Мы пытались

— Просыпаться думаешь? - первое, что с утра услышал Ойкава, ответив на звонок. В ответ лишь смачно зевнув, обратно забрался под одеяло. — Ива-чан, сегодня же выходной. — Вот именно, так что я жду горячий чай и что-то сладкое. — Тебе всё ещё плохо? — Да, поэтому жду свой завтрак, - бросил парень и завершил звонок.       Ойкава ещё пару раз потянулся, а потом его будто ударило током. Он резко вскочил, задев ногой одеяло, и разложился прямо на полу, потирая спину от поступившей боли. Ему позвонил Иваизуми впервые за год, поэтому нельзя было заставлять его ждать ни минуты.       Тоору выбежал из ванны, ухоженный и чистый, увидел на столе привычный мамин омлет, но проигнорировал его, ставя чайник. Термос быстро заполнился горячим чаем, и Ойкава вылетел из дома. — Долго, я уже позавтракал, - с этими словами встретил его сосед, и брюнет потух на глазах. — Ива-чан, я правда спешил. — Агрх, проходи... — Родители дома? — Нет, конечно. — Конечно? Родители Иваизуми недолюбливали Ойкаву, но Тоору этого не знал. Он искренне уважал этих людей, и был всегда рад, когда пересекался с ними. — Он тебя отвлекает от учёбы, - как-то заявила мама, и Хаджиме оскорбился. — Нет, мам, это не так. Мы с ним тренируемся! Вдруг мама заплакала, падая на кресло. Мальчик не понимал, что сказал не так, и сел на колени перед родительницей. — Что такое, мам? — Знаю я, чему он тебя тренирует! Иваизуми ужаснулся. Он начал тяжело дышать, и сейчас очень жалел, что они с Ойкавой живут так близко. Любой и каждый мог видеть их из окна. — О чем ты? - выдавил Хаджиме, сжимая кулаки на коленях. — Думаешь, я не видела, как он крутится вокруг тебя? За руку всегда хватает, бегает хвостиком, обнимает. В глазах Иваизуми проявился неописуемый страх и отвращение. Сейчас он боялся свою мать и её реакции. — Грязный соседский мальчика! - залилась слезами женщина, и её сын окончательно осел. Он посмотрел на свои руки, вспоминая все эти моменты с Ойкавой, и вытер их о футболку. Вечером ему окончательно стало плохо. Он то и дело натирал ладоши мылом. Его тошнило от самого себя, и только потому, что он сам часто обнимал Ойкаву, сам хватал его за руку и даже признавался в любви. Он был слишком юн, чтобы осквернять свои чувства, чтобы надумывать их или опошлять. Он всегда говорил искренне, но именно из-за этого ему стало мерзко. — Тут чай. Он из Индии, самый последний сбор, - констатировал Ойкава, разливая напиток по кружкам. — Ой, это та, которую нам дарили на соревнованиях? - вдруг улыбнулся парень, указывая на рыжую чашку с волейбольным мячом, из которой Хаджиме пил уже несколько лет. — Да, это она. — Я тоже из неё пью, - почему-то посмеялся брюнет. — Считай, у нас парные кружки. — Дурак... - буркнул Иваизуми и улыбнулся. Ойкава молниеносно подхватил его улыбку и спрятал в чертогах своей памяти. Она должна остаться с ним навсегда. — Утром была температура? - отхлебнув немного чая, спросил Тоору. — Не знаю, ещё не мерил... Повисла пауза. Они очень давно не сидели вот так вместе за столом, завтракая. Каждый боялся сказать что-то не то, хотя давно было пора. — Где градусник? Иваизуми щелкнул шеей, будто собирался навалять Ойкаве, и поднялся. — В комнате, сейчас схожу.       Парень зашёл в свою спальню. Она была небольшой и какой-то неуютной. В ней чертовски не хватало естественного освещения, поэтому на потолке красовалась широкая белая люстра. Казалось, она занимала половину потолка, делая помещение и без того меньше. Это маленькое безобразие спасали однотонные обои серого цвета, но они душили всю атмосферу этого места. Создавалось ощущение полного одиночества. Будто Хаджиме жил в тюрьме, в которую сам себя же и посадил. Ещё с детства он сравнивал свою комнату с хоромами Ойкавы. Его родители отдали чуть ли не самую большую комнату, сделали её светлой за счёт широкого окна и комбинированной мебели. Там всё сочеталось, было модным и красивым. Зайдя в его комнату можно было сразу сказать, что в ней живёт Ойкава. Они подходили друг другу идеально. — Ты чего завис? - раздалось у двери в спальню, и Иваизуми резким движением что-то ударил об стол. — Ты разбил градусник?! - закричал Тоору, залетая в комнату. — Быстрее пошли отсюда. Нет! Сначала открыть окно! Парень носился по из без того мелкой комнатушке, распахивая форточку и паникуя. Хаджиме же стоял на месте с опущенной голове, а в руке сжимая целый градусник. — Он электронный, дуралей... - пробубнил хозяин дома, прикрывая спиной стол. Брюнет замер с тюлем в руках, поворачиваясь. — А что тогда разбилось?! — Не твоё дело, уважаемый сосед. Парень насупился. — Это так ты теперь характеризуешь наши отношения? Сосед и сосед?! Иваизуми наконец поднял голову. Впервые за всё это время Ойкава показывает характер, а, значит, Хаджиме надавил на больное. И почему-то сейчас, в своей комнате, он чувствовал себя лишним и беспомощным. — Ты можешь это назвать как-то по-другому? - через силу хмыкнул Иваизуми, складывая руки на груди, и замечает, что Тоору теряется. Ему явно есть, что сказать, но он не сможет. Забоится. — Ну... — Я так и знал... - снова хмыкнул парень. — Знаешь что, Ойкава, ты совершенно не меняешься. Всё так же не можешь постоять за себя, не можешь сказать то, что хочешь, то, что чувствуешь. Тебе всегда требовалась нянька, которая будет бегать за тобой, следить и оберегать. И я был той самой нянькой, но дети растут, Тоору, растут! Ты вырос, я сделал свою работу, что тебе ещё нужно?! Чтобы я дальше будил тебя в школу, чтобы ругал тебя за поздние тренировки, чтобы был твоим ежедневником и напоминал, когда и с кем у тебя свидания?! Если это так, то с меня хватит. Я дал тебе время привыкнуть жить самостоятельно, но ты снова вернулся. Что тебе надо, скажи мне?! - закричал Иваизуми, срываясь на хрип, отчего Ойкава вжался в окно. Слезы стояли где-то в горле. Он никогда не видел Хаджиме таким. — Ива-чан, нет, я никогда не... — Ива-чан, я никогда, мне никто, я не, я, я, я, я. Вот в этом и есть ты, Ойкава - петь баллады о себе. За всю нашу жизнь ты хоть раз думал, что хочется мне? Что я чувствую? — Я... - начал парень, но осекся, когда увидел закатывающиеся глаза соседа. — Всё понятно. Видимо, мы никогда не были на одной волне. Я чувствовал одно, когда ты совершенно другое. Поэтому, Ойкава, мы и соседи. Каждый следит за своим участком, плевав на мнения ближайших домов. — Ива-чан, ты всё не так решил, - брюнет попытался сделать пару шагов навстречу, но Иваизуми остановил его рукой, уперевшись в самое сердце Тоору. — Не стоит перелазить через забор. Между нами он стоит не просто так. Хозяин дома опустил руку, разворачиваясь. — Иди домой, Ойкава. Я правда пытался.