Испанский стыд

Вы, разумеется, замечали, как сладок сон в тот промежуток времени, когда будильник только-только был отключен, а голова ещё не была оторвана от подушки. Иногда создаётся впечатление, что в этот момент подушка превращается в портал в совершенно другое измерение, где утреннее пятиминутное сновидение кажется ярче и глубже, чем долгий ночной сон. Так и Камило уже существовал не в этой реальности, а где-то в параллельных мирах, не ощущая ни своего тела, ни своего разума. Правда, в какой-то момент их ощущение резко к нему вернулось, потому что Мадригаль почувствовал, как его резко и сильно толкнули в правый бок. Он что-то злобно пробурчал в ответ на такое покушение, но за простым толчком последовал неслабый удар по плечу и непривычно громкий разгневанный голос сестры: — Вставай немедленно, ну сколько можно спать! — затараторила Долорес на повышенных тонах. — Я могу понять три будильника, могу понять пять будильников, но девять, Камило, девять! Камило приоткрыл один глаз для проверки обстановки. Долорес стояла, нагнувшись над его кроватью и скрестив руки на груди. Когда юноше удалось сфокусировать на ней свой взгляд, он открыл и второй глаз. — Я планировала поспать хотя бы до восьми утра, — сестра вновь стала говорить тихим голосом, но через него всё равно просачивалась сильная злость. — А Касита привыкла спасать своими стенами мои уши только до пятого звонка. — Что? — Камило с большим трудом поднял голову с подушки и тряхнул ею. — Ничего, — прошипела Долорес и, дёрнув рукав своей ночной рубашки, направилась к выходу из комнаты. — Не вздумай снова заснуть. И она вышла, громко хлопнув дверью. А от этого звука Камило, кажется, окончательно проснулся. Юноша принял резко сидячее положение и снова тряхнул своей сонной головой. Переведя взгляд на тумбочку, он увидел на электронных часах время и негодующе покачал головой. Половина восьмого, а Мадригаль ещё не завтракал — непорядок! Неужели придётся снова перебиваться перекусами в кафе по пути в университет? Эта идея ему не очень нравилась. Камило пальцами обеих рук зачесал свои волосы назад и затем сладко потянулся. Как же не хотелось вставать. Но утренняя суета тоже по-своему очаровывала, хотя в данный момент Камило никак не мог ею насладиться, потому что времени была на полчаса меньше. Он вышел из своей комнаты и осмотрелся. Дверь в комнаты его кузин были приоткрыты, а это означало только то, что они уже проснулись, а некоторые, возможно, уже уехали. На этаже было три ванные комнаты. Самая большая принадлежала Луизе и Мирабель, вторую по размерам занимали Долорес и Изабелла, а самую скромную занимали Антонио и Камило. Камило в этом плане очень повезло, ведь Антонио предпочитал купаться вечером, а не утром, поэтому юноше часто не приходилось беспокоиться об утреннем душе. Мирабель и Луиза обычно мирно договаривались, а вот Долорес и Изабелла нескончаемо ругались на этот счёт. Казалось, что каждая из них будто назло хочет взбесить вторую, занимаясь водными процедурами больше часа. Камило это всегда забавляло. Юноша успел принять освежающе холодный душ и, замерев возле раковины, снова засмотрелся на собственное отражение. Капли стекали по запотевшей поверхности зеркала. Наклонив голову вбок, он прищурился. «Не забывай, кто ты есть, Камило», — прозвучал в голове голос бабушки Альмы. Мадригаль глубоко вдохнул и спрятал своё лицо в махровом полотенце, интенсивно его вытирая, чтобы окончательно согнать остатки мыслей о желанных сновидениях. Покинув ванную, юноша вернулся в свою комнату, чтобы одеться. Сегодня было довольно жарко, поэтому его выбор пал на белую майку и жёлтую рубашку с коротким рукавом. Чёрные джинсовые шорты до колена и кожаные сандалии, которым Камило не изменял в течение практически всех времён года, дополняли образ обычного калифорнийского парня. Иногда преподаватели отмечали, что Мадригаль одевается так, будто собирается на курорт. Но никто не собирался его за это