Цикл "Рахидэтель". Арка 1 "Закон Долга". Книга 5 "Север"

Утром за Ирой явилась матушка Ойа. Сунула нос в дом, как любопытный пёс, учуявший запах жареного мяса, велела одеться потеплее и побыстрее, а всех любопытных разогнала заниматься своими делами. Походя она щёлкнула по носу Варна, который не одобрял Ириного похода неизвестно куда, сверкая настороженностью и дурными предчувствиями пятнами по шкуре. Ойа не церемонилась и буквально вытолкнула Иру в холод, едва та успела натянуть сапоги. Вместо плаща ведьма заставила её нарядиться в тёплые шерстяные штаны и короткую меховую тунику с поясом, прямо поверх привычного одеяния. На толстый слой ткани сапоги еле удалось зашнуровать. На волосы надели толстый меховой чепчик и что-то вроде капора с шерстяной подкладкой. Если честно, Ира радовалась тому, что большая часть перемещений по Cеверным горам осуществлялась пешком. Она скучала по полётам, но холод не позволил бы ей получить удовольствия. А в таком тёплом комплекте можно и попробовать. Может, одолжить его у ведьм и полетать? Да и Варн наверняка перестанет ворчать. Ойа кинула на снег два диска и велела на них встать. Ира послушалась, подгоняемая любопытством, старательно выметая из памяти воспоминание о первой и единственной попытке в её жизни встать на роликовые коньки. Но боялась зря. Ойа пристроилась сзади, обняла её за талию, крепко прижимая спиной к себе, и щёлкнула пальцами. Сразу появилось ощущение, что ноги обрели дополнительную опору. Как если бы к лыжным ботинкам прикрепили лыжи: вроде и чужеродный предмет, но на время ставший продолжением твоего тела. Ойа поднимала её в воздух медленно, но быстро поняла, что пустота под ногами совершенно не пугает уже опытную наездницу. Тогда она замерла и сдвинулась в сторону, потихоньку отпуская Ирино тело. Под конец плавного движения они застыли в воздухе, держась за руки. – Не отпускай мою ладонь, а то сразу свалишься. Течение в дисках перестанет работать, – предупредила Ойа и медленно повлекла Иру за собой по воздуху. Сначала Ира не шевелилась, чувствуя себя воздушным шаром на верёвочке, который тянут за собой против ветра. Но в какой-то момент захотелось эксперимента, и она слегка скользнула ногой по воздуху, словно толкала лыжу. Тело моментально приняло устойчивое вертикальное положение. Ойа обернулась и улыбнулась во всю ширь: – Вот это замечательно! А ну, попробуй вот так! И она, плавно двигая бедром, показала, как перемещать тело. Минут через пять активных упражнений они уже вовсю хохотали. Пустота выдувала из души все печали, оставляя внутреннего ребёнка играть. И они играли! Один раз весьма неудачно: Ира отцепилась и полетела вниз. Тело среагировало само: развернулось лицом к земле, раскидывая руки. В таком положении Ойа без усилий поймала её, а диски по приказу хозяйки снова прилепились к ботинкам. Они зависли, и Ира легко вернула исходное положение. – Испугалась? – Мы с Варном часто играем в «Поймай меня». – Главное, не играй без него. – Я что, по-вашему, с дуба рухнула? Мозги пустота ещё не все выдула. А насчёт игры… Ничего не могу поделать. С братанием я окончательно утратила страх высоты. Иногда это пугает. Шагну по привычке куда-нибудь… – Вот-вот! Будь осторожна. Ну что? Повторим «кружащийся листок»? Как ведьмы могли смешивать в одном предложении «осторожность» и фигуру пилотажа «штопор», так и осталось для Иры загадкой, но фигуру они повторили. Вход в пещеру Ледяных столпов находился позади дома Почитающей. Дали встретила их с поднятой бровью. – И не смотри на меня так! – сказала Ойа вместо приветствия. – Настоящая наездница, должна же я была попробовать! Она действительно не боится воздушной пустоты. Ты бы видела, как мы «листок» делали! Она будто рождена летать. – Не рождена, – осадила её Дали. – Это даже не обретённая способность. Она наносная. Не данная при рождении, не выстраданная часами труда. Привыкнуть легко, а вот потерять – как шагнуть в пропасть. Она как полезный инструмент, которым привык работать годами, но сломал. Самые простые действия будут казаться сложными, привычные движения – ненужными. И начинать придётся с нуля. «Это то, о чём говорила Лима, да? Интуиция или предсказание?» Весёлое выражение