Авидья

      «…В завершении летописи войны Белобог ждала душещипательная кульминация и долгожданный финал, засвидетельствовать который удалось именно тем счастливцам, живущим в воистину историческое время!» — писалось в газетах, плакатах, публиковалось во всех доселе известных социальных сетях и интернет-порталах, шуршало по радио, словом, доносилось отовсюду. — Уже из каждого утюга слышу. — возмущалась старшая Ландау, попутно протирая поверхности столов, которых, несомненно, в ее мастерской было не мало, — вот ответь мне, это правда про малые потери? Вздор! Гепард, я не могу поверить, что это сарафанное радио имеет право нести такой бред.       Напротив нее в чинном спокойствии, можно сказать, забвении, сидел вышеназванный младший Ландау, подпирающий голову рукой. В его глазах не отражалось ни ликования, ни чрезмерной радости, словно все празднество в городе обошло его стороной, но война пройти мимо него не могла. Командующий Серебряной гривы не столько был шокирован, сколько не привык сидеть без дела, без чувства гнетущего ожидания всякого рода беды. Ни праздничная речь новой Хранительницы, ни награждение его, Гепарда, орденами славы и мужества не смогли вытянуть из своеобразного транса, в котором он повсеместно пребывал, но сейчас был вынужден выйти в реальный, теперь практически безбедный мир.       На фронте дела себя исчерпали, на смену именитому Ландау пришли молодые командиры и комиссары, на которых уже нашли управу возрастные генералы. Защищать Белобог все еще было от кого, но теперь было и кому, а Гепард, как ценная реликвия, вынужден пылиться наградами в стеллажах, картинами на стенах почета имени воинской славы храниться до худших времен. Ему оставалось лишь бездумно пялиться в окна мастерской сестры, в которых как в своеобразном мультике мелькали прохожие.       Выйти из прострации позволил настойчивый и встревоженный голос сестры: — Ты слушаешь? — она слабо толкнула брата в плечо, после чего вернулась к полированию не пойми откуда взявшихся деталей, — что тебе сказали в отделении? — Ох… да, я подал заявление, но на рассмотрение уйдет не меньше двух недель. — он сжал руки в кулаки, утыкаясь взглядом в прекрасное никуда, где его ждут явно больше, чем на посту в местном отделении полиции.       На плечи младшего Ландау свалилось вселенское бессилие. — Не кисни, черт тебя дери, Геппи! Обратись к Пеле, она тебя точно куда-нибудь пристроит. — в голове выстроился образ Пелагеи Сергеевны, офицера разведки Среброгривых Стражей, безвылазно сидящей в своем скромном кабинете, по уши погрязшей в невообразимо важных делах. — Или к Хранительнице в конце концов! — на ум пришла озадаченная кучей вопросов Бронислава, прячущаяся от лиц вошедших в ее кабинет за кипами документов и отчетов, — она-то тебе сто процентов найдет применение. Или тебе нравится сидеть без дела, братец?       Дело отнюдь не в том, что Ландау-младший был любителем бесцельного времяпровождения, более того, все было с точностью да наоборот, а в том, что Гепарду не хотелось быть где-то, непонятно где, не хотелось искать себе применение, он желал не столько известности и славы, а истинного признания, осознания надобности в собственном нахождении рядом. Сервал об этом, несомненно, знала, кроме того, она знала, куда стоит надавить, типичная провокация, но Гепард, как и двадцать пять лет до нынешнего времени, ведется. Голубые глаза встречаются со взглядом аналогичных цвета неба зениц. Может воспрять духом младшему Ландау и не удалось, но очнуться от беспробудного сна все-таки получилось. Очевидно, он предполагал возможную помощь Пелагеи, знал о связях с Броней, понимал, что дело его могли решить практически в тот же день, когда он его подал, но что-то стоящие над ним, неподъемное и громадное, вынуждало Гепарда немного повременить с выбором. Прошло всего два дня после возврата с фронта, время терпит.       Парень устало кивнул, грузное его тело поднялось из-за стойки, гремя доспехами и орденами. Ландау-младший уже планировал покинуть мастерскую, пока ее хозяйка, перевесившись через стол, не схватила Гепарда за руку. — Стой. — Сервал всучила ему конверт и непонятный сверток, от которого чувствовался едва ощутимый, но вместе с чем приятный запах выпечки, — записка от Пелагеи, а это от меня, заешь горе, так сказать.       Поблагодарив, Гепард распрощался с сестрой и вышел из мастерской.       Дело близилось к вечеру: на улице зажигались фонари, в честь праздника включались фестивальные гирлянды, освещение на центральной площади хватало настолько, чтобы можно было спутать ночь со днем. Повсюду были развешены различного рода украшения: от броских красных ленточек и колокольчиков, до поражающих своими красками и количеством цветов: желтые и красные тюльпаны в пузатых вазах, памятник на главной площади был усыпан красными гвоздиками, редко проглядывались белые макушки роз. В целом, розы занимали центральное положение рядом с резиденцией Хранительницы: были и розовые оттенки, и белые, и даже синие (Гепард впервые в жизни такие увидел).       Подальше от людской суматохи и пиршеств Ландау устремился вглубь города; пока не стихла музыка и не погасли вдали праздничные огни, он не сбавлял шаг. Надвигающаяся ночь пеленала улицы, заботливо кутая в мрак, а сухой холодный ветер нещадно бил в лицо. Упадочное чувство запустения, будто ничего и не произошло, да и отмечать было нечего, следовало за ним по пятам. Как Сервал это назвала? Он не помнил терминологии, но точно уловил смысл: страх перемен. Как банально, но вместе с чем актуально в нынешней ситуации.       Остановился Гепард уже будучи в другом районе, дорогу ему освещали все те же фонари, но ни голосов, ни музыки ни откуда уже не доносилось. Впереди он увидел одинокую лавочку, на которой и расположился. Хотелось уединения и каплю тишины.       Сверток в кармане куртки весь путь грел замерзающего Ландау сквозь плотную ткань верхней одежды. С некоторой долей предвкушения Гепард развернул угощение, в нос ему ударил сладкий запах ягод и сливочного крема. Перед ним небольшое по размерам пирожное, слегка помятое из-за долгого ношения в тесном кармане, но выглядящее столь же аппетитно, сколько в принципе могло быть. Не сказать, что Ландау был любителем сладкого, но есть у него некоторые фавориты в мире кондитерских изделий, и этот был одним из них, Сервал, естественно, была в курсе его вкусов. — «Натощак не следовало бы…» — с досадой Гепард свернул угощение под звучное урчание своего живота и определил пирожное в то же место, где оно лежало ранее. Следующее на очереди письмо от Пелагеи Сергеевны.       В нем она с характерной для нее обязательностью благодарила командующего, его честь, род Ландау, все, что когда-либо было причастно к Гепарду за незаменимую помощь как ей, так и всему Белобогу в борьбе с Фрагментумом… и так далее и тому подобное. Каким бы Гепард не был учтивым со своим коллегами и товарищами, это письмо он смог дочитать лишь до середины с громадным усилием воли.       Он устало сомкнул веки, перед глазами мелькали образы и запечатленные в памяти картинки: на одной из них проткнутые десятками копий и секир монстры, а на другой, обессиленные и голодные, до костей замерзшие, бледные подобно вечному снегу солдаты. Примечательным было то, как сюжеты в голове стремительно путались между друг другом, и вот, орущие во всю глотку люди с треском ломающихся ребер вытаскивают из груди окровавленные доски, а монстры, укутавшись с носом в покрывшийся инеем китель, прикрывают в немом стоне остекленевшие глаза. Гепард поежился от наваждения и с предельно ясной, как закон военного времени, мыслью умозаключил — от этой крови ему не отмыться, эти люди его воспоминания не покинут, смерть перед глазами вставать не перестанет сколько не меняй место работы и круг общения, и даже шрам на бедре бесследно не исчезнет.       В голове звенел белый шум, иные помехи мыслей. Прерывал какофонию чужой недавно возникший голос примерно в четырех метрах от освещаемой скамейки. Он растекался патокой, с редкими смешками или наигранно-драматичными вздохами был похож кошачье мурчание. Вещал он первоначально что-то нечленораздельное, но Гепард, совершенно не намеренно, не подумайте, прислушался: — «…я обговаривал условия еще в прошлую нашу встречу.» — твердил вдалеке усталый голос. Внезапно он разразился едким деланным смехом и продолжил, — «а не тонка-ли кишка для таких заявлений?»       А на деле патока оказалась дегтем. — «…повторяю, светлейший, не купишь ты — за тобой огромная очередь!» — за словами в карман не лезет, — «или ты думал, что на *** ты один глаз положил?»       В голове Гепарда капля по капле выстраивались логические связи, было ясно, что мужчина поодаль него был торговцем или бизнесменом, уламывающим своих покупателей на принятие, судя по всему, не самых выгодных для них условий. Ничего интересного. Ландау отключился от разговора, игнорируя чужое бурчание позади. — «…не беспокойся, и без твоих угроз за мою голову уже назначена приличная сумма, чао!»       Гепард резко развернулся, практически на рефлексах. Услышав сказанное, он несколько удивился, его чутье приказало ему высмотреть в темноте улицы говорящего, но ни голоса, ни удаляющихся шагов услышать ему не удалось, что уж говорить о силуэте искомого мужчины: в мраке наступающей ночи не было и проблеска чужого присутствия. Ландау его спугнул. Исчез.

