***
— Доброе утро, спящая красавица, — Егор уже ждал ее у подъезда. Увидев его, Ксюша поняла, как сильно соскучилась. — Так легко в пять утра я еще не вставала, — она сонно улыбнулась, погружаясь в его объятия, морозные и шуршащие. — Доброе утро. Ты в Сочи? — Ага. Хочешь со мной? — он с намеком улыбнулся. — Как-нибудь в другой раз, — саркастично ответила, скрещивая руки на груди. На улице темно и холодно, а Ксюша, пытаясь создать максимально непринужденный вид, выскочила к нему в одной пижаме и коротком пуховике. Что бы он не думал, что она не спала полночи, переживая о встрече и раздумывая над тем, какой подарок он может подарить. — Планы на сегодня? — он поджал губы, все еще улыбаясь, но явно расстроившись, хотя предложение было заведомо провальным. — Не особо. Вечером с девочками, может, встретимся, — пожала плечами, раскачиваясь с пятки на носок, чтобы отвлечь тело от переживаний. — Артём поздравит? — натянутая улыбка сжалась. Увидев растерянность Ксюши, он продолжил. — Я бы на твоем месте выбрал кого-нибудь другого, честно. Максимально искренний совет. Как младшей сестренке советую, ага? Ксюша сделала недовольный вздох. В ответ на него Егор протянул ей небольшую коробку, которую держал все это время за спиной. — Это тебе. Цветы не дарю, потому что их от мамы не спрячешь, да? — снова насмехается, подумала Ксюша. — Дома распакуешь. Я поехал. Тороплюсь. С праздником, красота. Подмигнул и растопил ее сердце. — Спасибо! — она широко улыбнулась, провожая взглядом уезжающий авто.***
— Малышка, от тебя так вкусно пахнет! — Лиза, не отлипая от бокала, припала к волосам Ксюши, демонстративно вдыхая их аромат. — Это что, «Зелински»? Нет-нет, подожди, это… Это же «Байредо»! — Ага, «Байредо», — улыбнулась Ксюша. — Ты пахнешь смородинкой! Боже, как тебе идет! Это прям твой запах. Ксюша хотела сказать, что от Лизы пахнет только алкоголем, но промолчала. Дом Артёма, до которого они с Лизой и Лолой добирались полтора часа, выглядел так, как она и представляла. Синоним слова «Рублёвка». Дорогущий дом портили только километры школьников, которые ютились внутри. В доме странно пахло, было много мусора, особенно пустых бутылок из-под алкоголя. Девочки не застали начала вечеринки, которая судя по всему и послужила причиной такого количества мусора. Ксюше было очень жалко этот дом. Картины-реплики шедевров эпохи Ренессанса висели криво: кто на тридцать градусов в сторону, кто на сорок пять, а кто вовсе вверх тормашками. Артем все время крутился вокруг, пытаясь разлучить Ксюшу, Лолу и Лизу. С Лолой расправился просто, а Лиза была крепким орешком: подругу не бросала ни под каким предлогом. Но и сама не скучала: бокал у нее в руках по счету был уже четвертый. — Что это? — Ксюша недоверчиво нахмурилась и наклонилась к подруге, чтобы разобрать ее ответ. — Коктейль. Апероль. Детский лимонад, — Лиза махнула рукой, показывая свое несерьезное отношение к этому напитку. — Для разогрева. Попробуй. Все вокруг выглядели странно, Ксюша убеждала себя в том, что ей так кажется из-за того, что она трезвая. — Первый раз буду пробовать. Лиза наигранно удивилась. — Пей давай. Сидишь кисложопишь. С женским праздником, ё-моё!***
Ксюша не заметила, как бокал апероля в ее руках стал четвертым по счету, а обстановка рядом кардинально поменялась. Рядом Артем, его друзья из команды, где-то в их объятиях абсолютно добровольно нежилась Лиза, а все лица на фоне сливались в одно. Где-то на горизонте маячила тревога, но Ксюша старалась ее игнорировать. Нельзя быть такой нюней. Все подростки пьют, одиннадцатиклассники — тем более! Когда ее тряхнуло первый раз, она достала телефон, чтобы прийти в себя. Увидеть что-то привычное. — Крид нравится? — Артем кивает на ленту инстаграма в Ксюшином телефоне, которая пестрит свежими видео с его концерта в Сочи. — Ладно, не отвечай, я и так знаю: он всем нравится. Типа вообще всем. Даже моей маме. — Моей нет. Она улетает по Агутину, — Ксюша закусила губу до боли, чтобы отвлечься. — Который вместо своей жены поет? — Или жена вместо него, — неуверенно подхватила Ксюша. Артем рассмеялся, закидывая руку ей на плечо, поглаживая. Ксюша не была против, но явно не ожидала такого стремительного развития отношений. Завьялов беспечно улыбнулся ей и подмигнул, а когда та отвернулась, уткнулся носом в ее макушку. Ксюша поежилась, и он заметил: — Ты чего, вишенка? — Ты… близко. — Да. А ты вкусно пахнешь. Совсем чуть-чуть, но пахнешь супер. Ягодками? Нет, подожди… Кажется, цветы… Или ваниль? Или я пьяный и тут