Цикл "Рахидэтель". Арка 1 "Закон Долга". Книга 5 "Север"

Таша и Аяра, когда чуть отошли от поминального обряда и вернули себе способность улыбаться, отвели гостей на второй этаж. Там оказалась всего одна комната, закрывающаяся на замок, – хозяйская спальня, и большая зала, условно разделённая на отдельные комнатушки шкурами, – место отдыха детей и гостей. Варн отказался от своего места, принял среднюю форму и устроился на первом этаже возле очага, закрывшись крыльями. Его сознание изрядно штормило, но он выставил заслонку, не давая Ире влезть в его думы. Ответственность давила на него, привыкшего, что большинство проблем семьи можно решить силой и разговором по душам. Он совершенно не знал, как жить с волшебством, что пробуждалось в его наезднице. Их обоих трясло от осознания, что надо просто ждать. И что они сейчас ничем не могут облегчить участь друг друга. Лэтте-ри тоже ходил мрачным. Разговор за столом казался очевидным шагом, который он мог сделать и сделал. Задал вопросы, получил ответы. Но за ними всё снова упёрлось в ожидание и неизвестность. Его состояние проявилось в методичности и обстоятельности. Он принялся ходить по их маленькому закутку, распаковывая и сортируя вещи, добиваясь идеала, ровного угла и выстроенности по росту. – Хватит! – Ира схватила его за руку тормознув. Они молча смотрели друг на друга в бессилии. – Мне через это проходить. Если мои близкие начнут съезжать с катушек, легче не станет никому, – сказала она. – Я привык справляться с эмоциями в работе. – Это сейчас не поможет. Работа не избавит от мыслей. Нам… нужно куда-нибудь пойти. Отвлечься. Может, повидать кого или куда-то… – Ира судорожно старалась придумать. – К Лиме? Имя соперницы всколыхнуло в Ире неприязнь, но она глянула на Лэтте-ри и кивнула. – Можно и к ней. И лучше прямо сейчас, пока ты не превратил это милое гнёздышко в каро-эль-танскую библиотеку. Там тоже всё по полочкам, по списочкам. Лэтте-ри чуть приподнял уголки губ. – Я понял. Пошли. Идти пришлось прилично и, что неудивительно, снова в гору. Лима жила в небольшой пещере. Вход наглухо перекрывала ледяная глыба, сквозь которую было видно едва заметное движение. Ира уставилась на булыжник, не зная, как подступиться. Лэтте-ри снял варежку, приложил руку ко льду. – Лима Льдистоглазка, это Лэтте-ри. Пригласи на порог. Пожалуйста. И отошёл подальше, обнимая Иру за талию и прижимая к себе. Булыжник задрожал и потёк, тая, быстро-быстро обращаясь в воду. Вот только гравитация не спешила притянуть капли к земле. Комок воды повис в воздухе, перетекая и кружась водоворотами. Вода испарялась на глазах, повисая туманными клоками. – Лэтте-ри. Ириан. Я ждала вас, проходите. Ира вздрогнула, услышав собственное имя, но покорно пошла, ведомая за руку, прямо сквозь туманную завесу. Едва зайдя за порог, она оглянулась, привлечённая треском за спиной, – туман снова становился льдом. Когда проход забаррикадировала ледяная глыба, Ира обернулась и вздрогнула. Лима оказалась женщиной приятной наружности, неопределяемого среднего возраста. Если не знать, что жизнь этого народа измеряется тысячелетиями, то с равной степенью можно дать и двадцать пять, и сорок с лишним. Гладкое тело, ухоженная кожа и рабочие, аккуратно очерченные мышцы, подчёркнутые рисунками, кричали о молодости и здоровье; а морщинки на лице и шее, едва заметные, но многочисленные, тянули чашу весов в сторону возраста, когда на «вы» обращаешься автоматически и даже мысли не допускаешь сфамильярничать. – Ириан, позволь познакомить тебя с хозяйкой этого дома, той, кто привечает нас у порога. Лима Льдистоглазка. Рождённая под рукой Севера, принятая в Клан, чрево его, читающая дороги. – Да будет добр ваш путь по снежной тропке, – поздоровалась Лима, протягивая руки им обоим. И только тут Ира заметила главное. Лима была слепа. Её глаза, почти прозрачные, как у рыбки, и правда напоминали кусочек льда, застывший вокруг зрачка. Ведьма держала подбородок вздёрнутым, лицо направляла в их сторону, но неподвижный взгляд остановился на потолке. Ира осторожно тронула протянутую ладонь, которую ведьма тут же ощупала, перебрав каждый палец. – И