* * *
— Отото? Она возвращается довольно поздно, так как задержалась на этом обеде, а после ушла за пределы Конохи, чтобы развеяться. — Почему ты так поздно вернулась? — Шикамару хмурится, не отводя взгляда тёмных глаз с сестры. — А ты чего не спишь? — Не отвечай вопросом на вопрос. Сэцуко хмыкает и проходит глубже на кухню, где за столом сидит брат. Он молча двигает в её сторону стакан с водой, и девушка пьёт, делая большие глотки, чтобы быстрее утолить жажду. — Родители спят? — интересуется, наклоняя голову в бок. Взгляд скользит по лицу Шикамару, пока тот, не переставая хмуриться, смотрит на неё в ответ. Уверена, что он недоволен и готов устраивать ей забастовку, которую она очень не любила. Сэцуко любила младшего брата, она считала его лучшим, что у неё есть. Он — самый важный человек в её жизни, ради которого она сделает всё. И младший Нара знал это, нагло пользуясь, таким образом, поучая старшую сестру. Шикамару умел молчать. Долго. Он отказывался с ней разговаривать и не реагировал на всё, что она делала. Игнорировал старшую сестру. «Злосчастный манипулятор» — проносилось в мыслях, но каждый раз она вздыхала: «И всё же, я очень его люблю. Мой милый отото». Это не злило её, конечно нет, на него невозможно злиться или обижаться. — Ты волновался за меня? — с ехидной улыбкой садится напротив мальчика и подпирает щёку кулаком. Знает, что не ответит. — Отото… Игнорирование — самая ужасная вещь для меня, ты ведь знаешь. Особенно от тебя. — Тогда почему уходишь, ничего не сказав? Исчезла на весь день и не предупредила ни отца, ни ока-сан, ни меня. Ты можешь не предупреждать родителей, — он чуть ли не шипит, показывая, что раздражён. — Но могла бы предупредить меня. Всегда так делала. Ты ушла. Ушла утром и не возвращалась до самого позднего вечера, хотя обычно в это время уже находишься дома. Я испугался. Сэцуко со слабой улыбкой смотрит на него, поражаясь такой откровенности. — Я бы не ушла, чего ты? — накрывает своей ладонью его сжатый кулак, лежащий на столе. — Испугался, что больше не вернусь? С чего ты взял?.. — Ты исчезаешь всё чаще и чаще. Проводишь время со своей командой, с другими, ещё больше с командой семь, я… — он хмурится и смотрит в поверхность стола. — Думаю, что ты забудешь про меня. Ты не обнимаешь меня как раньше, возвращаешься поздно, а уходишь рано, и я почти не вижу тебя. Ни дома, ни за его пределами. Нара тихо смеётся, вызывая этим недоумённый взгляд младшего. — Отото, послушай, — она протягивает вторую ладонь и берёт в руки его холодные, надеясь, согреть своим теплом. Шикамару поджимает губы, но взгляд не поднимает. — Я люблю тебя. Больше, чем кого-либо. Никто не заменит тебя и ты всегда будешь моим отото, за которым я присматривала в детстве и учила всему, что знала сама. Ты самый близкий и дорогой мне человек. Моя семья. И пока я жива, ты всегда можешь рассчитывать на меня. Я не брошу тебя. Но есть одна вещь, которую тебе придётся понять и принять: я не могу всё время быть с тобой. У меня есть личная жизнь, которую я отделяю, пока нахожусь с тобой. Есть секреты и дела, о которых я не хочу ни с кем делиться. Есть друзья, знакомые, работа, хобби, обязанности, которыми я тоже занимаюсь. Пока я с тобой, я твоя старшая сестра, но за пределами этого я — Нара Сэцуко. Я пытаюсь уделять тебе больше времени, но это не всегда получается. Ты знаешь — я люблю уединение и стараюсь быть наедине с собой так долго, сколько могу себе позволить. Прости, если обижаю тебя. Правда, прости. Я люблю тебя, отото. — Знаю, — бурчит мальчик. — Я тоже, оне-сан. — Раз мы решили эту проблему, то надеюсь, что ты позволишь мне пойти лечь спать. Сегодня был… интересный день.* * *
