— 2019 год —
…он дрался лучше их всех, потому что с детства занимался различными боевыми искусствами, которые сейчас позволяли ему наносить точные и хлёсткие удары по лицу и рёбрам. Чонгука они при этом держали, как на распятии, но стоящим на коленях посреди ярко освещённой уличными фонарями асфальтированной пешеходной дорожки. Жуткое зрелище, от которого кровь стыла в жилах даже у Чимина. — Чонгук!.. Лиён! — необдуманно и импульсивно кричал Пак, потому что эмоции брали верх. — Останови это сейчас же, он здесь вообще не при чём! В воздухе стоял до противного режущий нос металлический запах крови. Сердце у Чимина стучало то в пятках, то в висках. Что, чёрт возьми, здесь происходит?..— 12 часами ранее —
Чимин проснулся тихим и тёплым осенним утром. Солнечные лучи настойчиво пробивались сквозь панорамное окно и припекали одеяло, создавая под ним парниковый эффект. Через закрытую коричневую межкомнатную дверь пробивался едва уловимый запах аппетитных поджаренных тостов. Вероятно, запах остался после Тэхёна, которого не было рядом и который по какой-то причине не стал будить его сегодня перед уходом. Пак проспал до десяти утра, хотя обычно подрывался в восемь, сразу после того как Ким будил его поцелуем, а после за ним захлопывалась входная дверь внизу. Он сладко потянулся, с сомнением подумав в который раз: неужели всё могло быть настолько хорошо? Он вылез из постели и быстро умылся в ванной, решив принять душ после завтрака, которого именно сегодня вдруг жадно хотел. Чимин оделся в тёмно-серый шёлковый халат, затянув пояс поверх цветных плавок, и спустился на первый этаж под сбивчивый аккомпанемент своего пустого желудка. Просторная кухня серых тонов вовсе не была пустой, и когнитивный диссонанс заставил Пака застрять в дверном проёме с отсутствующей дверью. — Доброе утро, любимый, — подорвался Тэхён с чёрного кожаного кухонного стула, почти бросив телефон на поверхность стеклянного обеденного стола прямоугольной формы. — Доброе… — неуверенно ответил Чимин, потому что уже начал сомневаться в том, добрым ли оно было. — Я думал, ты уехал на работу. Уже десять часов. — Знаю. Я ждал, пока ты проснёшься. Что ты хочешь на завтрак? Я заварил тебе чай, нарезал фрукты и собирался поджарить тосты для тебя. Хочешь чего-нибудь ещё? Ким действительно носился по кухне, накрывая ему зону для завтрака салфетками, кружкой с чаем и едой. Это было… странно? Когда в последний раз Тэхён так бегал вокруг него? Настолько давно, что Чимину и не вспомнить. А потому он задал вполне логичный вопрос: — Что-то случилось? — Нет? — как обычно, вопросом ответил Тэхён. — С чего ты взял? — Ты опоздал на работу. — Я не опоздал, я задерживаюсь. Я бы всё равно задержался, у нас есть дела, — почти равнодушно произнёс он, с лёгким шипением вынимая только выпрыгнувшие тосты кончиками пальцев, хотя справа от тостера всегда находились металлические щипцы. — Садись и поешь, я потом всё расскажу. — Можешь рассказать сейчас? Иначе в меня ничего не влезет, — признался Чимин, почувствовав, как его желудок от волнения только что послал его и закрыл голодный рот. Он полноценно ощутил этот узел в груди, из-за которого резко пропал аппетит. Их последние недели были кошмарными, и Чимин даже не хотел думать, что это могли быть за дела. Брачный контракт? Преждевременное заключение брака? Если он не узнает сейчас же, то его голова непременно лопнет. — Сядь, — то ли велел, то ли попросил Тэхён. Пак плёлся слишком медленно, а потом опустился во главе стола на стул, который обычно занимал его парень. Но сегодня Ким намеренно выставил всё на стол именно здесь, а сам сел на стул по правую руку. На стул, который обычно занимал Чимин. — Я поговорил с папой, — начал он, когда они разместились, и Тэхён осторожно ухватил его за кончики пальцев, — я рассказал ему о том, что ты хочешь чем-нибудь заняться в баре. Папа сказал, что ты можешь провести там целый день и заниматься чем пожелаешь, чтобы понять, нравится ли тебе это. Можешь разделить обязанности с Джином, он сегодня будет там. А если тебе надоест раньше, можешь сразу ехать домой и ни перед кем не объясняться. Бар начинает работать в двенадцать. Как насчёт рабочего дня сегодня с двенадцати до шести? — Это правда? — Да? Мы даже можем поехать на разных машинах, чтобы ты мог уехать раньше. Но если не хочешь, поедем вместе на одной, а я приеду за тобой к концу дня. — Давай вместе, я тебя подожду. Я не хочу за руль. И в порыве крохотного счастья и чувства благодарности Чимин наклонился к нему и аккуратно поцеловал. Губы Тэхёна тут же разъехались в стороны от улыбки. Пак бы обошёлся только этим, но парень притянул его к себе и усадил на колени. Пояс от халата Тэхён тут же ослабил и скользнул тёплой рукой к голой коже. Ненавязчиво, но, скорее, больше неуверенно, чем ласково. А может, так он понижал его бдительность и увеличивал шансы на отсутствие сопротивления. В конце концов, полноценного секса у них не было с той самой ночи, и Чимин прекрасно понимал, что скоро терпение Тэхёна может кончиться. Вряд ли ему нравилось то, что вместо регулярного секса уже несколько дней был разве что петтинг и взаимная мастурбация. Всё потому, что Тэхён на него не давил, когда Чимин просил остановиться в тот момент, как Ким проникал со спины рукой под резинку обычно цветных чиминовых плавок — единственной детали, которую Пак мог полностью выбирать и приобретать самостоятельно. Возможно, этим утром его забота казалась наигранной, Чимин был уверен, что он просто нервничал. И от того, что его парень пойдёт на работу, и от того, понравится ли там ему, и от того, как это повлияет на их отношения и повлияет ли. На самом деле, все последние дни Тэхён действительно казался терпеливым и крайне заботливым и, вероятно, правда хотел загладить вину. Даже в этот момент, когда Чимин ласково коснулся его лица и отстранился, Тэхён только вызволил свою руку и запахнул его халат обратно. — Не сейчас, ладно? — попросил Чимин, которого тронули его поведение и выполненное обещание. И пусть Пак ему не улыбнулся, у него был целый день на то, чтобы по-настоящему захотеть этого. И чтобы смягчить свой отказ на утренний секс и успокоить Тэхёна, он пару раз чмокнул его в губы, пока Ким не усмехнулся и не отстранился сам. — Садись обратно, тебе нужно успеть позавтракать, любимый. И его желудок расслабился, вновь начав по-голодному ныть. Чимин поел и хотел убрать со стола, но Тэхён отправил его наверх, сказав, что нуна со всем справится, когда придёт. Пак принял душ и оделся. Сегодня он был в итальянских брендах. Называется, лишь бы не докопался. Чимин надел голубой шерстяной свитер от Gran Sasso, плотные, рваные и свободные чёрные джинсы от Diesel — эта деталь одежды непременно сползла бы с его зада, если бы не брючный ремень, — и серые текстильные кеды от Santoni. Он был одет прилично, но не кричаще. Он не выглядел сексуально, что должно было успокоить Тэхёна, и даже не подчеркнул собственное настроение и желание хоть в чём-то проявить себя, даже в маленькой детали. Но и таких вещей в его гардеробе были единицы. Сумку он не брал, так как не думал, что ему нужно взять с собой хоть что-нибудь, кроме телефона и бальзама для губ, которые спокойно умещались в карманы джинсов. Тэхён ничего ему не сказал, когда он спустился вниз, не считая обрывка