он.       — Вышневская.       — А… да. Вышневская. Вас в конце февраля машина сбила, вы не помните? — насмешливо спросили ее.       — А… а! Вы про это. Точно, я же… заявление писала. Да, да, это я… Извините, не поняла сразу…       — Ничего. В общем, в пятницу в три часа дня будет суд, вам нужно явиться в качестве пострадавшей. Я вам тут повестку в дверях оставлю… Сердце Ксюши пропустило удар.       — НЕТ! — почти крикнула она. — Нет! Не оставляйте. Пожалуйста. Мне не нужно, чтобы домашние знали об этом…       — Ладно, а…       — Я могу сама забрать ее?       — Ну… В целом, да.        — Нет, подождите, подождите! Можете, пожалуйста, если вам не трудно, оставить ее в почтовом ящике на первом этаже?        Ксюша поняла, что домой сегодня придется просто лететь, чтобы успеть до маминого возвращения. Конечно, последнее, куда она посмотрит — почтовый ящик, но черт ее знает, эту судьбу, что постоянно подкидывает ей новые испытания.       — Без проблем. Оставлю. До свидания. В пятницу в пятнадцать ноль-ноль.       — До свидания.       Ксюша рвано выдохнула, пытаясь прийти в себя. Ничего не понятно. Где она, а где суд? Где она, а где все эти взрослые дела? Может, нужно что-то выучить к суду?       — Бред! — она нервно усмехнулась, всплеснув руками.       Тело начинала пробирать дрожь. Пальцы рук затряслись, ладошки намокли, и Ксюша поспешила в туалет. Смочила затылок ледяной водой, переключая внимание организма от тревожных мыслей на ледяные капли, бегущие от шеи до самой поясницы под белой рубашкой. Симуляция явно барахлила. Сталкивала вселенные, котором по законам физики было не суждено даже существовать в рамках одной реальности. Где она, послушная и правильная Ксюша, где Егор Крид, влажный сон всего женского пола, еще способного испытывать влечение к мужчинам, и где суд, где нужно будет защищать себя или что там обычно делают? И почему это все столкнулось в один момент?       — А я же тебе говорила, сдалась ты своему Егору, — насмешливый голос Насти прозвучал за спиной.       Ксюша замерла.       — Да конечно, — фыркнула Настя, подходя к свободной раковине рядом с Ксюшей. — Ой, блять, это ты себе замки из песка настроила… Да так это, так! Давай домой лучше возвращайся. Отец ищет тебя. Я сказала, что ты на каких-то съемках, но не знаю, сколько еще это будет прокатывать… Ой, знаешь, я заебалась тебя прикрывать уже. Да потому что ты всегда идеальный ребенок, хоть и шароебишься непонятно где, а я, блять, жалкое подобие тебя только. Сама справляйся уже. Взрослая девочка. Все, пока.        Настя швырнула телефон в сумку и со всей силы открыла кран с холодной водой. Она чуть не сломала мыльницу, пытаясь выдавить из нее остатки мыла, а после принялась агрессивно натирать руки.       — Дура, блять. Просто дура, — голос Насти задрожал. — Нечестно, сука!       Настю пришлось успокаивать. Резко накатившая истерика подруги не оставила Ксюше выбора. Она слышала, что в из семье какие-то непростые отношения, но сильно не вникала в чужое. Своего хватает. Еще и с судом теперь разбираться… Что, черт возьми, вообще произошло с руслом ее жизни? Оно будто превратилось в неуправляемую горную реку, а Ксюша там была одиноким каяком, сплавляющимся вниз, который вообще не представляет, что будет с ним дальше.