Какаши не прекращает разговора, даже чувствуя чужого. Знает, что это она. — На сегодня всё. — Следующая встреча? — спрашивает Саске. — Встречаемся каждый день. Здесь же и в то же время. Иди. — Кто здесь? — Учиха хмурится, думая, что Хатаке просто пытается прогнать его. — О чём ты? — удивляется мужчина. Сэцуко тихо хмыкает, оценивая его актёрские способности. — Какаши, — серьёзно произносит генин, давая понять, что распознал ложь. — Да, тебе учиться и учиться, Какаши-сан, — девушка выходит из своего укрытия с лёгкой улыбкой. — Раз это говоришь ты, — уступает джоунин. Весь вид мальчика кричал о том, что он напрягся из-за её присутствия. Ему не нравится, что Нара здесь. Брови сдвинуты к переносице, а губы сжаты в тонкую линию. Саске мокрый, пот стекает по его вискам, явно устал, но у него есть силы стоять и выражать недовольство — удивительно. — Не волнуйся ты так, — Сэцуко не смотрит. Тёмно-серые глаза впиваются в лицо Какаши, и тот определённо чувствует это, но не подаёт виду. — Я к твоему сенсею. На твоё счастье, Учиха, ты меня не интересуешь. Саске неожиданно удивляется. Во взгляде чистое недоумение. «Привык, что всё тебе? — думает девушка, наконец посмотрев на него. — Странно, я-то думала, что тебе не по душе внимание» — В общем, — отвлекается и снова смотрит на мужчину. — Ты узнал что-нибудь? — Саске, — Какаши смотрит на ученика. — Ты свободен, иди домой. Учиха переводит взгляд с одного на другого, а после уходит. Когда он оборачивается, то встречается с блеском серебра во внимательном взгляде. «И почему она так смотрит?» — Узнал, — наконец отвечает Хатаке. — Не так много, но тебя заинтересует.* * *
Когда Сэцуко идёт по улице в глубоких раздумьях, то не замечает и не слышит того, что её зовут. Чья-то ладонь оказывается на плече, и Нара моментально реагирует, хватая неизвестного за предплечье и перебрасывая через себя. В её глазах неподдельное удивление, когда она видит девушку с пшеничными волосами, собранными в четыре пушистых хвоста. Та лежит на земле, сморщившись от боли, а после смотрит очень недовольно. «Темари. Но Сабаку Темари. Генин Сунагакуре» — проносится в голове Сэцуко. — Ками, простите, — выдыхает Нара. — Реакция хорошая, — чуть хрипло выдаёт она, принимая протянутую ладонь. — Выглядишь хрупкой, но силы много. Удивила. — Я наблюдатель экзамена, Темари-сан. Давно стоило понять, что за красивые глаза им не стать. Правда… простите. Темари отряхивается. — Я звала, но ты не реагировала. — Моя вина, — Сэцуко кланяется. — В следующий раз, пожалуйста, Темари-сан, не делайте так. — С чего ты взяла, что следующий раз будет? — хмурится но Сабаку. — В любом случае, — мотнула головой. Главное, что предупредила. — Вы что-то хотели? — Я слышала, что в Конохагакуре неплохие горячие источники. Ты единственная, кого я знаю в вашей деревне и могу обратится. — Сейчас? — задаёт уточняющий вопрос, хмуря брови. — Да, — Темари нетерпеливо стучит пяткой по земле, ожидая ответа. — Ещё. Мой брат хотел попробовать здесь поесть в каком-нибудь кафе. — Хорошо. Прошу, — Нара ладонью показывает, что нужно следовать за ней и разворачивается в противоположную сторону. — Расскажи мне что-нибудь. — Что именно? — Сэцуко говорит спокойно и совсем не заинтересовано, отчего её спутница хмурится. — О вашей деревне. Нара молчит какое-то время, размышляя над просьбой. Она не может рассказать чего-то, что может быть использовано врагами против них. Быть предателем Конохи ей точно не хочется. Но что-то о деревне? Просьба… странная. Конечно, туристы могут спрашивать о деревне, но у неё в голове держится мысль, что это генины другой деревни, в команде которых находится ребёнок, джинчурики Однохвостого, способный убить людей. — Вы когда-нибудь слышали о Воле Огня? Или Воле Камня? Возможно, нет, потому что это не интересует туристов, а значит, не выходит за пределы наших деревень. Воля Огня — это жизненная философия Первого Хокаге и его клана. Она основана на идее сына Рикудо-саннина Ооцуцуки Ашуры, что любовь — ключ к миру, — Сэцуко осматривается и поворачивает направо. Темари, следующая за ней, слушает, надеясь выцепить что-то полезное, не думая о том, что перед ней идёт член клана Нара. — По этой философии… вся деревня это что-то вроде одной семьи. Каждый шиноби Конохагакуре с Волей Огня любит, верит, заботится, оберегает и сражается ради защиты деревни и её благополучия. Так же, как и другие поколения, живущие до нас. Говорят, что именно Воля Огня даёт шиноби силу продолжать сражаться, не смотря на обстоятельства, укрепляет силу воли и характера. Это как символ надежды и мечты. Шиноби деревни определяют для себя «Короля». Темари тут же поднимает голову, смотря девушке в спину. И Сэцуко чувствует это. — «Король» — своего рода символ. Шиноби выбирают его как то, что они хотят защищать. — И что «Король» для тебя? — Мёртвые. — Что?.. — переспрашивает но Сабаку. — Почему мёртвые? Ты не