фразы: «Ты будешь в сви…». Но тут же прикусил язык, а его взгляд снова стал по-щенячьи виноватым. До бара «Route» они добирались на «мазерати». За полгода Чимин уже успел отвыкнуть от автомобилей с высокой посадкой, хотя это был кроссовер, а не внедорожник-вездеход. К счастью, таких машин у Тэхёна не было, иначе бы Пак долго корячился, взбираясь сначала на ступеньку-уступ под дверцей машины, а потом уже ныряя в салон. Ким действительно перестал ездить на «тесле», хотя Чимин по сей день ей не воспользовался и пока не собирался. Но Тэхён словно хотел доказать ему, что умел держать слово, опять-таки демонстративно оставляя ключи на тумбочке возле кровати, когда привычно будил по утрам поцелуем. А ещё будто специально оставлял входную дверь незапертой: мол, смотри, ты можешь идти и ехать куда хочешь. Но Пак по-прежнему не выходил дальше сада, когда Тэхёна не было дома, и уж тем более никуда не ездил. Возможно, поэтому все последние дни Ким пребывал в очень хорошем настроении. Они вошли внутрь со стороны служебного входа, потому что бар ещё был закрыт. Прошли через склад и узкий коридорчик с серверной и занятой кем-то раздевалкой для сотрудников, после чего только вышли к туалетам и двинулись дальше в основной зал. Тэхён уверенно держал Чимина за ладонь, пропускал его вперёд или ласково вёл за собой. Словно их отбросило лет этак на 7-8 назад, и Ким снова был обходителен, внимателен и нежен. — Сокджин! — крикнул Тэхён в, кажется, пустом зале, но старший вошёл внутрь со стороны холла. На нём снова был чёрный костюм, а на груди выставлялся треугольник чёрной футболки. Несмотря на то, что прошло немало лет, Чимину всё ещё непривычно было наблюдать за тем, как тот, кто раньше носился за Джином, пытаясь уговорить или умоляя согласиться его на сговор, теперь ему приказывал. Но Джину было всё равно. Возможно, он вовсе не воспринимал его всерьёз, но ему хватало ума и мудрости не демонстрировать этого. — Да? Доброе утро, господин Ким и господин Пак. Чимин постарался ответить ему ободряюще приподнятым уголком губ, но получилось не очень. — Чимин хочет попробовать здесь поработать, — озвучил он, и Чимин понял, что Джин вообще был ни сном ни духом. Звучало это ужасно: мол, эй, тут моему парню приспичило побаловаться в баре, прими это. Разве со стороны Чимина это было похоже на каприз? Теперь он и сам сомневался. — Покажи ему всё, что он попросит. До шести пусть займётся чем хочет. Всем, чем захочет, понятно? — уточнил Тэхён. — Даже если это будут обязанности управляющего. — На этих словах Чимин шагнул назад, за Тэхёна, чтобы отрицательно и выразительно помотать головой, но Джин это либо не видел, либо игнорировал. — Мне всё ясно, — коротко ответил Сокджин. При словах Тэхёна выражение его лица совершенно не менялось и не дёрнулась ни одна бровь. Но он за все эти годы просто научился прекрасно себя контролировать. Тэхён выдохнул, словно только что справился с тяжёлой задачей. То, что ему это не нравилось, было заметно. Может быть, поэтому скрыть это он пытался неохотно. Но в этом Чимин не собирался уступать, а идти на попятную — тем более. Ему только-только стало казаться, что он скоро сможет вдохнуть полной грудью и вылезти из своей беспросветной чёрной дыры, в которую затягивало его отчасти принудительное затворничество. — Я приеду за тобой к шести часам, хорошо? — сказал, а не спросил Ким, потому что ответ на вопрос ему не был нужен и он его не ждал. Тэхён поцеловал Чимина в уголок губ, ближе к щеке, выпустил его руку и пошёл к выходу. Джин выждал, пока Тэхён выйдет из бара, а потом бросил на Чимина многозначительный взгляд, который он не особенно разобрал. — Не слушай его, — попросил Пак. — Даже частично я не собираюсь отнимать у тебя работу, я займусь чем-нибудь другим, более простым. Ладно? Но Джин молчал, только продолжал изучать его лицо, будто видел впервые. Они давно нормально не общались, так что старший вполне мог измениться или изменить своё отношение ко всем и всему. В конце концов, это Чимин настоял на том, чтобы Джин остался в «Clue», когда клуб сменил владельца. А следом за этим он занял должность и здесь. И именно из-за Чимина Джин теперь не мог уйти. Если раньше его решение казалось ему благим намерением, хотя бы потому, что в то время старший сам этого хотел, то теперь, вероятно, безопасно для себя он передумать не мог. Джин был единственным из посторонних и не напрямую вовлечённых людей, кто располагал большим количеством информации, в том числе о прошлом Чимина, о незаконных схемах заработка семьи Ким и, возможно, о чём-то ещё, о чём Пак даже не догадывался. И именно поэтому он осторожно спросил: — Я сделал что-то не то? — С чего мне начать? — задумался Джин. Всё-таки его тон был мягким и снисходительным, а выражение лица — доброжелательным. Так что при последующих вопросах Кима Чимин уже понимал, что он, кажется, был обеспокоен его выбором и решением. — Вам другого места не нашлось? В клуб не додумались вернуться? — Если бы я пошёл в какое-нибудь кафе, Тэ мог поручить кому-нибудь не спускать с меня глаз. — Джин промолчал, только едва заметно потряс головой от его слов. — Ты можешь обращаться ко мне, как раньше, когда никто не видит? Мне неуютно. Разве не должно быть наоборот? — Неуютно должно быть мне? — поинтересовался Джин и оттопырил манжету пиджака, чтобы взглянуть на часы. — Я ненадолго освобожусь через полчаса, оглядись и познакомься с ребятами, до вечера их очень мало. Как раз к открытию скажешь, чем хочешь сегодня заниматься или чему тебя надо научить. Пойдёт? — Не надо тратить на меня время. Лучше скажи, где я сегодня меньше буду мешать или больше буду нужен, и я разберусь сам. — До вечера людей здесь тоже немного. Можешь попроситься Чесли на помощь за баром. Я скоро вернусь. Хей, выше нос, или ты здесь всех распугаешь. Не волнуйся, с господином Лиёном ты справился, а значит, и с ним тоже, — сказал Джин, явно нарочно пропуская имя, потому что не хотел в данный момент в официальной и вежливой форме произносить имя Тэхёна. — Тэ не такой, как он, — заметил Чимин. — И я не уверен, что справился с Лиёном. — По крайней мере, он ничего тебе не сделает, — уточнил Джин. — Забавляется, и только. Ну и забава. Как будто он снова в школе, когда его дразнили и ненавидели. Сокджин направился к деревянной лестнице, ведущей на второй этаж. Но у подножья вдруг остановился и перегнулся через массивный поручень. — Хей, Чимин, — позвал он, привлекая внимание. — Я иногда скучаю по твоей цветной макушке!.. Сейчас здесь никого нет, — поспешно напомнил он, когда глаза Чимина расширились. Джин ушёл на второй этаж, а Чимин, улыбнувшись, хотел уже пойти в раздевалку, чтобы познакомиться с теми, кто там был, но вибрация телефона заставила его ненадолго задержаться. KakaoTalk от кого: Джун-и «Привет, Мин-и! Вечером я уезжаю по делам в Японию. Хочешь проводить?»Чимин
«… Сегодня же пятница, я не смогу. Прости. Но я тебя встречу! Хорошо?»
Джун-и «Да, окей, всё в порядке. С тобой сегодня всё будет нормально?»Чимин
«Да, не волнуйся. Сегодня тепло, и я уже в свитере. ㅋㅋㅋ
О! И я сегодня первый день на работе. Я сам узнал только утром, поэтому не успел рассказать.»
Джун-и «Вау… Поздравляю, Мин-и! Где именно?»Чимин
«Ну… Я в баре „Route“. Не говори ничего, я потом всё расскажу.
Когда ты вернёшься?»
