Обоюдоострый цветок

      Так прошли долгие годы, Московское Княжество продолжала жить в ханской резиденции, управляя землями собственного княжества из далёкой чужбины. Каждый день княжна исправно помогала монгольскому хану вести государственные дела, подписывая волокиту ханских грамот, отчитываясь о передвижении его многотысячных войск и разведывательных донесениях командиров. Всё это время Улус Джучи обучал девушку, давал советы по управлению государством, рассказывал как лучше управлять своими войсками и обманывать противника на поле боя. Всё чаще и чаще монгольский завоеватель брал девушку с собой на государственные собрания особой важности, а самое главное, давал ей высказать собственное мнение по тем или иным государственным делам.       Чем больше общались Московское Княжество и Улус Джучи, чем дальше тот отдалялся от собственных детей, практически позабыв об их существовании, что сильно злило его старших наследников, лютой ненавистью ненавидевших иноземную княжну. Даже уходя в иноземные походы на земли своего брата Иранзамина, степной правитель доверял управление государственными делами Московскому Княжеству, что от лица уходившего воевать хана, решала важные государственные дела. Подобный подход нисколько не устраивал наследников Улуса, явно боящихся, что иноземка могла стать неожиданным претендентом на звание нового правителя огромного монгольского государства. Княжна же, несмотря на опасения наследников великого хана, питала совершенно иные цели.       Московскому Княжеству было совершенно наплевать на золотоордынский трон, всё что хотела княжна, восстановить родной край от многолетних набегов степных орд, усилив собственные позиции среди раздоров творившихся в землях Руси. Для этого девушке было крайне выгодно поддерживать не только спокойное состояние в самих землях Улуса, но и продолжать строить доброжелательные отношения с монгольским правителем. Поддерживая связь со своей столицей, девушка железной рукой исполняла свои обязанности баскака, вовремя присылая собранную с родных земель дань прямиком в столицу Улуса. Очень скоро многие князья смекнули, что заметив ярко-красные знамёна Москвы, лучше сразу отдавать всё что они только имели в закромах собственной казны.       В своей работе княжна не чуралась, ни крови, ни грабежу, всех кто пытался сопротивляться её рати жестокого наказывали, заставляя к тому же платить больше положенной Улусом дани. Отсылая в земли великого хана, на первых парах, дань в полном объёме, с каждым годом Московское Княжество стало всё чаще и чаще приказывать своей столицы оставлять некоторую часть дани в собственной казне, уверяя своего господина, что именно столько и удавалось собрать со всех окрестных княжеских земель. Конечно, княжна видела, что Улус явно подозревал девушку в нечистом, явно догадываясь, что малое количество дани прибывало в Сарай-Бату неспроста, однако, никогда не обвинял её в этом. Подобные действия позволяли княжне не только повышать благосостояние собственных земель, но и значительно ослаблять изрядно потрепанных, лихими битвами, братьев.       Помимо этого Московскому Княжеству удалось установить вполне дружественные отношения с новым русским митрополитом, прибывшим в столицу Улуса Джучи для подтверждения прежних льгот местного духовенства. Княжна с радостью и добротой приняла нового киевского настоятеля, упросив Улус Джучи отпустить его на родину с новыми ярлыками для православной церкви. Подобные действия не прошли даром, весьма долго княжна и настоятель вели долгую переписку, обсуждая религиозные вопросы и тяжёлые времена в котором прибывал их родной край. Дружба с главой церкви позволила девушке заручиться его поддержкой во вновь нараставшем противостоянии с Тверским Княжеством.       Помимо этого когда Москва от лица собственной княжны попросила перебраться митрополита из Владимира, где тот проживал несколько лет после своего ухода из стремительно терявшего свои позиции Киева, в расширявшуюся год от года столицу Московского Княжества, глава церкви любезно принял подобное предложение. Узнав об этом, через некоторое время, Московское Княжество была вне себя от нахлынувшей в тот момент радости. В тот момент становилось очевидно, что кроме неё и Тверского Княжества уже не была в её родных землях правителя сильнее и важнее по своему статусу. Для княжны оставалось лишь самое важное, окончательно избавиться от своей старшей сестры став единственной властительницей своего родимого края.       