сможешь их защитить. — Я выбираю их не как то, что хочу защитить, — начинает объяснение Нара. Она видит впереди горячие источники и резко останавливается. Не оборачивается, но продолжает говорить: — Я выбираю их как то, что придаёт мне силу. Мёртвые мертвы, я понимаю это отлично, но каждый из них умер по какой-то причине. Большинство из-за того, что между деревнями существует вражда, мирные жители неудачно попадают под раздачу. Или это шиноби, выполнившие свой долг и погибшие как защитники Конохагакуре. Я буду защищать свою деревню для того, чтобы такого больше не было. И я сделаю для этого всё, даже если… — Сэцуко оборачивается и смотрит в изумрудные глаза, в которых видит испуг. — Придётся убить ребёнка, угрожающего жителям, шиноби и моей деревне. Мы пришли, Темари-сан, хорошо Вам отдохнуть. На счёт места, чтобы поесть… Могу порекомендовать «Ичираку рамен», я сама часто там бываю. Уверяю, вам понравится. И исчезает. Но Сабаку смотрит на свои руки, отмечая, что они трясутся. «Даже если… придётся убить ребёнка» Она всё знает.* * *
Через два дня после встречи Темари и Сэцуко, последняя присутствовала на собрании глав кланов. Шикаку, услышав о желании дочери, лишь кивнул. И сейчас, стоя перед зданием Совета Конохагакуре, оба члена клана Нара наблюдают за тем, как другие участники сегодняшнего собрания входят внутрь, коротко здороваясь. — Сэцуко-химе, не знал, что Вы почтите нас своим присутствием, — Яманака Иноичи останавливается рядом и кланяется девушке, она повторяет это действие. — Хоть бы предупредил, что твоя дочь будет здесь, — щурится мужчина, на этот раз смотря на давнего друга. — Ты бы приоделся получше? — выгибает бровь Шикаку. — Вы и так прекрасно выглядите, — уверяет она, не смотря на отца, который насмешливо смотрит на друга. Его выражение лица буквально говорит: «видел какая она у меня?» — Лестно, спасибо, Сэцуко-химе. Но, боюсь, Ваш отец не согласен. — Я бы сказала, что он завидует, но, простите, мой отец для меня на первом месте. — Всё, заканчивайте этот обмен любезностями, — Шикаку положил ладонь ей на плечо. — А Чоузу-сама? — нахмурилась девушка. — Он уже прошёл, пока вы тут веселились. — Ками, друг мой, я не видел твою дочь так много времени, ты же не настолько жестокий! — восклицает Яманака. — У нас сегодня собрание, — решил напомнить Нара. — Вы могли бы встретиться и поговорить при других обстоятельствах. — Ты такой… вредный. — Какой есть, ты уж прости, — фыркает Шикаку. Он мягко сжимает плечо дочери и ведёт внутрь. — Шикаку-сама, ещё кто-нибудь будет? — спрашивает один из джоунинов, стоявших на охране входа в здание Совета. — Нет. Закрывайте двери, — отвечает он, и шиноби коротко кивает, махнув рукой. Массивные двери со скрипом закрывают, а длинный коридор остаётся освещённым лишь благодаря факелам вдоль стен. Здание Совета является местом, которое тщательно защищается от всех и всего, а его расположение сообщают лично тем, кто будут учавствовать в собраниях. Главы кланов и их наследники, Хокаге, шиноби, охраняющие здание и люди, которые считаются не последними в Конохагакуре, вроде советника Каге, главы Анбу Корня, главы Анбу, главы исследовательского центра и так по списку. На самом деле, никто из присутствующих здесь сегодня сам точно не знает скольким известно о том, что здесь происходит, ведь собрания — тайна. На вопрос «почему?» ответа не следует. Чаще аргументируют тем, что секреты и вещи, обсуждаемые здесь, не должны уйти за пределы здания, особенно в руки врага. Химе клана Нара была здесь множество раз по сравнению с тем же Исаму, который пусть и является наследником, не часто присутствует. Он знает всё, что ему нужно и дальше не лезет, зная, что либо его мать, либо Сэцуко расскажут ему. — Шикаку-доно, Иноичи-доно, Сэцуко-химе, — разносится хор голосов. Они входят в зал, где стоит прямоугольный деревянный стол, рассчитанный человек на сорок. Главный стул, стоящий во главе стола, занимает человек Хокаге. — Добрый день, — здоровается Шикаку и садится на своё место, а рядом с ним садится его дочь. Глава Яманака садится по другую сторону от неё. — Никто не предупреждал, что и химе клана Нара будет присутствовать здесь, — заметил Шимура Данзо. Он был здесь как глава своего клана и как единственный его член. — А мы и не должны