осуждать или выгонять с занятий, ведь все ходили в том, в чём было удобно. Схватив рюкзак и прикрыв дверь своей комнаты, парень побежал вниз по лестницам на первый этаж, где с кухни распространялся притягательный запах жареного бекона с яичницей, а ещё какой-то сладкой выпечки. Оказавшись в кухне, Камило увидел свою тётю Джульетту за плитой и её мужа Агустина, сидящего за столом. Тётя Джульетта обожала готовить не только потому, что её даром было приготовление еды с целебными свойствами, но и потому, что это приносило ей истинное удовольствие. Это было причиной, почему она открыла свою пекарню, которая стала пользоваться большой популярностью на своей улице. Сама Джульетта была невысокой стройной женщиной средних лет всё с теми же свойственными семье Мадригаль тёмными вьющимися волосами. Правда, когда их видели вместе с Пепой и Бруно втроём, никто и предположить не мог, что они были тройняшками. Однако, как ни крути, сложно пойти против генетики. Мужем тёти Джульетты стал Агустин — мужчина артстократичной внешности, которую дополняли очки, усы и разные деловые костюмы. Он работал учителем в крупной музыкальной школе, которую нередко посещали дети различных знаменитостей. Джульетта обожала то, как он играл на разных музыкальных инструментах. Можно сказать, что их отношения и начались с музыки. Камило находил их историю очень романтичной и никогда не упускал возможности ими восхититься. А ещё никогда не упускал шанс стащить у своей тёти какую-нибудь вкусность с кухонного стола. Можно отметить, как сильно Агустин был привязан был к Камило, ведь тот — первый ребёнок мужского пола в семье. Муж Джульетты, несомненно, любил всех своих троих дочерей, но никогда не скрывал, как мечтал о сыне. Поэтому Камило нередко чувствовал себя любимчиком. Помимо Агустина за столом сидели Мирабель и Антонио — несчастные учащиеся с раннего утра. Никто не успел поздороваться, Мирабель всех опередила. — О, ты проснулся! — восхитилась кузина, дожёвывая бекон. — Тебя подбросить до университета? — Ты ещё спрашиваешь? — обрадовался Камило и тут же согласился. Ведь он выиграл время хотя бы для неплотного завтрака. Мирабель училась не в одном университете с Камило, к его сожалению. Она поступила в колледж искусств и дизайна Отиса и счастливо училась там. Так как они с Камило были ровесниками (тот был старше Мирабель всего на пару месяцев), то часто обсуждали одни и те же проблемы не только по учёбе, поэтому были очень близки. Иногда, когда утром они пересекались на кухне во время завтрака, она предлагала ему доехать вместе с ней на машине. Разумеется, он не мог отказать. Его действительно восхищало то, что его кузина получила водительские права сразу, как только позволил возраст по закону штата. А, учитывая, что от её колледжа до его университета было всего пятнадцать минут, он любил соглашаться на такое предложение, так как это сильно экономило его время. Жаль, что их расписание часто не позволяло им такую возможность. Джульетта тоже присоединилась к завтраку, и прием пищи сделался быстрее, потому что женщина начала всех поторапливать. Они с Агустином должны были отвезти своего племянничка Антонио в школу. Ну и она не хотела, чтобы дочь опаздывала из-за Камило, который просто накинулся на яичницу, бекон и сладкую булочку, будто не ел две недели, и хотел растянуть удовольствие. Уже через двадцать минут Камило запрыгивал на переднее сиденье машины Мирабель. Всего в семье Мадригаль было четыре машин, три из которых были большими белыми внедорожниками разных моделей. А вот машинка Мирабель была особенной, ведь была миниатюрной и ярко-голубого цвета с авторскими разноцветными узорами на дверях. Все четыре машины стояли в подвальном этаже дома, прячась от посторонних глаз. — Ты сегодня поздно вернёшься? — спросила Мирабель, садясь да руль и заводя машину. Она выглядела в такие моменты гораздо старше своего возраста и невероятно походила на собственную матушку. — Пока