сбежало с её лица. – Ну что ты, вестница? Я не пугаю, лишь предостерегаю. Я рада, что вы получили удовольствие от полёта. А сейчас пойдём. Пещера, которую ты увидишь, единственная в своём роде. Всякий, кто в неё заходил, многие годы хранит потом это воспоминание. Дали не приукрасила. Пещера с узеньким входом, стремительно расширяющимся через пару шагов вглубь горы, потрясала с первого взгляда. Сколько ни пыталась Ира воссоздать в памяти картины и фотографии, иллюстрации к сказкам – аналогов не было. Стены покрывал тонкий слой прозрачного нароста. Почитающая, едва вошли, подняла ладонь, и над каждым пальчиком загорелся синий огонёк. Свет разогнал мрак, и воздух заискрился переливами, отражаясь от стен. Плотный слой воздуха обрёл цвет, создавая иллюзию нахождения под водой. На стенах в кучки собирались непонятные мелкие организмы. Поначалу Ира приняла их за мох или что-то подобное, но стоило подойти поближе, как они рассыпались по полу и стене, заставив её вскрикнуть. Пещерная живность светилась в темноте разноцветными огоньками, иногда летала. Стоило привыкнуть к этим роям вокруг и перестать зацикливаться на том, что это жучки в огромных количествах, как пещера обрела волшебное очарование и ореол сказки. Потолок становился всё выше, ледяные наросты, свисавшие с него, напоминали узорчатые люстры. Однако скоро пришло время закрывать глаза. – Не расстраивайся, ещё насмотришься, – успокоила и обрадовала Иру Дали, накрывая её глаза плотным шарфом. Дальше шли за руку и медленно. Скользкий пол с камнями и неровностями требовал сосредоточенности и осторожности, и ведьма не торопилась. Судя по ощущениям, дорога всё время уводила их ниже, а судя по звукам – пещера становилась всё больше. Где-то глубоко в Ириной душе начали поднимать голову старые страхи, но прежде, чем это произошло, шарф сдёрнули. Путь привёл их в пещеру, ещё более удивительную, чем прежняя. Здесь было так много светящейся живности, что Дали потушила своё волшебство. И да, у задней стены, полной вертикальных кристаллов всех цветов радуги, действительно стояла какая-то большая стела с письменами. Но вниманием Иры полностью завладела маленькая девочка, сидевшая на пятачке в центре залы. Она была тепло одета, и поначалу Ира приняла её за маленькую ведьму, но поднятое лицо отмело это предположение: перед ней сидела дайна-ви. Она поднялась на ноги при виде Почитающей, и Ира вцепилась в неё взглядом, пытаясь понять, где могла видеть этого ребёнка. – Она лицом точная копия отца, правда? – сказала Дали, подходя ближе. «Отца?» Озарение пришло быстро. – Дочка Линно-ри! Последняя, десятая из его детей. – Да, – улыбнулась ведьма, беря малышку за руки. – Знакомься с Хала-ли без имени, не прошедшей по пути, претендующей войти в чрево Клана. Девочка тихонько склонила голову. Ира вспомнила, что судьбу младшей дочки Линно-ри ещё не решили. Ей предстояло какое-то испытание для вступления в Клан. – Да будет добр ваш путь по снежной тропке, – тихо проговорила она. – И твой путь будь добр, Хала-ли, – улыбнулась Ира, вспоминая, как разговаривали при ней ведьмы и их знакомые. – Меня зовут Ириан. Вестница. Глаза малышки раскрылись шире, и она принялась её разглядывать с ног до головы. – Как твои успехи, девочка? – спросила Дали, отвлекая её от праздного любопытства. – Никак, Почитающая, – грустно ответила девочка. – Лёд не слышит меня, ветер не поднимает диска, а туман грядущего не развеивается. – Тренируйся. У тебя последний день. Девочка снова села прямо на землю, погружаясь в полутрансовое состояние, медленно двигая руками по воздуху. – У неё завтра испытание? – шёпотом спросила Ира. – Можешь не шептать. Она прекрасно владеет нырком и сейчас не слышит нас. – Дали, могу я спросить? – Ира посчитала момент подходящим. – Ты всегда можешь спросить, я не отвечу, если нельзя. – В чём разница между идущими на ветре, читающими дороги и слышащими лёд? – Ира вкратце изложила свои наблюдения и выводы, которым Дали покивала. – Ты поняла правильно. У нас нет чёткого разделения, просто кто-то что-то делает лучше. Идущие на ветре – наша защита, наши глаза. Это как у низинников. Любой мужчина может попытаться защитить дом от врага. Но есть стража и воины. У