***

      Как это обычно бывает после трудного учебного дня, когда иссякают силы и отмирает желание жить, хочется только спать. Но спать тебе никто по закону подлости не даст.       Постель никогда не была такой мягкой, как этой ночью. За окном, несмотря на начало марта, сыпал пушистый снег. Внизу он уже превращался в сплошное месиво, но из окна двенадцатого этажа были видны лишь огромные снежинки, черно-серо-синее небо и редкие пролетающие над Москвой самолеты.       Самой большой победой Ксюши было договориться с мамой о том, что она переставит свою кровать к окну. Это стоило нескольких ссор, истерик, дней молчания, а следовало просто тихо переставить кровать туда, куда ей хотелось. Оказывается, в жизни позволено многое, если не спрашивать разрешения.       Ксюша лежала в наушниках, пытаясь заснуть под музыку и загипнотизировать себя, провожая взглядом снежинки, разбивающиеся об окно и стекающие вниз до подоконника холодными каплями.       Мама громко топала по квартире из одного конца в другой. Ксюше думалось, что она опять где-то накосячила, и потому она рассчитывала побыстрее заснуть, чтобы не застать выяснений отношений. Хотя своих косяков сегодня она не помнила.       В преддверии пятницы шаги мамы были еще страшнее. Ксюша все идеально спланировала: отпросится с физики, препод ее уж слишком любит и скорее всего будет на все согласен. Успеет к вечерним репетиторам и будет дома во время. Должно ведь прокатить. Хотя мысли о пятнице вызывали по телу дрожь и заставляли задумываться о том, что нужно все рассказать маме. Хотелось защиты.       Музыка в наушниках прервалась, раздавшись вместо этого вибрацией телефона по матрасу.       egorkreed: привет, пострадавшая)       egorkreed: к тебе уже приходили с мвд?)       Ксюша не смогла сдержать широкой улыбки. Сердце выбросило в сосуды лаву, которая разошлась адским жаром по телу, а само забилось в два раза быстрее.       vishnya_x: привет) ага       vishnya_x: откуда ты знаешь?       vishnya_x: тебе тоже, что ли?       — Ксюша! — позвала мама из зала голосом с неясной интонацией. Как будто чувствует, что Ксюше хорошо, и хочется проконтролировать и это.       К маме нужно было выйти, если она звала. Проходя мимо зеркала  Ксюша вдруг остановилась, не узнав себя. Ее отражение выглядело по-другому. По-новому. Она скользнула глазами от стоп до бедер, слегка вскинув брови от удивления: еще полгода назад они такими не были. Ноги обрели более четкий и женственный контур, сошли непонятные детские припухлости и лишние объемы, которые казались Ксюше детскими и сильно выдающими ее возраст. То же самое с талией: живот впал, а куда делись пухлые бока — непонятно.        Ксюша сделала два шага назад и снова уставилась в свое отражение. Грудь выросла?       — Дочь! — нетерпеливо донеслось из-за двери и та отворилась.       — А? — Ксюша повернулась к маме.       Она подозрительно посмотрела на дочь, замершую перед зеркалом в наушниках и с загорающимся экраном телефона от новых сообщений. Виктория Витальевна решила не реагировать, либо не нашла на это сил сегодня.       — Я уезжаю в Питер на выходные. У меня поезд утром. Ты проснешься, я уже уеду. Я вернусь в воскресенье.       — На выходные? — нахмурилась Ксюша.       В руке у мамы лежал телефон, экран которого периодически загорался от новых сообщений. Ксюша ничего не спросила.       — На выходные, — подтвердила мама.       — По работе?       — Ксюш, я попугай? Говорю же, по работе. Короче. Дома в одиннадцать, как всегда. Максимум. Никаких гулянок, пока я не в городе. Позвоню на домашний и проверю. Уборка на тебе. Репетиторов не пропускай, они денег стоят! И спать ложись давай. В воскресенье увидимся.       Ксюша послушно кивнула, стараясь сделать немного расстроенный вид от скорой разлуки с мамой. Дверь в комнату закрылась и Ксюше захотелось расхохотаться, что есть сил.       egorkreed: ага) я свидетель)       vishnya_x: мда) я вообще никогда не была на судах… что там нужно делать?)       egorkreed: да там не суд, а просто констатация фактов будет))) мужика будут прав лишать, тебе просто нужно будет подтвердить, что он тогда воткнулся в машину, ну и все такое. камер там у вас на свиблово не было, поэтому без твоих слов никак       egorkreed: не переживай, вместе поедем       Ксюша улыбнулась тому, как разговорчив он был сегодня. Хотелось разговорить его еще. Живот горел от волнения. Она прислушалась к звукам квартиры: мама, кажется, закрылась в своей комнате. Это означало, что можно расслабиться.       vishnya_x: то есть я зря адвоката наняла?(       egorkreed: хахахахахахах       Егор рассмеялся в голос, сидя за своим геймерским столом в час ночи. В отличие от Ксюши ему не приходилось прислушиваться к звукам в собственной квартире: здесь всегда было тихо в это время суток.        vishnya_x: а можно не пойти? я без понятия, как буду с уроков отпрашиваться… и как сделать так, чтоб мама не узнала) это пожалуй поважнее))       egorkreed: ты что, с уроков никогда не сваливала?)) тебя и этому учить придется?)       vishnya_x: а чему еще?       egorkreed: да так) забей)       egorkreed: заеду за тобой в пятницу в два?       egorkreed: я все равно заеду, но ты же любишь, когда спрашивают твое мнение)       vishnya_x: не знаю… не хочу я в суд идти)) боюсь))       egorkreed: смешная) тебя же не посадят)        vishnya_x: а что с тем мужиком?.. его прям посадят?       egorkreed: просто прав лишат, говорю же ) там от суда одно название. просто вызовут тебя, придешь, скажешь, что да, вон он врезался в машину из которой ты выходила, дядьке запретят садиться за руль, а ты побежишь обратно в свою школу)       egorkreed: школьница)       egorkreed: я бы не поехал, отправил своего представителя, но не хочу школьницу бросать))       egorkreed: ты кстати у меня первая) я ни с кем еще в суде не был)       vishnya_x: 👍🏻))       vishnya_x: Спасибо тебе, кстати       vishnya_x: За больницу… не знаю, как тебя отблагодарить вообще… это наверное оч дорого… МРТ, гипс, все анализы       vishnya_x: Я там кажется годовой чекап прошла за полчаса))       vishnya_x: И извини за маму… она у меня… вот такая. Лучше слова не подберу. Но не принимай все близко к сердцу, она стрессовала… прости еще раз       egorkreed: не переживай, малышок))) и хватит извиняться!) не твоя вина, что один мужик решил тебя до дома подвезти, а другой решил, что тебе лучше будет прокатиться в больничку       Vishnya_x: с каких пор я стала малышком?)       egorkreed: с таких, когда ты родилась, а я в четвертый класс пошел)       vishnya_x: пугаешь       egorkreed: простите, Ксения Дмитриевна) я без всяких) просто ты реально малышок)       vishnya_x: ну можно не надо)       egorkreed: все все) сорри) спокойной ночи и до встречи!) надеюсь, твой лоб зажил))       Ксюша рассмеялась. Только утром обнаружила, что заснула в обнимку с телефоном. Тот за ночь разрядился.