не знаю, — протянул Камило и пристегнулся. — Пойду после учёбы в кафе вместе с Пэм. Я обещал ей помочь с испанским языком, надо обсудить это мероприятие. — Оу, как это мило, — Мирабель завела машину и опустила оконное стекло. — Касита, открой дверь и ворота. Раздался звук подъёма двери гаража, к которой Мирабель ещё предстояло подъехать. — Мне кажется, из меня никудышный учитель, — усмехнулся Камило. — Думаю, ты найдёшь в себе силы постараться, раз обещал, — улыбнулась кузина, и машина выехала через дверь по каменной плитке к воротам в заборе. Те очень медленно открылись. Мирабель тут же выехала на дорогу. — Это что, мне нужно будет давать ей домашнее задание? — ужаснулся юноша спустя пару минут тишины. Всё это время он обдумывал, как лучше преподносить материал. — Получается, что нужно, — ещё шире улыбнулась Мирабель. — Такое лицемерие, ведь сам я его никогда нормально не делаю, — пожал плечами Камило и уставился в окно. За ним проносились дома жилого района вперемешку с пальмами. Солнце уже слепило. Мирабель усмехнулась и решила перевести тему, чтобы кузен не грузил себя раньше времени. Пусть думает об этом, когда обсудит это непосредственно с этой Пэм. Мирабель знала девушку лично и всегда очень хорошо о ней отзывалась, как и о большинстве друзей Камило. — Удачного дня, primo, — бросила на прощание Мирабель. Камило направился в сторону учебного корпуса. Там его обычно уже ждала Памела, но сегодня её не было видно. Юноша глянул на часы на своём телефоне и искренне удивился — до начала занятий оставалось двадцать минут. Непривычно много… обычно в его запасе было не больше пяти. Мадригаль достал телефон и быстро написал Вальенте.

Ты где?

Ответ прилетел лишь через пару минут. Выхожу из общежития, а что?

Давай живее, я уже приехал

Слушаюсь и повинуюсь, ваше высочество И Пэм вышла из сети, но не из реальности Камило, ведь спустя буквально пару минут та вышла из-за угла. На ней было лёгкое светло-зелёного цвета платье, юбка которого колыхалась от ветерка. Девушка выглядела уставшей. Видимо, готовилась к грядущему семинару по философии. Она поздоровалась, и они вдвоём зашли в учебный корпус. Учёба шла в такой день не так уж и просто, ведь мысли всех студентов витали вокруг всего, что могло бы освежить или же взбодрить. Семинары по философии и литературе проходили будто с замедленной скоростью. На последнем Камило снова хотел погрузиться в царство снов, но ему не повезло быть вовлечённым в дискуссию. Теперь его целью стало просто дожить до конца этого учебного дня. — Как же это утомительно, — устало вздохнул Камило, выходя из учебной аудитории с занятия по литературе. — Ещё и работа эта зачётная на следующей неделе. — У тебя есть ровно неделя, чтобы к ней подготовиться, — усмехнулась Пэм. — Только не откладывай на последний день. — Говорит мне человек, который готовился к философии за ночь, — Мадригаль довольно прищурился. Пэм закатила глаза, и они вышли в главный холл этажа. Это было большое светлое пространство, уставленное диванами, креслами и столами, за которыми студенты могли заниматься или же доделывать в последний момент домашние задания. В дальней части холла стояли автоматы с едой и кофе, кулеры и устройство для зарядки гаджетов. А из окон от пола до потолка открывался прекрасный вид на университетский сквер по одну сторону здания и на кипящий жизнью Лос-Анджелес по другую. Камило и Памела прошли через холл к лифту и через десять минут уже выходили с территории университета, чтобы направиться по улице в ближайшее кафе. «Бургерная Дина» была излюбленным местом студентов Калифорнийского университета, потому что здесь вкусно и недорого кормили. Как только Пэм и Камило заняли столик с диванчиками, к ним подлетела официантка и приняла заказ. Камило расслабленно потянулся, упав на спинку дивана, и смерил свою сидящую напротив подругу любопытным взглядом. — Когда у вас первое занятие по испанскому языку? — спросил он. Вот ему не