просто пахнет травой. — Травой? — Ага. Хочешь, может? — он потянулся за косяком к товарищу. — Нет, — моментально ответила она, оглядываясь по сторонам. Пазл начинал складываться: всем вокруг так весело не просто так. И этот кисло-травяной запах совсем не из-за заморских ароматизаторов, расставленных по всему дому, или потных подростков вокруг. Мысли о наркотиках вокруг нее сложились в странную цепочку, характерную для сюжетов «Криминальной России», и она уже не могла так просто смотреть на бокал в своей руке. Изучала пузырьки в стакане, цвет жидкости, — все, что могла вспомнить. Не доверяя самой себе, она отставила бокал на стол, таким образом освободившись из хватки Артема, но тот был на шаг впереди: когда Ксюша снов отклонилась к спинке дивана, рука Завьялова была уже на ее лопатках. Глаза Ксюши стали отчаянно выискивать Лизу и Лолу, которые куда-то запропастились, потерялись в пьяной и накуренной толпе. Силуэт Лизы показался на лестнице, ведущей на второй этаж, но Ксюша уже не знала, правда ли то, что видит она. Все люди вокруг стали грязными свиньями, прожигающими свою жизнь и растрачивающими свое здоровье на мимолетный кайф. И она теперь такая же. Ксюшу пробрала дрожь, когда она вспомнила как далеко от дома она находится. За такси отсюда до дома она ввек не расплатится, а метро уже закрыто. Или еще закрыто. Снова пробрала дрожь и перед глазами на секунду съехала картинка. Спазм глазных мышц запустил необратимую реакцию, явно на это не рассчитывая. Пока Ксюша в панике пыталась разобраться, что происходит с ее организмом, парень рядом времени не терял. Когда Ксюша почувствовала, как проворные пальцы Завьялова достигли резинки ее трусов, она замерла окончательно. Страх сковал, в голове фурой без тормозов пронеслись все сюжеты «тру крайма», которые она пересматривала все выходные. Пульс стучал в висках, а адреналин уже вовсю хозяйствовал в ее голове. — У меня в спальне панорамное окно на крыше. Пойдем, покажу, — она почувствовала его нос у своего уха и лоб у виска. Перед глазами снова все поплыло, но теперь уже от сильного страха. Она тут же подскочила, желая обезопасить хотя бы свое тело, если к разуму уже подбирались ядовитые вещества. Шаткой походкой, пообещав Артему скоро вернуться, она прошагала в ванную, стараясь не врезаться в парней на своем пути: теперь все они были ходячей опасностью. Дыхание перехватывало, рваные вдохи сменялись такими же рваными выдохами, каждый шаг казался вечностью. Наверное, так и действуют наркотики: теряешь контроль над собой, сознание мутнеет, тошнит и трясет. Колотит так, что не знает, получится ли сделать следующий шаг. Ксюша чувствовала сквозь носки как шагает по крошкам от чипсов и пеплу от сигарет. Ручка туалета была скользкой и жирной, дрожащим пальцам Ксюши не удалось ее открыть с первого раза. Когда дверной замок щелкнул, она выдохнула, на секунду почувствовала себя спокойнее. Тело снова завелось дрожью, от которой сводило внутренности, слабость накатывала новой волной. Ксюша сползла по стене вниз, усевшись на корточки в самом дальнем углу ванной, подальше от двери, чтобы ее не смогли подслушать. Кому звонить? Кого просить о помощи? Кто приедет? Отец? Нет, точно расскажет матери. Миша? Как он поможет, находят за тысячи километров от Москвы? Лиза и Лола? Им уже верилось меньше. Они давно потерялись из вида, вдруг они тоже пьяны или под кайфом? Чем они помогут? Еще и лишний шум создадут. Тихо уехать самой? Чтобы стать жертвой непорядочного таксиста, если та вдруг отключиться из-за наркотиков в коктейле? Один вариант хуже другого. В ванную вдруг постучали, из-за двери донесся голос Артема: — Ксюш, ты тут? Все норм? Она напряглась, сильнее прижалась спиной к теплому кафелю на стене чтобы вытеснить воспоминания тела о его прикосновениях. Таких наглых и беспардонных, собственнических, почти хозяйских. Вот что, оказывается, значит «чувствовать себя куском мяса». Этот охотничий взгляд на себе она запомнила надолго. Будто на нее, беспомощную лань, вот-вот накинется клыкастый хищник, выслеживавший ее весь день. Дожидался, пока она окажется в уязвимом состоянии. И дождался. Внешнее сходство Завьялова с Кридом поражало, а моральные принципы первого отставали на несколько веков. Егор бы никогда так не сделал. — Егор… — прошептала Ксюша и тут же замолкла, когда в дверь снова постучали. Первый звонок улетел в пустоту: абонент не абонент. Концерт. Сочи. Гребаный концерт в гребаном Сочи. Просто ловушка. Но уже слишком поздно, концерт давно кончился — она