Всё, всё вдали. А здесь неясный край.
Спокойный взгляд скользит по дальним крышам.
Здесь так светло. Не слышен псиный лай.
И колокольный звон совсем не слышен.
Иосиф Бродский
Люди говорили, что огнём можно вылечить душу. Ещё в древности проводились специальные ритуалы со свечой с целью достичь духовного очищения и ликвидировать стремление к смерти. Но никто не предупреждал о главном: что огонь — это и есть смерть. И не стремиться к ней бесполезно.— 2019 год —
Яростные оранжево-алые языки пламени, пляшущие на подкорке сознания, размывали вид дрожащих рук перед лицом. Глухой взрыв закупорил уши, а слёзы больно пощипывали глаза, выталкивая едкий дым наружу. Кровь в жилах стыла и вскипала одновременно, как при искусственной лихорадке во время пиротерапии. В эти минуты он боялся умереть так же сильно, как и хотел этого. Дыхание спёрло, поперёк горла застрял тяжёлый запах жжёной резины. В который раз за свою жизнь он стоял на коленях, впитывая джинсой пролитое по холодному асфальту машинное масло. Ему казалось, или он и правда задохнётся?..— 36 часами ранее —
Просыпаться от льющейся на лицо жидкости было отвратительно. Из сна его выдернули даже не неожиданность и острота ощущений, а старые и болезненные воспоминания, которые ворвались в его сознание с копьём перед собой. Поэтому у Чонгука не было сил огрызнуться. Он сам виноват, раз заснул там, где нельзя было расслабляться, и среди тех, перед кем нельзя было демонстрировать слабину. Но он был жутко вымотан второй бессонной ночью. Кажется, последний раз он спал, как убитый, когда Чимин ночевал у него. И если бы в то утро Юнги не попытался разбудить его звонком в восемь утра, он легко бы проспал дольше. Впрочем, в этом случае он мог упустить уход Чимина. До него он спал с переменным успехом, но тоже не жаловался. Всё было на местах и под контролем, от машины он не отрывался. В своё время Кевин в Америке пытался убедить его, что таким образом он не боролся со страхом, а подчинялся ему. На удивление Фил его поддерживал, говоря, что, раз результат есть, то способ действенен. Логично же. Но что-то внезапно и без всяких на то причин пошло совсем не так. В его жизни не произошло никаких изменений, он до сих пор плутал, как пилигрим, но куда подевался сон? Словно он дошёл до точки спустя неделю после чужого пьяного вторжения в его квартиру или жизнь. Словно его не развезло сразу, а прихлопывало к земле постепенно, чтоб наверняка не поднялся. — Что ты делаешь? — устало поинтересовался Чон и выпрямился на диванчике, на котором заснул полусидя. Мокрые дорожки и капли он вытер с лица руками. К счастью, не пахло ничем подозрительным. Часть жидкости попала на серую синтепоновую куртку, в которую кутался Чон, потому что последние дни беспрестанно мёрз. Но всё же несколько капель были ничем в сравнении с тем вечером, когда куртка промокла насквозь из-за того, что Чонгук укрывал Чимина от холодного дождя. — Ты знаешь, как это чувствуется? Как будто на меня кто-то ссыт. Его интонация была слишком нейтральной, а на выбор последнего слова Лиён не обратил никакого внимания, поэтому его следующее предположение было и самым близким, и самым подходящим для самого Ли, но неприемлемым для Чона. Почему он вообще должен терпеть его? Даже Юнги, который часто выражался резко, а то и крайне грубо, всё-таки заботился о его чувствах. Лиёну же на чувства других было глубоко плевать. — Ты что, из любителей «блестящего дождика»? Это вода. Нечего спать, блять, на работе, — посоветовал Лиён. — И почему ты спишь в мастерской, а не в зале? Мог бы вообще спать у меня в кабинете. Что ночью делал? — Трахался, — отрезал Чон. К сожалению, правдой это не было. А «к сожалению» потому, что лучше бы он трахался всю ночь напролёт, чем корчился из-за бессонницы и назойливых мыслей. И чтобы Лиён в них не сунулся, соврал. Ли даже поджал губы, словно обиделся, что это было без него. Он вроде не казался обделённым вниманием и общением, но к Чону в последние дни, как пиявка, присосался. И вроде это должно было играть на руку, но блять… — Пошли, для тебя есть работёнка. Надо показать «макларен». Ты его не разъебёшь спросонья? Плеснуть в лицо ещё разок? Честное слово, ещё одно предложение — и он бы разбил ему рожу. Чонгук даже готов был сесть потом вместе с Юнги в соседнюю камеру, а может, одну и ту же. Дальше КПЗ ему посчастливилось не бывать, а потому экскурсии в места содержания заключённых обошли его стороной. — Хе-е-й, я тебя помню! — ткнул пальцем в сторону Чона совершенно незнакомый ему молодой мужик, как только они вышли из мастерской в основной зал автомобильного салона. И его запал на разбитую рожу Лиёна стал заметно тускнеть. — Вы знакомы? — удивился блондин. Чон ещё раз прошёлся по незнакомцу глазами. Средний рост, обычное телосложение, короткие тёмные волосы, солнцезащитные очки сидели на затылке, то есть обратной стороной. Он не был уверен, но, кажется, шмотки у него были недешёвыми. По крайней мере, чёрная кожаная куртка со знакомым меандровым узором на поясе намекала на Versace. И раз он был в салоне Тэхёна и хотел „потестить“ «макларен», то был богатеем? Но Чонгука с богатеями не связывало ровным счётом ничего. — Ага, он выиграл у меня тачку две недели назад, — опередив уверенный отрицательный ответ Чонгука, сказал парень. А… ну да. Бывший хозяин «галлардо», на который у Чонгука были наполеоновские планы. Может, Юнги опять был прав, когда говорил, что у него паршивая память на лица? А может, он просто не запоминал тех, в ком он не был заинтересован. А может, в тот вечер ему было не до того, чтобы запоминать лишние имена и лица. Он ведь и сейчас не запомнит. — Я рассказывал, что участвовал в гонке, — теперь уже напомнил Чон блондину ту ночь, когда они вместе с Лиёном знатно перебрали. — Ага, но тут же свалил. Ты даже имени не назвал, — произнёс темноволосый парень с каким-то укором. Чонгук только повёл плечом: мол, невелика потеря. Он явно не спешил заполнять этот пробел. — Если забыл, я — Субин. Значит, ты всё-таки бывший гонщик? Откуда, чёрт возьми, появилось «значит»? Что такого он увидел, раз сделал какой-то странный вывод? Или это из-за того, что он вышел с мятым и мокрым лицом из мастерской? — Нет, — коротко и устало ответил Чон. Он совершенно не хотел объяснять, где, как и почему он когда-то сел за руль и стал делать всё что вздумается. Что он в жизни не участвовал в чём-то серьёзном или — куда уж там — престижном. К тому же разве это не было личной информацией? — Тебе нужен «макларен»? — Ага, хочу посмотреть, какой он в деле. Долго они друг друга не задерживали, и Лиён попросил гостя сесть в желанный суперкар модели 570S в белом цвете. Хотя парня он не знал, но, судя по Lamborghini Gallardo, который забрал у него