Джун-и «Тогда я позвоню тебе на днях и поболтаем обо всём, хорошо? Я вернусь через две недели.»Чимин
«Ладно. Я тебя встречу. Если не получится уговорить Тэхёна, то приеду сам.»
Джун-и «Хорошо. Если тебе будет грустно или одиноко, звони мне, окей? Я всегда отвечу.»Чимин
«Спасибо, хён, я тебя люблю. Хорошей поездки. Не забывай отдыхать!»
День выдался на удивление тихим, умиротворяющим. По идее, это должно было успокаивать или согревать, но Чонгуку бередило душу. Так у него было гораздо меньше причин отвлечься. Хотя он ненавидел плохую, в особенности холодную, погоду, но с ней ему было на что сорваться без потерь для чужого душевного равновесия. Он расстегнул молнию на нейлоновом бомбере оливкового цвета, нашивки которого почти кричали о том, что в душе он — гонщик, пилот или военный. По крайней мере, оранжевая подкладка говорила о том, что он, вероятно, — пилот военно-воздушных сил, обычно там был распространён такой цвет изнанки, чтобы было легче обнаружить пилота, если посадка была аварийной. На самом деле, он понятия не имел, что это за бомбер, а главное, совершенно не помнил, когда и где он его взял. Об одежде он думал так же, как Юнги о смене квартиры или машины: то есть не думал вообще. Автомобили были единственными, в чьей крутизне, новизне и дороговизне он разбирался, и Чон не собирался этого менять. Под борт куртки стал пробираться свежий воздух, поглаживая сквозь серую футболку всё ещё нежную и чувствительную после душа кожу. Уже пару минут как Чонгук сидел на ступеньках символического крыльца спортивного клуба и ждал, пока Юнги выберется наружу. Чон подкалывал его всю тренировку, потому что Мин не делал ни черта, словно просто забежал на огонёк или пришёл занять места для зрителей, как в школе на скамейке запасных. Вероятно, он глубоко задумался — так, что даже не услышал, как старший звал его. Потому что Юнги вдруг подсел к нему и энергично встряхнул тёмные, почти чёрные, волосы Чонгука, которые после недавнего душа, принятого вслед за тренировкой, всё ещё были мокрыми. Чон ненавидел этот жест. Наверное, потому, что так поступать с его волосами мог только один человек в его жизни. Правда, это было очень давно. — Сейчас ты опять будешь кудрявым бараном, — предсказал Мин. — Ты же не бедный, зачем ходишь в это убогое место? Его постоянная издёвка. Когда Юнги не был ленив, то сам ходил в этот спортивный клуб. Этак раз в полгода? Сегодня был один из таких дней, но тренировка была для него, скорее, символической, после которой ему не было нужды мыть совершенно сухую голову, и поэтому на его серебристых волосах сейчас отсутствовал тот самый мокрый блеск. Так или иначе, именно Юнги показал Чону приличное, но не пафосное место. В него не ходили знаменитости или влиятельные люди, но и тренажёркой в подвале этот клуб не был. А потому странно, что Юнги его выбрал. Чонгук молчал, и поэтому Мин буквально локтем, совершенно беспощадно пихнул его в бок. — Боже, блять! — воскликнул Чон, инстинктивно отсаживаясь, хотя в любой другой ситуации необдуманно бы втащил в челюсть. Что за бред? Он никогда не позволял пацанам одерживать верх, а теперь на нём явно будет сверкать синяк от лучшего друга. — Ты можешь отвалить от меня? Я не всегда хочу разговаривать, что непонятного? — Меня это ни разу не ебёт, — раздражающе спокойно ответил Мин. — Иди молчи со своей ягодкой, со мной ты будешь говорить. Ясно? Р-а-з-г-о-в-а-р-и-в-а-т-ь. Давай, открывай рот. — Как же ты меня бесишь в такие моменты. Иногда я думаю, что заговорил только для того, чтобы потом встретить тебя и сказать именно это. — Уже лучше, — отметил Юнги. — А теперь ближе к делу. Какого чёрта ты застрял на ступеньках? Что опять залетело в твою голову? — Ничего. Не умею и ненавижу говорить о своих чувствах. — Я не прошу тебя говорить что-то слезливое, я сам это ненавижу. Я говорю: что у тебя в башке? — Ха… — звучно выдохнул Чон, собирая все разлетевшиеся мысли снова в кучу. — Просто я представлял себе всё это по-другому. Я думал, что я вернусь и… Да не знаю, что я думал. — Ты про отца или того парня? — поинтересовался Мин. Чонгук бросил на него враждебный взгляд, подумав, что друг опять будет насмехаться над тем, как он хотел и пытался найти парня с розовыми волосами. Но Юнги добавил: — Я не издеваюсь, а спрашиваю. — Наверное, про отца. Я даже не знаю, откуда мне начать, чтобы что-то найти. У меня ничего нет, кроме одного короткого воспоминания о разговоре с Ким Чонхуном. Юнги промолчал. Это его идеей было не ходить к старшему Киму, называя своё имя и вид родственной связи с тем, кто работал у Кимов/с Кимами — чёрт разберёт. Но те были вне подозрений хотя бы потому, что во время того самого телефонного разговора, случайным свидетелем которого оказался Чонгук, старший Ким предлагал его отцу помощь, но Чон отказывался и уверенно заявлял, что справится сам. Этот разговор состоялся перед самой его смертью. Наутро матери и Чонгуку сообщили о несчастье на скоростной трассе. Юнги говорил, что идти к отцу Тэхёна с вопросами было плохой идеей, потому что не было гарантии, что Ким Чонхун предоставит правдивое объяснение этому, а не выскажет тот же шаблон, на который вскоре изменила свой отчёт полиция. Первой информацией о гибели отца было то, что виновники целенаправленно сбили его автомобиль с дороги, подожгли и скрылись с места происшествия. Это было основной версией, но довольно быстро версия сменилась окончательным отчётом о том, что это был несчастный случай вследствие потери управления, повреждения топливного бака и последовательного возгорания. Почему Чонгук в это не верил? Потому что его мама не верила, а она в то время явно понимала больше подростка. Хотя та тоже могла быть необъективной и могла не верить в то, о чём слышать не хотела. С тех пор как Чон заговорил, он у кого только не спросил экспертного или «экспертного» мнения. Например, с его друзьями-копами в другой стране он обсуждал этот случай сотни раз. Сомнения были почти у всех, но последнее мнение было единым. Вот почему Юнги ему говорил не идти к Киму, если он хотел узнать правду, или, напротив, идти к нему, если Чонгуку просто необходимо было принять это и успокоиться. Но Чон хотел правды. Даже если окажется, что всё это случилось по вине отца, потому что тот, например, занимался чем-то незаконным. Ну, как тот же Юнги. — Тебе это не понравится, — продолжал Чонгук, — но я собираюсь хоть что-то выяснить у Лиёна. Не знаю, как, но я это сделаю. Я не собираюсь искать кого-то ещё, — Чон прервался на короткую паузу и потёр пальцами переносицу, — я только хочу наконец узнать, кто и зачем столкнул его с дороги, а потом поджёг машину. Я даже готов узнать, что он это заслужил. — Чонгук… — Что? — чуть ли не огрызнулся он на друга. — Ты думаешь, за эти годы мне не приходила в голову подобная дрянь? — Бля… Ничего я не думаю. Но теперь мне ясно, почему ты до сих пор не едешь к ним. Чонгук помолчал. Он действительно ещё ни разу не навестил могилы родителей, будто превратился в свою тётку, которой всегда было плевать на них. Хотя у него были другие причины и совершенно другие чувства, поступал-то он так же. И всё-таки мысленно анализируя нынешнее окружение, он признавал, что был недостаточно крут, то есть недостаточно натаскан по разного рода дичи, для того, чтобы понимать, что ему сейчас делать. И несмотря на