нас есть идущие на ветре, но это не значит, что прочие ведьмы не могут летать. Читающие дороги видят будущее лучше других, но пророческий дар и интуиция свойственен каждой ведьме. – А слышащие лёд? – Вот это уже особенность. Трудно объяснить постороннему. Слышащие лёд немного не от мира сего, – ведьма усмехнулась. – Да, я в данном случае и о себе тоже. Мы словно часть Севера, понимаем его с полувздоха метели, с полудвижения позёмки. Слишком глубоко душой увязли в его силе. Даже слова, которые смогли бы объяснить смысл нашего дара, были сказаны не сразу. Наш народ куда более тесно связан с нашим покровителем, чем низинники. Такой же силой связи обладают, пожалуй, только сквирри с владыкой Низзом, да авери с харасса. Это требует от нас высокодуховной работы, строгости к себе, но это честная цена за способности и защиту. Ира выгнула бровь. Не сочетались у неё ведьмы со строгостью. Видимо, её лицо оказалось слишком говорящим, потому Дали рассмеялась. – Под строгостью я имела в виду обряды и поступки. – А разве другие народы не строго чтут обычаи? – Сколько ты провела в Рахидэтели, Ириан? – Больше года. – И что, за это время тебе не встретилось ни одного существа, что отошёл бы от завета? Цыран, благочестивая жена. Знающая языки. Шукар и все его пособники. Альтариэн, ушедший под руку с ведьмой, несмотря на все строгости и неодобрение его народа. Рилея и Радим. Маяти. Все, кто не смог устоять в Ризме под неостановимым покаянием. – Вижу, что вспомнила. Именно это я и имела в виду. Большие народы – большие проблемы. Маленькие отступления теряются в большом числе. А нас мало. Мы на виду у наших покровителей, связаны с ними узами, черпаем силу, не зная отказа. Но и спрашивают с нас втридорога. – А от кого вы защищаетесь? Ведьма рассмеялась. – Посмотри на нас. Наше поведение чуждо любому жителю Рахидэтели. Нас не воспринимают даже перевёртыши, хотя их звериная суть легко относится к вольной жизни и вольной ласке. И от нас бы рано или поздно избавились, не выстрой мы свои законы так, как мы это сделали. Одного покровителя для свободной жизни мало. Семь Сестёр не слабее Севера. А в единстве – намного сильнее. Нам приходится и самим думать о защите дома. У нас нет мужчин. Есть волшебство, есть тренировки, нырки и собственный стиль боя. Есть полёт и знание пустоты. Есть дар предвидения. И есть святость чужой тайны. – А она-то тут при чём? – удивилась Ира. – Ответь, тебе этот обычай понравился? – Ну да. Хороший обычай. Даже Ванерия так легко открылась при вас, потому что искренне верит. – А с чего бы нам тайны низинников? – Разве это не просто вежливость? Не этикет? Дали потрепала её по голове. – Ты, в сущности, ещё дитя. Объясню. Есть такое состояние у человека, которое держит его в напряжении. «Я знаю, что ты знаешь». Нам по большому счёту чужие тайны интересны, как разница в двух каплях воды. Но мужчины всех племён приходят к нам. Ложатся с нами. Отдыхают. Пьют наши веселящие напитки. Расслабляются… – И брякают всё, что приходит на язык, – Ира, может, и «дитя», но мысль поймала. – А после оставляют эти тайны у нас, – кивнула с усмешкой Дали. – Давая нам оружие для защиты. Они знают, что мы молчим. Но они также знают, что мы знаем. Мы живы, мы дышим, и мы умеем говорить. Потому никто из них никогда не будет искать причины для ссоры с нами. – И вы так же сохраните тайну Ванерии и Альтариэна? – Конечно. Как и все прочие. Сохраним, пока беда не придёт в наш дом и пока тайны не станут оружием. – Это предсказание? – Нет. Политика. Задел на будущее. Точно такой же, как и обещание герцога помочь маркизе. – Вы думаете, что у них получится? Я слышала, что дети не всегда случаются между разными народами. – Не всегда. И в этом случае шанс невелик. Но тут играет роль не то, родится ли ребёнок, а сам факт помощи. Слава маркизы Ванерии гремела по всем Низинам полсотни зим назад. Такую, как она, лучше иметь в должниках, чем врагом. И герцог Альтариэн прекрасно это понимает. Уж не знаю, насколько в его решении сыграли роль сентиментальные чувства и память детства, но возможность посадить маркизу на крючок долга он бы никогда не упустил. Теперь она помнит, что он знает её тайну и согласился помочь. Может, вернувшись