Подобный случай подвернулся ей в двадцать четвёртый год своего пленения монгольским правителем. За год до этого Улус Джучи отдал очередной ярлык на княжение землями Владимирского Княжества её старшей сестре, а сам послал в столицу княжества своего человека со множественной свитой, чтобы внимательно наблюдать за деятельностью явно усилившихся тверчан. Прибыв в земли Тверского Княжества, тот, без всякого стыда выгнал великую княжну из собственного дворца, учинив в городе большие беспорядки, воины монгольские грабили, убивали и поругали в те дни много местного народа, что лишь сильнее злило обозлённую на монгольских завоевателей тверскую княжну. Первое время она старалась сдерживать нахлынувшую на себя злость, понимая, какие страшные последствия придут в её родной дом если она вздумает поднять меч на человека великого хана.       Несмотря на то, что тверичанка уже громила отряды монгольского войска и отличалась страшным, буйным нравом, разум в её голове заставлял держать остриё своего меча в ножнах. Терпение девушки кончилось в момент, когда монгольские воины попытались отобрать коня у местного дьякона, возмущённая поручительством над служителем Бога, она вместе с жителями Твери вступилась за него, по всему городу завязались спонтанные драки со степными завоевателями. Очень быстро монгольские отряды стали теснить в сторону бывшего княжеского дворца, где монголы надеялись укрыться от разъярённого народа, однако, раззадоренная своим гневом, к тому моменту тверское Княжество приказало сжечь свой дворец вместе со всеми кто находился внутри. Тех из монгол, что пытались спастись бегством из восставшего города, были без всякой жалости перебиты жителями столицы, уставшими от поругания своего родного края.       Узнав о вестях, что творились в Твери, великий хан был разъярён. Был убит знатный человек из его народа, убито множество воинов и купцов, что попали под горячую руку Тверского Княжества. Взывав девушку во время внеочередного военного совета проходившего в тронном зале, он твёрдо объявил:       — Соберите мне войска такого количества, чтобы стрелы от их луков закрыли этим собакам всё их небо!— вскричал он так, что казалось, весь дворец содрогнулся от его ярости.— Я лично отправлюсь под Тверь, эти шайтаны пожалеют, что вздумали поднимать свои мечи на моих воинов! Камня на камни не оставлю от этого проклятого города!       — Не стоит вам понапрасну так гневаться, о великий хан,— неожиданно заявила ему княжна, впервые за долгие несколько лет девушка поймала на себе хмурый и грозный взгляд монгольского завоевателя, но смогла выдержать его давление.       — Что это ты ещё мне тут глаголишь?— со злобой спросил у неё Улус.— Неужели ты думаешь, что я прощу этим тварям, гибель своих людей или считаешь, что родство твоей сестры с тобой уберегает её от необдуманных поступков!?       В какой-то момент Московское Княжество поймала на себе язвительные взгляды старших детей Улуса, радовавшихся столь долгожданному моменту гнева их родителя на русскую княжну, однако, их язва тут же превратилась в удивление и злость, когда до их ушей донёсся ответ девушки:       — Не подумайте, о великий хан, что действия моей сестры должны остаться безнаказанными, наоборот, совершённый ею поступок должен быть отплачен справедливым для её глупой головы наказанием,— решительно ответила ему девушка.— И посему я прошу вас позволить мне возглавить воинство по усмирению непокорности моей сестры! Дайте мне пятьдесят тысяч своих лучших воинов, и можете быть уверены, мои дружины смогут быстро принудить тверчан к скорой для них расплате, а сами отправляйтесь в земли Иранзамина, в последние годы он явно ослаб, и вам остаётся нанести решающий удар по его шатким землям, чтобы окончательно установить своё владычество над персидскими просторами, а об мятежниках я позабочусь самостоятельно!       