точно знает. Все фанатские видео с концерта пересмотрела втихушку этим вечером. Под бокал апероля — то, что доктор прописал. Ксюша зажмурилась, яростно сжала веки, останавливая слезы от тоски и безысходности. Смс-ка оповестила о том, что абонент снова в сети. Она совершила еще несколько безуспешных попыток дозвониться до него, прежде чем услышала в трубке серьезный голос. Он звучал отстраненно, будто не знал, кто ему звонит: — Алло? На фоне слышались женские голоса, щебечущие наперебой. Через мгновение, за которое Ксюша старалась сделать вдох, в дверь снова постучали и позвали ее. Ксюша дотянулась до унитаза и нажала на слив, прикрыв динамик телефона. Завьялов, кажется, ретировался, услышав воду. — Привет, — глухо начала Ксюша. — Привет. — Егор, я… Что ты чувствуешь… Как понять, что тебе что-то подмешали? — Подожди. Было слышно, как он куда-то выходит, захлопывает дверь, и на том конце провода больше не звучит ничего, кроме его голоса. — Что ты сказала? — Как понять, что тебе что-то подмешали? Егор замолчал, ловя дыхание. Живот скрутило. За его пару секунд паузы Ксюша успела все обдумать и понять, в какую задницу попала. Она оторвала телефон от уха, посмотрела на контакт «К» и нажала «завершить вызов». Трясущимися руками положила телефон на пол экраном вниз, который тут же завибрировал от нового входящего. Ксюша сбросила. Телефон снова завибрировал. — Егор, извини, забудь… — Где ты? — Все нормально. — Где ты? — Дома. — Такие вопросы дома и в безопасности не задают. Ты в Москве? Зажмурилась, задержала дыхание, останавливая всхлипы, выравнивая голос. Накатывала тошнота. Благо, рядом был унитаз, но это не сильно утешало. — Ксюша, не молчи. Если тебе что-то подсыпали, у меня не так много времени, чтобы узнать, где ты. — Мы у… у одноклассника дома. У нас типа вечеринка… Короче… Мне очень плохо, — простонала Ксюша. — Мне кажется, что мне что-то подмешали. Я закрылась в ванной. — М-м. Мама опять в Питер уехала? — Да, — она нервно сглотнула. Нотки злости уже начинали смешиваться с ее паникой. Лучше от этого не становилось никому. — Сознание теряешь? — Нет. — Возбуждена? — В смысле? — Секса хочется? — Н-нет. — Галлюцинации есть? — Надеюсь, нет. Если ты не моя галлюцинация. — Я не галлюцинация. Голова шумит? Понимаешь, что происходит вокруг? Никакой херни не делала? Туалет в аэропорту «Внуково» пустовал. По крайней мере, Криду хотелось в это верить. Говорил он осторожно и тихо, периодически пробегая глазами по кабинкам перед ним. Голова побаливала после полуторачасового перелета в старом самолете «Победы» с крайне плохими сидениями и отсутствующим бизнес-классом. Он не ожидал, что головная боль вскоре после приземления удвоится: пропущенные от Ксюши и ее еле живой и отчаянный голос запускали в организме новый виток тревоги и усталости. — Н-нет. Я почувствовала себя очень странно и сразу убежала в ванную, чтобы ничего… В общем, подумала, что так будет правильно… — Что видишь вокруг себя? Опиши комнату. Пока описываешь комнату, скидывай геолокацию. — Черный… черный кафель на стенах и на полу. Большое зеркало. Под ним раковина с деревянной столешницей… Полотенца белые… на ней. Зубная щетка в… — Дверь закрыть сможешь? Ксюша присмотрелась к дверному замку. — Я закрылась. — Жди. Не выходи никуда и ни с кем не разговаривай. Даже с подругами. Жди меня.***
Егор, натянув маску по самые веки, заправив волосы под шапку, скрыв все татуировки, пробирался сквозь толпу школьников. Сквозь плотную ткань его балаклавы пробивались запахи кальяна, одноразок и марихуаны вперемешку с подростковым потом и ароматами еды. Не верилось, что где-то здесь была Ксюша. Чем больше он маскировался, тем больше привлекал взгляды: все вокруг с тревогой оборачивались, пытаясь понять, откуда взялся высокий мужик в маске. Хозяин вечеринки преградил ему путь. — Ты кто, мужик? Егор мельком посмотрел на Завьялова лишь для того, чтобы удостовериться, что «ФСБ» сработал как всегда безупречно. Личное дело хоккеиста московского юниорского клуба, его личные переписки были одними из немногих занятий Егора во время короткой командировки в Сочи. Завьялов был идеальным антагонистом: замятые приводы в полицию, подкуп судей, причем как спортивных, так и судебных, вождение без прав в семнадцать лет, а спонсоры его блатной жизни — брат-прокурор и отец-владелец строительного холдинга. Хорошие времена рождают слабых людей, подумал Егор, рассматривая оппонента. — Ванная с черным кафелем. Где? — Чего? Ты ебанулся, ты кто такой? Я сейчас охрану вызову. — Которую