Чонгук, подобные автомобили были в его вкусе. — Чувак, сделаешь одолжение? — лениво поинтересовался Лиён, задержав его за локоть, когда Чон двинулся за ключом. — Нет, — забывшись, вновь коротко и недружелюбно отрезал Чонгук. Но под удивлённым и, кажется, даже просящим взглядом Лиёна вздохнул. — Что надо? — Можешь договориться с ним о встрече этим вечером? Очень надо. Предложи гонку на ту же тачку, которую он продул, чтобы заинтересовался. Он бы и так, вероятно, заинтересовался, так как в прошлый раз пытался привлечь Чонгука к своей тусовке. Но тому из-за ареста Юнги были по барабану любые предложения. Всё-таки нет… Дело было даже не в Юнги. Его буквально никогда не интересовало то, что часто пытались ему предложить или то, во что часто пытались протолкнуть. — А я что с этого получу? — прямо спросил Чонгук. — Эта тачка — мои деньги, они мне нужны. — Если он согласится встретиться из-за гонки и выиграет, я заплачу в два раза больше. Давай быстрее! — Твои деньги мне не нужны. Но ты можешь… — его пауза была недолгой, когда он наконец-то нашёл в этом собственный интерес и выгоду. Чон даже встряхнулся, словно проснулся окончательно. — Сними обвинение с Мин Юнги. В такие моменты Лиён напоминал лису. То ли взглядом, то ли хитро приподнятым уголком губ. Вероятно, ему бы пошли рыжие волосы. Светлая чёлка в этот момент как раз упала ему на глаза, когда он наклонил голову. В зависимости от освещения его младенческий блонд мог напоминать как шерсть белого льва, так и волосяной покров снежной обезьяны. — Ты всё ещё печёшься о нём? Он влез на чужую территорию. — На чью? На твою? Или Тэхёна? Он вроде понятия не имел, что это связано с Чимином. Непохоже, что ты охраняешь границы Тэхёна. Или есть кто-то ещё? — Иди в тачку, потом обсудим. Чон только демонстративно сунул руки в карманы джинсов. — Думаешь, я идиот? — спросил он, мысленно представляя утвердительный кивок Юнги. — Условия на берегу. — Блять… Ты не пытаешься прыгнуть выше головы? Ты не единственная возможность выйти на него. — Не единственная, но самая простая и быстрая. Мне показалось, ты торопишься, — заметил Чонгук, имея в виду его «давай быстрее». Он даже не пытался давить и не удивился бы, если бы его жалкие потуги хоть где-то и на что-то повлиять словом, а не делом, сработали. Но сегодня Чон угадал, буквально ткнув пальцем в небо: Лиён стал торопиться, когда увидел в Чонгуке способ добиться чёрт знает чего. — Окей, хорошо! — бросил блондин, когда Чонгук уже собрался уходить. — Договорись о встрече, а я попробую уладить проблему с Юнги. — Не «попробую», а «улажу». — Всё не так просто. Это зависит не только от меня. — Наплевать, — равнодушно пожал плечами Чон. Почему-то когда он натравливал на Юнги копов, не думал об этом, а теперь Чонгук должен был расчувствоваться? — Если ты этого не сделаешь, помогать не буду. Я не прошу вернуть его на работу или в дела Тэхёна. Он сюда больше не сунется. Лиён не ответил. Что-то новенькое? Чонгук направился за ключом, а следом — к белому «макларену», на ходу думая, что хоть где-то его тяга к борьбе со страхом сыграла ему на руку. Осталось проверить, сделает ли Лиён то, о чём сказал.— 2011 год —
Чонгук проснулся под скрипучий, злорадный смех своей тётки. От запаха мочи можно было задохнуться. Спросонья он не сразу понял, что произошло, поэтому на всякий случай проверил, не опозорился ли он. Но мокрым было лицо. Он надеялся проспать в чулане до утра, игнорируя ноющие рёбра. Но он где-то слышал, что сон всё лечит. Значит, и побои тоже. За последнюю неделю он успел обманчиво расслабиться, на него даже ни разу не повысили голос. О том, что так будет всегда, он думать боялся, но всё же не мог не радоваться тому, что чёрные дни вдруг стали чуточку светлее. Копила она в себе это или нет, спровоцировало её что-то или нет, но она вдруг разом решила нагнать упущенное. Дядя стоял в роли её собственной тени. Если сейчас она скажет ему улыбнуться или рассмеяться, он сделает. А без команды сам не понимал, как себя вести. — Выметайся отсюда! Или ты жить здесь вздумал? Хватит спать и иди уберись в туалете, от тебя смердит точно так же. Ты слышал, что я сказала?! Лучше бы он вообще не просыпался. Лучше бы он заснул навсегда и продолжил видеть в вечном сне яркого парня с розовыми волосами и клубничное мороженое. Теперь уже осознанное молчание было протестом. Чонгуку было наплевать, что оно выводило тётку из себя ещё больше. Что она называла его слабоумным и ни на что негодным животным. Она была последним человеком, с кем он бы заговорил. Он молча вытер лицо. Даже знать не хотел, откуда это было или чем он это заслужил, если она сама закрыла его в чулане. Это её тоже взбесило, и худощавая женщина с невероятно сильными руками схватила его за старую толстовку, вонзаясь ногтями в кожу и поднимая его с голого пола. Захлестнувшая волна агрессии могла побудить её сделать всё что угодно: она могла плюнуть ему в лицо, ударить, унизить… может быть, лучше наконец-то убить? Но это явно было не в её духе. Он явно сделает этим только хуже, но Чонгук тоже мог терпеть что-либо частями, а не в один день. Он понятия не имел, откуда у него взялись силы вырваться, но он выскользнул из её цепких пальцев, даже не порвав и оставив на себе толстовку, и пулей вылетел из дома в тёмную и жаркую ночь под женский вопль. Его в лёгкую мог перехватить патруль, как в прошлый раз, и притащить его обратно. Тогда он замолчал с ними сразу, как только они подъехали к дому и при тётке не раскрыл и рта. Наверное, поэтому они поверили в её крайне убедительный рассказ о том, что «глупенький племянничек» просто непослушный, а ещё у него горе, ведь он потерял обоих родителей. И как ей, бедной, сладить с ним. И не могли бы они помочь и взять его на карандаш? Этот переезд окончательно оставил Чонгука совершенно одного. В незнакомой стране и городе, в котором он не знал ни души. Ему даже некуда было убежать, чтобы спрятаться и торопливо зализать ноющие раны. Кому он вообще теперь нужен? И есть ли на свете хоть что-то, что могло сделать его жизнь более выносимой? Неожиданно в его голове появился ответ. Это было случайным коротким фрагментом в его памяти. И совершенно чужим разговором, когда он услышал больше, чем нужно, возле какого-то странного питейного заведения. Тогда какой-то мужчина, заметив его, спросил, не хочет ли он повеселиться, и постучал пальцами по горлу. Что, если сейчас, в самый паскудный для него момент, он был там?..— 2019 год —
iMessage от кого: Крыша «Кто-то пытается рыть под тебя. Мне его послать?»Чонгук
«Не надо, подтверди. Думаю, я знаю, кто это. Не говори про опекунство, а остальное я не скрываю.»
Крыша «Даже если бы ты захотел. Аресты и обвинения тоже подтверждать?»Чонгук
«Да. Все.
Спасибо, Фил.»