Некоторое время хан молча обдумывал слова своей почётной пленницы, впервые за долгие годы Московское Княжество просила покинуть пределы его столицы. Внимательно взглянув в её сторону, будто решая, готова ли девушка покинуть его для такого важного задания.       — Я отправлю своих темников с войском в Москву, ты же, немедля отправляйся в Нижний Новгород где княжит Нижегородско-Суздальский княжич,— наконец произнёс он.— Передай ему, чтобы его отец собирал своих воинов и вместе с твоими дружинами двинулся в сторону Твери, такова моя воля. Сумеешь первой прибыть в столицу, будешь возглавлять поход, нет, тогда всю землю тверскую и окрестную ей пожгёт моё воинство.       Покорно поклонившись в качестве благодарности, Московское Княжество тут же покинула тронный зал, направившись в сторону дворцовых конюшен, дабы как можно скорее добраться до городского порта. Оседлав лучшего степного скакуна, девушка тут же покинула пределы ханского дворца, через некоторое время оказавшись в нужном для неё месте. Передав начальнику речного порта о приказе его господина, княжна, сев на первое же судно шедшее до родных земель, отправилась по течению реки Ахтубы, очень скоро впавшей в просторные воды родной сердце девушки Волги. Радость переполняла княжну когда она видела, как волны плещутся об борта её небольшого, но быстро идущего судна, наконец-то, после стольких лет она повидает свою дорогую сердцу землю.       Девушка чувствовала, неутолимое желание спрыгнуть с борта корабля и уплыть далеко-далеко, чтобы более не возвращать в иноземные степи, до ужаса хотелось ей остаться у себя дома и никуда не уходить. В памяти ещё оставались ратные подвиги её юности, когда она умело била отдельные отряды монгольских военачальников, что шли грабить её родные земли, но в то же время было и понимание, что отдельный отряд совершенно отличен от огромного войска возглавляемого опытным военачальником. Московское Княжество могла побить отряд, но вот силы, что придут в её землю после этого победить она была просто не в состоянии. Тем сильнее она желала быстрее монгольского войска достигнуть пределов собственной столицы.

***

      День сменялся ночью, а течение русской реки продолжало нести на себе быстроходный корабль, что неотвратимо двигался вперёд. По настоянию княжны судно не совершало больших остановок, Московское Княжество желала как можно быстрее оказаться в пределах земель суздальского князя, а затем и в собственной столице, чтобы взять командование над предстоящим походом в собственные руки. Наконец, после нескольких дней нескончаемого пути, в пределах судна показались деревянные постройки Нижнего Новгорода.       Княжна никогда прежде не бывала в данном городе, хотя и была наслышана о его славе, гулявшей по всем русским землям. Нижний Новгород был достаточно молодым городом, не намного старше самой московской княжны, основанный Городецким Княжеством, после его удачного похода на земли Волжской Булгарии. Расположен он был прямо на стыке великих русских рек Волги и Оки, являвшихся в те года важнейшими торговыми артериями для тогдашних купцов. Удачное расположение города быстро сыграло ему на руку, сделав Нижний Новгород не просто фортификационным постом на границах городецкого князя, а важным торговым местом связывавшим русских и булгарских торговцев. Привыкли местные жители и к тяжёлой военной судьбе.       Ещё до прихода кровавого нашествия орд Улуса Джучи, пределы Нижнего Новгорода встречали у своих стен мордовские воинства, после неудачных походов на их земли русских полков. Не раз и не два, разбивала свои зубы об крепкую оборону Нижнего Новгорода мордовская княжна Пургасская Волость. Слышала Московское Княжество и подвигах сторожевого полка города, что принимал участие в кровавом побоище против войска Улуса Джучи под Коломной, случившегося через некоторое время после уничтожения им Старой Рязани. Не раз город подвергался разорениям монгольских войск, но каждый раз, словно на зло собственной судьбе, умел находить силы чтобы вновь восстановить прежнюю славу.       