разрешили выбрать испанский язык в качестве второго иностранного, но он не хотел усложнять себе сильно жизнь, поэтому пошёл на итальянский. — Должно быть через две недели или около того, — ответила Пэм и уставилась в окно. Проходившие за стеклом люди уносили с собой обрывки беспокоящих её мыслей. — Это радует, — Мадригаль звучал дружелюбно. — Я знаю, это немного странно будет звучать от меня, однако нам надо с тобой обсудить, — юноша запнулся, будто собирался произносить какое-то непристойное слово, — учебный план. Пэм широко улыбнулась. — Да, конечно. — Или ты хотела сказать… Sí, claro, señor Madrigal. Вальенте всплеснула руками и снова закатила глаза, чем вызвала у Камило искренний смех. — Ты когда-нибудь можешь не выпендриваться? — голос Пэм всё равно излучал лишь добрый настрой. — Нет, мне очень нравится тебя бесить, — ответил Камило и принял нормальное сидячее положение. — Так что? Как бы ты хотела учить прекрасный испанский язык? Пэм задумчиво уставилась в стол. — Думаю, одного часового занятия в неделю нам будет хватать с головой, учитывая нагрузку по другим предметам, — предложила она. — Только если ты обязуешься делать домашнее задание не в последнюю ночь, — Мадригаль сложил руки перед собой на столе, делая важный вид. — К тому же, насколько я знаю, пара по иностранному языку тоже один раз в неделю. Не думаю, что ты будешь сильно уставать от испанского. — Если ты и домашку будешь со мной делать, то сильно облегчишь мои страдания, — улыбнулась Пэм. — Да-да-да, я понял твой намёк, — Камило хотел ещё что-то съязвить, но официантка принесла их заказ. Это были красиво поджаренные сэндвичи и лимонад разных цветов. Голодные студенты незамедлительно приступили к обеду, но продолжили свой разговор. — А что, у тебя дома часто говорят на испанском? — поинтересовалась Пэм. — Да не особо, — ответил Камило с набитым ртом, но потом дожевал и объяснил. — Обычно так, какие-то обращения или излюбленные речевые обороты. Ругательства тоже, — Мадригаль тихо посмеялся. — Взрослые-то говорили на испанском с самого детства, а английский выучили уже потом, когда приехали в Штаты. А вот я с сестрой, братом и кузинами с детства сразу говорили на двух языках, потому что родились здесь. Пэм, на самом деле, знала очень мало о семье Камило. Да, она общалась с ним довольно много и даже близко, но он никогда сам по своей инициативе особо ничего не рассказывал. Ей было известно, что лет двадцать пять назад семья Мадригаль перебралась из Колумбии в Лос-Анджелес. На тот момент на свет появилась только самая старшая кузина, которую, кажется, звали Изабеллой. Лично Пэм была знакома только с Мирабель, потому что они учились в соседних классах. Видела родителей (как вживую, так и по телевизору) и старшую сестру Камило. Знала о существовании бабушки, двух дядей, тёти и двух других кузин. «Как их всех можно запомнить?» — ужасалась Памела, когда была немного младше. — Интересно, — сказала Пэм. — Ты не рассказывал. Но я и так догадывалась. У тебя очень часто среди речи проскальзывает акцент, в особенности буква «р». — Я это не контролирую иногда, — пожал плечами Мадригаль. — Была б моя воля, я говорил бы только на испанском. Только жизнь в Лос-Анджелесе вынуждает говорить на английском. — Это забавно, — Пэм сделала пару глотков из своего стакана с ярко-зелёной жидкостью. — Бабушка старается говорить на английском, но у неё никогда не исчезает её акцент. Часто она забывает какие-то слова, и её предложения превращаются в смесь английско-испанской речи, — добавил Камило и вновь укусил сэндвич. Из-под хлеба несчастно выглядывал норовивший выпасть листик салата и кусочек помидора. — Но вы, наверное, этого и не замечаете совсем, — закончила за него Пэм. Камило закивал. — Мама говорит, когда я был совсем ребёнком, то не признавал английский, — продолжил юноша. — Но пришлось, потому что пошёл в школу. — Я думала, что обычно у детей в семьях, где говорят на двух