твой путь будь добр, Лима. – Я знала, что вы придёте. И знаю зачем. Всегда знала, что этот день должен наступить. Твоя желанная, кажется, удивлена. – Я не успел сказать ей. Ириан, Лима – читающая дороги. Провидица. «Ещё одна! Мало было зимушки». Лима неожиданно рассмеялась. – Я чувствую твоё тело, – она многозначительно потрясла Ирину руку. – И примерно представляю, что заставляет тебя дрожать, вестница. Не бойся моего дара. В отличие от тебя, я не читаю мыслей. Ни людей, ни зверей. И не знаю до буквы всех сказанных в мире слов. Да, я видела, что когда-то нашедший приют и ласку в моём доме Лэтте-ри найдёт свою спутницу. Недавно узнала твоё имя и кто ты. И я тебе не враг. У меня нет причин вставать меж вами. Я дочь Клана, не связанная никакими узами. И узами мне связанной быть не суждено. Почему-то хотелось поверить. Да и не по-человечески это, обижать словом и делом слепую. Хорошо, что ведьма сразу сказала о своих намерениях, точнее об их отсутствии. Вступать с женщиной в ссору Ире расхотелось с тех пор, как увидела её глаза. – Спасибо, Лима. Простите меня, я правда… думала нехорошее. – Повторюсь, я тебе не соперница. И пока мы стоим на пороге и не прошли в моё жилище, в качестве жеста доброго намерения я чуть приоткрою тебе будущее. Лима сжала пальцы, словно зная, что Ира захочет отбросить руку, всё нутро кричало: «Не надо! Не надо больше пророчеств, пусть будущее наступит само! Не хочу знать!» Лима её внутреннего вопля не услышала. – Дар пробуждается. Я знаю, что тревожит твою душу, мысли твоего ящера и сердце твоего желанного. Вам правильно сказали. Твоё течение рано или поздно обретёт цвет. Возможные последствия и откат пугают вас троих. Я подтвержу слова, сказанные не мной. Цвет твоей силы будет не от Милосердной и не от Карающей. И добавлю от себя: не от Великочтимой. У Иры подкосились ноги. Слава богу! Всем богам! При всём уважении к владычице Чертога! Боже, ну пускай оно случится, как предсказала Лима! Руку потерять легче, чем разум, правда же?! Лэтте-ри шумно выдохнул, Лима это заметила. – Я не сказала, что прочие пути легче, Лэт. Но если Ириан и столкнётся с миром смерти, это произойдёт не по зову долга. А сейчас переодевайте обувь и проходите. Порог уже достаточно принял нашего знакомства. Лима развернулась и уверенным шагом прошла вглубь дома. В комнатах царил спартанский порядок. Не то чтобы он казался невыразительным, но без излишеств. Ира объясняла это слепотой хозяйки: лишние вещи могли мешать, как и захламлённое пространство. В соседней небольшой комнатушке, помимо прочих предметов мебели, оказался стол, заваленный осколками кристаллов, на которые смотреть не рекомендовалось. Лима подошла и быстро накрыла его покрывалом. – Из этих кристаллов мы делаем защитные, что спасают от холода и гнева Севера наших гостей, – объяснила хозяйка, как видно спиной чувствуя молчаливое любопытство гостьи. – Это как яд. Съешь много – умрёшь, съешь мало – может стать лекарством. Кстати, о еде. Вы же не откажетесь разделить со мною трапезу? Ира подавилась от такого резкого перескакивания с ядов на еду, но увидев едва скрываемую улыбку ведьмы, поняла, что Лима просто так странно шутит. – Конечно, Лима, – сказал Лэтте-ри. – А женщину свою не хочешь спросить? Ты же не просто к посторонней её в гости привёл. Может, она откажется садиться со мной за стол. Лэтте-ри задумчиво перевёл взгляд на Иру, но та только покачала головой. – Нет, Лима. Я с удовольствием приму ваше приглашение. – Я не сомневалась. – Тогда зачем? – Я вижу, что обычай и традиция ещё не раз выпадут вам в качестве испытания. Моя дружеская подначка – это лишь малая доза яда, чтобы привыкнуть бороться. И чтобы начать задаваться вопросами. Останавливаться, смотреть, как сквозь льдинку, с иного ракурса на чувства друг друга. Здесь вы равны, несмотря на житейский опыт Лэта и твой взгляд на вещи. Разные обычаи потребуют шага навстречу с обеих сторон. И ещё одно. Я не знаю, долго ли ты пробудешь у нас в гостях, Ириан, но привыкни к тому, что иногда мои сёстры по Клану будут колоть тебя словами. Многим из нас ведомо будущее, даже тем, кто стоит на ветре и слышит