Уже некоторое время городом княжил единственный сын суздальского князя, Нижегородско-Суздальское Княжество, хоть и подававшего большие надежды хорошего князя, но, как и отец, не желавший участвовать в творившейся раздробленности родного края. Суздальские князья устали от многолетнего раздора, их земли уже давно были изрядно пропитаны отеческой кровью, города изрядно пожены пожарищами иноземных воинств, а люди в страхе боялись любой новой вести исходившей из соседней к ним степи. Посему Московское Княжество нисколько не воспринимало их как своих конкурентов, зная, что в нужный срок суздальский князь сам уступит ей собственные владения, когда она окончательно укрепит свой статус великой княгини.       Когда девушка появилась в пределах нижегородского кремля, близ которого и остановилось её судно, то сразу заметила местного посадника, что первым пришёл встретить столь неожиданную гостью:       — Приветствую вас, московская княгиня, сколько же лет вас не видела родная земля?— приветливо произнёс Нижний Новгород уважительно поклонившись княжне.       — Хочу я видеть твоего князя,— сдержано ответила ему княжна.— Хочу, чтобы передал от меня вести своему отцу от великого хана.       — Так они оба здесь!— ответил ей было он, но услышав слова княжны об великом хане, тут же испугано прибавив.— Какие ещё вести? Неужто князь в чём провинился?       — Веди меня к своему князю, на все вопросы ответы получишь позже,— всё также спокойно ответила ему княжна.       Посадник явно перепугался подобного тона от приехавшей гости, однако, лишних вопросов более не задавал. Жестом показав девушки идти за ним, Нижний Новгород молча повёл её в стены своего кремля. Когда княжна появилась в пределах помещения в котором находился старый князь и его молодой сын, прервав их неспешную беседу, Суздальское Княжество был весьма удивлён её приездом:       — Московское Княжество, какими судьбами?— произнёс он приглашая девушку к своему столу.— После того как эти ироды угнали тебя в своё пленения, совсем тебя не видел, присаживайся, расскажи хоть что...       — Благодарю за вашу гостеприимность, произнесла девушка не дав суздальскому князю договорить.— Пришла я к тебе с вестями от великого хана.       — И что же мне от него велено?— спокойно спросил у неё старый князь.       — Просит он тебя собрать свои рати и соединившись с моими дружинами и его войском, двинуться на мятежные тверские земли,— ответила ему девушка.       — Наслышан я был об событиях тверских,— всё также спокойно произнёс Суздальское Княжество, тут же спросив.— И нисколько не боишься ты против своего же родного народа выступить, за насилие ему принесённое?       — Ежели, Суздальское Княжество, мы с тобой этого не сделаем, орда монгольская учинит нашей земле большее злодейство, чем сделаю это я,— произнесла в ответ она.— Тверское Княжество понимает, что когда в её земли придут монгольские карательные отряды, они не остановятся даже когда она, виновник злодеяния против них, покинет свои земли дабы не подвергать их лишней угрозе. Совершив поход мы вынудим её бежать и отказаться от собственных ярлыков, подорвём её могущество, даже ценой больших человеческих жертв, подобных злодеяний будет вполне достаточно, чтобы карательные войска не разорили прочие земли нашей отчизны.       — И ты думаешь, что подобного будет достаточно и татары не ограничатся разорениям большего размаха?— вмешался в их беседу Новгородско-Суздальское Княжество.       — Более чем,— уверенно ответила ему княжна.— Как бы не гневался Улус, самое важное для него, могущество Тверского Княжества, после того как она лишится всех своих ярлыков, а её земли будут ослаблены, для него этого будет вполне достаточно. Ослабевшая таким способом Тверь, не будет представлять прежней угрозы, а мы, завоевав его большее расположение, сможем лишь сильнее укрепить собственные позиции, не подвергнув родные земли большому разорению.       — Раз так,— твёрдо ответил ей суздальский князь.— Жди мои рати в своей столице и если правдивы твои слова, то уступлю тебе все свои владения после того как уйду в царство Божье, ибо вижу, в тебе крепкий щит земель русских.