языках, уславливаются, что один родитель говорит на одном языке, а другой — на втором, — Памела выглядела очень заинтерсованной. Ей нравились моменты, когда Камило на время переставал быть всеми любимым шутником и просто делился чем-то личным. — Это было бы так, но и моя мама, и мой папа — колумбийцы, — посмеялся Камило. — Они пошли по тактике «домашний язык и язык вне дома». Поэтому дома все говорили на испанском, а вне дома — на английском. — Даже так? — удивилась Вальенте. — Это изжило себя со временем, потому что все члены семьи были суммарно вне дома гораздо больше, чем дома. Да и надобности в испанском языке уже не было для общения с людьми, — Мадригаль отправил остатки сэндвича в рот и тут же запил своим лимонадом. — Мой младший брат, например, особо на испанском-то и не разговаривает, но вот испанскую речь понимает прекрасно. Пэм улыбалась. В этот момент девушка поймала себя на мысли, что прямо-таки засматривалась на Камило, а не просто внимательно слушала. — А ты сам был в Колумбии хотя бы раз? — спросила Пэм из любопытства. — Нет, — молниеносно ответил Камило. — А хотел бы там побывать? — Нет, — Мадригаль даже не мешкался. — Почему? — решила уточнить Памела. И тут Камило решил заговорить свою уже давно заученную речь о том, что есть множество других более интересных мест в этом мире, которые он хотел бы посетить. Пэм сразу почувствовала, что, вероятнее всего, последний её вопрос был лишним, а Камило просто не хотел отвечать на него прямо. И она была абсолютно права, потому что после последнего вопроса Вальенте в его голове всплыла вереница воспоминаний, где его бабушка неоднократно, порой в излишне эмоциональной форме утверждала, что ни при каких обстоятельствах они не вернутся в Колумбию. Даже в качестве туристов. Даже на один день. Мадригаль знал, почему именно бабушка так строго к этому относилась. Но не мог не избавиться от интереса к своей условной родине. Ведь со стороны той же бабушки было коварно в детстве прививать любовь к колумбийской кухне, музыке, фольклору и даже стилю одежды. Любимое жёлтое пончо Камило было тому доказательством. Жаль, что каждый день носить его на занятия было не очень удобно. Они ещё обсудили парочку моментов по учёбе и, расплатившись каждый за себя, уже собирались выйти прочь из кафе, но в последний момент официантка, обслуживавшая их, громко сказала им вслед: — Мисс! Вы забыли ваши купоны! Это было обычным делом в «Бургерной Дина» — подарочные купоны студентам. Камило вышел из заведения, чтобы подождать подругу на улице, а та вернулась к барной стойке, за которой её ожидала улыбающаяся официантка. Та протянула Вальенте несколько купонов и проговорила чуть более тише: — Проверьте, пожалуйста, ваши купоны. Пэм никогда не сомневалась в работе официантов этого кафе и не проверяла эти купоны. Честности ради, это был первый раз, когда официантка попросила её проверить купоны. Вальенте стала перебирать плотные разноцветные карточки, вчитываясь в названия и номиналы скидок, но потом обнаружила среди этого скидочного безумия белую бумажку. Пэм чуть нахмурилась и, бросив неуверенный взгляд на официантку, развернула. Там размашистым почерком было написано следующее: Вам стоит знать, что мужчина в чёрной кепке, сидящий у дальнего окна, зашёл в заведение сразу после вас. Он не спускал с вашего столика глаз всё это время, пока вы не расплатились. Мне могло лишь показаться это подозрительным, но лучше будьте осторожны. Пэм испуганно вскинула брови, но потом усмирила душевное беспокойство мыслями о том, что этот мужчина по-прежнему сидел у дальнего окна и мог продолжать следить за всеми её действиями. Вальенте несколько раз поблагодарила официантку за купоны, стараясь вложить в свою интонацию благодарность за нечто большее, и вышла из кафе. А перед глазами возник бейджик с именем официантки. «Жизель — редкое имя», — подумала Пэм, сразу разыграв в голове худший сценарий, где эта информация понадобилась бы полиции. — Ты