ты распустил ради этих блядок? — тихо усмехнулся Егор. — Мне похуй. Егор сделал шаг вперед, Завьялов не сдвинулся: — Ты глухой? Сваливай по-хорошему. — Сопляк, отдыхай, — Егор беззаботно обошел его, доставая телефон и набирая телефон своей охраны, ожидавшей в машине. Скуластый блондин вновь появился перед Егором. — Слышь… — Ванная с черным кафелем. Скажи, где она, и все останутся целыми. — Целыми? — хоккеист насмешливо хохотнул, обводя холл взглядом и созывая сокомандников на показательный бой с чужаком. Егор демонстративно вздохнул. Когда с грохотом распахнулась входная дверь, а за Егором выросли два двухметровых телохранителя, вопросы у всех отпали. У Егора все еще оставался только один. — Ванная с черной комнатой, или ебальник твой смазливый разлетится, — басил Егор, кропотливо собирая последние остатки терпения. — Сука ты пьяная. Завьялов сжал губы, негодуя от подрыва его авторитета. Теперь хрен ему кто-то из девчонок даст сегодня. — Быстро, блять, — гаркнул один из охраны Егора, разорвав внезапную тишину и пару сердец маленьких девочек вокруг. — Ты даун, что ли? — За кухней, — послышался напуганный девчачий голос рядом. Напуганная Настя молилась, чтобы эти страшные персонажи наконец ушли. И, зная проблемную агрессию Завьялова, решила взять все в свои руки и предотвратить конфликт. Если здесь что-то произойдет — ее отец узнает, что она не у подруги готовится к контрольным, а это все равно что добровольно врезать сейчас одному из этих амбалов. Егор снова обошел Завьялова, снова вздохнул и прошагал с охраной к черной двери, скрытой за декоративной перегородкой за кухонным островком. Постучался, но никто не открыл. Дернул ручку — закрыто, все еще никто не отозвался. Обернулся на охрану, оценивая ситуацию: те стояли достаточно далеко, отгоняя толпу пьяных любопытных школьников подальше от эпицентра событий. Играющая в доме музыка все еще давала ему шанс остаться неуслышанным. — Ксюх, — позвал Егор, почти шепчась с дверью, — поехали. Замок щелкнул. Ксюша, еле держась на ватных ногах, приоткрыла дверь. Голубые глаза напротив потемнели от злости, но все равно были для Ксюши спасательным кругом. Переферическим зрением она видела, что на них устремлены взгляды со всех концов огромного дома. Девочка, про которую не говорил никто, теперь станет центром всех обсуждений в элитной школе на Патриках, в которой быть она совсем не хотела. Это мама так захотела. Думала, что ей здесь будет лучше.***
Пустой взгляд Ксюши сверлил лобовое стекло. — Я ничего не знаю об этом мире. Егор молча вел автомобиль и, кажется, вообще не двигал глазами. Залип на одну точку на пустой подмосковной дороге и на автомате держал высокую скорость и сбрасывал, когда виднелись фары встречных авто. — Все ты знаешь. Просто не хочешь, — Егор хрипло ответил сквозь сжатые зубы. Еле сдерживая подступающий к горлу комок, Ксюша проговорила: — Не хочу что? — Признаться самой себе и взять ответственность за свои действия, — он выдержал паузу. — Ты же знала, что там будет алкоголь и наркота. — Алкоголь — да, а наркота… я даже не задумывалась… В моем мире школьники только готовятся к ЕГЭ, а не… вот это всё. — Ой-й-й, малая, — он посмеялся. — Давай без этого. Во-первых, ты знала, куда ехала. Во-вторых, ты должна была сама следить за своими напитками, держать их при себе, прикрывать стакан и прочее. А ты вместо этого доверилась судьбе и своему детскому взгляду на мир. Ксюша отвернула голову к окну. Зажатые между колен кисти рук начинали ныть от боли. Она совсем забыла про свою некогда сломанную левую. Обида от слов Егора разрывала ее изнутри. — Ты как моя мать. В тяжелые моменты надо добить. — Тебя могли изнасиловать, Ксюх. Ты даже не представляешь, что это такое. Наверное, слышала, но точно не осознаешь до конца, — он сжимал челюсти, стараясь сдерживать злость и не перейти на маты и ругань, пока у Ксюши сводило все мышцы лица в попытках не разрыдаться. — Ни тебе романтичного первого поцелуя, ни первого секса с любимым парнем. Ты морды своих одноклассников видела? Им девочка — что кусок мяса. Ты не представляешь, как это страшно, Ксюх. Это пиздец. А если бы тебе подмешали и передознули? Он вздохнул. — Блять, Ксюх… Надо взрослеть. — ВСЁ! — она не выдержала. — Хватит! Хорош! Извини, что выдернула тебя посреди ночи меня спасать! Извини, ладно? Ты злишься, что там был Артем, а не ты, или как? Зачем ты меня закапываешь?! Когда истерический крик утих, а на его место пришли тихие всхлипывания, Егор ответил: — Мне нетрудно тебя забрать. Мне