мы просто чертовски устали, да?

Фантома мучила бессонница. Иногда ему удавалось поспать несколько часов, но сон не приносил ему отдыха. Он часами разглядывал стены и потолок, вслушивался в шум за окном и разговоры в коридорах. Такой образ жизни серьезно мешал ему днём, но как только на город опускалась темнота, он не мог заставить себя уснуть. Это не может продолжаться вечно, по крайней мере, Фантом так себя успокаивал. Содо ушёл, он соврал и ушёл. Он злился на гуля по нескольким причинам сразу: Дью пренебрег его чувствами, он врал ему в тот вечер насчёт Эфира, и он оставил его одного, вынуждая натянуть на себя улыбку и продолжать строить из себя весельчака. Не то, чтобы копаться в чужом белье было ему интересно, но это только добавляло масла в огонь, который разжёг Содо. Бессмысленная старая история, но Фантом понимал, что теперь он на этом же самом месте. Было изначально бессмысленно ввязываться в это, и теперь он себя за это корил. Невероятно больно смотреть на то, как человек, от которого у тебя дрожат коленки, начинает уделять тебе все меньше внимания. Больше не смотрит в твою сторону, не пытается раззадорить во время шоу, не караулит тебя у номера, и больше никогда, никогда не улыбается искренне. Содомайзер отводил взгляд, молчал и постоянно старался как можно быстрее уйти, даже если рядом были другие упыри. Они никогда не принадлежали друг другу, так себя успокаивал Фантом, но он искренне считал, что им хорошо вместе, и это взаимно. После концерта в Амстердаме он планировал поговорить с Содо об их взаимоотношениях, и эти воспоминания разбивали его на куски. Драгоценный гуль отверг его, не выслушав до конца, это было маленьким концом света. Его драгоценный гуль выглядел самым грустным существом в мире, и Фантом искренне хотел быть рядом, не как просто друг-с-которым-мы-иногда-трахаемся, а как действительно близкий... демон? Даже в его голове это звучало сопливо и неприятно, отрицающе саму природу упырей. И он всё равно сидел с разбитым сердцем, и каждую ночь обида съедала все внутренности, постепенно прорастая в теле. Благоговение перед невероятным Дьюдропом быстро сменилось злостью и бессмысленной ревностью. Ревностью ко всему миру, у которого он был, но теперь не было у Фантома. Месть и желание забыться не посещали мысли, в них не было ничего, кроме грустных и испуганных глаз, которые отпечатались в сознании. Невероятно паршивое ощущение. Почти всё время на публике Фан притворялся, что ничего не произошло. "Ведь ничего и не было, верно?" – спрашивал он себя, глядя в зеркало утром, готовясь к очередному дню в компании упыря, отравившего его душу. "Ничего не случилось, просто моё сердце разбито мальчиком, которому всё равно" – нарочито противный голос звучал в пустоту ванной комнаты, Фантом отворачивался от своего отражения и уходил прочь. Но каждую ночь его волновало, уснул ли его убийца, и снится ли ему что-нибудь хорошее. Самым болезненным было не знать, обнимает ли его кто-нибудь, греет ли он его замёрзшие стопы, укрывает ли одеялом, перед тем, как уйти. Ещё больше боли приносил страх, что кто-то заботится о Содо вместо Фантома. Ведь кто-то же мог справляться с этим лучше, кто-то мог быть ему нужнее, чем неудачник-гитарист. Гуль не знал, но он плакал во сне после этих мыслей, когда всё-таки засыпал на несколько часов. Фантом вышел из душа, стянул с себя полотенце и упал на кровать. Всё тело ныло после выступления, и даже долгий горячий душ это не исправил. Лежать на мягком одеяле было приятно, оно грело кожу и нежно обволакивало, но гуль не мог полностью сосредоточить своё внимание на этих ощущениях. Он провёл рукой по влажному животу, медленно спускаясь ниже и жадно сглотнул воздух, ему было совершено необходимо снять напряжение. Фантом зажмурился, и перед глазами снова возник Дью. Казалось, что это он прикасался к гулю. И это ощущение было настолько реальным, что Фантом буквально ощущал его руки на себе. Каждый раз от прикосновений Содо он терял волю и разум, бездумно толкаясь в его ладонь. Тонкие пальцы изучали его, скользили по разогретому телу, заставляя Фантома неметь и тихо поскуливать. Упырь дразнил его, меняя темп, замедлял движения, заставляя умолять и впиваться в матрас когтями. Он целовал его рога и эти поцелуи отдавали жаром во лбу. Сам дьявол свидетель, этот гуль знал все его слабые места. Где-то в соседнем номере слышались негромкие шлепки, раздался глухой рык, и всё стихло. Знаете, что самое отвратительное? Удовлетворять себя, представляя своего партнёра, и забывать, что это только в твоей голове.