то, что за ним числились приводы в полицию, он оказался недостаточно плохим. Он не был связан с наркотиками или насилием. Что у него вообще было? Опыт участия в незаконных уличных гонках? Опыт нелегального заработка на этом деле? И как ему это поможет в данном случае? Он даже в машинах утопал исключительно как в способе борьбы со страхом. Ведь не зря говорят, что с ним нужно сталкиваться лицом к лицу. У Чонгука это было неразрывной цепью, и только так ему не снились кошмары по ночам, а он мог контролировать себя и свои нелогичные и непоследовательные панические атаки, которые преследовали его раньше. И если он когда-нибудь захочет вдруг со всем этим покончить, то что с ним будет? У него был созданный и собранный им самим образ, который он просто не мог потерять. И Юнги был единственным человеком, который знал это. И он никогда не поднимал эту тему и уж тем более не шутил об этом. Он мог поддевать его в чём-то более лёгком, дразнить, чтобы будто бы расшевелить. Но о его самых больных моментах он никогда не заикался. — Юнги? — уже гораздо спокойнее позвал Чон. — А где ты берёшь наркоту? В Штатах я их знал, а здесь? — Мелким это знать не положено, — на корню обрубил он его интерес. Чонгук усмехнулся, бросив на него уже более мягкий и даже благодарный взгляд. Юнги шарился в карманах своей чёрной куртки. Наверное, искал то, чем можно занять рот, чтобы не сорваться на сигарету. Но так ничего и не нашёл. — Я съезжу до того бара, — сказал Чон, так и не вспомнив название. — Ещё раз поговорю с Джином и, может, застану Лиёна. — Вечером встреча у храма, не пролети. А в полночь у тебя гонка за городом, не проеби её, я больше помогать не буду. — Ты поедешь? — Сейчас? — уточнил Юнги. Чон кивнул. — Нет, у меня стрелка в шесть в другом районе. — Кому-то продаёшь? Мин вздохнул: мол, развязал ему язык на свою голову. А потом встал и пошёл к своей машине. К немолодой и обшарпанной Huyndai Sonata. Его чёрный седан выглядел так же, как и его квартира: ни на то, ни на другое он не собирался тратиться. Его в принципе это не волновало. Вероятно, это было следствием жизни в детском доме: у него было всё самое необходимое для комфортной жизни, а моменты в виде большего комфорта или роскоши, которые, впрочем, явно были ему по карману, Юнги не волновали. — Эй, хён, ты же сам просил разговаривать с тобой! — бросил ему в спину Чонгук, а в ответ получил выразительный жест в виде среднего пальца. Чон только снова усмехнулся и уехал следом на своей тёмно-серой «ауди». «Route» — винного цвета неоновая вывеска напомнила ему название. Это было самонадеянно — думать, что Джин сегодня работал и работал именно здесь, а не в том извращённом клубе. Но у Чонгука и не было цели а-ля «умри, но сделай». Хотя когда он вошёл внутрь, увидел высокого мужчину в чёрном пиджаке рядом с барменом-блондином. Со стороны казалось, что управляющий капал ему на мозг или что-то настойчиво объяснял. И когда Чон подошёл ближе, а Джин, закончив, повернулся, чтобы, вероятно, уйти, старший увидел его и вздохнул. Прямо как Юнги. Хотя Чонгук ничего ещё не сказал и занял барный стул с самого края широкой стойки, где бара вообще уже по сути не было. Наверное, эти места занимали, когда народу было слишком много. Сейчас же у бара сидело всего трое. — Ну что ещё? — едва ли не вымученно спросил Джин. — Ничего. Я уже просто так не могу прийти? — поинтересовался Чон. Ким только в недоверии изогнул бровь и, будто видел его насквозь, продолжил ждать настоящий ответ. На этот раз вздохнул Чонгук. — Лиёна ещё нет? — Нет. Разве вы не работаете вместе? — Сегодня нет. И он часто уезжает гораздо раньше. Я знаю, что ты ничего не должен, но ты можешь хоть немного помочь мне? Это правда важно. Может… — Чонгук прервался и вздохнул. — Может быть, я могу ещё с кем-то поговорить? — Да, с господином Лиёном, — заладил Джин. — Ты можешь поговорить с другими друзьями господина Тэхёна, но ты сам сказал, что не хочешь привлекать внимания. А те довольно быстро могут сообщить о твоём подозрительном интересе. Больше я действительно ничего не могу сделать. Я об этом ничего не слышал. Значит, это касается тех вещей или людей, которыми я не занимаюсь. Чонгук издал то ли полустон, то ли полумычание. — Меня ждут на втором этаже. Это всё? — Почти. Я задам ещё один странный вопрос, — предупредил Чонгук, заранее предполагая, что после этого будет плюс один человек из тех, кто считал его ненормальным. И по причине, что ему было абсолютно всё равно на это, он не подготавливал почву, а спросил прямо: — Ты видел или слышал хоть что-нибудь о парне с розовыми волосами? Может быть, лет девять назад, когда ты только начал работать здесь? В воздухе повисло недолгое молчание. Хотя лицо Джина было непроницаемым, Чон был уверен, что он думал над тем, что ему пора на воздух, так как кружащие вокруг алкогольные пары пагубно на него влияли. К несчастью, Чонгук не знал, как ошибался и что на самом деле Джин незаметно сканировал его, пытаясь распознать, что ему было известно и откуда он, чёрт возьми, взялся. — Ничем не могу помочь, — наконец ответил старший. — Ты думаешь, кто-то запоминается в подобных местах? — Знаю, но это было давно, и я подумал, раз это классический бар… Он умолк, когда за барную стойку зашёл Чимин. Заметив Чонгука, он, кажется, на короткое мгновение остолбенел, но быстро сбросил с себя этот флёр вместе с тенью смущения. Чонгук уже потерял свою мысль и нить разговора, так как сейчас он больше пытался понять, всё ли было в порядке с тем, с кем недавно грубо вёл себя Ким Тэхён. Именно из-за этого Чонгук не увидел, как Джин, бросив короткий взгляд на Чимина, вновь стал особенно внимательно следить за Чоном. Вряд ли это совпадение с интервалом времени и цветом волос можно было назвать случайным, и потому Джин ожидал увидеть озарение на его лице. Но этого не произошло. Пак шагнул к Джину и что-то шепнул ему на ухо. Старший отстранился от столешницы, а потом с ног до головы оглядел темноволосого парня в голубом свитере с высоким воротом, как у водолазки, но с крупными пуговицами на горле. — Зачем Вам? — спросил Сокджин. Чимин помедлил, а потом показал ему окровавленную ладонь. Старший только вздохнул. — Только не говорите, что Вы резко стали неуклюжим. — Я неудачно собрал осколки, когда разбил стакан с бренди. Извини. — Эй, босс, всеките и ему тоже, — бросил со стороны основного бара светловолосый бармен. Наверное, шутил, потому что Чимин ответил ему тёплым взглядом. Оказывается, и таким он умел смотреть. — Ничего. Это всё равно вычтут из Вашей зарплаты, — предупредил Джин, пока доставал белый контейнер из тумбочки под полками, заполненными бутылками со спиртным. Пак от его слов тихонько хихикнул. — Справитесь? Джин поставил контейнер на конец столешницы, чуть не под носом у Чона. Чимин ему молча кивнул, когда уже начал шариться внутри. — По пятницам он часто приезжает и к ночи, Чонгук, поэтому не могу подсказать, стоит его ждать или нет, — сказал Ким, вновь обращаясь к Чону. — Я подожду немного, — ответил он. — Если не приедет, уйду. Больше Джин ничего не говорил и, как и собирался, ушёл на второй этаж. По большому счёту, Чонгуку стоило пересесть к началу функционирующей барной стойки, хотя бы для того, чтобы не мешать или не смущать Чимина. Но Чон не только не собирался этого делать, но и не думал об этом. Он