***

      — Василий Михайлович, мне очень плохо, — держась за живот и хмурясь от несуществующей боли, Ксюша обратилась к физику. — Можно я уйду с последнего, пожалуйста?       Ксюша сначала не поняла, почему все так легко получилось. В ее голове подобное вообще не должно было прокатить. Примитивно настолько, что аж стыдно: даже не удосужилась выдумать что-нибудь поизощреннее. От волнения все мысли в разлетелись. Увидев себя в зеркале гардероба, вспомнила: она же совсем недавно попала в аварию. Шрам на лбу потихоньку затягивался, покрылся тонкой пленкой, которую Ксюша усиленно замазывала консилером. Но вблизи все равно он был отчетливо виден. А к левой руке в небольшом гипсе и обмотанной эластичным бинтом она давно привыкла и иногда забывала о ней. Особенно когда больная рука терялась в рукаве объемного вязаного кардигана.       В гардеробе она провела минут десять, переводя дух и прихорашиваясь. На суд она оделась так, будто сегодня будут расторгать ее брак с миллиардером, и теперь половина имущества достанется ей, а дети останутся с ним. Она поправила темные локоны, концы которых трепетно крутила на мамин «Дайсон» утром и добротно сбрызгивала лаком, чтобы они продержались подольше. Темные густые волосы редко держали прически любого вида, но сегодня Ксюша не оставила им выбора. Они просто не имели права не быть идеальными.       egorkreed: я подъехал) черный Майбах       egorkreed: возле него стоит большой бородатый мужик, ждет тебя)       egorkreed: это Рома, не пугайся его)       То, какой Егор видел ее в последний раз, должно было стереться из его памяти надолго, если не навсегда. Сегодня она выглядит лучше всех. Даже шрам на лбу сжалился над бедолагой и затянулся за пару ночей до размера пореза от кошачьего ногтя.       Ксюша выскочила из школы, не застегнув пальто. Так было красивее. Короткое строгое черное платье открывало красивые стройные ноги в черных капроновых колготках, которые кончались черными полуботинками на шпильке. Хорошо, что мама не видела, в каком виде сегодня Ксюша выходила из дома.       — Ксения? — как и обещал Егор, бородатый мужик ожидал ее возле черного Майбах прямо у ворот школы. Это был тот же охранник, которого она встретила у дверей ресторана. Рома улыбнулся, узнав ее тоже.       Ксюша кивнула. Из задней двери вышел Егор. Тоже во всем черном: черной куртке, шапке и черной тканевой маске. По его глазам было видно, что под маской он улыбался.       — Привет. Садись быстрее, — Егор придержал Ксюше дверь, отправив Рому обратно на водительское. — Конфиденциальность, сама понимаешь. Я же звезда, — он пожал плечом, подмигнув ей.       Вся решительность Егора упорхнула, как только они с Ксюшей оказались в одной машине в паре сантиметров друг от друга. Сомнения накатили новой волной. Совесть вопрошала, куда он лезет? Сердце колотилось, будто школьник здесь только он. Глаза не могли оторваться от нее.       — Шрам зажил, — начала Ксюша. — Рука еще нет, — она улыбнулась, демонстрируя перебинтованное предплечье.       — Тебя все равно ничего не испортит, — выдавил он в ответ, снимая маску.       Ксюша отвела глаза, стараясь сдержать улыбку, не превращая ее в глупую довольную лыбу.       — Переживаешь? — спросил Егор.       — Да. Я… Я, конечно, знаю, как работают суды и прочее, но… Сталкивалась с этим только в теории. Моя мама — юрист. Арбитражный. Финансовые, экономические преступления, все вот это. Я часто слышала рассказы о ее клиентах и делах, но здесь… Это ведь уголовное? Или административное… В общем, совсем другое. Не знаю даже, чего ожидать.       — Все будет хорошо, не переживай, — он по-доброму улыбнулся, все еще ни разу не отведя от нее взгляда. В тот же момент в его голове мелькнула мысль о том, что это уже слишком, и он отвернулся. Ксюша выдохнула. Она не знала, как выглядит взгляд влюбленного человека, но взгляд Егора показался ей именно таким. В голове промелькнуло издевательское: «Ты себе льстишь, Ксюша».       