***

      Через четыре дня Московское Княжество на полном скаку вернулась в свою столицу. Как девушка узнала во время небольшой остановке во Владимире, где она меняла своего коня, монгольские карательные войска только-только подходили к её землям, находясь ещё на значительном отдалении от столицы княжества. За время её продолжительного отсутствия город сильно преобразился, златоглавые храмы украшали резиденцию главы православной церкви, деревянных строений в городе стало в разы больше, сам он увеличился в своём размере. Стены московского кремля лишь укрепились, люду повсюду было столько, что девушка не могла поверить своим глазам, словно никогда она и покидала его пределов. Когда княжеский конь достиг пределов её бывшей резиденции, тут же спрыгнув девушка поспешила внутрь.       Когда княжна вбежала внутрь своего княжеского тронного зала, Москва заполняла какие-то важные бумаги пришедшие с других концов присоединённых ею земель. Услышав как кто-то вбежал внутрь княжеской резиденции, посадница испугано оглянулась, но заметив свою правительницу, застыла в полном изумлении. Несколько минут Москва и Московское Княжество просто молча смотрели друг на друга, но в один момент посадница, бросив все свои бумаги, тут же бросилась в сторону княжны. Крепко обняв девушку, она ничего не говорила, лишь радостно плача от переполнявшего посадницу счастья.       — Я же говорила тебе, что вернусь,— произнесла княжна глядя в мокрое, от слёз, лицо своей столицы.       — Говорила и слава Богу, вернулась,— ответила ей Москва, но тут же обеспокоено спросив.— Надолго ли?       — Пока не задавим бунты в тверских землях,— сказала она лишь крепче прижавшись к человеку, заменившему ей родителя.— Если бы опоздала хоть на денёк, то все эти двадцать лет пошли бы коту под хвост. Суздальское семейство, на пару с посадником нижегородским, ели уговорили остаться в их городе хотя бы на одну ночь, чтобы набраться сил перед возвращением домой, а сами отправились собирать полки, через пару дней будут здесь с союзными нам силами.       — Значит поход будет проходить под твоим командованием?— спросила у неё посадница, наконец отпустив княжну.       — Теперь уже точно под моим руководством,— устало сказала Московское Княжество.— Пускай меня проклинают за то, что я не поддержала гибель ига над собственной землёй, пускай проклинают за злодеяния над справедливым гневом моего народа, но зато, я смогу сохранить её для будущих победных свершений, что помогут нам освободиться от иноземного владычества!

***

      Некоторое время спустя у стен столицы Московского Княжества показались ханские войска, темники которых, удивительно спокойно восприняли передачу командования походом в руки княжны. Пока ханские войска расквартировывались в ожидании подходящих сил Суздальского Княжества, московская княжна продолжала собирать собственные силы, что неспешно стягивались к столице. Когда Московское Княжество уже закончило со всеми приготовлениями к предстоящему походу, к Москве прибыли силы рати суздальского князя, быстро обсудив планы предстоявшего похода, объединённые силы русских и монгольских войск выдвинулись в мятежные земли Твери.       Огнём и мечом прошлись объединенные силы по тверской земле, окропив её кровью и слезами. Каждый кто в те дни смотрел в сторону Московского Княжества не видел в её лице ни радости, ни грусти, лишь лицо мертвеца без особого желания наблюдавшего над горевшими городами. Княжна чувствовала, что совершала большой грех, поднимая руку на собственную отчизну, но поступит по другому было попросту нельзя, прояви она сейчас мягкость и подобной кровью обагрилась бы вся её родина. Трудно ей было глядеть как её собственные войны сжигали очередной населённый пункт за другим, помогали ордынским силам уводить своих же сограждан в невольничьи рынки, но княжна продолжала следовать своему плану. Несколько раз командиры монгольского войска изъявляли желания разграбить земли, ярлык на княжение которыми, держала за собой тверская княжна, но Московское Княжество категорически воспрещала им сходить с обозначенного ею маршрута.       