запросто мог напиться от чувства дискомфорта или отчаяния, а ему ещё предстояло продержаться вечер и начало ночи. Так что, как ни крути, за основной барной стойкой ему нечего было делать. Но всё-таки он не был таким уж толстокожим и непроницательным существом, а потому додумался отвернуться со скучающим видом, пока Пак немного нервно пытался вскрыть бутылёк с антисептиком и упаковку с бинтом. Что Чимин вообще здесь делал? Почему опять у него перед глазами? Чон и так уже думал о нём больше, чем надо, для того, кто по сути не был с ним знаком. А эти случайные столкновения только подпитывали неподходящий интерес к совершенно чужой жизни и чужому благополучию. И почему казалось, что он здесь теперь работал? Что-то звонко шмякнулось на пол, из-за чего Чонгук отвлёкся и повернулся. Чимин поднимал что-то с пола, с его ладони на столешницу медленно и лениво крапали капельки густеющей крови. — Помочь? — Нет. Чимин упрямо продолжал заниматься всем сам, пока в результате не занервничал и не бросил раздражённый взгляд на Чонгука, хотя он молчал, не насмехался над ним и лишь дёрнул бровью на это. Чон так ему ничего и не сказал, решив, что того бесил один звук его голоса, хотя в действительности это было не так. Он забрал у него бинт и кивнул ему на стул рядом с собой. Чимин медлил. И в других обстоятельствах Чонгук бы улыбнулся, потому что, чёрт, как же они сейчас были похожи! Чон тоже ненавидел проявлять слабину перед кем-то незнакомым и тоже бы не позволил кому-то доминировать даже в подобной ерундовой ситуации. Он не повторял своего кивка и не уговаривал его сесть, пытаясь заверить в чём-либо, просто ждал, потому что ему это было нужно не больше, чем Чимину. Пак всё-таки сел слева от него, тоже не сказав ни слова, и с задержкой и неуверенно протянул ему правую руку. Его кожи Чон вообще старался не касаться. Чёрт знает почему. Он немного задрал рукав его голубого свитера, чтобы не мешалась манжета, и вот тут он замер. Совершенно отсутствующим взглядом, словно смотрел мимо или насквозь, Чонгук уставился на фиолетовый обруч на коже вокруг запястья. Осталось ли это с того дня, когда Тэхён выволок Чимина из автосалона, держа его за это место, или он успел обновить этот след, Чонгук понятия не имел. Но было ясно одно: Юнги глубоко ошибался насчёт Тэхёна. Чимин тут же стал выдёргивать руку, одёргивать рукав и тянуться к аптечке. Похоже, он собрался уйти и вновь заняться этим самостоятельно, но уже в более укромном месте. — Я всё сделаю сам, ничего не нужно, — будто защищаясь, обронил Пак. — Всё нормально, я сделаю. Я не собирался ни о чём расспрашивать. — Чон повернул голову и встретился с его взглядом. — Знаешь, у каждого свои… м-м… — Верно, — ухватился Чимин за специально брошенную Чонгуком возможность, хотя он так и не подобрал подходящее слово. — Сделай вид, что ничего не видел. Это личное. Мы не хотим распространяться о наших предпочтениях. Враньё. Но теперь Чон хотя бы знал, как оно выглядело со стороны Чимина. Чонгук только кивнул и выдержал зрительный контакт, и подтверждая и замечая, что они оба всё прекрасно понимали. Чонгук всё прекрасно понял, и Чимин это видел. Чонгук видел, что это понял Пак. Тем не менее, они оба делали вид, что этого не было. — Но можно я задам всего один вопрос? — аккуратно поинтересовался Чон, чтобы вновь не спугнуть его. — Нет. Понял он или нет, что Чонгук хотел спросить, нужна ли ему помощь. И было ли ответом на разрешение или ответом на невысказанный вопрос, но Чон больше действительно ничего не спрашивал. Он помог ему обработать ранку и сделал ему такую повязку, которая не содралась бы при работе. А как только закончил, сам опустил ему манжету рукава аж до середины ладони. Тем самым он хотел и извиниться и успокоить его. В конце концов, теперь они оба ничего не видели. От того, что Чон перестарался, вытягивая кофту к кончикам пальцев, уголок чиминовых губ дёрнулся. — Спасибо. — Пожалуйста... Моя тётя мне говорила, что такие порезы должны заживать, как на собаке. Она всегда выражалась грубо, но… — Чон прервался на небольшую паузу. — Наверное, от её слов я злился, и всё быстро заживало. Попробуй сделать так, чтобы твой порез разозлился. — Злая ранка? — спросил Чимин, и на этот раз уголок его губ изогнулся в полуулыбке. — Ты говоришь о ней в прошедшем времени. Она… — Не-е-т, она жива и здорова. Такие люди, как моя тётя, живут дольше всех, — почти уверенно заявил Чон. — Она живёт здесь? — Нет. Она в Америке вместе с дядей. Мы не общаемся. — А родители? — Нет, — снова ответил Чонгук, не поясняя, что он под этим подразумевал: их не было здесь или не было вообще? — А у тебя? — У меня здесь мама. Не здесь, за городом, — поспешно исправился он. Его голос при этом стал значительно мягче, почти ласковым и будто бы знакомым. А потом Пак добавил: — Здесь у меня никого нет, только друг. Скорее всего, тот самый Намджун, о котором упоминал Тэхён. Как раз о последнем он ни слова не сказал. Либо потому, что он был рядом по умолчанию и Чонгук с Чимином оба прекрасно это понимали, либо в данный момент Пак настолько абстрагировался от мыслей о нём, что и сам не замечал, что говорил. Но Чонгук и сам об этом не думал, а потому посмел сказать следующее: — Это всё равно означает, что ты не один. — Ты прав, — ответил Чимин, и на этот раз его тёплый взгляд был направлен уже на Чонгука. — Но ты ведь тоже не один, и у тебя есть друг, — подхватив, напомнил Чимин, а Чонгук произнёс протяжное «а-ах, есть». — Если честно, тогда, в баре, ваше общение мне показалось резким. — Насколько помню, мы всегда так с ним общались. Если я буду говорить ему что-то вроде: «Хён, ты можешь выделить время сегодня? Не хочешь сходить в бар вместе со мной?», то это будет очень странно. И он меня заблочит. И пошлёт, — ответил Чон, ни разу не запнувшись. — Именно так я общаюсь с Джун-и, — улыбнулся Чимин. — Вот почему я подумал, что вы раздражаете друг друга. — Так и есть. Он сильно меня бесит почти каждый день. Даже сегодня успел, но… не говори ему, — попросил Чон, словно Чимин был с Юнги на короткой ноге, — а то его лицо перекосит и он назовёт это соплями. Он для меня вроде старшего брата, о котором я не просил. И у меня есть только он. Чимин удержал свою первую для Чонгука улыбку, а потом хихикнул. Чуть громче, чем ранее перед Джином. — Брат, о котором ты не просил, — даже не в виде вопроса повторил Пак, а словно пробовал фразу на вкус. — Не могу сказать, что понимаю, я — единственный ребёнок. — Я тоже, потому и говорю это. Я его не просил, но он у меня есть. Чимин бесшумно засмеялся, и Чон едва не улыбнулся, хотя не делал этого по-настоящему и без усмешки очень давно. Они не говорили о насущном, о том, почему здесь работал Чимин или кого ждал Чонгук. Хотя они задели темы друзей и семьи, сейчас это казалось нейтральными водами, и поэтому ни мысли, ни вопросы дальше поверхности не шли. Они оба хотели лёгкости и простоты даже в обычном разговоре, которые с другими успели уже опостылеть. И вряд ли их незатейливая беседа так несправедливо и нелепо оборвалась бы, но прилетевшая со спины фраза от Джина «господин, приехал господин Тэхён» развеяла атмосферу. Почему-то после того как Чон увидел на лице Чимина лёгкое удивление — такое же, как на лице самого Чонгука, — он был уверен, что Пак сейчас резко отстранится, но он этого не сделал. Он вообще не делал ничего резкого. Более того, он снова потянул уголок губ в улыбке, будто осознал, насколько внезапно и непринуждённо им удалось поговорить, даже если совсем чуть-чуть. Чонгук думал так же. Чимин прервал зрительный контакт и слез с барного стула. — Не выходи в холл минут пять, ладно? — попросил он. — Чтобы не было вопросов. И, словно с телохранителем, вышел с Джином из основного зала.— 2010 год —