предупреждать, — реагирует Сэцуко. — Я химе клана Нара и имею полное право присутствовать на собраниях глав кланов в присутствии главы или без. Мужчина поджимает губы, хорошо осознавая, что ей не возразить. Шикаку незаметно кладёт свою ладонь на её, лежащую на колене, и сжимает. Девушка шумно вздыхает. Данзо-сама никогда ей не нравился. Какаши, сидящий напротив, как глава своего клана, смотрит на неё, выгнув бровь. Сэцуко незаметно мотнула головой, и он кивнул. — Тогда, — человек Хокаге, которого звали Куро Каяма, посмотрел на неё. — Сэцуко-химе, есть ли особая причина, по которой вы присутствуете здесь сегодня? — Их две. Первая и главная, — она встаёт с места и осматривает всех присутствующих. — Я прошу у вас право на присутствие Узумаки Наруто и Учихи Саске, как глав и единственных представителей своих кланов.* * *
— Подумай лучше, Сэцуко! — Да о чём тут думать, — вздыхает девушка, и команда семь оборачиваются на знакомые голоса. Их сенсей стоит, загораживая Нара, но им виднеется её плечо. Они недалеко, потому разговор отдалённо слышен, но Саске, нахмурившись, пытается вслушиваться и удерживает Наруто за запястье, не давая подбежать и испортить всю «слежку». — До третьего этапа осталось три недели, а за прошедшую произошло и так слишком много. Хаяте-сан погиб, и я знаю кто виновен, но ничего не делаю. Ты знаешь почему? — она смотрит на мужчину и облокачивается спиной о ствол дерева. — Потому что верю, а это, как известно, мне не свойственно. Нынешнее поколение детей вырастают не в том обществе, которого я желаю для них. Они изранены её устоями, они сгибаются под давлением взрослых людей, которые необычайно жестоки к детям. И сами они относятся друг к другу… не так, как стоило бы. И твоя команда, Какаши, прекрасный тому пример. И ты тоже. Итачи, Шисуи… Хоши… Они — пострадавшие. И ты, и я прекрасно это знаем. Потому что оба являемся непосредственными участниками. И я работаю по одной причине: хочу лучшего будущего для следующего поколения, потому что и наше, и прошлые сильно облажались. Например, Наруто. Узумаки, услышав своё имя, встрепенулся и прислушался лучше. — Он — джинчурики. Двенадцатилетний ребёнок, который спасает нас. И что делают, казалось бы, взрослые, осознанные люди? В тот день, двенадцать лет назад, разве он был виноват в том, что лис напал? Ты знаешь что было, — её голос становится тише, и дети шагают вперёд, чтобы лучше услышать сказанное. — И, честно, я всё ещё не понимаю почему он, после всего что было, до сих пор сдерживает его. В тот день… я видела его. Мне было четыре, но я отчётливо видела этого биджу и запомнила. — Он не знает. — Не знает? — переспрашивает Сэцуко. — Ну конечно он не знает, ведь, правда, зачем ему знать о том, что он джинчурики и спасает жизни людей, которые ненавидят его, — она шипит, а после слышится глухой удар, и Саске предположил, что пострадало дерево. — Это решение Хокаге, — сухо отзывается Какаши. — И ты согласен с этим? — Конечно нет, — мужчина вздыхает. — Но и спорить не могу. Сенсей доверил ребёнка ему. — Я признаю Хокаге-саму как шиноби, — спокойно говорит Нара. — Уважаю и ровняюсь, но он поступил совершенно несправедливо и безответственно по отношению к Наруто. Он не заслужил. — Да, не заслужил, — соглашается Хатаке. — Но посмотри каким он вырос. В этом есть и твоя заслуга, верно? — Не сейчас, ладно? Разойдёмся? Мне нужно найти своего отото, а то в последнее время поступают претензии, что мало времени уделяю. — Удивительно, — Какаши качает головой с доброй ухмылкой. — С таким-то уровнем любви от тебя и претензии… Это точно Шикамару-кун? — В любом случае, Какаши, я присмотрю за ними до самого начала третьего этапа. Тебе не кажется странным исчезновение Орочимару? — Послушай, Сэцуко, — он кладёт свою ладонь на плечо и внимательно всматривается в тёмно-серые глаза, где отчётливо виднеется беспокойство. — Успокойся. Ты и так много взяла на себя, подумай над тем, чтобы заняться собственным здоровьем. Она хмурится и отводит взгляд. — Они сказали? — Ютаро-кун поделился. Они волнуются, а теперь и я тоже. То, что ты себя нагружаешь, вредит здоровью, ты и сама понимаешь это, верно? Внезапно слышится хруст, словно сломалась ветка, и они поворачивают голову в сторону, откуда был звук. — Какаши-сенсей! Сэцуко-сан! — Сакура выбегает