в Анаэрлен, и сбавит свой пыл, скидывая со ступеней престола неугодных. И бить в спину потенциального отца своего приёмного ребёнка тоже не станет. Ира погрустнела. Когда дело касалось интриг и политики, самые красивые поступки обнаруживали двойное дно. Как слежка Доваля за ней по приказу короля. Как попытка Латнерии сблизить её с племянником через учёбу. А так хотелось думать, что есть хоть где-то бескорыстность! Ей хотелось верить, что Дали ошибается, что Альтариэн не раз помогал ей и действовал от чистого сердца. Но интуиция подсказывала, что в чём-то ведьма права. – И вы вот прям совсем-совсем никуда не вмешиваетесь? – А что ты понимаешь под «совсем»? Договоры, встречи, договорённости? Этого нет. Один раз всё решили, этого достаточно. О торговых делах иногда ведём переговоры. Но о них всегда ведут. И сказать, что вот прям совсем-совсем не вмешиваемся… – Дали хитро улыбнулась. – Как сейчас помню, Маан Вьюжица сделала сыну потрясающий подарок. Терри-ти прекрасно стреляет, правда? – Арбалет! Это вы передали секрет! – ахнула Ира, вспоминая, как кипятился в Ризме Варин Раслинг, узнав, что дайна-ви известна технология этого оружия. – Ну, нет. Зачем? Секрет не передавали. Только арбалет. Мы не сторонники плодить договоры и союзы, но дайна-ви, пришедшие со своей бедой, предложили слишком выгодные условия, чтобы отказываться. Надо же нам спать спокойно и знать, что у мужчин, что настолько выгодны, есть средство защититься. И Почитающая расхохоталась так, что эхо её голоса растеклось по пещере. Ира настороженно посмотрела на своды, помня, что в пещерах вообще нельзя кричать. Но потолок, к её радости, устоял. От мыслей её отвлёк тяжёлый вздох Хала-ли. Не выходя из транса, девочка нахмурила брови и уронила руки. Не открывая глаз, она что-то беззвучно шептала. – У неё не выходит? – Нет. И это очень обидно. Мы очень рассчитывали на детей Линно-ри. В Клане уже давно не было новых сестёр. – Несмотря на все… м… старания? – Несмотря. Каждая из нас одарена, каждая при деле, но вот рождение всякий раз праздник. И то он не всегда оборачивается нашей надеждой. Почти все рождённые дети уходят к отцам. – Все одарённые… Целый народ. И вы ещё боитесь кого-то? У прочих народов всё не так хорошо. У сквирри волшебством владеют только женщины, у амелуту одарены далеко не все, у эйуна одарённых очень мало, а влари так вообще колдовать не умеют. И если честно, я не очень понимаю, почему такая разница. – Весы. – Весы? – Да. Закон гармонии. На одной чаше жизненный срок и количество созданий, на другой – дар. Перекосы всегда оборачиваются бедой. Силы, что не столь молоды, знают эту особенность и строго следят за тем, чтобы среди их подопечных не возникло гордыни. Тебе ведь известна история Первых? История бессмертных, что обладали бесконечным временем и могли год за годом оттачивать свои способности. Сёстры не глупы. Второй ошибки не допустят. У эйуна, потомков Первых, одарённых мало, и каждый находится под их пристальным вниманием. С амелуту всё проще. – Они рано умирают, – догадалась Ира. – Именно. По меркам Сестёр очень быстро. Потому они щедро раздают им дар. Амелуту просто не успевают развиться во что-то, способное нанести большой вред окружающему миру. Служение и ограничения направляют их в жизненном пути, а когда они обретают достаточно взвешенное состояние, чтобы начать что-то менять вокруг себя, приходит время Маяры. Сначала уходят телесные силы, а потом и они сами на Мост. Сквирри мало, и они все как на ладони у своего владыки. Как и мы у Севера. Харасса вообще единицы. Авери… мне мало известно о том, есть ли у них сила. Не слышала ни разу. Но они служат и Сёстрам, и харасса, потому даже представить трудно, что они отойдут хоть на шаг от своих заветов. Влари отреклись от покровительства Сестёр. А сила в тех, в ком есть зверь, зачаточна и подобна инстинкту. – Получается, что… Стон Хала-ли заставил встрепенуться обеих женщин. Она скрючила пальцы, тяжело дыша, и направила их на диск, лежащий у неё на коленях. Кусок металла дрогнул, пошёл едва заметными искрами, но так и не взлетел. Девочка, сидевшая на полу среди льда, напоминала Ире Кея , пытающегося сложить слово «вечность». Во всяком