Крыша «Оставь себе, а мне лучше расскажи, что у тебя происходит. И не тяни кота за яйца.» Разве это не было слишком очевидным? С отъезда Субина не прошло и двух часов. Как и с того момента, когда Чон сообщил Лиёну, что парень согласился на встречу. А так как Чонгук был связующим звеном, то должен будет присутствовать. Это было причиной для того, чтобы блондин стал копаться в его прошлом? И если он пытался установить, мог ли он доверять Чону больше, то во что именно он хотел его посвятить? И на черта ему сдался этот парень? Чонгук опять полдня провёл в мастерской с Хосоком, когда тяга ко сну отошла на дальний план. Лиён не вылезал из кабинета до самого вечера. Пуаро хренов. В основном зале они встретились, когда до встречи оставалось чуть больше получаса, и им пора было двигаться в сторону бара. — Ну что, готов? — поинтересовался Ли, надевая короткую дублёнку шоколадного оттенка. — Да, а ты? Всё обо мне разузнал? — намеренно в лоб спросил Чонгук. Он не особо анализировал, поможет ему раскрытие этих карт или, напротив, вызовет подозрение. Но и не хотел, чтобы какие-то странные люди со странными целями и странными связями принимали его за наивного дурачка. Наудачу это сработало положительно, и Лиён усмехнулся. — Ты не так прост, как кажешься, — заметил он. — Мог бы спросить. Я ничего не скрываю, — почти не лгал, но это уже детали. Без Чимина бар «Route» теперь казался пустым и скучным, хотя они пересекались здесь всего-то несколько раз. Но этого хватило, чтобы теперь каждое посещение отбрасывало его к мыслям о нём. Его не было уже неделю, и, если бы не слова Джина о том, что Чимин вернётся к работе в ближайшие дни, он бы, вероятно, побеспокоил его звонком или сообщением ещё раз. А пока он не придумал хоть что-нибудь, не хотел, чтобы лишнее общение с ним могло заметить главное нежелательное лицо, и это вышло бы Чимину боком. На втором этаже они заняли небольшую комнату с двумя кожаными коричневыми диванами, стоящими друг напротив друга и по разные стороны низкого столика из массивного дерева. — Я тебе кое-что расскажу, пока его нет, — лениво протянул блондин, бросив верхнюю одежду на спинку диванчика и поправив рукав бежевой футболки с выразительной надписью на груди «Through the Bloodline». Он сел, кивнув на место рядом с собой. Но Чонгук сел напротив. — У Тэхёна сейчас немного… — он присвистнул, когда жестом пытался показать съехавшую кукуху. — Кто-то срывал ему некоторые задачи последнее время, но Тэ не уделял этому столько внимания, как последнему нападению. Всё, что ему надо, — найти того, кто за этим стоит. Это понятно? — При чём здесь этот Субин, я и новая гонка? — Субин занимается с матерью тем же, чем Тэхён. Этого достаточно. Я просто хочу, чтобы Тэхён отвлёкся и успокоился. Пусть присматривает за Субином и перестанет мотать нервы всем. — Значит, ты не уверен, что это он? — Нет, но неплохо было бы наладить с ним контакт. А ты мне поможешь. Все богатенькие сыновья друг друга ненавидят. Если они не братья, — вдруг добавил он и задумался. — Тебе нужно ему проиграть, Гук. — Чонгук, — поправил Чон. — Я не думаю, что он настолько заинтересован в машине, чтобы после выигрыша он побежал с тобой дружить. — Не думай, — то ли поддержал, то ли посоветовал Лиён. — Об этом подумаю я, но потом. Пока всё дело в том, чтобы притащить его на место и усадить в… Почему бы тебе не предложить ему ехать на своей? То есть на той, которую проиграл. Для него все условия: и тачка, и место, и противник, и эго раздует и имя вернёт, и выиграет тачку обратно! — Ты говоришь, как сумасшедший, — заметил Чон. — И я должен поверить, что это для Тэхёна? — Да. Чонгук задумался. — Тебя это никак не коснётся, — продолжал давить блондин, — от тебя нужна помощь только в этом. Вы уже знакомы, вы уже участвовали вместе в одной гонке. Так что это проще простого — приехать и проиграть. Я заплачу тебе за тачку. Могу накинуть сверху за время и старания. — Так не пойдёт. Я уже сказал: сними обвинения с Юнги, и я помогу. — Мне нужно время до завтра, — попросил Ли, и в этот момент дверь в комнату открыл Ким Сокджин, пропуская внутрь темноволосого парня. Чонгук вернулся в свою пустую и отвратительную квартиру, когда на улице почернело окончательно, а на часах перевалило за десять. Настроение было паршивым, и завершить этот день обычным сном, о котором мечтал всё утро, уже не было желания. Как-то резко в его жизни стало слишком много людей, общения с которыми он не хотел совершенно. И как-то резко в его жизни самых нужных людей стало крайне мало. Несправедливый перевес, который подолгу не выдержит человек, не натасканный для чего-то подобного.KakaoTalk
кому: Юнгз
«Юнги, мне надо выпить. Привалишь ко мне?»
Юнгз «Позже, у меня встреча. Я наберу.»Чонгук
«Ха… Ты опять продаёшь? Я тебя почти отмазал. Ты просто издеваешься надо мной.»
Юнгз «Ничего я, блять, сейчас не продаю. Я здесь вообще из-за тебя! Завали ебало и жди, мелкий.» «Здесь» — это где? В этой ситуации? Или в этом месте? И почему Чонгуку было плевать на это? Ему ничего не было нужно, кроме того чтобы друг прижал задницу к полу рядом или к соседнему стулу и пусть даже молча накидался вместе с ним. Ну или не накидался, а просто выпил. Но сделал бы хоть что-то, отчего Чон не чувствовал бы себя одиноким и — странное ощущение — обнажённым посреди многолюдной улицы.iMessage
кому: Крыша
«Фил, что мне делать? Меня засасывает в какую-то ёбаную дыру.»