из-за укрытия и широко улыбается, надеясь отвести подозрения. — Мы возвращались по домам, а тут вы! Мы… — девочка хмурится и надувает губы, выглядя виноватой, а Сэцуко отталкивается от дерева, наблюдая за этим. — Помешали вам? — Нисколько, — улыбается Хатаке и пересекается взглядами с девушкой. — Сэцуко-сан, Какаши-сенсей! — рядом с Харуно возникает и Наруто, машет рукой и поочерёдно смотрит на них. Саске молча появляется рядом с сокомандниками и буквально впивается взглядом в Нара, которая на это, как и на первом этапе экзамена, выгибает бровь. Он тут же смотрит в сторону, что веселит девушку, которая подходит к команде семь. — Что делали? — склоняет голову в бок, внимательно смотря на лицо Учихи, который всё также всматривается в дерево справа от себя. — Мы встретились случайно, — снова берёт на себя роль главного Сакура. — И решили поговорить. А потом я заметила вас, и мы подошли. — Почему подошли? — Мм… — девочка запнулась, не зная что ответить, и Наруто обеспокоено посмотрел на неё. Саске наконец поднял глаза, и их взгляды встретились. Он скрестил руки на груди, и Сэцуко, увидев этот жест, лишь усмехнулась. — Эти двое решили поздороваться с тобой, — произнёс Учиха, и куноичи приметила, что на её памяти это первый раз, когда он так прямо обратился к ней, да ещё и на «ты». — Саске!.. — удивлённо выдохнул Узумаки. — Да ладно, — Нара смотрит поверх Саске, на Наруто. — Он ещё ни разу не обращался ни к кому в уважительном тоне, я морально, — уголок её губ приподнялся в улыбке. — Была уже готова. Учиха замирает, когда чувствует тёплую женскую ладонь на макушке. Сэцуко почти сразу же её убирает, кажется, подумав, что ему неприятно. — Впрочем, я и не ждала. Всё гадала, когда же ты решишься поговорить со мной напрямую, а тут так неожиданно, да и сразу на «ты», я тронута, Саске, — улыбка с её лица пропадает моментально, когда она смотрит куда-то в сторону. Мальчик смотрит туда же и видит, что около «Ичираку рамен» стоят уже знакомые ему генины из Суны. Младший из них, с тыквой-горлянкой, сложил руки на груди и смотрит прямо на них, а заметив взгляд, входит внутрь заведения. — Я пойду. Посмотрев на детей в последний раз, она уходит. — Саске, встретимся завтра на полигоне, — просит Какаши и попрощавшись, исчезает. Наруто и Сакура тоже уходят, хотя Харуно задерживается, надеясь, что Саске пойдёт с ней, но тот стоит на месте, раздумывая над чем-то. Девочка поджимает губы, но сдаётся. Внутри теплится надежда, что однажды, когда-нибудь, вечно холодный и отстранённый Учиха Саске обратит своё внимание на неё. Проявит заинтересованность Когда он остаётся один, то смотрит в сторону, куда ушла Сэцуко, Кажется, там находились полигоны. «Найти своего отото» — проносится в мыслях женский голос, а мальчик хмурится от знакомого обращения. И касается волос, где, кажется, осталось тепло чужой ладони.* * *
— Сэцуко-чан, — добродушно улыбается джоунин с сигаретой между пальцев. — Асума-сан, — она кивает, подходя ближе. — У вас закончилась тренировка? — Ты хочешь забрать брата? — Да, в последнее время мы не так много времени проводим вместе, подумала, что стоит это исправить. — Удивительное зрелище: откровенный Шикамару-кун, — говорит мужчина и стряхивает пепел. — В нашу с ним последнюю встречу он удивительно разговорился и, что самое необычное — пожаловался на тебя. Нара поджала губы, скрывая улыбку. Отото, как и она сама, редко делится тем, что чувствует, но когда делает это, то удивляет окружающих. Хотя, в отличии от старшей сестры, Шикамару намного реже, даже с близкими, делится тем, что касается семьи, в особенности Сэцуко. А она рассказывает, поэтому все её друзья и хорошие знакомые извещены о том, какую сильную любовь она питает к брату. — И как? — Ну, — он делает затяжку, а после выдыхает дым в противоположную от девушки сторону, помня, что ей не нравится запах его сигарет. — Ему не нравится, что ты часто пропадаешь, а ещё не говоришь об этом никому. Ревнует он. Только, — он начинает говорить тише. — Я ничего не говорил. — Конечно, — Нара кивает и проходит дальше, замечая младшего, лежащего под деревом, положив руки под голову. Не обращал внимание ни на что другое, пока в один момент тень от руки не легла на его лицо. Шикамару приоткрыл один глаз и тут же приподнялся на локтях, удивлённо