лёд. Многих ведёт интуиция. Мы не хотим обидеть. Только подсказать и научить. Иногда не самыми тактичными способами. – Пророчества не всегда сбываются, как хочется. А иногда и вовсе не сбываются, – Ира сама не знала, кого больше хотела этим утешить. Лима рассмеялась, чуть не расплескав горячую похлёбку, что помешивала над очагом. – Не сбываются? Нет, вестница, ещё как сбываются! Если только существо само не отрекается от своей судьбы. Другой разговор, что путь может быть длиннее, чем кажется. Чтобы пойти против сплетённого высшими существами, надо обладать недюжинной силой. Единицам удавалось. Награда за подобный духовный подвиг всегда велика. – Награда? За нарушение воли… кого бы там ни было? В смысле, за то, что пошёл против решения богов? Мне казалось, за такое, наоборот, наказание полагается. – Именно что награда. За преодоление себя. Но, как я сказала, такое удавалось редко кому. Так что единственный надёжный способ избежать пророчества – погибнуть. Надеюсь, у тебя нет такого желания? Лэт будет скучать. Он и так с трудом нашёл свою судьбу. Ира подняла покрасневшее лицо, наткнулась на абсолютно серьёзный взгляд мужчины и мгновенно посерьёзнела сама. – Нет. Не буду. Лэтте-ри легонько кивнул, принимая её обещание. – Вот и хорошо! А сейчас помогите мне с горячим. Кухаркой Лима оказалась отменной, а тёплая еда согрела изнутри и настроила на позитивный лад. – Значит, Каю Бирет не захотел приехать? – неожиданно спросила ведьма. – Он поехал вместе с бывшими пленными, – ответила Ира удивлённо. – А что? Вы его ждали? Лима снова рассмеялась. – Да его тут полклана раньше ждало с распростёртыми объятьями. Он же пока не связал себя узами? Нет же? Свадьбу не играл? – Он помолвлен! – Ну, это не считается, – хихикнула Лима. – Хотя вряд ли он захочет снова сюда ехать добровольно. Ира подозрительно сощурилась. – У меня создалось впечатление, что Каю… вообще не любит женщин. Лима расхохоталась. – Каю Бирет? Не любит? Да после его заездов, когда он всех… брал числом, не запыхавшись, чудо, что потомков не осталось! У нас до сих пор те, кто его застал, томно стонут по ночам от воспоминаний. Просто сейчас многих разрывает желание его подначить, вместо того, чтобы соблазнить на ложе. Нет, Каю женщин любит. Хотя я не знаю, кто сейчас греет его постель. Женщинами из подполья Гаи он всегда брезговал, с нашими дочерьми, живущими в Низинах, не связывается, но может, у перевёртышей… Кто его знает? Хотя после того как Анети своего добилась, сдаётся мне, он успокоился и смирился. Это к лучшему. У них будет хороший брак. – Добилась чего? – Не знаешь? Это только на виду амелутки опускают глаза под покрывалом. А на деле изворотливы и гибки, как все женщины. И решительны. Думаешь, Варин помолвку своему молочному брату устроил, чтобы семьи связать? Как бы не так! Анети сама с юных лет годами ходила за братцем, требуя этого союза. Тот-то ей хоть и хорошую партию искал, но всё же хотел найти помоложе, а не того, кому он сам брат родной по возрасту. Любит она барона. И защищает как самка дэфа потомство. Когда одна из нас прилетала в Гая договориться о торговле, принцесса выловила перед самым отлётом домой и пообещала всеми Сестриными карами, что любой из нас, кто к её, тогда ещё, к слову, совсем не жениху, прикоснётся, в лучшем случае волос на голове лишится. По одному. Мы, конечно, посмеялись над молоденькой, а потом кому-то в голову пришло и над Каю шутку учинить. Приезжает он, довольный, на отдых, а ему от всех ворот поворот, говоря, что у него теперь кусачая защитница, против которой Клан не пойдёт. Весело всем было. А он домой вернулся, ну и, как видно, через время Варину всё и рассказал. Принцессу тогда год никуда из дворца не выпускали. Нам это показалось несправедливым. Влюблён ребёнок, что уж. Пороть за тёплые чувства дело неправильное. Ну и в следующие визиты встретили Каю холодно. А потом… время всё по местам расставило. Принцесса выросла, Каю пригляделся, рассмотрел. Да и наши женщины видели своими способностями, что выбор барон сделал правильный, – счастливым этот брак будет. Но на Север он с тех пор только по надобности. Шуточки наши припоминает