Это было странно, но сегодня он молчал и даже казался мрачным. Словно пришёл сюда, как на сеанс медитации. Он сам взял руку Чонгука и задумчиво поглаживал её большим пальцем той же руки. Чон долго смотрел на эти гипнотизирующие движения вверх-вниз, а потом аккуратно положил свою голову ему на плечо, поверх мягкой молочной куртки, чтобы заменить все те слова, которые не мог произнести, и в попытке хоть как-то оказать поддержку. Чужая рука тут же замерла, и парень с розовыми волосами вздохнул, будто очнулся. — Недавно у меня появился ещё один друг, — медленнее обычного заговорил он, — я тебе о нём не рассказывал. Он однажды пришёл ко мне на работу, и с тех пор мы с ним стали общаться. А потом я рассказал ему о тебе, а он сказал, что хочет, чтобы я уволился и встречался с ним. Я сказал, что не могу, и больше он не приходил, не писал и не звонил мне. Он мне это сказал, потому что приревновал к тебе. По-моему, его сильно обидело, когда я сказал, что ты мне нравишься. Чонгук оторвал голову от его плеча, но лица к нему не поворачивал. Что он имел в виду? Этот друг — девушка? Тогда почему «он», а не «она»? Как парень мог предложить встречаться другому парню? Разве тогда это будут не те самые педики, на которых вечно плевалась тётка? И как можно ревновать к другу? Он тоже нравился Чону, но даже если бы было кому, то стал бы этот кто-то в здравом уме ревновать к нему? Наверное, их даже полноценными друзьями назвать было нельзя. Чонгук уже привык к тому, что настоящих друзей у него больше не было, а парня с розовыми волосами он мог увидеть только в больнице. Ни разу он не встречал его на улице. Что, если его вообще не существовало, и это какой-нибудь долбанный призрак больницы? И вдруг впервые парень справа заговорил об этом, неуверенно и нехарактерно для него запинаясь на ходу: — Я хочу видеться с тобой… где-то ещё, не только здесь. Я хочу видеть тебя чаще и гулять с тобой везде. Хочу показать тебе, где я живу, и увидеть, где живёшь ты. А ещё я хочу видеть твою улыбку, когда мне плохо, и хочу быть рядом, когда плохо тебе. Ты бы лучше узнал мою маму: вы виделись уже несколько раз, а значит, что вы обязательно подружитесь! А я бы познакомился с твоей мамой, семьёй и лучше бы тебя узнал. Но тогда мне… мне придётся рассказать тебе кое-что. И я не уверен, что после этого ты захочешь меня видеть. Чону не послышалось: голос парня с розовыми волосами действительно дрогнул, а рука, которой он по-прежнему держал чонгуковы пальцы, задрожала. Таким он его ещё не видел. И почему от того, как он смахивал совершающую побег слезинку, в груди всё ныло и сжималось? С чего он вообще взял, что он не захочет его видеть? Ведь объективно он был его единственным лучом света или большим ярким пятном в серо-чёрной, как мёртвый пепел, жизни. У Чонгука ещё была мама, но её ежедневно всё более увядающий вид не прибавлял ему радости. Он даже улыбнуться ей по-настоящему не мог. Человек справа был его единственной причиной не дать лицевым мышцам напрочь забыть, как это — улыбаться. Парень с яркими розовыми волосами, как клубничное мороженое, вдруг усмехнулся и вытер что-то мокрое со щеки Чонгука: он даже не заметил, как сам заплакал. Когда он только услышал о новом друге, то решил, что речь пойдёт о нём и что переживал он из-за него и того, что они теперь не общались. Но оказалось, дело было в Чоне? — Я расскажу это в следующий раз, ладно, Клубничка? Я попробую что-нибудь сделать или что-то придумать, чтобы уйти от этого, потому что я не хочу тебя потерять. Ничего, если ты это не примешь, но я очень хотел это сказать. Знаешь что? Я знаю, что ты хорошо дерёшься, у тебя часто содраны костяшки пальцев, — аккуратно заметил он, потому что не стал обращать своё внимание на почти зажившие коросты на руках Чона. Но если бы он спросил, Чонгук бы подтвердил кивком, потому что не скрывал этого. Над ним часто издевались из-за того, что он не разговаривал и по сути оказался без родителей. Почему это вообще могло быть причиной для насмешек, он искренне не понимал. Но, так как разузнать не мог, боролся своими способами. Жаль, что с тёткой он не мог вести себя так же. — Если ты будешь против, просто ударь меня, ладно? Это было последнее, что он сказал ему перед тем, как сделал следующее. Чонгук за сегодня не кивнул ему ни разу, хотя парень задал ему как минимум два вопроса. Его друг сел вполоборота, ослабив свою руку, словно позволял ему сбежать. Чон до последнего не знал, чего он хотел. Они часто сидели близко, тактильного контакта было хоть отбавляй, Чонгук мог класть голову ему на плечо, парень напротив его лица мог приближаться к нему, а потом ронял голову ему на грудь и снова не мог контролировать бесконечный поток своей речи. Но не сегодня. Он не трогал ни его, ни его куртку, только медленно приблизился к лицу и… прижался своими пухлыми губами к его. Это не было поцелуем, как в кино. Здесь не было ничего пошлого или противного. Его губы были мягкими и очень тёплыми, а в нос бил ягодный запах кондиционера для волос. Глаза Чона были открыты, глаза парня — нет. И сердце вдруг понеслось галопом, а ещё в районе груди и шеи стало очень жарко. Хотел ли Чон его ударить? Нет. Хотел ли Чон, чтобы он отстранился? Наверное, нет. Но парень с розовыми волосами отстранился.— 2019 год —
Чимин вышел в холл бара «Route» в тот же момент, когда Тэхён хотел уже пройти в основной зал. Видимо, Джин предупредил о его появлении, когда Ким ещё только парковался или собирался войти внутрь? Тэхён довольно резко взял его за повреждённую правую ладонь, и Чимин непроизвольно ахнул. — Что с тобой? — спрашивал Ким, задирая манжету до границы с фиолетовым обручем на коже, словно сам себя оберегал от лишнего напоминания. — Я разбил стакан и порезался осколком. Джин сказал, что это вычтут из моей зарплаты, — улыбнулся Чимин, бросив заговорщицкий взгляд на старшего, вставшего справа от пустующей стойки хостеса. Тэхён обернулся на него, а Джин демонстративно сунул руки в карманы чёрных брюк, еле заметно подмигнул Паку левым глазом и сказал: — Вам не расплатиться за это, господин. Чимин бы хихикнул, но Тэхён оставался серьёзным, и Пак взял его за руку здоровой ладонью. — Это же шутка, медвежонок, — словно ребёнку, объяснял он. — Почему у тебя такое лицо? — Ты поранился, — объяснил Тэхён, вновь встретившись с ним взглядом. — Я в порядке, это просто царапина. Не волнуйся. — Значит, ты не передумал здесь работать? — Разочарование в его голосе было едва различимым. Неужели он надеялся, что Чимину хватит дня, чтобы понять, что дома лучше? — Тебе правда здесь нравится? И почему этот вопрос показался Чимину таким сложным? При других обстоятельствах он бы не цеплялся за работу в баре, но сейчас это было неплохим, а может, и самым лучшим вариантом из возможных. Во-первых, здесь был Джин, и это многое меняло. Хотя он не рассчитывал на то, что старший будет защищать его, как раньше, но