случае, труда она вкладывала не меньше. Из-под шапочки выбивались каштановые волосы, один в один как у Ойи Буреждущей. Плавно двигалась тонкая худая фигурка, выдающая кровь отца и бабки Аяры Снежезмейки. Тёмная кожа, доставшаяся от Линно-ри, делала провалы вокруг глаз глубже, а лицо строже. Девочка водила руками по воздуху, то напрягаясь, то хмуря лобик в раздумье. Ей было абсолютно всё равно, есть ли вокруг зрители. Что-то не ладилось в её работе, и это тревожило её куда сильнее. – А что она сейчас делает? – спросила Ира, сбиваясь на шёпот, хотя в этом не было никакой необходимости. – То, без чего её испытание не будет пройдено. Ведьма – эта не только сила Севера. Это ещё и воин, способный защитить себя и устои Клана. Взрослые ведьмы управляют воздушными дисками исключительно силой течения, одним посылом мысли. Детям же необходим костыль в виде направляющего жеста. Он помогает концентрировать силу, а не распылять её. Проблема в том, что этот ребёнок уже давно не может запомнить жестов, хотя течение внутри неё отзывчиво. Сила, которую она растрачивает попусту, морозит её изнутри. Я думаю, пора заканчивать. Конечно, она пойдёт завтра на испытание и на все те, что будут длиться ещё немало дней, но вряд ли успеет освоить навык. – А что с ней будет потом? Если не получится? – Застудим в ней силу Севера, вернём семье. Может, будет обычной одарённой, хотя вряд ли. – А что за жест она должна выучить? Ведьма быстро изобразила, и у Иры прям руки зачесались. Да это же элементарно! И всё же она обернулась на секунду. – А Линно-ри что на этот счёт думает? Он не против, чтобы его дочь пошла по этому пути? – Линно-ри? Я не знаю его мыслей, Ириан. Я лишь знаю, что уже десять детей ушло с ним в Долину. И рядом с Ташей Позёмочкой и Царой Огнеснежкой нет дитя, которому они могли бы передать знания и способности. Знаю, что одного сына они уже потеряли навсегда. Знаю, что на дайна-ви, взявшего в жёны наших сестёр, с надеждой смотрит весь Клан. Знаю, что Хала-ли любит своих матерей. Ира выслушала и попросила: – Можно вывести её из транса? Нырка? – Можно, почему нет, – пожала плечами Почитающая, слегка касаясь плеча ребёнка. – Хала-ли, хватит. Девочка открыла глаза и тряхнула головой. Глаза были мутными, будто ещё не настроились на резкость. Ира села перед ней на коленки и тронула за плечо. – Устала? Девочка кивнула и расстроено посмотрела на диск у своих ног. Тяжко вздохнула и отложила его в сторону. – Ты так хочешь научиться, что тебя расстраивает неудача? – спросила Ира. – Да. Я бы очень хотела уметь как матушки. У них так легко получается, а я… Хала-ли хотела стукнуть кулачком по колену, но задавила в себе этот порыв. Ира откровенно жалела девочку. Её учили как взрослую. И воспитание дайна-ви, и практика учёбы ведьм не предполагали игры и подхода с учётом особенностей развития. Жестокая и суровая жизнь диктовала суровые и жестокие правила обучения. Без поблажек. Не справился – не выжил. Хала-ли при таком подходе выматывалась, держалась на одном упрямстве, но поможет ли оно при работе с тонкими материями? Вряд ли. Ира знала иной способ учить. Как дома. Почему бы и не попробовать, особенно если ребёнок сам стремится к успеху? Только задачу надо поставить такую, чтобы от новизны и необычности все мысли о проблемы из пушистой каштановой головёнки выдуло. – А давай отдохнём? Я знаю очень хорошую игру. Отдохнёшь и с новыми силами попробуешь! Девочка пожала плечами. Предложение поиграть не вызвало у неё энтузиазма. Да знает ли она вообще, что это такое? Просто играть? Да уж не дайна-ви с ведьмами этому учить! Ира взяла Хала-ли за руки. – Сначала давай выучим стишок. Он на другом языке, но мы справимся. Просто представь, что учишь непонятные слова и это весело. На золотом крыльце сидели: Мишки Гамми, Том и Джерри… Где-то через полчаса девочка совсем забыла об учёбе, о том, что что-то не получается, неплохо выговаривала незнакомые слова и с упоением играла в ладушки. Она раскраснелась, заалели щёки, носик забавно хмурился. Какой Кей? Какая «вечность»? Обычный румяный ребёнок! Ира всё больше отвлекала девочку. Главное, чтобы она не испугалась, когда придёт время сделать последний шаг. Момент показался