Это сообщение он отправил в отчаянии и желании не замкнуться, а дать последний сигнал о помощи. Хотя в Лос-Анджелесе было шесть утра, а Чон даже понятия не имел, по какому графику Фил работал вчера или будет работать сегодня. Он уже отсыпался, досыпал или ещё не ложился? Но телефон молчал и усиливал этим ощущение удушья. С каких-то пор прихожая стала уютным местом, а три картонные коробки — единственными верными друзьями, которые могли составить понимающую компанию в любое время. Он сел на пол возле двери и вытянул ноги, прислонившись спиной к прохладной стене. Со стороны смахивало на то, будто Чон хотел уйти, но не решался. Или, напротив, отчаянно ждал появления кого-то. Если бы он был в Америке, ушёл бы в участок, в котором смог бы найти одного из трёх людей, с кем мог бы… поговорить? Помолчать? Это даже не играло роли. И может быть, если бы он был в Америке, то вовсе не чувствовал бы сейчас ничего подобного. Он уже успел пожалеть о том, что решил вернуться в Сеул и, больше того, осесть здесь насовсем. Вероятно, он рисовал в своём воображении более складное развитие событий. Хотел или надеялся на то, что его жизнь станет более светлой или яркой, раз уж он нашёл Чимина. Но всё происходящее только тащило его вниз, куда-то туда, откуда он с превеликим трудом в своё время выбирался. Он не умел заводить знакомства и дружить не умел, а потому был удивлён тому, что паршивая актёрская игра и неискреннее отношение вызывали в Лиёне желание довериться. Разве не для этого он «шерстил» сегодня его прошлое? Или он проверял, может ли он его в чём-то подставить? И почему, несмотря на объяснения, он до сих пор смутно понимал, чем они занимались? И почему не особо лестное отношение к Тэхёну не повышало к Лиёну градус доверия? Потому что ему не доверял Чимин? Или просто Чонгук не ушёл далеко от своей социофобии? Внезапно он задумался над тем, действительно ли ему так необходимо найти правду и перечеркнуть своё прошлое, которое грозилось всегда определять его. Ему стоило бежать в другую сторону, а не навстречу тому, что когда-то произошло. Сейчас он будто чувствовал приближающееся столкновение с тем, чего знать или видеть совершенно не хотел. Будучи с собой по-настоящему откровенным, Чонгук понимал одно: он не готов. Словно он смастерил любительский батискаф и решил опуститься в нём на дно Марианской впадины. Его вот-вот расплющит сильнейшим давлением воды. iMessage от кого: Чимин «Чонгук? Ты не спишь?» Они не общались ровно неделю. Так как в прошлую среду Лиёна не было на работе, о том, что что-то случилось с Тэхёном, Чонгук узнал на следующий день. Всё, что тогда сделал Чон, написал Чимину, в порядке ли он. А получив утвердительный ответ, больше его не трогал. С их близкого общения прошло девять лет, а Чон до сих пор использовал словечки и фразы, которыми в то время выражался с ним Чимин. Например, никто из его друзей не употреблял слово «ладно» или фразу «всё в порядке» вопросом или ответом. По крайней мере, точно не так часто. И может быть, Чонгук не относился к чужим чувствам так, как это было с Чимином, и часто в разговоре с другими — особенно чужими — людьми он мог быть суховат, резковат или холоден. Всё же именно благодаря ему, он не стал последней мразью после того, как гнусно поступила с ним жизнь. Или люди. И поэтому сейчас, когда в его голове пролетела мысль, чтобы устало бросить телефон на пол и не отвечать, ему стало стыдно. Он не хотел этого, потому что не мог сейчас ничем помочь? Или потому что не хотел, чтобы он даже через текст видел его таким, как сейчас? И каким он вообще был в его глазах? И за кого он его принимал?iMessage
кому: Чимин
«Нет. Ты просил не писать тебе ночью.»
Чимин «Это же я пишу. Ты в порядке?» Проклятье. И что ему на это ответить? «Нет»? «Наверное»? Лгать ему не хотел, но и уходить от ответа тоже. А ещё, честно говоря, у Чонгука не было желания с ним разговаривать, потому что до сих пор не принимал свою безучастность, прежнюю неосведомлённость и нынешнюю немощность. Что он мог сделать? Ничего? Наверное, он мог узнать сумму, найти деньги, затолкать их Тэхёну в глотку и разорвать с Чимином любое общение, потому что Пак в любом случае его возненавидел бы, решив, что Чон его выкупил. Неожиданно он попал или вернулся в мир, где деньги решали всё. В Америке для него они ничего не стоили. С момента переезда и вплоть до самого отъезда он даже не пытался подкупить кого-то или купить что-то, что, по идее, вовсе продаваться не должно.iMessage
кому: Чимин
«Не знаю, что тебе ответить. Но буду.»
Чимин «Хочешь поговорить? Я запрусь в ванной и включу воду, никто не услышит.»Чонгук
«Чимин, не надо.»
Пак замолчал на самые длинные пять минут в жизни Чонгука. И когда он уже решил, что тот ему сегодня больше не ответит, потому что… например, отвлёкся на Тэхёна? В этот самый момент телефон зазвенел от входящего вызова. Эти пять минут Чимину потребовались, чтобы запереться в ванной и замаскировать будущий разговор журчанием льющейся из крана воды. Это было активно и настойчиво. Непохоже на того Чимина, с которым он познакомился чуть больше месяца назад. Но было в духе парня с розовыми волосами. — Я же сказал: не надо, — повторил Чон в трубку свои слова. — Со мной сейчас будет тяжело, я могу много молчать или плохо поддерживать разговор. — Ты уже сказал много. Не надо поддерживать разговор. Мы можем ни о чём не говорить. — Тогда ты мог не включать воду. — Тебе сейчас удобно… хм, держать телефон? — Да. Я дома, — ответил он, подумав, стоило ли добавлять, что он сидел в тёмной прихожей. Но решил не говорить. — Ты сам в порядке? — Не переводи стрелки. Ты умеешь манипулировать людьми? — задал он неожиданный вопрос. — Нет, — честно признался Чон, вспомнив свои недавние нелепые потуги надавить на Фила из-за Юнги. Хотя сегодня с Лиёном что-то получилось, но вряд ли это можно было назвать умелой манипуляцией, когда он говорил и действовал чисто интуитивно и в попытке использовать, кажется, последний шанс. — Я знаю, — вдруг ответил Чимин. — Что ты делаешь, когда тебе плохо? Чонгук медленно втянул воздух через нос и выдержал паузу. — По-разному… Пью или гоняю. Когда совсем плохо, курю. Иногда ем мороженое прямо из ведра. — Последнее предложение можно было оставить и при себе, но его желание быть с Чимином максимально честным, кажется, само принимало решение. Он и так пока скрывал от него то, что раньше Чонгук его знал, и не хотел размножать количество утаённой информации. — Я тоже так люблю. Но я давно его не ел. — Ты проводил маму? — перескочил Чонгук с опасной темы. Опять же не хотел говорить ему «нет» или «не скажу», если бы Пак вдруг спросил, было ли у него любимое. А оно было всё тем же. Но Чимин ответил: — Да. Ты говоришь о ней даже чаще, чем Джун-и. Не меняй тему! — Ладно, извини. Чимин? — М-м? — Ничего. — Я не люблю, когда говорят, что всё будет хорошо. Но знаешь, когда-нибудь это пройдёт и начнётся что-то другое. Ты сам мне говорил, что надо иногда делать шаг назад. Попробуй задержаться