разглядывая лицо сестры, на котором появилась довольная улыбка. — Оне-сан? — Она самая, — Сэцуко протягивает ему руку, за которую младший тут же хватается, а после встаёт с земли и отряхивается. — Сходим пообедать? — Я не хочу рамен. — Ладно, — она пожимает плечами, а Шикамару хмурится и внимательнее её осматривает. — Оне-сан, это точно ты? — А ты надеешься, что у тебя будет другая сестра? — Обычно у тебя на обед либо ничего, либо рамен. — Удивительно, как я живу? — притворно удивляется Сэцуко. — Так, что? Куда хочешь пойти? — Суши хочу. — Хорошо. Идём. Этот день, Сэцуко мысленно обещает себе, что проведёт с ним. Сделает всё, что он попросит, выполнит любую просьбу, просто потому, что он скучает. Она всегда готова бросить всё ради него, и каждый об этом знает, кроме самого виновника перемен в девушке. Она готова пожертвовать собой, если потребуется, потому что младший брат — её жизнь. И это обещание она дала себе двенадцать лет назад, увидев маленького, беззащитного ребёнка, укутанного в детское одеяльце, в руках матери. Сэцуко было четыре, когда он родился, и тогда, пока все боялись, что она возненавидит его из-за потерянного времени с родителями, девочка души в нём не чаяла, позволяя играть со своими волосами, тянуть пальцы в рот и кусать их, читала ему книги по слогам и рассказывала теории, рождавшиеся в детской голове. И Шикамару, всё ещё думая, что сестру подменили, идёт за ней.* * *
— За прошедшую неделю Вашей чакры было слишком много в непосредственной близости от меня. — Уверены, что это была я? — хмыкает Сэцуко. Мальчишка оборачивается к ней, стоя уже в привычном положении: руки сложены на груди, глаза в глаза, а правая нога чуть впереди, словно он готов начать атаковать. — Уверен. — Гаара-сан, — она стоит в расслабленной позе, хотя знает: он способен убить её. — Не обращайте внимания. Вам не казалось, что это просто обстоятельства? Я — шиноби Конохагакуре, а также живу здесь и могу ходить где захочу, а также, возможно, выполняю миссии. Он молча смотрел на неё, а Сэцуко, не слыша ответа, кивнула и ушла, ощущая тяжёлый взгляд на спине. Им обоим было известно то, что должно храниться в тайне: готовится что-то масштабное, разрушающее, а один из них является зачинщиком и главным участником, пока второй, словно хищник, внимательно следит и не препятствует. Выжидает. И хищник обладает удивительными тёмно-серыми глазами.* * *
— Я на весь день уйду в исследовательский центр, — говорит Сэцуко за завтраком, на что отец кивает. — Зачем тебе туда? — хмурится Ёшино, держа в руках чашку горячего чая. Шикамару, получивший два дня выходных, хмурится на это заявление, сильно напоминая этим мать, но ничего не говорит. Внезапно ладонь сестры ложится ему на голову и медленно гладит. Он поджимает губы, а она лишь улыбается и в последний раз потрепав причёску, берёт чашку в обе ладони, согревая их. — Мы с дядей всё пытаемся закончить разработку, — Сэцуко аккуратно делает глоток напитка и тут же кривится из-за обжигающего кипятка. Прикусывает кончик языка зубами, надеясь унять боль, но в итоге выдыхает и упирается языком в щёку. — Которая позволит нашей команде общаться на расстоянии. Семпай сказал, что есть пара идей, так что буду в центре, а вечером вернусь. Ещё завтра Нобу-сенсей возвращается, и мы планировали собраться все вместе. Давно не виделись… До последнего этапа экзамена на чуунина две недели, а мы всё ещё ничего не решили, с этим тоже нужно разобраться. Полагаю, эту неделю я буду занята. — Что на счёт миссий? — спрашивает Шикаку. — Команда тринадцать, точнее, её чуунины освобождены от них до конца экзамена, но… — Сэцуко смотрит на него, выгнув бровь. — Ты и сам знаешь. А что будет после — я уже не знаю и, честно, пока даже знать не хочу. — Хорошо, — он кивнул и поднялся из-за стола. Вышел в коридор и принялся обуваться. — До вечера.* * *