Как и предполагала княжна, Тверское Княжество, в надежде уберечь собственный народ, сбежала в земли Новгородской Республики, из которых весьма скоро перебралась в земли его младшего отпрыска Пскова. Узнав об этом объединённая армия, по приказу Московского Княжества, начала своё движение в сторону границы с Новгородской Республикой, но не успели их полки выйти к пределам Торжка, как к ним явился сам новгородский боярин.       Получив донесения о стягах его личной охраны, за которыми ехало множество гружёных повозок, Московское Княжество отдала приказ войску остановиться, а сама, вместе с Суздальским Княжеством и парой воинов из личной охраны, двинулась в сторону приближавшимся новгородцам. Стоило только коню княжны остановиться по приказу своей хозяйки, как вперёд своей охраны вышел сам новгородский боярин, громко произнеся:       — Не губи, великая княгиня московская, земель моих, ибо ушла с неё твоя мятежная сестра,— с этими словами Новгородская Республика низко поклонился девушке, показав в сторону нагружённых доверху телег.— Прими дары для великого хана нашего, за глупость мою, да две тысячи гривен серебра данью дополнительной. Не губи ты и Псков, что принял Тверское Княжество в землях своих, ибо ушла она давно из земель его в литовской княжны владения.       — Передадим мы, великому хану, и дань твою, и дары твои богаты, Господин Великий Новгород,— сухо ответила ему княжна.— Ступай себе обратно, ибо не тронет наш меч твои земли.       Вновь низко поклонившись княжне, боярин, оставив дары объединённой армии, вместе со своими людьми отправился в сторону Торжка. Глядя как быстро удалялся в пограничный город сильнейший из русских князей, поближе подъехав к московской княжне, Суздальское Княжество произнёс:       — Нет теперь, Великое Княжество Московское, на Руси правителей равных тебе, нет и равных более не будет!

***

      Подавив последние очаги восстания в землях своей старшей сестры, Московское Княжество, вместе с суздальским князем, вернулась в Сарай-Бату. Выслушав доклад русских правителей об успешно выполненном походе, Улус Джучи был доволен выполненной ими работой. Как и предсказывала Московское Княжество, монгольский правитель отобрал у мятежной тверичанки все имевшиеся ханские грамоты на княжение в прочих землях, распределив владения Северо-Западной Руси меж двумя княжествами. Московскому Княжеству достались костромские земли и право наместничества над землями новгородскими. Суздальский же князь получив право владеть всеми владимирскими землями, впрочем, не сильно радуясь неожиданному приобретению.       Тверское Княжество вернулась в свои земли спустя некоторое время после подавления восстания, получив прощение Улуса Джучи, однако, более не могла вмешиваться в процесс объединения родных земель. Её земли были разорены, города опустошены, а рать выкошена жестокими битвами, всё что оставалось тверской правительнице, лишь скорбно наблюдать за объединением оставшихся земель под контролем Московского Княжества. Несмотря на принесённые жертвы, Московское Княжество, смогло не только устранить своего главного противника, но и не дать ханскому гневу, разорить прочие земли Руси. Несколько лет спустя, скончался и суздальский князь, выполнив своё обещание, данное московской княгине перед тверским походом, передав все свои земли под её княжение.       Нижегородско-Суздальское Княжество нисколько не сопротивлялся решению отца, не желая ввергать свой родной край в пучину новых междоусобиц. Спокойно поступив под крыло московской княгине, он стал верно помогать девушке собирать оставшиеся, разрозненные земли родной отчизны. Несмотря на то, что теперь Московское Княжество называли Великим, как и покойного её отца, новоиспечённая повелительница земель русских прекрасно понимала, что главное дело всей её жизни было ещё далеко от своего свершения, а по сему стремилась совершить последний рывок к освобождению родных земель от монгольского ига.