Чтобы сбавить градус неловкости, они продолжили обсуждать суды. Ксюша рассказывала кейсы своей мамы, Егор рассказывал свои кейсы. Авторские права, бойни с налоговыми, сроки и приговоры — все, лишь бы занять чем-то беспокойный разум, думающий только о человеке рядом. Ксюша почувствовала, будто она взрослая. От Егора веяло такой беззаботностью, что хотелось ею заразиться.       — Возьми, пожалуйста, — Егор протянул ей такую же черную тканевую маску, что и у него. Они уже подъезжали к зданию суда. — Конфиденциальность.       — Спасибо, — Ксюша поняла. — Могу я… Сумку здесь оставить?       — Чтобы вернуться? — подколол Егор в ответ, вгоняя Ксюшу в краску. — Конечно, оставляй. Даже не парься. Возьми паспорт и телефон. Ты взяла медицинское заключение?       — Конечно. Я дочь юриста, — самодовольно усмехнувшись, ответила она.       — Молодец, — Егор улыбнулся.       Машина остановилась и уже через секунду Рома открыл дверь Ксюше. Та натянула маску повыше, почти до самых нижних ресниц, и быстро вошла в здание. Следом — Егор. Как только он нагнал Ксюшу, его ладонь мягко легла на ее талию, направляя девушку к рамкам металлоискателей. Ксюша поблагодарила вселенную за то, что на ее лице маска, иначе бы все увидели ее пунцовые щеки. Ладонь Егора уверенно лежала на ее талии, вела ее по этому бурному течению сквозь толпу незнакомых и очень серьезных людей. Когда рука Егора куда-то пропала, Ксюша испуганно обернулась и обнаружила, что он подвел ее к гардеробу и ждал, пока она начнет снимать свое пальто, чтобы ей помочь.       — Не пе-ре-жи-вай, — снова повторил он. Слова тихо прорывались сквозь его маску. — Ты не одна. Все будет хорошо.       Он стянул с нее пальто и на автомате скользнул взглядом вниз. Свой вязаный кардиган она оставила на вешалке Лизы, намекая подруге забрать его с собой. Черное платье обтекало ее так, что мужчины вокруг пялились почти не стесняясь. Стеснение и сдержанность как явления потеряли для них смысл, когда рядом была красивая женщина. Густые локоны свисали с лопаток и груди, стремились к самому животу. Егор сдержался, чтобы не сморозить пошлый комплимент. Ксюша не поймет.       — Пошли, — он снова положил руку на ее талию, в этот раз лишь еле касаясь. Ксюша без его руки уже отказывалась идти куда-либо.       Егор узнал, где проходил слушание, куда проходить и куда садиться, и кивнул Ксюше, приглашая за собой. Он пытался казаться спокойным, почти равнодушным, когда внутри одна о другую бились мысли о том, чтобы обнять ее здесь и сейчас. Провести с ней день, вечер, ночь, наслаждаться ее неловкими ответами на его подколы, ее красотой и образованностью, да и просто ею. Отчего она так тронула его ум, он не понимал. Было ясно лишь то, что он ничего с этим не может поделать. Как бы не воротил нос, как бы не искал в себе разумное, душа тянулась к ней.       В зале их встретил прокурор и по просьбе Егора дал Ксюше представление о том, что вообще будет происходить сегодня. Все казалось довольно простым, пока в зал не вошла судья. Женщина, безумно похожая на Ксюшину маму, воцарилась на своем троне. В зал ввели Митина. Тот, безусловно, выглядел подавлено.       — У тебя коленки дрожат.        Ксюша опустила взгляд.       — Блин, — она недовольно выдохнула, еще больше напрягая ноги.       Егор положил открытую ладонь на ее колено, снова еле касаясь его. Ноги Ксюши замерли, передавая эстафету дрожи пальцам рук, которые она сжала в кулаки, чтобы скрыть эту глупость.       — Вдруг поможет, — прошептал он, пожав плечом, и кивнул на свою ладонь, намекая Ксюше вложить в нее свою. — Обычно помогает. Давай, Ксюх.       Ксюхой ее называли редко. Почти не называли. К ней прицепились нежные «Ксеня» или «Сеня», «Ксюшенька», но крутое и жесткое «Ксюха» никогда не ассоциировалось с ней. Но то, что так ее назвал Егор, ей определенно нравилось. Будто в тот момент родилось ее альтер-эго, которое будил в ней Егор и все, что с ним связано. «Ксюха» уверенно вложила свою ладонь в ладонь Егора. Тот моментально переплел их пальцы и уложил замок рук на свое колено. Большим пальцем он успокаивающе поглаживал ее.       — Боишься, что тебя посадят, и так мама обо всем узнает? — снова подкол.       — Мама меня сама посадит, узнает хотя бы о малой части того, что со мной происходит. С твоим участием.       Егор тихо посмеялся.       — Ну ты бунтарка, я тебе скажу. С такой предысторией и успеваемостью, как у тебя, ты должна была здесь сидеть с мамой, прячась под ее юбкой. А ты здесь, втайне ото всех, ну, кроме МВД. Сбежала с уроков, села в Майбах к местной суперзвезде. Как ощущения, Ксения?       Бархатный мурлычущий над ее ухом голос расслаблял и заводил одновременно.       — Коленки дрожат, — ответила она, напряженно сглотнув.       Егор усмехнулся. Слушание набирало обороты. Егор сильнее сжимал ее руку, чувствуя, если ее начинало снова потряхивать. Когда Ксюшу вызвали давать показания, — она делала это первее Егора — она лишь три раза ответила «Да», передала судье медицинское заключение и вернулась обратно.       — Вот видишь. А ты боялся, — она улыбнулась Егору. — Коленки свои сотрясал. Все нормально будет, не переживай.       Егор, с замиранием сердца наблюдая за Ксюшей, довольно улыбнулся, видя, как та повеселела. Следом вызвали Егора.       — И правда, чего я боялся? — он ободряюще приобнял Ксюшу за плечо.       Объявили перерыв для того, чтобы судья вынес приговор. Егор и Ксюша не сильно вникали в суть дела. В голове у этих двоих было совсем другое. Ксюша показывала Егору задачи, которые они разбирают с репетитором по алгебре, на что Егор тихо хохотал над примерами, которые были похожи на задачи по русскому. Три гласных прибавить к десяти согласным… Гласная двойная, типа во второй степени… Когда он увидел А в десятой степени, он едва сдержался, чтобы не проорать ее. Смеялся в кулак, а Ксюша изо всех сил сжимала губы, не позволяя из себя выйти ни одному звуку.       В перерыве Ксюша нашла буфет и решила угостить Егора маффинами и кофе, пока тот отлучался в уборную. Егор думал, что лучше дня и лучшего человека сегодня он уже не встретит.       Когда их снова вызвали в зал суда, они чувствовали себя более расслаблено. Егор, воспользовавшись моментом, снова перехватил руку Ксюши, пока та что-то увлеченно рассказывала ему, постоянно улыбаясь и проверяя, смотрит он на нее или нет. Он смотрел на нее еще долго, пока не услышал в зале гул.       Ксюша замерла, будто превратилась в камень, увидев Медузу-Горгону. Только нижняя губа и подбородок дергались.       — Ксюх?       Егор переживал, ведь она совсем не реагировала. Смотрела прямо на судью, не двигалась и не дышала.       Егор впервые за «второй акт суда» перевел взгляд на все происходящее вокруг. Зачитывался приговор. Егор нахмурился.       — Лишить Митина прав пожизненно… Три года лишения свободы в колонии общего режима…       Егор тут же сильнее сжал ее кисть, приводя ее в чувства.       — Ксюш…       — Это... из-за меня?.. — прошептала она дрожащим голосом.       — Ты че? — он хотел расхохотаться, но вовремя остановился, увидев ее налившиеся слезами глаза, которые все еще смотрели не на него. Егор раздраженно свел брови к переносице и кивнул Роме, которого удалось-таки протащить в здание суда во время перерыва, с намеком на то, чтобы он расчистил им путь. Рома тут же кивнул и принялся расталкивать людей и грозно отвечать на вопросы охраны, что девушке стало плохо и ей срочно нужно на воздух.       Ксюша бессознательно шагала за Егором, который тянул ее за собой, и не понимала, где был тот «поворот не туда», в который она залетела на своем каяке. А если мама узнает?..       — Ксюша! Ксю-ша!       Ее вытаращенные отрешенно глаза сверлили асфальт внутреннего двора здания суда. Егор расцепил их руки и сделал шаг назад, наблюдая за ней.       — Ты не виновата, Ксюх. Что за мысли такие? Взрослый мужик с водительским стажем в хренову тучу лет осознанно сел за руль пьяным! — начинал злиться Егор. — Поехал людей развозить! Ксюш, а если бы он убил кого-то? Ты отделалась рукой, а кто-то мог жизнь под его колесами оставить! Три года еще мало для такого мудака. Повторное у него, Ксюх! Этот идиот постоянно садится пьяным за руль, нарушает правила дорожного движения, игнорирует знаки, ограничения и разметки, а ты себя винишь в том, что его наконец настигла карма?       — Я… заявление написала. Получается… я его посадила. Я посадила человека… Какой к-кошмар, — она опустилась на корточки, закрыв лицо руками. — Я посадила человека…       — Ты посадила уёбка, который мог кого-то убить. Может меня, может, вон, Рому, может тебя или кого-то из твоих близких. Понимаешь? Его жизнь — последнее, о чем ты должна переживать. Ты посадила полнейшую мразь, и ты крутая, Ксюха. Ты очень крутая.       Покрасневшие карие глаза медленно поднимались к лицу Егора, пока тот терпеливо ждал, сидя напротив и придумывая, что еще можно сказать, чтобы успокоить.       — Почему ты такого плохого мнения о себе, принцесска? — он постарался улыбнуться.       Ксюша шмыгнула носом и вытерла тыльной стороной ладони слезы. Она молчала, не понимая, как на это реагировать. И как спокойно жить дальше, зная, что человека садят в тюрьму из-за ее заявления.       — Он… у него семья… дети, внуки. Я написала на него заявление… Надо было с мамой посоветоваться, господи, — она снова закрыла лицо руками, тяжело дыша, отгоняя накатывающую истерику. — Он же… Они же меня возненавидят…       — Ты — лучик солнца, к тому же еще и пострадавшая в этом деле. Тебя невозможно ненавидеть. Мужик сам выбрал свой путь. Он злостный нарушитель. Ты знаешь, что это значит? Значит, что по той статье, по которой его посадили, он привлекался уже несколько раз. Первый раз штраф заплатил, второй раз отсидел несколько суток, потом лишен прав был на полгода, и теперь вот. Не кажется, что если бы он был в здравом уме, он бы остановился уже после штрафа? Ну или нескольких суток в сизо?       — Но… почему я стала той, которая… на которой все закончилось…       — Судьба, Ксюх. Может, для того, чтобы мы снова встретились, а?       — Егор! — злобно вскрикнула она, подскочив с места и встав на ноги. Она раздраженно нависла над Кридом, который посмел переводить такой серьезный разговор в такое глупое русло.       — Ну, раз мы встали, — он поднялся следом и закинул руку на плечо Ксюши, — то теперь можно поехать перекусить. Тебе нужна глюкоза. У тебя был стресс. Старбакс или Мак? Может, хочешь в ресторан?…       — Егор! — не унималась она. Ксюша вылезла из-под руки Егора и отошла назад.       — Слушай, я не буду тратить весь день на то, чтобы объяснять такие очевидные вещи. Это не ты виновата, это он долбоёб. Он и его жалкая жизнь твоих слез не стоят. Если кто-то будет тебя «ненавидеть», я с ними поговорю, расскажу им, как мир устроен. Понятно? Это уже точно не твои проблемы будут. Не женское это дело — с долбоёбами разбираться. Поехали, м?       Ксюша опустила голову, скрывая новый поток слез, вызванный собственным бессилием.       Егор сделал шаг к ней и затянул в объятия.       — Все будет хорошо, не переживай. Все забудется, все наладится. Стресс, я понимаю. Большой стресс для такого маленького человека. Ты справишься. А если будет казаться, что не справляешься, ты знаешь, кому звонить.       — С каких пор ты стал моим личным решалой?       — Не знаю. Хочется мне так. Ты против?       — Не знаю.       — Ну вот и ладненько. Поехали. Я голодный.       — Боже, мне так плохо. Меня тошнит, — она обняла себя за живот.       — Это от стресса. Подыши. Успокойся. Это просто нервы. Ты ела свои маффины? Может и мне скоро захочется блевануть?       Ксюша нехотя рассмеялась.       — Нет, твои были со слабительным, мои нормальные.       Егор открыл ей дверь машины, которую Рома пригнал туда сразу после того, как началось слушание, снова повторив: «Поехали в Старбакс». Ксюша выдохнула: хорошо, что мама в Питере.