было бы хуевее, если бы я не успел этого сделать. Ты можешь познавать этот мир как тебе угодно, но в конце концов из-за твоего безрассудства пострадают все твои близкие. В мире нет добрых сюжетов, как в фильме. Особенно во вписках на Рублевке. Ксюх, очевидно ведь. Никто там не собирался делать тебе романтику. — Я туда не за романтикой ехала. Она открыла навигатор в телефоне, чтобы понять, сколько еще ей слушать его обвинительный приговор. Егор, заметив это, тихо сказал: — Скоро уже приедем. Забавно, что твой инстинкт самосохранения работает только тогда, когда я что-то тебе предлагаю. Маме ты, небось, не скидывала локацию и не фоткала дом, не давала номеров друзей, да? — Мы с ней поругались. — И мне не скинула ничего. — Ты, кажется, ревновал к Артему. Я не стала тебя расстраивать. — Ну да, не расстроила. Малыш, ты не бессмертная. Надо быть разумнее. В учебниках, конечно, не пишут, что ездить на вписки — опасно, но и ты не в бункере живешь… — Хватит издеваться, — прошипела Ксюша. Егор со злости выкрутил музыку на максимум, чтобы заглушить обиду между ними. Остаток дороги Ксюша молилась, чтобы он молчал, и молчала сама, проглатывая слезы. Когда он провожал ее до квартиры, она сделала шаг к нему, а тот в ответ поморщился. Волосы малышки пахли марихуаной и макдональдсом, выглядела она словно выжившая в американском хорроре. Выжившая в хорроре королева школы. Красивая даже когда разбита. Последняя попытка получить поддержку от него не увенчалась успехом, и Егор ничего не мог с собой поделать. Злость брала верх. — Нет, Ксюх, мне противно. Давай домой. Потом как-нибудь спишемся, — он подтолкнул ее внутрь, домой. — Потом как-нибудь? — виновато прохрипела она, а после прокашлялась. — Может быть, — по его лицу читалось, что скорее он скинет кирпич на свой «Урус» с двадцатого этажа. — Может быть захочу узнать, как ты оказалась в том блядушнике. — Противно? — Ненавижу запах алкоголя и сигарет от девушек. Ты вообще пахнешь наркотой, Ксюш. Это пиздец. — Тебя никто не заставляет ложиться спать со мной. Мы можем держаться на расстоянии… Просто мне правда очень плохо… Я боюсь. Мне нужен кто-то, кто сможет помочь… В случае чего. — Типа старший брат? — он усмехнулся. Ксюша пожала плечами. Пиздец. — Я не твой старший брат, Ксюх. Хуже тебе не будет, просто словишь вертолеты, но это не смертельно. Пей больше воды и ложись спать. Доброй ночи. Ксюша не смела его больше задерживать. Ощущала себя бездомным, который просит милостыню у звезды. Сумев перебороть себя, она проговорила: — Спасибо тебе. Спасибо, что забрал. Ты… просто спас меня. Не знаю, что случилось бы, если бы не ты. — Ага. Егор чувствовал себя физически так же, как и Ксюша. Хотелось блевать от мерзости, которую испытывал к самому себе. Гордыня не дала остаться с Ксюшей на ночь. Такого испытания он не перенесет: сорвется.***
Ксюша скрестила холодные ступни под теплым пледом. Ложиться она не решалась: голову кружило, как на аттракционе, а желудок будто крутился в барабане стиральной машинки. Дома кроме чистой воды не было ничего, даже чай закончился. Ксюше хотелось верить, что это к лучшему, потому воду она заливала в себя стаканами. Уроки биологии и химии не прошли для нее даром, и знания не выветрились даже после выпитого алкоголя. Уговаривала себя: — Алкоголь сгущает кровь. Чтобы полегчало, нужно ее разбавить. Кровь состоит из воды. Нужно пить воду. Все просто. Когда последние миллилитры воды стали ощущаться как цистерны, когда снова затошнило, Ксюша отставила стакан в сторону и легла на диван в зале. Понять, почему все так увлекаются алкогольными вечеринками, если от алкоголя становится настолько плохо, ей не удавалось. Особенно понять она не могла почему девчонки так улетают по Завьялову. Закрывая глаза, она ощущала его жесткие и цепкие пальцы на своей спине и талии. Сжимал так, будто хотел соединить пальцы сквозь кожу Ксюши. Бросало в дрожь и глаза открывались сами собой от вспышек страха. Когда в очередной раз накатил страх, она решила сходить в ванную. Хотелось умыться, и ясно почему: вся тушь размазалась под нижним веком, тональник скатался на границах мимических мышц, волоски бровей смотрели в разные стороны. Некогда идеальные локоны растрепались до такой степени, что Ксюша даже не решилась расчесывать их. Она еще помнила грубые пальцы на своем затылке. Там, должно быть, образовался колтун. Она собрала тугой пучок на затылке, обещая себе разобраться с волосами потом. Тело ощущалось таким грязным, будто она весь вечер пыталась выбраться