само то, что здесь был человек, рядом с которым он чувствовал себя комфортно, заметно успокаивало. Во-вторых, здесь не было слежки, потому что он и так был под камерами и взглядами тех, кто мог бы что-то ляпнуть Тэхёну. Ну тот же Лиён. И здесь это казалось чем-то более естественным, а не стучащим по темечку давлением. В-третьих, за те несколько часов, что он сегодня пробыл здесь, он успел найти общий язык с барменом Чесли и официанткой Лией, и улыбнулся, наверное, трижды, если не больше. За несколько месяцев он улыбался меньше, чем за один сегодняшний день. Ну и как тут он мог передумать? За короткие полдня он вновь вернулся почти к нормальной жизни, в которой были другие люди, другое отношение и другие эмоции. Так что если это будет возможно, в ближайшее время он отсюда не уйдёт. — Мне всё нравится, — коротко ответил Чимин. И они ушли. Пак напоследок бросил Джину, что завтра будет к половине двенадцатого, как штык. А Джин сообщил, что завтра у него смена в «Clue». Точно. Даже в то время, когда там работал Чимин, суббота пользовалась особенным спросом. Странно, что не пятница. Но именно по субботам там было не протолкнуться и именно суббота была самой развязной из всех дней недели. Но ещё — самой прибыльной. Тэхён посадил Чимина в «мазерати» и направил автомобиль в сторону их особняка в лесу. Здесь тоже стояли заглушки в замках для ремней безопасности, как и во всех машинах Тэхёна. Кажется, Чимин уже даже не помнил, что это такое — быть пристёгнутым в транспорте. Ким держал его за руку, когда утянул левую ладонь на своё бедро. — Завтра вечером я уеду в Элэй, — сообщил Тэхён. — Поговорим о переезде ещё раз, когда я приеду? Я вернусь в среду утром. Было бы хорошо, если бы в этот день ты был дома. Чимин не стал заблаговременно комментировать последнее предложение, раз выбор у него был, даже если это его видимость. Тэхён ещё не уехал. А судя по последним событиям, всё быстро и резко могло измениться. Так что если сейчас ему, по большому счёту, было всё равно, то через несколько часов или даже завтра Пак резко мог быть против всего, что с ним было связано. — Я поговорю с мамой об этом, пока тебя нет, ладно? — вместо этого спросил Чимин. — И попробуй убедить её на поездку, хорошо? Скажи ей, что она ничего нам не должна и это был просто подарок. Кажется, она это не поняла. — Я ей скажу. Но я предупреждал, что она откажется. — Ты предупреждал, что она может не поехать так надолго. — Она не любит быть в долгу, её это оскорбляет, — честно объяснил Чимин. Когда-то в этом они с мамой были чертовски похожи, а сейчас даже думать было страшно о том, сколько он был должен Тэхёну. — Она принимает что-то от тебя только потому, что мы вместе. И потому что обычно я говорю ей, что в этом нет ничего плохого. Но если честно, я её понимаю. Я тоже против таких подарков. — Разве она не часть семьи? Чимин не стал на это отвечать. Скорее всего, он бы не смог этого подтвердить, а возражением мог разбудить в своём парне крайне плохое настроение. Он не хотел его испытывать и не хотел на это смотреть. Поэтому они молчали до самого дома. А дальше снова стало так, как в самые спокойные или даже хорошие времена. Они спокойно поужинали, даже о чём-то поговорили, почти как раньше, а позже поехали туда, где по пятницам их появления ждали все. Сегодня Чимин запрыгнул в «теслу» даже раньше Тэхёна. И почему же его интерес к этому неприглядному и скучному месту и отвратительной традиции резко возрос? Всякий интерес он сам же отвергал и думал, что его настроение после первого рабочего дня просто стало гораздо лучше обычного. Поэтому почему бы ему не поехать со своим парнем и не поддержать его, как Ким того и хотел? Чонгук здесь был совершенно не при чём. В конце концов, он его даже не знал, а один короткий разговор ничего не значил. И именно потому, что он ничего не значил, Чимин нервно потирал свободной, но повреждённой рукой, забинтованной Чоном, о собственное колено. Тэхён припарковал красный автомобиль на привычном месте — у бордюра тротуара и рядом с той самой скамейкой, на которой Пак сидел, когда его назвали цыпой и швырнули ему под ноги кожаную куртку. На этом моменте он поставил галочку, и, если с Чонгуком они будут говорить чаще или в принципе разговаривать, он попробует наконец спросить у него, что это было. Ким не глушил двигатель, «тесла» была полностью заряжена. Чимин, как обычно, чтобы не сбивать Тэхёна с толку, сел на капот машины, упираясь кедами в колесо. В отличие от Чимина, Тэхён переоделся, пока Пак усердно делал вид, что он крайне занят, лишь бы парень раньше ночи к нему не пристал. Хотя Ким его даже ни разу за весь вечер не зажал ни в одном углу. Раз завтра он должен уехать, то вряд ли у Чимина есть возможность сделать ещё хоть что-то, чтобы отложить их первую после того инцидента настоящую совместную ночь. Теперь на Тэхёне был чёрный бомбер от Burberry по типу униформы студентов Лиги плюща. Именно эту деталь он вдруг снял с себя и набросил Чимину на плечи поверх голубого свитера, а потом вдобавок протянул ему ключ от «теслы». — Я возьму чью-нибудь машину и вернусь примерно через сорок минут. Если тебе надоест ждать, можешь ехать домой. Хорошо? Чимин поднял на него удивлённый взгляд, пытаясь найти в тёмных глазах напротив явный и невысказанный подвох. Ему опять нужно думать над правильным ответом? Раз он накинул на него бомбер, он ждал, что Пак скажет, чтобы Тэхён ехал на Ти, и он его подождёт? Или он действительно сделал какие-то выводы и пересмотрел своё отношение к нему? На этот раз Чимин ничего не угадывал и просто кивнул. — Люблю тебя, — шепнул ему на ухо Тэхён и ушёл. И тут Чимин вдруг понял, что сегодня всё было гораздо проще и примитивнее: это было его билетом на секс или, если угодно, на подчинение. В результате Тэхён уехал вместе с Хосоком на его жёлтом «лексусе» без дополнительного сопровождения и прикрытия, как бывало раньше. Почему — непонятно. И это немного напрягало, потому что Чимин привык, что все быстро разъезжались после того, как сделают кружок-другой вокруг Саратоги. Но сейчас все застряли посреди дороги, включая Чонгука, Юнги, Лиёна, Джона и ещё двух парней, которые обычно, как привязанные, таскались за блондином с треугольным лицом. — Чимин, иди-ка сюда! — позвал его Лиён. — Пожалуйста. Пак повесил тэхёнов бомбер на спинку его сиденья в «тесле» и только потом неохотно поплёлся к толпе. — Без рук, — предупредил он, когда блондин уже протягивал её, чтобы обхватить за плечи. — Что надо? — Я подумал, ты захочешь на это посмотреть, — ответил он. — Ты помнишь, как давно Юнги работает с нами? Чимин промолчал. Но, кажется, Юнги был в их окружении уже года три. Примерно с того момента, как они с Тэхёном стали жить вместе. На лице Юнги была тень ухмылки, и он Ли, похоже, частично не слушал. Со стороны основных улиц и перекрёстка послышалась полицейская сирена, и вместо того, чтобы всем разбежаться, они лишь посторонились с дороги, а Лиён всё же стал придерживать Пака за плечи, когда его внимание переключилось. Полицейский седан остановился между белым кабриолетом и тёмно-серой «ауди», из салона вышли двое людей в форме, а Лиён, перехватывая их внимание, молча указал на Юнги. — Господин Мин Юнги? Вы задержаны по подозрению в распространении наркотических веществ, — заявили ему полицейские. Чимин был