в этом моменте. — Намеренно или нет, но развивать свою мысль Пак дальше не стал. И очень естественно перескочил на другое: — Знаешь, когда-то я много читал. В универе и немного после него. Потом я стал рассеянным и мог только лежать в ванне. Но я хочу что-нибудь перечитать из того, что мы там проходили. Тебе что-нибудь нравилось? — Я нигде не учился, — в очередной раз признался Чонгук. Он хотел закончить фразу этим, но Чимин молчал, и это побудило его к продолжению. — Я с трудом окончил старшую школу и больше не учился. Зарабатывал на жизнь и на то, чтобы вернуться сюда. Учёба меня не интересовала. Я и сейчас не хочу. Звучит ужасно? — Нет. Это из-за тёти? — Да. — А мама? — Её тоже нет. Она умерла, когда мне было тринадцать. Через год после отца. После этого тётя с дядей увезли меня в Америку. И я жил с ними три с половиной года, пока… — он тяжело вздохнул, прервавшись на долгую паузу, которую сопровождало журчание воды в чужой ванной. — Я с детства дрался, а там продолжил. Совался во что-то, учился водить и участвовать в странных вещах и незаконных гонках. Меня часто арестовывали, поэтому… Я не знаю, как так вышло, но я встретил в полиции нескольких людей, с которыми общаюсь до сих пор. Мне было почти семнадцать, когда Юнги и те самые люди из полиции помогли мне лишить тётю опеки, и я стал жить самостоятельно. Поэтому в школе я учился дольше остальных. — А дядя? — Он особой роли не играл, не выделялся. Если она не срывалась на меня, срывалась на нём. Поэтому он просто делал то, что она ему говорила. — Это было страшно? — Не знаю. — Ты их ненавидишь? — на этот вопрос Чонгук вовсе промолчал, потому что у него снова не было ответа. — Ты очень много рассказал, но не сказал, что ты чувствовал или чувствуешь сейчас. Мне кажется, тебе проще говорить о чувствах других. Они всё ещё живут в Америке? — Чон только угукнул. Честно говоря, теперь, когда суховатые факты подошли к концу, а Чимин был близок к тому, чтобы разворошить внутри Чона осиное гнездо, он захотел закрыть эту тему. Или прервать разговор. Но Чимин лишь сказал: — Чонгук, мне очень жаль. — Я знаю. У меня завтра гонка, которая нужна Лиёну. То есть… он попросил меня организовать её между мной и одним парнем, у которого я выиграл машину две недели назад. Ха… — Чонгук сделал глубокий вдох, чтобы добавить к сказанному ещё немного. — Лиён сказал, что Тэхён ищет того, кто пошёл против него. Насколько я понял, через меня он пытается втереться к этому парню в доверие, чтобы выяснить это. — Будь с ним осторожнее, ладно? С ними обоими лучше не связываться. — Я осторожен. Взамен я попросил оправдать Юнги. Так что если из этого что-то получится, то не зря. — Надеюсь, это не пустые слова от него, и он это… — Господин Пак! — раздался приглушённый и совершенно чужой мужской голос в трубке, а за ним последовал громкий стук по деревянной двери. У Чона даже всё внутри похолодело, а поза стала напряжённой. Он даже подтянул ноги к груди и оторвался от стены. Что за чёрт? — У Вас всё нормально? — Дьявол… — выдохнул Чимин. — Да! Я сейчас выйду! — Кто это? — обеспокоенно поинтересовался Чонгук. — Где ты находишься? — Дома, в ванной. Прости, я потом всё расскажу, ладно? Мне надо идти, не хочу, чтобы они выломали дверь. — Они?.. И ответ «дома» Чонгуку ни о чём не говорил, он понятия не имел, где находился этот загадочный дом. Так что если бы что-то случилось прямо сейчас, то он даже приехать бы не смог. Всё опять сводилось к тому, что он был совершенно бессилен. — Увидимся завтра на этой дурацкой встрече. Тэхён поедет. И я тоже. — Чимин? — М-м? — На этот раз Чонгук не сказал ни слова. Молчал. А Чимину удалось выхватить нужное из этой тишины и ответить: — Я в порядке, Чонгук, правда. Спасибо, что поговорил со мной, — сказал он напоследок так, будто это было нужно именно ему, и прервал звонок.— 2011 год —
— Эй, мелкий, слышишь меня? Ты кореец или американец? Первыми, что бросилось в глаза, были серебристые волосы почти до плеч, длинная или отросшая чёлка прикрывала веки, и серьги-цепи в обоих ушах. Очередной неформал? Поразмыслить Чон не успел, его стошнило. Как потом оказалось: опять. Незнакомец быстро перевернул его на бок, чтобы он не захлебнулся. — Какой же долбоёб… Что ты принял и сколько? Ты понимаешь, что я спрашиваю? — Хватит, — раздражённо бросил Чонгук. Незнакомый парень повернул к нему голову и поднял удивлённый взгляд. — От-т-вали, — заикаясь на пустом месте, выдавил он, а если бы комната перестала кружиться, как карусель, подорвался бы и сбежал. Яркое освещение убогого общественного туалета нещадно слепило глаза, отпечатывая свет от лампочек на обратной стороне век. Когда он закрыл глаза, стало ещё хуже. Его снова тошнило, а в ушах зазвенело. Сердце от нагрузки и паники понеслось галопом. И Чонгук думал, что сейчас снова вырубится. Может быть, даже насовсем. — Мелкий, дыши. Ты не умираешь, ясно? Не смей вырубаться! Слушай меня, — хозяин голоса пошлёпал его по щеке и повернул голову прямо под слепящую даже с закрытыми глазами лампочку. Чон закашлялся, решив, что его сейчас опять стошнит. Жмурясь, он еле открыл глаза. — Как тебя зовут? — Чон… гук… — Тебе хотя бы есть шестнадцать? Словами, скажи это сам, — настойчиво просил парень, когда Чонгук пытался мотнуть головой. — Че… четырцать… — Дерьмо… Ты зашёл сюда с тем высоким мужиком? — Чонгук еле кивнул. Он снова засыпал, когда парень с серебристыми волосами, как мультяшный рог единорога, вновь потряс его за лицо. — Отвечай, блять, словами! Не вырубайся! Давай, помоги мне ещё. Что именно он дал? Словами, Чонгук. — Белое… Как соль. — Кокс? Он называл его так? Или кокаином? Это? — Не помню… Нет… Он назвал его ге… — Героин? Чонгук кивнул. Под руками он чувствовал холодную плитку и какую-то сырость. Возможно, это было тем, чем его стошнило. Пальцы начали коченеть, а кожа морщилась под одеждой, словно кто-то нашёл окно в Антарктиду посреди парящего сегодня Лос-Анджелеса. — Холодно… — Вовсе нет, не думай об этом. Не вырубайся, блять, ясно? Осталось немного. Ты должен дождаться бригаду. Чувствуешь? — пощипывал он ему руку, держа за запястье, словно следил за пульсом. — Сказать моё имя? Отвечай словами. Чтобы я слышал. — Да. — Я Мин Юнги.— 2019 год —