из болота. Буквально. Горячий душ и аромат любимого ванильного геля для душа заземлил и успокоил, напоминая, что сейчас она в безопасности. Почистила зубы несколько раз, чтобы избавиться от кислого запаха алкоголя и табака, прошагала в спальню и укуталась в свое любимое теплое одеяло, желая обнулить этот день и все его события. Как было хорошо, когда она слушалась маму. Где-то далеко в гостиной заморгал и завибрировал телефон, но Ксюша не решилась к нему подойти. egorkreed: я тебе говорил, что артем твой — хуйня egorkreed: напиши, как проснешься Слезы накатывали. Она ведь просто хотела попробовать. Посмотреть, как живут другие. Ей ведь просто не нравится то, чем занимаются все остальные, так почему она становится объектом для издевок? Почему людям смешно оттого, что ей не нравятся ночные гулянки, алкоголь и травка, не хочется наглых касаний на своем теле и нет желания «посмотреть чью-то комнату»? Или она слишком зашоренная, и всему виной мамино затворническое воспитание, что она теперь не может получать удовольствие от привычных для ее сверстников вещей? Запаниковала на ровном месте, убежала в ванную и вызывала свою «охрану». Должно быть, подумали, что Ксюша словила «белочку». Теперь от этого не отмыться. Но если все это — вписки, алкоголь, наркота — нормальные, привычные, вполне обычные вещи, то почему Егору стало противно от нее? Живот сжался от одной мысли о Егоре, и из глаз хлынули слезы. Безумие: как можно было после Егора, который и пальцем не тронул ее без разрешения, переключиться на Завьялова, блуждающего по ее телу будто своей собственности. Глупость. Беспросветная глупость. Она прикрыла веки и мигом их распахнула, когда почудилось, что кровать превратилась в блевотрон. В страхе она поднялась с кровати, оглядываясь по сторонам, пытаясь понять, что это вообще было. В ее голове комната крутилась как в центрифуге, а глаза наблюдали совсем другое. Когда в дверь позвонили, ей показалось, что она вот-вот отключиться от страха. Уставшее от алкоголя сердце колотилось как бешенное, билось о хрупкие ребра внутри. Не дай бог это мама. Она вытерла слезы углом одеяла. В целом, отмазка, что она просто очень крепко спала, может сработать. Можно еще сказать, что она плохо себя чувствует. Точно! Заболела. Заболела, начались месячные и живот болит. Беспроигрышный вариант. Идеальное комбо из лжи. Она прошагала к входной двери, поправляя на себе пижаму, которую натянула на голое тело. В дверном глазке — черный силуэт, который вез ее домой этой ночью. — Не все сказал? — с издевкой начала она. Егор посмотрел в ее опухшие от слез глаза и произнес: — Прости.***
Он гладил ее по спутанным волосам на затылке, стараясь успокоить: — Ксюх, ну ты же такая принцесса, на кой черт оно тебе нужно было? Завернутая в теплый плед Ксюша тряслась от нервов, уткнувшись в плечо Егора. В гостиной тускло горела настольная лампа, заливая комнату теплым светом, пока двое на диване пытались прийти в себя. — Не знаю. Артем всех позвал… Мама уехала… Подружки уговаривали… Ты уехал… — Я уехал? — он хохотнул. — По-моему, это последнее, о чем ты думала. — Ты бы почаще меня удалял ото всюду, так я бы вообще про тебя забыла, — пробурчала она. — Ага. До первой передряги. Ксюша демонстративно цокнула языком. Он коснулся губами ее макушки, не решаясь оставить там поцелуй. — Пора взрослеть, малышка. Ксюша вжалась в него что было сил. Пусть говорит ей что хочет, лишь бы обнимал. — Я мороженое принес. Ксюша хрюкнула от смеха, а после на пару с Егором закатились хохотом. — Это очень взросло. — Ты недооцениваешь меня — там целое ведерко!***
— Он тебя не тронул? — вдруг спросил Егор. На фоне шел фильм, который все игнорировали, роясь в своих мыслях и уплетая спасительное мороженое. Егор вынырнул из мыслей первый. — Нет, — соврала Ксюша. — Хотел, наверное, но не успел. Время близилось к пяти утра, но спать никому не хотелось. Егор не спал уже пару дней. В Сочи была очень яркая развлекательная программа со старыми «подругами», после — концерт, следом — самолет, по прилету — Ксения Дмитриевна, решившая познать жизнь. — Даже не поцеловалась? — очередная насмешка в его голосе вызывала у Ксюши дрожь по телу и дикое желание треснуть ему. — Нет. Не так я себе представляла свой первый поцелуй. Я бы не далась… Он был слишком… ненадежно выглядел, в общем. — А как ты себе его представляешь? — Без понятия. Я видела, как это бывает в фильмах, но мне кажется, что это будет неловко, потому что я абсолютно ничего не умею. — Даже на помидорах не