подходящим. – Молодец, Хала-ли! А теперь смотри! Сделай то же самое, но без хлопков. Отлично! А теперь пла-а-вно и вот тут подкрути руку. Девочка сообразила, что ей предлагают. На секунду в её глазах мелькнул страх, но она была уже так вовлечена в игру, что машинально повторила предложенный жест. И с изумлением уставилась на собственные руки. А после вскинулась радостно, повторила снова, вложив нечто своё, волшебное. – Берегись! – крик Дали, не успевший предостеречь, потонул в порыве ветра, что отбросил Иру в стелу, которую она так стремилась увидеть. Боль прошлась по спине и затылку, в глазах на секунду потемнело. Очухавшись и языком проверив зубы на целостность, она улыбнулась ошарашенному и до самых пяток счастливому ребёнку. – Класс! – только и могла сказать Ира, сама не понимая, чего в этом слове больше: восторга от проделанной работы или самоиронии. Для пущей убедительности она подняла большой палец вверх: – Я же говорила, что отдохнёшь, и всё получится! – Почитающая, у меня получилось! – Я вижу, Хала-ли. Уверена, что и с испытанием ты завтра справишься. Сейчас иди к бабке Аяре и попроси о дополнительном уроке контроля течения. И не забудь поблагодарить Ириан за науку. – Конечно! Ириан! Спасибо! – Хала-ли подбежала к ней, помогая подняться на ноги. Ира потирала шишку на затылке и старалась улыбаться. – Не за что. И это никакая не наука, просто игра. Когда не думаешь, получается само. – А можно я расскажу бабушке? Как эта игра называется? – Конечно, можно. Она называется ладушки. – Спасибо, вестница с ладошками! – Ладушки, а не ладошки. Ладно, беги, у тебя ещё сегодня много занятий. – Ага! – девочка аж взвилась, чтобы стартануть с места в длинный тёмный коридор. – У неё завтра получится, – сказала Дали задумчиво. – А раньше я не видела для неё такого будущего. Ира напряглась: – Хотите сказать, что я опять не вовремя влезла, куда не просят? – У Судьбы нет слова «не вовремя». Есть несвершившееся, о котором не надо горевать, и произошедшее, с которым нужно жить. И то, что я не видела, это значит, что будущее не случится. Я рада за Хала-ли. Из всех детей Линно-ри она единственная хотела этой судьбы. Остальные дети относились к ней со смирением, свойственным дайна-ви. Случится – научимся, не случится – не страшно. Может, в этом и была причина того, что Север не захотел их принять. Он требует рьяного сердца, умения бороться и идти против ветров. Хала-ли многое взяла от народа отца, но и от нас в ней немало. Она боролась и получила свой шанс от Судьбы в твоём лице. И для маленького сердца это огромный дар свыше. Тогда в том, что моя способность молчала, был смысл. Я не давала надежды, ребёнок боролся сам. И дар оказался чудом. – Дай бог. Боги. Чтобы её дорога в будущем так же радовала её, – Ира очень надеялась, что очередное вмешательство не принесёт разочарования. – Будущее откроется полно и до конца, когда придёт время. Давай лучше я покажу тебе то, зачем мы пришли. Надеюсь, ты ударом своего тела не повредила нашу реликвию… Ира подпрыгнула на месте, осмотрела абсолютно невредимую ледяную глыбу. Дали прыснула в кулак и, не сдержавшись, рассмеялась. – Как забавно тебя дразнить, вестница. Не волнуйся, чтобы пробить этот кусок кристалла, не хватит и сотни таких, как ты. Ира фыркнула, но не обиделась. То, что ведьмам свойственно подкалывать собеседников, она уже готова была возвести в ранг национальной черты. Можно привыкнуть. А вот упоминание о кристалле вызвало настороженность. Присмотревшись, она увидела характерные пятна внизу монумента, но их скрывал толстый слой льда. – Мы потратили немало сил, чтобы обезопасить смотрящих на кристалл, но при этом сохранить каждый знак, что начертал один из твоих предшественников. Никогда ещё наш народ не создавал столь прозрачного льда, как тот, что был нанесён на эту стелу. Мы клали его несколько лет, слоями, оттачивая мастерство между каждым этапом. К работе над творением вестника допускались только лучшие наши мастерицы. С этой точки зрения стелу можно считать и шедевром нашего народа тоже. Ира только сейчас рассмотрела надпись внимательно. А ведь и правда шедевр! Смотрится как абсолютно прозрачная поверхность. И не скажешь, что между зрителем