Вместо того чтобы выпить или дождаться Юнги и выпить с ним, вчера Чонгук после разговора с Чимином успел удалить сообщение Филу, чтобы не тревожить его, наелся своего клубничного мороженого и уснул. Он проспал до самого утра, не проснувшись посреди ночи ни разу. Ни от кошмара, ни от кровоточащих воспоминаний, бесконтрольно врывавшихся в голову. Неужели он настолько вымотался, что его психика наконец-то дала ему отдохнуть? Впрочем, был вариант, что дело в клубничном мороженом, которое, несмотря на всё, до сих пор успокаивало его и даже дарило какую-то надежду. А ещё это могло быть результатом разговора с Чимином. Несмотря на то, что он не рассказал всего и не углублялся в детали, ему был нужен такой разговор. И каким-то образом от чонгукова «я могу много молчать» Пак привёл его к длинным репликам. Некоторые из них он, кажется, и вовсе произносил без запинки. Значит, дело точно было в разговоре. Ну не в Чимине же, правда? Почти весь рабочий день он корячился в мастерской вместе с Хосоком, чтобы привести «галлардо» в состояние полной готовности. Тем более что за рулём этой машины должен был быть не Чонгук. А он любил, чтобы всё было справедливо. Пусть ему и придётся сегодня намеренно проиграть, зато машина останется хорошенькой. По крайней мере, именно так он пытался сбросить с себя лёгкое чувство вины за нечестную гонку. К вечеру Хосок почти вытолкал его из салона, сказав, что справится сам, а у Чона есть время, чтобы поесть, помыться, заправить машину перед гонкой и ненадолго приехать на то самое место встречи на дороге к храму. Там он должен был узнать о результатах лиёнова «я попробую уладить». Ли как раз отсутствовал на работе с самого утра, так что вдруг он занимался именно этим? Наудачу он был уже на месте, когда приехал Чонгук. Не то чтобы он так жаждал с ним встречи, но, кроме Лиёна, он мог вынести ещё общество Хосока, которого сегодня здесь даже не будет. И на этом всё. Он не пытался больше найти общий язык с кем-либо ещё, ему это было не нужно. Всё, чего он хотел, — выяснить и сделать то, что планировал, выдернуть Чимина и свалить от этих людей как можно дальше. Вскоре после приезда Чонгука за белым кабриолетом Лиёна остановилась красная «тесла», но, когда дверь со стороны водителя открылась, из машины вышел вовсе не Тэхён. И даже не Чимин. А какой-то амбал с широкими плечами и ростом под два с лишним метра. Со стороны пассажира вышел почти такой же, разве что с более широким лицом и бритой головой. Откуда вообще такие берутся? — Тэ нанял охрану после случившегося, — объяснил Лиён, когда подошёл ближе и заметил пристальный взгляд Чона в сторону электрокара. Охрану? Или сторожей тоже? Это и были те самые «они» из вчерашнего разговора? Тэхён и Чимин вышли со стороны задних пассажирских мест. Пак снова был в чёрном костюме, как и охранники. Но вместо белой рубашки у Чимина была бордовая шёлковая. И снова без галстука. Всё, как в тот день, когда он сбежал на «тесле», а потом спрятался в автосалоне. Только костюм другой, без красного канта, и рубашка была темнее, не блестела и не слепила глаза алой атласной тканью. А поверх пиджака, к счастью, было чёрное классическое пальто. Была бы возможность, Чонгук бы спросил: это и было его «я в порядке»? Ким почти любовно держал его за руку, опираясь другой ладонью на капот автомобиля. На нём были только чёрные брюки, белая рубашка и бирюзовый бомбер. Словно все свои силы он вложил во внешний вид своего… пленника? Чонгук даже не знал, как это назвать. Но для того, у кого было немало информации, их сцепленные руки выглядели так, будто Ким не давал Чимину сбежать. Или оказывал давление. Они оба не выглядели так, будто собирались именно сюда. А может, они откуда-то возвращались. Радовало то, что точно не от мамы Чимина. И если бы Чонгук не знал, как обстояло на самом деле, то, возможно, и принял их за настоящую пару. Чимин выглядел покорным и тихим, совсем не тем, с кем он разговаривал буквально вчера. И почему теперь их совместное появление вызвало не только обиду за него и отвращение к ситуации, но и знатно подбешивало? Если бы он мог, то сдавил бы запястье Тэхёна до таких же синяков, которые когда-то Ким оставил на Чимине, лишь бы он отпустил его руку и больше не тянул к нему пальцы. — Пошли, — вернул его в реальность голос Лиёна, который уже направился к красной машине. Видимо, Тэхён пока не мог стоять без опоры? Или ходить далеко? Хотя выглядел вполне здоровым. — Стой, — задержал его Чон. — Я на высоте принятия решения. — Чего? — обернулся Ли. — Что насчёт Юнги? Если ты не успел ничего сделать, я сейчас сяду в машину и уеду домой. — Я в процессе. Я же говорил, что это зависит не от меня, нужно время. Чонгук молчал. Он уже ясно высказал свою позицию, помнится, дважды. И повторять ещё раз не собирался. Времени было ровно до начала гонки, и ни минутой больше. На этот раз он просто стоял, как истукан, не засовывал руки в голубые джинсы или карманы серой синтепоновой куртки. Чон считал, что его взгляд сейчас был вполне красноречивым. Лиён даже зарычал от злости. — Пошли, я улажу по-другому. Попрошу Тэ вмешаться в это. Так и напрашивалось три вопроса. Первый: от кого ещё это могло зависеть? Второй: почему сразу нельзя было обратиться к Тэхёну? Третий: не пожалеет ли Чон об этом «вмешательстве»? Чонгук направился к «тесле» следом, где Лиён уже рассыпался в торопливых объяснениях ситуации, чтобы ввести в курс дела быстро. Он его даже не слушал, когда скользнул взглядом по открытой шее Чимина. Слава богу, чистой. Верхняя пуговица его рубашки была расстёгнута, будто для увеличения площади обзора. От вида его голой и нежной кожи Чон даже поёжился. Почему там не было ничего тёплого? Чонгук поднял глаза и встретился со взглядом Чимина, а потом Пак вдруг опустил глаза на свою руку, заключённую в чужой ладони. Он оттопырил все свои манжеты, чтобы показать чистое запястье. Ясно. Значит, Чимин заметил его скользящий по шее взгляд. Тэхён уделил этому лишь доли секунды, а Пак сделал вид, что просто потирал или чесал кожу под рукавом. В продолжении молчаливого общения с Чонгуком уголок чиминовых пухлых губ еле заметно потянулся вверх, словно он считал свою чистую кожу большим достижением. Чонгук не знал, что именно благодаря своему покорному поведению Паку удавалось держать Тэхёна на расстоянии и избегать любого физического контакта. Ну, разве что кроме сцепленных сейчас рук. К счастью, Чон уже неохотно оторвался взглядом от него, когда Тэхён обратил на Чонгука внимание, а Лиён пихнул его в бок. — Если будешь говорить с Юнги сегодня, передай, чтобы связался со мной, — попросил Тэхён Чонгука. — Раз это было подставой, нам с ним есть о чём поговорить. — Тут они с Лиёном перебросились многозначительными взглядами. — Думаешь, это он? — Да... Затянуться есть чем? Денёк очень нервный. — Нет, спроси у Джона, — ответил Тэхён и снова посмотрел на Чонгука. — Готов? Обычно даже ерунду они при Чимине не обсуждали, но сегодня, будто нарочно, Ким держал его рядом с собой. И что за пытливость по отношению к Чону? Словно он должен был участвовать в самой важной гонке в своей жизни, а не продуть какому-то парню его же машину. Или это из-за того, что сами они в этом ни черта не смыслили, и какой-то заезд казался серьёзнее, чем их странная схема поездок по Саратоге? — Не вижу здесь проблемы, — пожал плечами Чонгук. — Во сколько гонка? — Через час, поэтому я уже поеду. Мне надо в мастерскую? — спросил Чон Лиёна. — Забей, Хосок сам подгонит машину на место. Я подъеду потом. Не держись слишком близко, пусть расслабится. Этот раздражающий совет позже заиграет другими красками. Но сейчас Чонгук решил, что Лиён ни черта в этом не соображал. — Если я буду держаться далеко, он смекнёт, что всё подстроено и пошлёт тебя