тренировалась? Ксюша мотнула головой и передала ведерко Егору, наевшись. — От меня не пахнет? — стеснительно спросила она. — Сорри за вопрос. — Ты пахнешь ванилью и какими-то цветами. За это спасибо. Ксюша улыбнулась и прикрыла глаза, закинув голову назад на мягкое изголовье дивана. Егор отставил ведерко на журнальный столик и откинулся назад вместе с Ксюшей, подпер кулаком голову и провел по ней глазами. Пижамная рубашка была расстегнута на верхние пуговки, обнажая острые ключицы, а чуть ниже виднелись очертания груди. Пестрая ткань скрывала самое важное. Ксюша смотрела на него изучающе. Усталые глаза, закрывающиеся веки вызывали только желание уложить его спать в мягкую кровать, укутать теплым одеялом и не будить до обеда. На щеках выступила уверенная щетина. Хотелось ее потрогать. Егор, будто прочитав мысли, улыбнулся. — Такая у тебя биполярка, конечно, — она улыбнулась в ответ. — У всех свои недостатки. Глядя на то, как лениво растягиваются ее губы в улыбке, он не смог сдержаться: — Нужно стереть твои воспоминания об этом вечере. Или хотя бы убрать их на второй план. — Какие предложения? — она зевнула, прикрыв рот тыльной стороной кисти. Вытерла слезы, вызванные зевком, и снова уставилась на Егора кукольными глазами. — Только самые неожиданные. Пойдем, — встав с дивана, он протянул ей руку. Ксюша вновь доверилась ему. Егор провел к окну и усадил на подоконник: так они были лицом к лицу. Егор старался избавиться от малейшего намека на его доминирование над ней, не хотел нависать сверху, давить, сковывать. Он оперся кулаками в подоконник по сторонам от бедер Ксюши, и усмехнулся, не веря в то, что сейчас скажет. — Уникальная возможность поучиться у маэстро, — выдавил он сквозь смех. — Чего? — она непонимающе прыснула от смеха. — Егор Крид в роли помидора. Ксюша замерла, а внутри нее все завелось. К низу живота кровь хлынула так сильно, что та аж дернулась. — Если хочешь, конечно, — добавил он, изучая ее эмоции. — Ты серьезно? — Давай отставим в сторонку вопросы по типу «Ты серьезно?», «Зачем?» и «Почему?», — Егор нетерпеливо вздохнул. — Если боишься, скажи. Просто хочу показать тебе, как бывает. — Боюсь тебя? — она усмехнулась. Егор кивнул, посчитав это за ответ. — Я начну, а ты все поймешь. Ты же девочка сообразительная. Смотрел на нее, как кот на рыбку. Едва ли не облизывался. Ксюша улыбнулась. Протяжно моргнула, давая Егору «зеленый свет». — Глаза лучше прикрыть. Таращишься так напугано, — он хохотнул, и Ксюша смущенно захлопнула веки. — Так ощущения лучше. С закрытыми глазами обостряются другие органы чувств: осязание, обоняние, слух… Кивни, если готова. Хотелось реветь от того, какой он обходительный. — Что мне делать? — растерянно спросила, не открывая глаз. — Отвечай на поцелуй так, как чувствуешь. В фильмах же видела? — она уже чувствовала, что он приближался: становилось жарче, а кислород вокруг будто уменьшался. — Хочешь украсть мой первый поцелуй? — она улыбнулась. — Вот так просто? — Это не считается. Это тренировка. Ксюша осторожно кивнула. Готова. Доверяет. Пусть будет так. Теперь Егору бы собраться. Выкинуть из головы дурацкие мысли, злость на «старшего брата», злость за Завьялова, за запах алкоголя от нее, за то, что не спал два дня, и даже не хотел. Все, что он сейчас хотел, — коснуться ее. На задержке дыхания он коснулся ее губ, от еле заметного касания до полного слияния. Не выдохнул, пока она не выдохнула. Впервые он старался так, будто целовал карточный домик, который вот-вот рассыпется. Одно неправильное дыхание и все выстроенное тут же разлетится. Ксюша мыслями была уже не на этой планете. Якорили только физические ощущения: так странно целоваться с кем-то. Губы в губы, дыхание к дыханию, вкус, запах. Его нос, щетина. Чувство, будто затягивало в черную дыру: время тянулось, все вокруг пропадало, слышалось только собственное дыхание и его прикосновения. Егор отстранился губами, а лбом прильнул к ее лбу. Дал секунду, чтобы та сделала вдох, и снова поцеловал, увереннее, провоцируя отвечать ему. — Схватываешь на лету, — прошептал он, снова целуя. Кулаки сильнее вжимались в подоконник, противостоя желанию сорваться с места и скользнуть к ее шее, пока Ксюша расслабленно сидела на подоконнике, даже слегка ссутулившись. Слегка хмурилась, будто пыталась прочитать непонятные термины в учебнике по высшей математике. Тоже наука, подумал Егор. Взял ее кисти и прислонил к своей шее. — Отвечать на поцелуй очень важно, малышка. Будь смелее. Опять прильнул к ее губам. Ксюша, поняв