мы просто чертовски устали, да?

– Il mio ragazzo, – Копия затаил дыхание, – Il mio piccolino. Он не успел договорить, как губы Содо осторожно прикоснулись к его губам, и он скорее по наитию ответил на его поцелуй. Их поцелуй не имел привкуса виски, эту возможность забрал Фантом. Но горячие губы Папы, запах его духов и близость их тел сейчас перекрывали любые сожаления Содо. Его больше не пугал Папа, его Папа, и гуль наслаждался им. Он жадно запоминал запах его тела, его тепло, прикосновения рук, всё это сейчас было дороже всего на свете. Поцелуй Копии был со вкусом боли, своей собственной и боли потерянного упыря. Он целовал его искренне, с надеждой, так обычно молятся, и Копия считал этот поцелуй молитвой. Если бы это могло считаться исповедью, то это было бы самой честной исповедью. На которой двое сломанных нашли друг друга. Папа запустил руку в длинные волосы Содо, пряча в них пальцы, и слегка за них потянул. – Твои грехи прощены, cara mia, – тихо произнес он, отстраняясь от гуля, – Дьявол великодушен и он отпускает все, что тяготило тебя. Дьюдроп надеялся, что в темноте не видно покрасневших кончиков его ушей. На глазах выступили слёзы. Он не сдержался и уткнулся в грудь Папы, плача и причитая. Он извинялся за все, что сделал, но сквозь слёзы его слова было трудно различить. Копия не знал, как лучше поступить, он просто приобнял его и надеялся, что гуль сможет успокоиться без его помощи. Двое сидели в темноте. Никто из них не знал, сколько времени они провели в объятиях друг друга. Рубашка Копии успела пропитаться слезами, а Содо перестал плакать, только иногда тихо всхлипывал. – Содо, мы оба чертовски устали, я думаю, нам необходим отдых, – с этими словами Копия подался вперёд и Дью слез с его колен, позволяя ему встать, – Не пойми не правильно, меня клонит в сон. Гуль было хотел выйти из номера и оставить Папу в одиночестве, но тот его остановил. – Ласточка, милая ласточка, останься со мной на одну ночь. И Содо остался, он не мог не остаться после этих слов. Они молча готовились ко сну, стараясь не замечать воцарившейся неловкости. Лежа в постели Копия протянул руку и разгладил морщинку на лбу Содо, заставляя мышцы лица расслабиться, осторожно погладил рога. Это было одним из слабых мест гуля наряду с основанием хвоста, ему было одновременно приятно и страшно из-за того, что Папа точно знал, где стоит касаться. Раньше он не думал, был ли его Папа с другими гулями, но догадывался, что он знает, как правильно с ними обращаться. Ревность неприятно уколола его в районе груди. – Спокойной ночи, моё дитя, – прошептал Копия, прикрывая глаза. – Спокойной ночи, – эхом повторил Содо, не до конца веря в реальность происходящего. Между ними не случилось ничего, кроме поцелуя и нескольких прикосновений. Они просто легли спать вместе, и Дью это, если честно, вполне устраивало. Это не было похоже на страсть между ним и Фантомом, но ощущалось гораздо правильнее, и эта мысль успокаивала гуля. Копия не был уверен, что сможет быстро уснуть, обычно он засыпал далеко за полночь, бессонница давно стала частью его жизни. Но в этот раз он провалился в сон, сам того не заметив. Содо еще какое-то время смотрел на расслабленное лицо Папы, боясь сомкнуть глаза, пока сон не настиг и его. – Доброй ночи, Папа, – прошептал гуль, чувствуя как тяжелеют его веки. Сегодня их ждет спокойный и крепкий сон.