Непостижимая глубина

      «Респираре протего!»       Драко мысленно бросает заклятие прямо перед тем, как хлебнул бы воды открытым ртом.       Ему несказанно повезло, что только вчера он практиковался с заклинанием головного пузыря.       После первоначального шока от погружения в зимние воды Северного моря, которое резко выдернуло его из транса и позволило наколдовать защиту, песнь вновь завладевает его сознанием. Он под властью этого существа. От песни клонит в сон, или же это навязанное спокойствие. Впрочем, Драко всё равно изо всех сил противится дымке в голове. И просто противится.       Будь проклято его любопытство!       Женщина, русалка или кто она, которая затащила его под воду, всё поёт, и в море её песнь звучит ещё более жутко. Слова невозможно разобрать, эти звуки расходятся и резонируют, а гласные переходят в напев.       — ...shiiiji muru mortum olor ramar...       Когда Драко пытается вывернуться из рук, обхватывающих его за плечи, когда борется, отдавая на это остатки сил, она лишь смещает железную хватку ниже, на середину спины, и стискивает, едва не ломая рёбра. Вздрагивает от его сиплого вскрика:       — Ты меня задушишь!       К удивлению, она расслабляет руки и перехватывает его по-новому, как жених — невесту. Его же руки прижаты к бокам, что не пошевелиться, не сбежать, а песнь не замолкает ни на мгновение.       И тогда она смотрит ему в лицо второй раз, а он замечает, насколько другой она выглядит в солёной воде.       Тогда как на суше её кожа сверкала на солнце, будто алмазная пыль, мягкие кудри окутывали плечи, а карие глаза смотрели наивно снизу вверх, теперь же они — чернильная бездна, бескрайняя, укрытая тенями. Чешуйки на её торсе и плечах, что прежде переливались, сейчас светятся.       До этого она казалась хрупкой и милой. Под водой он видит, что она по меньшей мере на метр длиннее него. Пока они мчатся в потоках, её кудри струятся за спиной, почти что касаясь конца прозрачного хвоста.       Уши у неё вытянутые, с неровной кромкой, точно у пера, а верхнюю часть лица обрамляет узор из фосфоресцирующих ракушек. А руки... тонкие, но жилистые, невероятно сильные, а пальцы неестественно длинные, как у гриндилоу. Они сжимают его плечо и бедро, являя просвечивающие перепонки и острые когти.       И пусть Драко и так дрожит из-за ледяной воды, а страх проникает глубже, усиливая тремор, всё его существо ошеломлено одним словом.       Величественная.       Прекрасная и устрашающая одновременно.       Но, несмотря на пугающий облик, во взглядах, обращённых на него самого, читается мягкость. Её брови опущены, словно она молчаливо задает вопрос или беспокоится. Песнь прекращается, и сонливость отчасти покидает тело Драко.       — Bii’ghood? Hhnguloo! — Её речь напоминает песню кита с редкими согласными звуками, и всё же по открытому взгляду чёрных глаз ясно, что она спрашивает о нём.       Как это ни парадоксально, русалка ведёт себя ласково, разглядывает его, как какое-то чудо, едва ли не нервничает, выдавая себя жестами и дыханием. Когда их взгляды встречаются, её глаза улыбаются. Если бы в воде можно было видеть слёзы, подозревает Драко, они собрались бы на её тёмно-зелёных ресницах.       Диковинная смесь его собственных эмоций вызывает тревогу. Паника, беспомощность, любопытство, чувство защищенности. Он возмущен и заворожен этим деликатным похищением.       Кроме того, на него давит толща воды. Каждый миг кажется, что они погружаются на несколько миль разом.       Вновь обратив на него взгляд, русалка замечает палочку. Её речь бежит ещё быстрее прежнего.       — Я не... понимаю тебя.       Слабость возвращается, завладевая телом всё сильнее по мере погружения. Драко очень хочет поддаться тьме, но опасается, что, засни он, пузырь не продержится.       Если только прикрыть глаза на секунду...       — Shaavoh? Shaavoh!       Мелодия, которую она выводит, не замолкая, удерживает его на пороге сна: он в сознании, но едва понимает, что происходит. Наверное, это логично: гипнотический зов не усыпляет полностью. Лишь делает послушным.       Но эта мысль ускользает, словно отголоски сна, и Драко теряется в пространстве и времени. Лишь ледяные воды омывают их тела, и русалка крепко прижимает его голову к груди.       Спустя несколько минут, а может, и часов на грани сознания Драко слышит, как пению существа вторят новые голоса. Он разлепляет глаза и ахает: над ними простирается дворец из кораллов и кристаллов, ярко сияющий в глубинах моря. Все башни, башенки и балконы украшают жемчужины и драгоценные камни размером с квоффл. Вокруг них парит какая-то светящаяся мелочь, напоминающая снег, и играет на гранях самоцветов — другие существа, судя по тому, как они колышутся в воде. Драко подозревает, что темно здесь, даже на дне, не бывает никогда.       За окнами формой с многогранники виднеются шторы, которые не отстают роскошью от самого здания: удивительная ткань меняет цвета, словно смотришь на северное сияние. Основание замка также усыпано жемчужинами и самоцветами, которые еще и валяются вокруг, будто обычные камни.       Со всех сторон плавают колонии тюленей, косяки рыб и даже стая китов. Кажется, их направляют, как домашний скот, существа, подобные Ей.       — Finfolkaheem, — с придыханием произносит похитительница.       Тело Драко пронзает дрожь, будто от перехода через невидимый барьер. Охранки. До замка как минимум сотня метров. Видимо, купол заклинаний охватывает огромную площадь.       Едва они приближаются к воротам замка, похитительница резко берёт налево. У самого основания, в скале, расположен небольшой вход в подводную пещеру — не такую нарядную, как замок, но украшенную жемчугом и серебром. Русалка аккуратно вплывает в пещеру вместе с Драко, приветственным напевом встречая горстку собственных светящихся часовых. Когда они пересекают местный барьер, она выпускает Драко из рук.       — Huff’bi’hoogreen. Ffa’mhaawhoo’meraima’dal. Lle’niinyaa’faarne. — Она смотрит на него многозначительно и с ощутимой надеждой добавляет: — Veenyaa.       В ушах звенит от давления и напряжения, а в голове полная каша. Но Драко усилием воли цепляется за ниточку осознанности, чтобы оценить, где находится.       — Ты здесь живёшь?       Простое жилище в сравнении с блестящим замком. Любопытство вяло вопрошает, а кто же живет там.       Вся пещера пронизана магией. Магия давит на разум, навязывая послушание. Единственное, что помогает сохранить голову если не ясной, то почти, — это окклюменция, которой он пользуется на интуитивном уровне.       Драко чувствует, что отсюда не сбежать. Не так сразу, не без напряжённой работы мысли сперва.       Предпринимая робкую попытку, его уставший разум начинает решать проблему — как выжить? Какое колдовство оберегает это место? Сколько вокруг защитных заклятий? Взломает ли он их без ритуала или крови? И что это за странного вида украшения, которые русалка расставила по углублениям пещеры?       И вот тогда Драко замечает черепа — пять, десять, пятнадцать минимум рассованы по нишам в стенах, у каждого рядом груда костей, из которой собрался бы полный скелет человека.       И посреди всего этого застыла... эта похитительница, сцепив руки и широко улыбаясь ему с маниакальной гордостью.       Осознание правды накатывает с нежностью цунами.       Здесь он и умрёт.