задание, обвила пальцы вокруг его шеи, поглаживая скулы и жесткую щетину, запуская осязаемые мурашки по его телу. Он в свою очередь держался на расстоянии: не прижимался, касался ее только губами и кончиком носа. Иначе опасно. Почувствует то, к чему еще совсем не готова. Целует осторожно, будто кошка тыкается носом, а руки чувствуют себя увереннее: ладони у нее будто основные органы чувств, ими она исследует Егора. Егор сосредоточился, отслеживая ее движения на его теле. С шеей разобралась, пошла дальше: плечи, грудь, скользнула от нее к спине. Задержалась на ней, потом снова вернулась к груди, беспечно скользнула ниже. Достигнув опасной близости, Егор, будто обожженный, отшатнулся, разлучая их губы. — А что бывает дальше, можешь посмотреть на «порнхабе», — он улыбнулся, оставляя на губах последний, звонкий поцелуй. Ксюша молчала. Краснела и молчала, не понимая, что сегодня с ней происходит. И почему ей все это так нравится. Осознала, что она без белья, только когда спрыгнула с подоконника: пижамные штаны намокли и медленно отлипали. Она зажевала улыбку. — Отсыпайся, принцесса. Мне надо ехать. Я сам не спал, — Егор буднично натянул свое худи и прошагал в прихожую. Ксюша жевала свои губы, то ли от нервов, то ли стараясь продлить себе наслаждение. Егор замер в дверях, одевшись, ожидал от Ксюши хоть слова. — Егор, я… Наговорила тебе всякой хрени, — она виновато подняла на него глаза. — Ты о чем? — Тогда, в парке. Помнишь? Старший брат, все такое… Егор промычал, кивая. Конечно помнит. — Прости. Никакой ты не старший брат, — она сделала шаг к нему, будто снова прося поцелуй. — Ты мне… Мужская рука накрыла ее рот: — Не надо, Ксюх. Не усложняй. — Ничего… не выйдет? — Ничего. Мы слишком разные. Ты только жизнь познаешь, попадаешь во всякие передряги, с которых тебя нужно вытаскивать. Плачешь из-за ссор с мамой, плохих оценок и поступления. Я, конечно, очень о тебе переживаю, но лишние эмоции тебе сейчас точно ни к чему, понимаешь? Не хочу ломать твою нервную систему. У тебя большой жизненный этап на носу. — И что теперь? Что будем делать? Разойдемся, будто ничего не было? Зачем ты меня поцеловал? — Не знаю. Правда не знаю, — он улыбнулся. — Из твоей речи следует, что ты меня, можно сказать, бросаешь! — Нельзя сказать! Мы не встречаемся, чтобы я тебя бросал. Твоя психика не выдержит, поверь. Ты даже еще не видела, сколько женщин в моем окружении. Я серьезно, в следующий раз придется оплачивать тебе психиатра, а не травматолога. — Неправда! Я живу с одной сумасшедшей уже восемнадцать лет и ничего, в полном здравии. — Ага. Напомнить тебе, где ты сегодня оказалась из-за ссоры с ней? Ксюх, ты не готова к отношениям. Со мной — тем более. Я не лучший вариант для начинающих. — Чего ты тогда возишься со мной? — она шагнула назад, скрестила руки на груди и свела брови к переносице. — Просто ты мне как младшая сестра, — издевательски резанул он. — Нравится, да, тебе надо мной издеваться? — Как и тебе. — Да о чем ты?! — Об этой тупой игре, которую мы с тобой затеяли. — Блять, какой ты сложный, — она всплеснула руками. — А я тебе о чем? — Почему нельзя просто делать, что хочется? — Ого. Это ты у себя или у меня спрашиваешь? — У тебя! — Да потому что мне не пятнадцать. Даже не восемнадцать, представляешь? Я такой путь прошел, стольких личностей на своем пути встречал, что с точностью до девяноста девяти процентов могу сказать, чем закончится мое общение с тем или иным человеком. — И чем закончится наше ты тоже знаешь? — Разбитым сердечком, если мы начнем встречаться. Все будет нормально, если мы будем просто… дружить. Не переходить границы, не обременять, не присваивать друг друга, — он сделал паузу. — Ага? Ксюша промолчала и обиженно отвела взгляд. Слишком много эмоций на квадратный сантиметр ее сердечка. Егор решил добить: схватил за талию и притянул к себе, вонзаясь в ее губы. — Все, точно последний раз. Напиши, как проснешься. Спокойной ночи, принцесса. Ну, не дуйся и не скрежещи зубами, они тебе еще пригодятся. Когда он ушел, Ксюша пнула дверь. Не жизнь, а сплошное издевательство над ее нервной системой.***
Утро началось в обед и то благодаря тому, что вернулась мама. Лучше бы она не возвращалась. — Ксюша, доча, — лепетала она. — Знакомься, это — Саша. Мой… молодой человек, — мама хохотнула, переглядываясь со своим мужчиной. — Для тебя — Александр Ильич. Он побудет у нас какое-то время. Он из Питера, в Москве у него командировка. Ксюша мысленно сползла по стене и засунула в рот дробовик, вынося себе мозги.