что, просматривала там целую коллекцию этих купонов? — усмехнулся Камило, но в ту же секунду Пэм резко схватила его под руку и повела в сторону его автобусной остановки. — Эй, что… — Да! — выпалила Пэм и чуть обернулась, чтобы боковым зрением убедиться, что за ними никто не идёт. Может, официантка и желала только добра, это очевидно, но ведь могла подарить и обыкновенную паранойю. Осознав это, Вальенте ослабила свою хватку, а потом тут же отпустила руку Камило, извинившись за такую резкость и натянуто посмеявшись. Она не хотела давать Камило пока что не обоснованный повод для беспокойства. Камило же, как маленький ребёнок, обеспокоенно завертел своей головой из стороны в сторону, будто ища у окружающих ответ на свой вопрос, что вообще произошло. Его метающиеся кудряшки могли бы привлечь внимание предполагаемого преследователя, поэтому Вальенте потрепала его по плечу и убедила в том, что это всё от усталости и её сильного желания вернуться в общежитие. Девушка вновь обернулась и удостоверилась, что за ними никто не идёт. На улице было не так людно, чтобы преследователь мог затеряться в толпе. Жаль, что она даже не предположила, что их преследователь снял кепку ещё до того, как вышел из кафе. Пэм проводила Камило до автобусной остановки, дождалась вместе с ним автобуса, отвлекая от произошедшего обычной весёлой беседой, а потом направилась быстрым шагом в сторону общежития. Сердце в её груди колотилось быстрее, а уровень беспокойства рос с каждой секундой. В полной безопасности она почувствовала себя только в тот момент, когда очутилась в своей комнате. И уже здесь стала убеждать себя в том, что всё это действительно просто излишнее беспокойство. Пока Камило ехал до дома, много мыслей в его голове вертелись вокруг вещей, о которых думать не особо-то и хотелось. И, к сожалению, эти мысли были не о курсовом проекте, а о безопасности его семьи и его собственном предназначении для её реализации. Мадригаль поднял голову, чтобы окинуть взглядом автобус. И ведь ни один из пассажиров даже не догадывался, с каким интересным человеком они сейчас ехали. Не актёр и не певец, конечно, но тоже мог бы впечатлить кого-нибудь на телевидении. Камило посмеялся собственной мысли. Ведь он сам пойдёт работать на телевидение через каких-то там пару лет. Но для этого нужно было всё же хотя бы немного подумать о курсовом проекте заранее. Дурацкий курсовой проект! Юноша тут же постарался об этом забыть, чтобы голова наполнилась мыслями о чём-то более приятном, например, о грядущем ужине. Правда, его ещё нужно было приготовить и помочь накрыть на стол, но это уже вопрос вторичный. Только после того, как ужин угодил в желудок, Камило позволил себе в полную меру подумать о сильно беспокоящих его вещах. Одной из них было его намерение поговорить со старшей сестрой, которая уже успела убежать в свою комнату. «Если она вообще захочет со мной разговаривать после сегодняшнего утра», — пронеслось в голове у юноши, и он постучал в дверь Долорес. К слову, её дверь тоже была резной и носила на себе таку же позолоченную табличку с именем, однако было видно, что по толщине она превосходила все двери не просто на этаже, а во всём доме. Камило уставился на круглую ручку двери с элегантной буквой «Д», как та резко повернулась, и дверь распахнулась. Юноша отскочил оттуда, испуганно вздохнув. Выглянувшее личико Долорес было очень недовольным. Старшая сестра смерила брата злым взглядом и сказала своим завораживающе тихим голосом: — Я надеялась, ты топчешься под моей дверью просто так, — Долорес без энтузиазма раскрыла дверь и жестом пригласила войти. — Нет, пришёл тебя побесить, — съязвил Камило и зашёл в команту, но потом вмиг сделался немного серьёзнее. — На самом деле, мне нужно обсудить с тобой кое-что очень важное. Эта невесёлая интонация младшего брата заставила саму Долорес растерянно забегать глазами перед собой. — Я тебя слушаю, — прошептала сестра и закрыла дверь.