и тщательно выпиленными в кристалле буквами слой льда не менее десяти сантиметров! Как витрина в музее. Но не только это привлекло её внимание. «Чёрт побери! Зимушка! Предсказатель ты, хитро… завёрнутый! Ты это имел в виду?!» Ира ошарашенно разглядывала надписи, понимая, что перед ней совершенно неожиданная находка. – Это писал человек с моей родины, – выдохнула она. – Мы же говорили, что её создал один из твоих предшественников. Или ты о чём? – Вы меня не поняли, Дали. Мой мир огромен. Шесть континентов. Больше двухсот стран. Множество языков. Миллиарды людей… – Дали вздрогнула от этой цифры. – Человек, сделавший эти надписи, не просто какой-то человек из числа творцов. Говоря «с моей родины», я имею в виду, что он родом с земель, где когда-то пользовались кириллицей! Он не просто один из вестников. Он один из предков конкретно моего народа! – Ты хочешь сказать, что можешь это прочесть? – жадно спросила ведьма. Ира внимательно посмотрела на знаки. Одной из особенностей текстов на кириллице было то, что писали их плотно. Мало разобрать символы, ещё бы на слова поделить. Да, что-то выделяется уже сейчас, но это как в кино. «Паки. Паки. Иже херувимы ». Настолько специалистом себя она точно не считала. – Не хочу расстраивать. Это очень старое письмо. Нет, если задаться целью, то я могу попробовать разбить этот текст на отдельные слова, может, даже пойму отдельные словосочетания. Но язык так изменился с тех пор, как эти буквы использовали. Сделать из этого что-то со смыслом… Тут специалист нужен. Значений многих слов я могу просто не знать. – Жаль, – вздохнула ведьма. – Но я всё же буду признательна, если ты попробуешь, Ириан. Зимушка не просто так привёл тебя сюда. Может, из того, что тебе удастся разобрать, проявится что-то важное. Ира медленно провела взглядом по стеле сверху вниз. Шрифт крупный, квадратные метры письма. Но самих отрывков немного, и они разбиты на части. Всего тринадцать. Мирное, спокойное, методичное занятие. Интересно, она до весны уложится или всё не так страшно? – Почитающая, мне немного рассказали о создателе стелы. Что талантлив был, волшебством владел. Может, вы что-то добавите к этому рассказу? Если пытаться расшифровать эту запись, неплохо бы понимать, что за человек её писал. – Твоего предшественника звали Звенимир. Он часто использовал слово «боян», значение которого мы так и не поняли до конца. Говорят, славные истории любил рассказывать, а пел так, что заслушивались, дела бросали! Что ни песня – то мудрость. Ни одной без смысла скрытого не было. – Боян – это сказитель. Не знаю, была ли такая профессия, но в старых сказках это слово часто писали с большой буквы. – Понятно. Про его пророческий дар тебе, наверное, уже рассказали. Мы очень надеялись, что его кровь даст нам удивительных детей, но от него наши женщины родили только сыновей. Имена многих из них потом гремели по Низинам славными делами. У нас Звенимир сумел очень сильно развить свои способности. Не знаю почему, но Север принял его как родного. Мы впервые видели такое благоволение нашего покровителя к мужчине. А потом творец заперся в этой пещере и долго работал, создавая стелу. Это стоило ему глаз. Тогда ещё лёд не покрывал кристаллы. Мы стучали, пытались ломать проход, но… Он не вышел, пока не закончил. Звенимир был слаб, как детёныш уруса, только вышедший из утробы. Почти без сил – эта работа вытянула из него всё до капли. Его пытались лечить, но он только шептал в бреду, что написал пророчество о временах, тяжелее которых не будет. Бормотал что-то о неверии. А как-то ночью просто исчез. Мы подумали, что он ушёл, как уходят рано или поздно все вестники. Мы бережём эту стелу, надеясь, что когда-нибудь кто-нибудь прочтёт эти надписи, что оставил нам Звенимир. Было дело, даже одарённым Илаэры показывали. – Приглашали специально? – Это ещё зачем? Мужчины к нам и так приходят. И одарённые бывают. А как стало известно про послание творца, вообще косяками потянулись. Но всё тщетно. Видимо, не пришло тогда время. Потому я так надеюсь, что ты поможешь приоткрыть завесу неведения. Ира потёрла вспотевшие руки о штаны. Не оплошать бы. Ведьмы относятся к пророчествам очень серьёзно, каждая буква