После боли

Дружеская пирушка текла своим чередом. Трандуил уже вполне взбодрился и даже смог немного поесть: затея с рыбалкой не удалась, а оставаться голодным ему не хотелось. Но большей частью он прихлёбывал квэнилас с кусочками молочного сахара, которым его угостили близнецы. Несколько коричневых отломков он отнёс Нильвэ — тот скользнул по ладони бархатными губами и благодарно взглянул на хозяина. Илли обнял его голову, прильнул щекой и закрыл глаза. «Мне так не хватает близкого эльда»... Тот, кого он считал близким, находился совсем рядом, но не мог утолить его тоску. «Как мне теперь обнимать тебя, Морьо?» — сердце сдавило болью, от которой раньше он непременно расплакался бы, но с некоторых пор Трандуилу стало казаться, что все отведённые ему слёзы высохли в Ночь костров... Ему уже не хотелось возвращаться к тому костру, который горел прямо сейчас, и от которого доносились смеющиеся голоса Амбаруссар. Хотя они так интересно рассказывали о своих дорожных приключениях — как ловили форель в верховьях Брильтора, как спасали лося от стаи волков, а недавно побывали в гостях у Пастырей деревьев. Трандуил мог бы бесконечно слушать истории про кэлвар и олвар, но сейчас его живое внимание снова оказалось под гнётом нахлынувших чувств. Чтобы тяжесть отпустила, он продолжал обнимать и гладить Нильвэ, который толкался чуткой мордой в его ладонь и всхрапывал над ухом. На какое-то время Илли растворился в этих ощущениях и позабыл обо всём... Но о нём, конечно же, не забыли: — Илли, возвращайся к нам, — позвал Карантир, — если хочешь послушать, как поют энид. Точнее, петь будут мои братья, и наверняка ужасно фальшиво, но выбора у нас нет. Трандуилу доводилось слышать медленные и низко звучащие песни Пастырей, но очень давно, и ему захотелось освежить впечатление: интерес пробудился в нём заново. — Иду, — откликнулся он, полуобернувшись, потрепал коня по холке и пошёл к костру. Дождавшись его, Тельво и Питьо завели певучий речитатив, где отдельные слова на квэнья сливались в длинные и многосложные, при этом многократно повторяясь. Илли не старался понять содержание — просто отдался музыке, слился с нею, улавливая отголоски разума Пастырей и их удивительное восприятие мира: не терпящее суеты, всеохватное и целостное, для которого не было мелочей, и в каждое слово вмещалась вся его история. Время замедлилось и уплотнилось: Трандуил позабыл свою обычную торопливость и подумал, что готов хоть до заката слушать пение близнецов, но в какой-то момент Морьо заявил, что у него скулы сводит от этого, как он выразился, «словоблудства». — Ай, ничего ты не понимаешь в музыке, грубиян! — воскликнул Амрас. — Такую песню испортил! — Хороша музыка: день и ночь бубнить себе под нос одно и то же, когда другой работы нет. Но мы-то не энид, так что довольно прохлаждаться: пора навести порядок. А ты мне с этим поможешь... ценитель искусства! Тельво деланно перекосил рот, передразнивая усмешку брата, за что получил подзатыльник. Вдвоём они собрали посуду, увязали её в узел и пошли к ручью. Илли остался со старшим близнецом, сразу же почувствовав неловкость. Но тот невозмутимо обгладывал кроличью ногу, оставшуюся от обеда, и смотрел на него бесхитростно и дружелюбно. Это успокоило Трандуила, и он решил сделать вид, будто ничего не произошло. — Я хотел поставить верши на озере, — сказал он, — пойду заберу их. — Я помогу принести, — откликнулся Питьяфинвэ, — рыбы, должно быть, много! Илли снова встревожился: это явно было лишь предлогом. «Кажется, моё любопытство не прошло даром». Он попытался отговориться: — На самом деле, я ничего не успел поймать… оставил ловушки под деревом и забыл. — Ничего страшного, значит, мы просто прогуляемся. Если ты не против, конечно. Трандуил не возразил, так что Питьо швырнул кость через плечо — в подарок лесным зверушкам, сполоснул руки из кувшина с узким горлышком и выказал готовность идти. — А ты искупаться не хочешь? — предложил он по пути. — Вода для этого в самый раз: прохладная, зато очень горячит кровь! Мы с Тельво уже проверили. Илли решил не обращать внимания ни на какие намёки и ответил просто: — Нет, не хочу, спасибо. Обычно я люблю плавать, но сегодня что-то не тянет. Они вышли на песчаный берег — кромка воды была нежно-бирюзового цвета. Трандуил вспомнил, как близнецы ласкались тут, перекатываясь по песку, и покраснел до корней волос. А потом обернулся к Феанариону и понял, что таиться бесполезно. Питьяфинвэ глядел на него с лёгкой улыбкой, дразнящей и выжидающей. — Ох, лорд Амрод… — Илли сквозь