уверен, что его просто посадят в машину, но его заставили подойти к багажнику, прислониться лицом, а потом заковали его запястья в наручники. — Что ты делаешь? — тихо от охватившего замешательства спросил Чимин у Лиёна. Но блондину он уже был неинтересен, он отпустил его и шагнул вперёд. — Я же говорил, что твоё время скоро закончится, — подмигнул блондин Юнги, — а ты мне не верил. Пока, Юнги, — демонстративно помахал он ему ладошкой. Мин только усмехнулся. Держался он неплохо: ни грамма удивления, в отличие от Чонгука, который следом воскликнул: — Какого чёрта? Ты специально его подставил? — Эй, мелкий, не просри гонку, она через полтора часа, — напомнил он ему. А потом вдруг значительно мягче добавил: — Не волнуйся обо мне. — Боже, просто заткнись, ладно? — огрызнулся Чонгук. — Я тебя вытащу. — Он и так уже задержался, Чонгук. Тэхён слишком нерешительный, его иногда нужно направлять. Думаешь, я не знаю, Юнги, что ты снабжал Чимина наркотой? — Он даже успел обернуться к Чимину и подмигнуть. — Если останешься за решёткой, дальше меня это не уйдёт, — бросил он ему в закрывающуюся машину. — Лиён… — Чимин даже не успел ничего толком сказать и не успел толком подумать о том, откуда или от кого он это узнал. Чонгук, словно плюнув на всё, в том числе самоконтроль, вдруг в несколько шагов преодолел расстояние до блондина и неожиданно нанёс удар куда-то в область скулы. Пак уже успел огорчённо пискнуть и решить, что сейчас и его, бестолкового, заберут, но наудачу это произошло в тот момент, когда машина уже почти спустилась к перекрёстку. И только тогда этот удар пришёлся Чимину лечебным бальзамом, как фраза «Пошёл он нахуй» от Юнги. Ли пошатнулся и наклонился в сторону, но на ногах устоял. Хотя Чонгук, казалось, собирался повторить, его тут же скрутили двое, а невысокого роста темноволосый американец Джон с сильными руками начал мстить за друга. Он дрался лучше их всех, потому что с детства занимался различными боевыми искусствами, которые сейчас позволяли ему наносить точные и хлёсткие удары по лицу и рёбрам. Чонгука они при этом держали, как на распятии, но стоящим на коленях посреди ярко освещённой уличными фонарями асфальтированной пешеходной дорожки. Жуткое зрелище, от которого кровь стыла в жилах даже у Пака. — Чонгук!.. Лиён! — необдуманно и импульсивно кричал Чимин, потому что эмоции брали верх. — Останови это сейчас же, он здесь вообще не при чём! Лиён наконец избавился от сгустка крови во рту и действительно поторопился вмешаться. — Эй, прекратите! — кричал он, дёргая каждого по очереди. — Отпустите его! Оставь его, Джон! И почему они думали, что отпустить и оставить — это бросить на землю? Но они его хотя бы не вырубили. В воздухе стоял до противного режущий нос металлический запах крови. Сердце у Чимина стучало то в пятках, то в висках. Что, чёрт возьми, здесь происходит? И почему Тэхён уехал один по своим крайне важным делам именно сегодня? Если бы Лиёна не было, Чимин бы подошёл к нему, но сейчас не хотел делать своим поведением ещё хуже. Потому что если кто-то поймет, что ему не глубоко наплевать на него, то непременно воспользуются этим: или Тэхён, или Лиён, или оба разом. У них это отлично получалось. Чонгук сидел на асфальте, пока сплёвывал кровь и вытирал разбитую губу. Визуально у него была подбита скула, но разбитой брови, как недавно у Тэхёна, не было. Похоже, больше Джон был сосредоточен на рёбрах и животе, потому что Чон поглаживал те места под бомбером. А потом он медленно перевёл взгляд на подошедшего. Лиён стоял перед ним с протянутой рукой. Чимин был уверен, что Чон пошлёт его, но он помедлил, а потом вдруг взялся за его руку, поднимаясь на ноги с его помощью. — Другое дело, — отметил Ли. — На первый раз прощаю. Это переломный момент, он для многих нервный. Мы едем в бар, ты едешь? — Не могу, у меня гонка через полтора часа. — Помощь нужна? Могу всё устроить. — Нет, не нужна. Я сам. — Тогда приезжай после гонки. Позвони мне потом. Давай… хотя ладно, лучше диктуй свой номер, — попросил блондин, достав свой телефон из кармана и заметив, как Чон, поморщившись, снова вытирал лицо. Чимин даже стихи так в школе не учил, как запоминал эту долбанную комбинацию чисел, потому что хотел написать этому чудику и спросить, какого хрена. Ведь он не был похож на них и своим недавним поведением только показал, как хотел постоять за друга. Буквально несколькими часами ранее он говорил ему, что считал Юнги братом. Он даже сам не понимал, почему его это так задело. Потому что он успел поверить ему? Или потому что по какой-то причине очень хотел начать доверять? Лиён продолжал что-то приговаривать ему, будто вербуя, положил ему руку на плечо, разворачивая. И Чимин уже хотел было убедиться, что настоящего здесь не было ни черта, но Чон вдруг ему подмигнул. Не так, как это делал Лиён. Без масляного и лукавого взгляда, без двойственного смысла. Скорее, этим Чонгук походил на Джина: это был дружелюбный способ общения, позволяющий передать то, что в данный момент он не мог озвучить. Что?.. И только потом Чон отвернулся. Впопыхах Пак достал телефон из кармана джинсов, торопливо забивая номер в заметки в телефоне. Ошибаться нельзя и не дай бог он перепутал цифру. После этого он терпеливо ждал, когда двое новых товарищей разойдутся по машинам. Лиён что-то кричал Чимину, когда Чон уже сел в свою «ауди», но Пак его привычно игнорировал. Он уже научился выключать в сознании его реплики, как звук телевизора. И как только автомобили стали поочерёдно трогаться с места и покидать злополучную дорогу к храму, Чимин скопировал номер и открыл мессенджер телефона.iMessage
кому: Неизвестный номер
«Что ты задумал? Не связывайся с ним, у тебя тоже могут быть проблемы, ты не понимаешь?»
Чимин
«Это моя вина, я что-нибудь придумаю и всё улажу. Мне тоже есть что рассказать Тэхёну про Лиёна.»
Чимин
«Чонгук? Напиши, что это ты, и я правильно запомнил номер.»
KakaoTalk от кого: Медвежонок «Я уже еду, мой. Ты ещё не уехал?»Чимин
«Нет.»
Повезло, что текст не передавал интонацию, иначе своим «нет» Пак продемонстрировал бы, как огрызнулся. Хотя, кажется, Тэхён этого не заслужил — по крайней мере, сегодня, — но сейчас было, мягко говоря, не до него, пока он ждал ответа от Чона и уже думал о том, чтобы элементарно набрать его. Чимин помедлил, а потом занёс новый номер в контакты и поставил пароль на телефоне. После этих маленьких манипуляций пришёл ответ. iMessage от кого: Чон Чонгук «Не надо ничего делать, я разберусь. Я вытащу его, а Лиён мне ещё пригодится. Я не боюсь проблем. Не используй козырь, если он у тебя есть.» Как же точно он выразился. Если бы Чимин ещё знал, надо ли и, если надо, когда использовать этот козырь. Ведь до сегодняшнего дня Чимин думал максимум о том, чтобы рассказать Тэхёну о том, что Лиён часто к нему неровно дышал, но не больше. Ну и что изменилось? С чего вдруг сейчас ему на ум пришёл другой козырь, который он вообще не собирался использовать? Юнги не был ему важен настолько, чтобы перейти на что-то подобное. Он хотел уже удалить диалог, но от Чонгука пришло ещё одно сообщение. iMessage Чон Чонгук «Вообще… Ха, ты запомнил правильно, а я отвечаю Чимину? А то выйдет неловко.»Чимин
«Прости, я не подумал, что у тебя нет моего номера. Да, это я.»
Чон Чонгук «Номер можно сохранить?»Чимин
«Да. Только не пиши ночью.»