может иметь значение. Но попробовать хотелось. В конце концов, никто не мешает ей честно сказать, что вот это слово не понимает до конца, а вот в этом отрывке может только догадываться о смысле. Всё будет откровенно. А после Закон Долга пришлёт им кого-нибудь с большей профпригодностью или одарённые сумеют отделить зерно истины. – Мне тоже интересно, что написал мой земляк, – искренне сказала она Почитающей. Фронт работ впечатлял, и Ира, словно примериваясь, провела рукой по льду. Она ожидала ощутить абсолютно гладкую поверхность, но вдруг почувствовала, как ладонь царапают крохотные шершавые выступы. Она ойкнула и отдёрнула руку. Ладонь была измазана в крови. – У вас тут защита, что ли? Простите, я не хотела пачкать и не знала, что нельзя трогать. Дали схватила Иру за руку, осмотрев царапины, и подняла на неё удивлённый взгляд: – У стелы нет никакой защиты. Это просто лёд, – она перевела взгляд на перепачканную надпись. Сейчас стало заметно, что кровь не просто заляпала поверхность, а скользит по ней в разные стороны, покрывая её еле заметной плёнкой. Как заворожённая смотрела Ира на буквы, которые проглядывали сквозь завесу из её собственной крови. Видные сквозь плёнку, они оплывали, менялись, расходились, позволяя проступить современным русским словам, начертанным не каким-то давно забытым шрифтом, а привычным глазу, надоевшим до зубовного скрежета по десяткам рефератов Arial Cyr. – Ириан, ты тоже это видишь? – спросила Дали. – Не просто вижу. Я могу прочесть, – прошептала она в ответ и приложила руку к стеле, приготовившись непонятно к чему. Даже к боли. Но терпеть не пришлось. Словно почувствовав, что именно от неё надо, кровь бежала наружу тонкими струйками, растекаясь. Ира водила ладонью по буквам, до которых могла дотянуться, будто стирала мел с доски. Вверх кровь бежала сама, доставая туда, куда невозможно дотянуться. Когда всё закончилось, руку обожгло, и Ира отдёрнула её. Глаза сами побежали по строкам, впитывая их, нестираемо откладывая в кладовых памяти. Захоти, она не смогла бы сейчас отвести глаз. Завистницей скованы вечные Сёстры, И Мёртвого леса суки очень о́стры, Закрыта на годы стоит Колыбель, Не слышна листва или пти́чия трель. И смертью повеет от древнего места, Молчаньем богов взамен благовеста. В безверье погрязнув, не зная греха, Созданья Сестёр сотворят много зла. Убийства, насилье, попра́нье традиций. Природа сама станет главной убийцей. И даже на Той стороне у Чертога Не будет покоя ушедшим до срока. Не скоро надежда найдёт к нам дорогу: Всесилье Сестёр не вернётся по року, Покуда не сту́пит опять в Колыбель Творец, что чтит родиной Рахидэтель. Илаэра руку протянет с любовью Тому, кто служил ей собственной кровью. Оковы гранитные скинув с презреньем, Ха́рана выйдет на земли творенья. Живого огня тому будет достаток, Кто Фирры глаза озарит в полумраке, Пожертвовав самым бесценным на свете, Чтоб войны свершались под знаменем чести. Смердящий колодец был прежде священным, Сокрыла грязь то, что считалось бесценным, И если не станет вода, что слеза, Ри́ти вовек не откроет глаза. Враг не сумеет коснуться богини, Чей облик размыт по воздушной пучине. Спасаясь от чуждого и неродного, Секрет сохранит в колыбельном алькове. Сестра, что свою красоту утеряла, Сможет глядеться в поверхность зерца́ла, Согретая чистой и светлой любовью Печального принца, согласного с ролью. Богиня, что в памяти не остаётся, Из мира теней до друзей дозовётся, Когда её руку среди подопечных Узнает живой, пребывающий в вечном. Изменится мир, нет возврата к былому, Не всякий язык повернётся звать домом Страну, что в руинах лежит и огне, Изранена, выжата в долгой войне. И станет одно лишь решение правым, На мир согласиться созданиям здравым, Забыть о различьях и силе закона, Чтоб в битве последней хватило заслона. И коли в согласии будут владыки, Оскалится ворог в болезненном крике. А силы любить непохожих нам хватит На снятие древних могучих проклятий. Когда последнее слово отпечаталось в Ириной голове, она почувствовала, что её уже некоторое время трясут, пытаясь докричаться. А после сознание оставило её, позволив напоследок услышать, как ругнулась Дали, на которую она упала всем весом.