подальше, — пытался объяснить Чон. — Я мог бы так сделать, если бы мы поменялись тачками, а я бы потом сказал, что всё дело в ней. Но я собираюсь ехать на своей, я не езжу на чужих. — Окей, я понял. Но сделай так, чтобы под конец он был впереди. Чонгук только пожал плечами, вроде как согласился. Он понятия не имел, о чём Чимин стал говорить Тэхёну, когда коснулся его руки свободной ладонью, потому что Чон уже уходил. Но эта короткая сцена тоже выбесила. И весь путь до назначенного места он пытался выбросить из головы Тэхёна. Точнее, он пытался мысленно отделить его от Чимина, к которому Ким, кажется, приклеился намертво. И зачем было расстёгивать верхнюю пуговицу рубашки? Сегодня же прохладно. Даже если допустить, что он сделал это намеренно, чтобы подчеркнуть свои слова о том, что он в порядке, то почему не застегнулся сразу! И почему шея Чимина теперь мелькала перед глазами? Чонгук был уверен, что если бы он носил шарфы, а не куртки с высоким воротом, то наплевал бы на всё и снял прямо с себя. Вполне оправданный бзик на мелочи, если вспомнить, какой именно была их последняя встреча девять лет назад. В конце концов, он же вовсе не хотел зарыться в этой шее своим лицом в попытке защитить от всего или всех. Не хотел же, правда? Это лишь элементарная забота о здоровье человека, на которого Чонгуку было не наплевать. Когда Чон оказался на месте за городом на границе с лесным массивом, Хосок уже был на месте. И оранжевый «галлардо» тоже, вокруг которого Субин хищно наматывал круги. В прошлый раз Чонгуку не показалось, что в той гонке участвовали машины, которые жалко отдавать в случае проигрыша. Он по-прежнему был мнения, что это фальшивый раритет. А реакция и заинтересованность Субина казались ему принципиальностью. Ну или „синдромом победителя“. Здесь не было фонарей, а ездить им нужно будет за лесополосой по заброшенной, раскидистой, асфальтированной и закольцованной дороге. Среди вечернего леса на улице было не просто темно, а черным-черно. И если бы не фары семи автомобилей, в том числе «ауди» и «галлардо», здесь можно было либо затеряться, либо схватить паническую атаку от абсолютной тьмы перед глазами. Всё, как в романах Кинга. Чон не боялся темноты, но и людей не особо любил, поэтому в машину он ушёл минут на семь раньше, когда они решили, что прогревочный круг им не нужен. Хосок к тому времени уже уехал. Они не обговаривали этот момент. Да, Чонгук общался с ним на работе, потому что относительно машин они находили общий язык, но он не придавал этому значения. И потому не собирался предлагать ему остаться, как бы замещая Юнги. В конце концов, Юнги был незаменим. Телефон он не трогал часа полтора, с той самой дороги к храму. Но Чонгук и не был никогда настолько востребованным в плане общения, чтобы часто проверять экран телефона. Первым выскочило сообщение от Чимина, пришедшее всего несколькими минутами ранее. Видимо, он намеренно старался успеть до начала заезда. iMessage от кого: Чимин «Пристегнёшься?»Чонгук
«А ты?»
Чимин «Я тоже.» Только потом Чон заметил девять пропущенных вызовов от Юнги и три крайне нервозных сообщения. KakaoTalk от кого: Юнгз «Мелкий, возьми, блять, трубку!» Юнгз «Откажись от гонки, слышишь?» Юнгз «ЧОНГУК!»Чонгук
«Что, блять, у тебя за истерика? Успокойся? Я позвоню, когда откатаю, подожди минут десять.»
Он бы ещё написал, что, кажется, наконец-то отмазал его окончательно. Но это самое «кажется» сбивало уверенность. Лучше он скажет об этом после гонки, когда убедится, что условия не изменились и никакие Лиёны не забрали слова обратно. А ещё он не был уверен, что друг был трезвым. Если бы не сообщение о гонке, он бы решил, что что-то случилось, но сейчас казалось, будто он чёрт знает с кем увиделся на одной из своих «важных» встреч и чёрт знает чем закинулся. Раньше Чонгук бы уверенно заявил, что, несмотря на свои тесные отношения с наркотиками, сам их Юнги не принимал. По крайней мере, уже. Но в последнее время Мин был крайне занятым и скрытным человеком, поэтому уверенности в нём поубавилось ровно настолько, чтобы Чон мог допустить всё что угодно. Он забросил телефон в бардачок, чтобы звуковые и световые сопровождения сообщений и звонков не сбивали концентрацию. Это было проще и психологически легче, чем включать авиарежим. Дальше он пристегнулся и, наконец, завёл двигатель тёмно-серой «ауди», полностью приготовившись к последующему поражению. Девушка-стартер встала в свете фар между двумя автомобилями, подразнивая единственным здесь клетчатым гоночным флагом и заставляя обоих участников пошуметь двигателями. Без привычной нервозности чувство адреналина было почти на нуле, и Чон признал, что это довольно скучно — участвовать в гонке, в которой заведомо известен результат. Но тем не менее у него была причина лишний раз прокатиться, а сегодня ещё и как бы стать наблюдателем со стороны. Флаг замер вместе с девушкой, после чего она подняла его над головой всего на пару секунд, а потом резко взмахнула вниз. Чон вдавил сцепление, переключив передачу, и рванул с места чуть раньше оранжевого «галлардо». Впереди было всего три круга по заброшенному участку длиной в неполных 5 км. В прошлый раз, две недели назад, участников было четверо, а кругов — пять для увеличения шансов кому-либо изменить ситуацию. Сегодня Чонгук даже не старался идти первым, чтобы не вызывать подозрений тем, что поначалу он шёл неплохо, а потом сильно сбавил. Но с парнем в другой машине они шли впритык. Честно признать, это место было самым неподходящим для скоростных заездов. Старое асфальтовое полотно местами было выбито, местами в нём проросла трава, и лишиться колеса здесь ничего не стоило, особенно посреди чёрной ночи. Как назло, сегодня не было даже никакой луны на небе. Все условия для того, чтобы молодые мужчины выдавливали педаль газа в пол и шли наощупь в надежде, что запомнили каждый бугорок или ямку. Первый круг они оба прошли с осторожностью. Всё-таки какой бы ни была цель, машины сейчас были на первом месте, и это не та гонка, ради которой можно было пожертвовать всем. Чонгук держался чуть позади, но на втором уже пошёл вровень. Если для него это не было настоящим заездом, не значит, что то же самое должен был чувствовать Субин в «галлардо». Даже если для этого парня подобная ерунда была чем-то вроде хобби, он явно шёл на это не ради того, чтобы просто так сжечь лишнее топливо. Чаще на таких встречах появлялись те, кто нуждался в тех острых ощущениях, которые в повседневной жизни получить не мог. А дать их сейчас было вполне подвластно Чонгуку. Они вышли на завершающий круг, и Чон стал постепенно отставать, поглаживая уже любимую «ауди» по кожаному рулевому колесу. Можно считать, что всё прошло, как надо. И пожалуй, было не так уж скучно, как Чонгук подумал в самом начале. Он был абсолютно уверен в спорткаре перед собой. Да, возможно, он не провёл с ним весь день до гонки, так как отсутствовал часть вечера, но Чонгук точно знал, что в нём не было никакой проблемы, из-за