Её дядя, родной брат отца, Нара Киоши, был шиноби-исследователем. Все миссии, которые ему поручали, несли исключительно научный характер: изучение растений и животных, сбор нужных ингредиентов для лекарств, длительные миссии в другие страны, миссии с другими учёными. Сэцуко считала это интересным и с детства интересовалась тем, что делает дядя, отчего сам Киоши был в восторге, приговаривая, что «хоть кто-то в этой семейке меня понимает». Однако, не смотря на такой интерес и желание работать с ним, быть шиноби — вот её призвание. Первое время дядя всё пытался перетянуть её на сторону исследователей, но один раз после серьёзного разговора с племянницей, перестал. Смирился ли он? Нет. При каждый их встрече, будь это семейный ужин, важные встречи или дни в исследовательском центре, он каждый раз, при любом удобном случае, говорил, что ей можно было бы задуматься над другой профессией. Постоянно хвалил и задаривал комплиментами, даже зная, что получит отказ. Конечно, Киоши любил обоих племянников, но она была любимицей. Потому что была похожа. И он неимоверно этим гордился, дразня её отца. И своими удивительными серыми глазами с проблесками серебра пошла в него. Остроскулое лицо и пухлые розовые губы тоже были от дяди. А вот характерами они абсолютные противоположности: Сэцуко — интроверт, любящий тишину и покой, больше любит слушать, много раздумывает и предпочитает круг близких людей, чем большие компании, где и половина людей ей неизвестна. В то время как Киоши — экстраверт, который любит общаться, много говорит, очень интересно рассказывает, миролюбивый и не обращает внимания на неудачи. — Сэцуко, — тянет мужчина, раскрывая руки для объятий. Девушка подходит и легко обнимает, почти тут же отстраняясь. Не любит долго обниматься, о чём прекрасно извещены все. Киоши был младшим из двух братьев, ему всего тридцать. Разница в семь, чуть ли не восемь лет. Оба родились в июле, Шикаку — пятнадцатого, а он — двадцать первого. Ещё дядя любил нарушать традиции и быть уникальным: состриг длинные тёмные волосы, оставив их средней длины. Передние пряди, чтобы не мешались, заплетал в подобия косичек и закреплял бусами. В его правом ухе висело золотое колечко, которое Сэцуко подарила ему два года назад. И изменял привычным белым халатам шиноби исследовательского центра: носил короткую водолазку болотного цвета и чёрные штаны со множеством карманов. На поясе располагался ремень, который, как и человек, носивший его, был необычным. Бежевый ремень был с двумя небольшими сумочками по бокам, потому что он учёный, а значит карманов должно быть много — пихать-то всё куда-то надо. Нара помнила, что у него был тёмный плащ с глубоким капюшоном. Она покачала головой и улыбнулась, пока Киоши наблюдал за ней. Удивительный человек её дядя. Не подстраивающийся под общество — уникальный, необычный, экстравагантный, и Сэцуко любит его таким. — Идём? — он кладёт большую тёплую ладонь ей на спину, и они идут вперёд. Исследовательский центр клана Нара был местом, скрытым от чужих глаз настолько хорошо, насколько это было возможно, потому что свитки, незаконченные исследования и эксперименты, проводимые там, не должны стать достоянием общественности. Этот центр находился глубоко в горах и добираться до него нужно было либо через лес клана, что могли делать только его члены, либо через специальную дорогу, которая на середине уходит в землю, а потом вверх — этим путем пользовались другие шиноби-исследователи и учёные деревни. Процент членов клана Нара в этом центре был около пятнадцати, что радовало и Киоши, которого клан не особо любил, и Сэцуко, которая предпочитала не здороваться тут с каждым встречным. Выступ в горе, где они были, был с другой стороны от Конохагакуре, что было всем на руку. Они прошли вперёд несколько метров и остановились перед широкой стеклянной дверью. Рядом стоял стенд с печатью, куда дядя положил ладонь и влил чакру. Двери открылись, впуская их, и оба Нара последовали дальше, пропуская множество дверей, на этот раз железных. Здоровались с учёными, но к нужному месту шли молча, не переговариваясь между собой. Киоши вновь коснулся свитка, и дверь перед ними открылась с противным скрипом, от которого оба скривились. — А заменить дверь нельзя? — спрашивает Сэцуко. Противный скрип повторился, и на этот раз они остались одни в помещении. — Поверь, — Киоши оборачивается к ней с лёгкой улыбкой. — Я бы не стал этого делать. Центр давно построен был, чуть тронешь — и развалится, а никто этого не хочет, верно? — он выгибает бровь и, не дожидаясь ответа, разворачивается и идёт вперёд. Комната была большой и с хорошим освещением. Личная лаборатория дяди. Один большой стол в одном углу, на котором лежали