землю готов был провалиться. — Прости, что нарушил ваше уединение. Питьо тряхнул головой — медные волосы упали на лицо — и рассмеялся. Совсем не обидно, а тепло и по-доброму, так что у юноши отлегло от сердца. — Ты ничуть не помешал нам, Трандуил. Напротив, твоё внимание нас весьма… м-м-м, вдохновило. Илли зарделся, и это было уже приятное смущение. — Я не хотел, правда… это случайно вышло. Но вы были такие… такие восхитительные, что я засмотрелся. — Не стыдись этого, мальчик, — Питьяфинвэ ласково улыбнулся. — Мы с братом хорошо знаем, как действует наша красота, умноженная вдвое. И с удовольствием делимся ею. Скажу по секрету: у нас даже были некоторые виды на вас с Морьо. — Ой… — Трандуил смутился ещё пуще, и теперь ему стало неуютно. — Хотя, конечно, это были лишь фантазии — мы знали, что он никогда на это не согласится. Но в этот раз нам хотелось, чтобы вы, по крайней мере, поладили между собой. Для того и поддразнивали тебя — думали, ты пойдёшь к Морьо и он не сможет устоять… — Нет! — выкрикнул Илли гораздо громче, чем хотел. И тут же прибавил очень тихо: — Я не сделал бы такого. Ни за что. — Да, я уже понял, что не всё так просто, — с сожалением пожал плечами Амрод. — И ты тоже прости нас, Трандуил, — мы только зря растревожили тебя. Но ведь ты глядел на нас не ради развлечения, верно? Тебе не хватало объятий Морифинвэ… Смущение Илли превратилось в жгучий стыд — он почти перестал дышать. — О Элберет! — воскликнул Питьо. — Ты стыдишься даже такого простого и естественного желания? Но ведь вы с Морьо уже были близки, и не раз — что изменилось с тех пор? — Очень многое. Но я не могу… не хочу говорить об этом. — Как пожелаешь, меллон. Позволь только сделать тебе одно предложение — может статься, оно тебя заинтересует. — Выслушаю с радостью. Питьяфинвэ склонился к уху Трандуила и заговорщическим тоном сказал: — Если тебе всё-таки надоест компания этого угрюмого зануды… — Ну что ты, Морьо вовсе не зануда! С ним интересно — столько всяких историй можно услышать. — Мы с Тельво знаем не меньше — у нас в запасе столько охотничьих баек и страшных историй, которые так увлекательно рассказывать ночью. И я хотел предложить тебе поехать с нами. Попутешествуем по Оссирианду — это же твой родной край? — Да, и я его очень люблю! Хотя и заповедный лес Дориата не менее прекрасен. Но прости, я не могу… Однако Питьо не сдавался: — Так славно лежать ночами у костра… слушать треск поленьев, глядеть на звёзды, потягивать травяной отвар за дружеской беседой… или что покрепче. Хотя для тебя лучше отвар: чабрец, душица и луговая мята. Это поможет тебе расслабиться. И мы тоже поможем… если позволишь, — тут он понизил голос и нежно, едва касаясь, провёл пальцем по предплечью юноши. Илли отдёрнул руку, сразу покрывшуюся мурашками, и весь сжался: — Пожалуйста, не надо! Амрод посмотрел на него очень внимательно. — Так вот почему вы с Морьо сторонитесь друг друга… Он был груб с тобой, да? Сделал то, что было тебе неприятно? — Прошу тебя, лорд Питьяфинвэ, оставь эти расспросы! — воскликнул Трандуил в отчаянии. — Я ведь уже сказал, что не желаю касаться этой темы. — Ни слова больше! Прости, что сразу не внял… а теперь и расспросов уже не нужно. Амрод вздохнул и протянул руку, собираясь коснуться плеча Илли, но тут же отвёл её. — Прости ещё раз, сын Орофера. Я даже не знаю, как утешить тебя после столь жестокой обиды. Но она уж точно не должна оставаться неотмщённой! — Нет, только не делай ничего такого! Не ходи к нему, прошу… — Илли, ты ведь понимаешь, что я не могу этого так оставить. Твоё страдание печалит меня и разжигает гнев против его виновника. Но дело не только в тебе. Если мой брат перешёл границы, мой долг указать ему на это, напомнить о законе. Мы и так натворили слишком много зла — нельзя позволять тьме укореняться в наших сердцах. Сейчас Амрод напоминал Трандуилу Маэдроса, и не только цветом волос. Впрочем, суровость быстро пропала из его голоса: — Не волнуйся ни о чём, друг. И помни, что ты всегда можешь обратиться к нам за защитой. Хоть и надеюсь от души, что она тебе не понадобится. Илли только тяжело вздохнул, и старший близнец тут же отстранился: — Не стану больше утомлять тебя, Ороферион. Должно быть, тебе хочется погулять у озера одному, безо всяких шумных компаний? Обещаю, никто здесь тебя не потревожит. — Благодарю за твою заботу и участие, лорд Питьяфинвэ. И взгляд Трандуила тут же приковала к себе безмятежная гладь воды, в которой отражались облака и деревья: он даже не услышал удаляющихся шагов за спиной.