которой что-то могло бы пойти не так. Поэтому от того, что произошло дальше, воздух резко выбило из лёгких, и он едва не потерял управление над «ауди». Оранжевый спорткар впереди немного вильнул вправо, и громкий и неожиданный треск эхом разлетелся по лесному массиву, проникнув в салон. «Галлардо» охватила яркая оранжево-красная вспышка. От какой-то прилетевшей детали у «ауди» лопнуло лобовое стекло. Вспыхнувшую впереди машину перевернуло сильной взрывной волной и отбросило влево, прямо на сторону Чона. Он не успел ничего понять, но сработал инстинктивно и разминулся с собственной смертью на расстоянии считанных сантиметров. Он остановил «ауди» так быстро, как смог, чтобы выскочить на улицу с животным страхом и наиглупейшей надеждой на то, что ему всё это кажется. Что он просто видит очередной кошмар и скоро должен проснуться в холодном поту. Чёрная ночь нашла самый мерзкий источник света. Неровное пламя бушевало над перевёрнутым спорткаром так, будто горючего там было больше, чем нужно. Агрессивно трепыхающиеся лепестки света отражались в мокром от пролитого масла старом асфальтовом полотне. Запах гари забивал лёгкие, и Чонгук окончательно потерял самообладание, приземляясь на колени и встречаясь с крепкими объятиями панической атаки. Жгучие оранжево-алые языки пламени, пляшущие на подкорке сознания, размывали вид дрожащих рук перед лицом. Глухой взрыв закупорил уши, а слёзы больно пощипывали глаза, выталкивая едкий дым наружу. Кровь в жилах стыла и вскипала одновременно, как при искусственной лихорадке во время пиротерапии. В эти минуты он боялся умереть так же сильно, как и хотел этого. Дыхание спёрло, поперёк горла застрял тяжёлый запах жжёной резины. В который раз за свою жизнь он стоял на коленях, впитывая джинсой пролитое по холодному асфальту машинное масло. Ему казалось, или он и правда задохнётся?.. Все слова Лиёна вдруг обернулись двойным смыслом. Он хотел отвлечь Тэхёна убийством? Или они вместе это спланировали? Склоняясь к коленям и выплёвывая остатки воздуха кашлем, Чон думал, что его разорвёт на части, а всё последующее было игрой больного воображения. На него упало что-то по-мягкому тяжёлое, а потом он услышал голос, который вызвал у него стонущий всхлип. — Чонгук? Слышишь меня? — спрашивал Чимин. — Дыши. Если допустить, что это правда он, то Чон понятия не имел, откуда он взялся. И как позволил себе приблизиться к нему, если где-то наверняка должны были быть свидетели произошедшего и этой сцены в том числе. И почему от его присутствия стало вдруг ещё хуже? Человек, встречи с которым он ждал много лет и который мог его спасти от всего, находился на расстоянии вытянутой руки. Но он до сих пор чувствовал пустоту, отчаяние и бессилие, как в то чёрное время, когда Чимина рядом не было. Разве он был рядом сейчас? С какой-то стати он тянулся к Чонгуку, хотя совершенно его не помнил. И это, чёрт возьми, сейчас было важно, потому что обида захлёстывала волной. Он не дышал, он задыхался. Что он вообще делал рядом с людьми, для которых человеческая жизнь ничего не стоила? Здесь не было канистр с горючим, но почему всё это отбросило его на десять лет назад, когда он отчаянно и безуспешно пытался не представлять себе смерть отца? Это было его виной. Погнавшись за лёгким способом для освобождения Юнги от лишних проблем, он умудрился подсобить убить невинного человека. Неужели они не нашли бы другой способ? Чону было глубоко плевать, что он этого парня толком и не знал, но, по его мнению, смерти не заслуживал никто. Он даже родной тётке этого не желал, когда она измывалась над ним до потери сознания. Сердце снова, как когда-то раньше, неслось галопом от паники и страха не получить порцию кислорода, потому что Чонгук не мог сделать вдох. Как это, чёрт возьми, вообще делалось? Слёзы успели вытолкнуть весь дым из глаз, уши стало закладывать — он вот-вот отключится. Чон прекрасно знал это состояние — последние секунды перед потерей сознания. — Чонгук, ты должен чуть-чуть вдохнуть. Прости, пожалуйста, — вдруг пробился глухой голос Чимина. Он зажал Чону нос пальцами. В спутанном сознании проскользнула какая-то мысль о Юнги. Вроде что даже он ничего подобного не делал. Он готов был к тому, что его концентрация ускользнёт окончательно, а сознание решит сделать перерыв, но Чонгук рвано и сбито вдохнул через рот маленькую струйку горького воздуха, которым тут же обожгло всё горло. — Ты молодец, — вновь услышал он Чимина. Он его всё ещё не видел, потому что перед глазами стояло размазанное пятно, время от времени освещаемое яростными лепестками пламени на заднем фоне. — Я уже не помню, как это делается. Кажется, назови несколько вещей, которые ты слышишь? Назови несколько вещей, которые чувствуешь? И назови несколько вещей, которые ты видишь? Он понятия не имел, о чём он говорил. Но на каждый вопрос он хрипловато ответил единственным «ты», пусть отчасти и солгал в последнем. Он стал видеть его силуэт, и на нём уже, кажется, не было пальто, но он чувствовал что-то тяжёлое на собственных плечах. То, что Пак снял с себя, когда подбежал к нему. Его щеки коснулась тёплая ладонь, и он даже не успел ничего понять, он не был готов и не был в порядке, но в следующий момент всё происходило очень быстро. Что-то резко оторвало Чимина от него, со скрежетом по асфальту царапнули подошвой чьих-то ботинок. — Уйди! — наконец послышался отчаявшийся голос Чимина. — Не трогай меня! Я никуда с тобой не поеду, я хочу остаться здесь! Чон даже не успел среагировать или хотя бы разглядеть, что произошло. В районе шеи со спины что-то резко вонзилось в кожу. Игла от шрица? Лезвие ножа? Острый камень? Он не понял. Но место тут же зажгло, а перед глазами вновь поплыло. Звона в ушах не было, а потому всё, что он запомнил, — это то, как Чимин коротко выкрикнул его имя. Если бы у него был выбор задержаться в забытье или находиться в этом загадочном и бездонном месте более осознанно, чем провал памяти и большой шаг во времени, Чон бы непременно остался там. Но уже в следующий момент его глаза с трудом раскрывались от выплеснутой в лицо ледяной воды. Часть попала в ноздри, и Чон закашлялся. Из бессознательного состояния его выдернули даже не старые и болезненные воспоминания, а неожиданность и острота ощущений. Казалось бы, самое лёгкое — это пытать Чонгука ледяной водой или морозом. Теперь он жалел, что давно не состригал волосы. Сейчас они задерживали ледяную влагу и нисколько не согревали, капая на лицо холодной водой. Ему понадобилось время, чтобы понять, что он на чём-то сидел, его руки стягивало нечто твёрдое, тяжёлое и холодное. Похоже на хорошо знакомые ему наручники. Голову он поднимать не спешил, тянул время, чтобы сориентироваться и подготовиться. Но даже при попытке сфокусироваться взглядом на тёмном мраморном полу, он понял, что находился не на какой-то свалке или в заброшенном гараже, а в какой-то… комнате без света? — Проснулся? — услышал он тягучий голос Лиёна. — Я думаю, самое время поговорить серьёзно.