и в договорённостях ни на букву навстречу не идёт. Ира только глазом дёрнула от всей этой истории. Слов не нашлось. – Каждый получает по своим поступкам, – философски заметила Лима. Ира уцепилась за мысль: – Получает по заслугам… Лима, если это не секрет вашего народа, то какой откат от использования вашей магии? Когда я видела, как ваши соплеменницы колдуют, то не заметила, чтобы им становилось плохо. А если моя сила может окраситься подобно вашей, то хотелось бы знать, чего ждать. – А ты ещё не поняла? – сказала Лима и погрустнела на глазах. – Знаешь, спроси ты кого из молодых наших сестёр, скорее всего, услышала бы в ответ «у нас нет отката». Но вот те, кто старше, кто слышит лёд или читает дороги, или просто у кого эмпатия и интуиция хорошо развиты, ответят иначе. Не со своих ощущений, потому что мы не чувствуем. А с множества обрывков слов, что говорят о нас низинники. Наша плата не несёт ни боли, ни болезней, ни ран. Мы не умеем любить в полную силу. Грубые мужчины часто бросают фразы, что нами движет плотское. Да, нам знакомо горячее желание. А ещё уважение, дружба. Но чувственной близости мы не знаем. И многим это видится куда большей карой, чем чувствуем это мы. – А как же Таша и Цара? И их дети? – Они взяли себе в спутники дайна-ви. Существо, способное отпустить. У кого такая дорога привита воспитанием. И их союз был во многом на благо Клана и Общины. А не по силе чувства. – Но Лин… – Он любит своих жён, да. В понимании низинников любит. И они к нему со всей душой, дружбой и уважением. Но это не отменяет того, что он принял их со всеми недостатками. И особенностями, присущими нашему Клану. А что касается детей… Ты же знаешь, что не все из них способны жить в Северных горах? Только девочки. И то только те, кого одобрил Север. Остальных ждут смерть или путь отсюда. И разницу между нами и жителями Низин мы видим каждый раз, когда осознаём, как же легко отпускаем очередного ребёнка. Эйуна не отпустят, пока не убедятся, что ребёнок получил достаточно знаний. Так же поступают перевёртыши и нир-за-хар. Амелуту берегут своих детей, защищая домами и семьями. А мы отпускаем. В любом возрасте, иногда отрывая от груди. И всегда с лёгким сердцем. – Но я же слышала, что мать Терри-ти переживала за него, что Линно-ри ждали домой, что… – Как ждут друзей. Как волнуются за родню. Но без боли сердца, что свойственна матерям и жёнам низинников. С их точки зрения, мы плохие матери, потому что не знаем, что такое баловать и дарить тепло, умеем лишь воспитывать и учить. И то пока не придёт время расставаться. Тебе не показалось странным, что Таша и Цара, матери (!), не смогли различить своих сыновей, единых обликом? Мы отпускаем детей, меняем любовников, со временем забываем тех, кто ушёл раньше нас. Хороним одних детей, чтобы зачать следующих. Помним, скорбим, сожалеем, но наше сердце не плачет по ушедшим до помешательства и потери способности размышлять разумно. У нас нет выражения «сойти с ума от горя». Нет слов, потому что нет такого явления. Со временем могут забыться и лица. Наши сердца навеки приковал к себе Север, и они не могут быть подарены кому-то ещё. Это и есть наша плата за способности, которую многие из нас даже не ощущают. Ира сглотнула. А она-то считала, что нет ничего страшнее, чем служить Маяре и потерять разум! – Тебе не грозит, – сказала Лима, словно прочитала её мысли. – Ты умеешь любить в полную силу изначально. Однако я не могу дать гарантий, что будь твоё течение окрашено в цвета Севера, твоя чувственность не претерпит изменений. Повисла тяжёлая, гнетущая тишина. Лима спокойно доела свою порцию и встала собрать посуду, остановив резким жестом желающих помочь ей гостей. Она так шустро двигалась по дому, что никто бы не подумал, что она не видит. Внезапно ведьма застыла посреди комнаты, наклонила голову, словно прислушиваясь. Лэтте-ри сжал руку Иры и жестом призвал к тишине. Когда Лима отмерла, он спросил: – Почитающая? – Да, Лэт. Завтра она ждёт вас обоих, твоего брата с семьёй, ваших сопровождающих из числа переговорщиков и бывших рабов у себя, когда первое светило скроется за Поющей горой. – Мы будем.