свитки с зарисовками, идеями, схемами и какими-то пометками. Светло-серые стены были увешаны листками бумаги. На столе поменьше, стоящем чуть ли не в середине комнаты, была посуда и какие-то остатки еды. Снова бумаги. И последний стол, стоящий у самой широкой стены, где было то, что им нужно. Сэцуко заинтересованно скользила взглядом по листкам, рассматривая то, что придумал Киоши. Идея пришла команде тринадцать несколько месяцев назад. Им просто надоело разбегаться по разным углам и действовать по обговоренному плану, который, как обычно, проваливался, а на ходу придумывался новый. Им нужно было средство связи на больших расстояниях, чтобы не мучаться с этой проблемой, а Киоши, будучи учёным, быстро согласился. Прошлые идеи были отклонены из-за их неудобства, потому он мучился последние пару недель, обдумывая все детали. — Идея сама по себе хорошая, — он плюхнулся на стул и развалился на нём, шумно выдыхая. — Но чтобы её воплотить нужен мастер фууиндзюцу, а я не думаю, что из вас хоть кто-то такой одарённый есть. — Найдём, — успокаивает его Сэцуко и берёт в руку один из рисунков, внимательно осматривая. — Названия пока нет, но я называю «связка». — Оригинально, — спустя несколько секунд отвечает девушка. Он лишь отмахивается и смотрит в потолок. — Как это работает? — Хм, ну, во-первых, эти связки будут у каждого из вас и настроены только на вашу чакру. То есть, твоя связка будет завязана на тебе, а второстепенными будут твои сокомандники и сенсей, чтобы связь держалась. Безопасность, — он поднимает указательный палец вверх, и Сэцуко кивает. — Во-вторых, дизайн. Они однотонные, небольшие, потому незаметные. Крепятся на ухо, какое именно — решаете сами. Само устройство-печать в это-ой, — он резко встаёт и подходит к ряду тумб, из одного он достаёт какую-то маленькую вещицу. И кидает ей, на что Сэцуко, поймав её, недовольно смотрит на дядю. Это оказывается чёрный пластиковый кружок с небольшим шнуром, на конце которого тоже пластиковый, совсем небольшой круг. Она внимательно осматривает и тянется к уху. Плотно оборачивает шнур за ухом и цепляет круг побольше сверху за ухом, а меньший аккуратно всовывает в ухо. — Довольно… удобно, — наконец заключает она. — Почти не ощущаю. Спасибо, что работал над этим, — Сэцуко кланяется ему, на что Киоши мягко улыбается. — Правда, дядя, большое спасибо… — Ты же моя любимая племянница, — мужчина подходит к ней и треплет по голове. — Любая просьба — я всё сделаю. И теперь, я думаю, нам нужно обсудить то, что происходит.* * *
Ей тревожно. Сэцуко не знает причины, но ощущение очень стойкое, давящее, намертво прицепившееся к ней. Почему? Хотелось бы знать. Она смотрит через плечо на брата, который молча идёт за ней, и улыбается в слабой улыбке. Он выглядит таким взрослым. — Пойдём, — касается его плеча и ведёт за собой в сторону полигона. Надеется, что чувство тревожности исчезнет, стоит провести время с младшим братом, присутствие которого словно успокоительное, но нет. Её не отпускает. Достаёт бенто для Шикамару и протягивает ему, когда они остановились у одинокого дуба. Густая листва удачно скрывает их от солнца, которое оба Нара не переносят, а особенно жару, которое оно приносит в комплекте. Сэцуко жмурится от яркого луча, попавшего прямо в глаза и садится на землю, хлопая ладонью рядом. — Оне-сан, что с тобой происходит? — хмурится младший, откладывая пластиковую коробочку, в которой приготовлена еда от заботливой ока-сан. — С чего ты взял? — делая вид, что не понимает, спрашивает девушка, открывая свою коробочку. Два онигири, а в отдельном отсеке рис с овощами. — Чувствую. На губах мелькает улыбка от его слов. Милый заботливый младший братик. Внутри трепещет от этой заботы, которую он проявляет так невинно. — Тебе показалось, — пожимает плечами, собираясь упираться до последнего. Шикамару поджимает губы и нахмуривает брови: не поверил. — Оне-сан… — Отото, — неожиданно резко прерывает Сэцуко, и он тут же замолкает. — Прекрати. Нара отворачивается от сестры. Его раздражает, что она так относится к себе — думает, что справится одна, но в голове тут же мелькает мысль, что оне-сан всегда так делает и часто справляется. Но он бесится. Боится. Потому что однажды не справилась, и тогда его мир прекратил своё существование на долгий срок.