***

      Менее чем через неделю после визита к Сервал заявление Гепарда о замене военной службы на работу в участке было рассмотрено, и уже на следующий день Ландау-младший вышел на пост. Дела шли тихо: ему разъяснили обстановку, обозначили важнейшие места в офисе — кабинет начальника штаба, туалет и курилка. Более того, выделили его собственное рабочее место и, в целом, до определенного времени не нагружали работой. Из плюсов: форма не предполагала ношение доспехов, в остальном все осталось как и прежде.       Опыта в правоохранительных органах у Гепарда не было, оттого ли, но младшему Ландау переход от одного рода занятости к другому давался тяжело. Но несмотря на это, он с особым пристрастием перебирал порученные ему бумаги, бдил на посту, оставшееся время помогал с мелкими поручениями участковым, иными словами, обживался.       Во второй день имитации бурной деятельности в отделе, когда Гепард в кафетерии заваривал себе два пакетика зеленого чая сразу — для бодрости в ущерб экономии, он вновь оказался свидетелем весьма занимательного разговора: — Да, представь себе! — активно жестикулируя, восклицал один из служащих, — его загребущие руки добрались и до реликвий. — Черт, я еще от переодеваний в женщину не отошел. — его коллега был настроен более пессимистично, — куда катится мир… — Чего я не понимаю, так это того, что двое из трех свидетелей даже не заподозрили в нем мужчину! Либо этот парень настоящий виртуоз, либо тем ребятам нужен окулист. — полицейский дергано помешивал кофе в своей кружке, время от времени поправляя русую челку. — Склоняюсь ко второму. — Это почему же? — В последнее время много косяков с его стороны, более того — жалобы. Впервые такое, видно он не справляется со всеми клиентами, раз те на него стучат нам. — рассуждал госслужащий, покашлив, он продолжил. — думаю скоро мы сможем выйти на его след, нам бы больше улик…       Гепард мельком рассмотрел мужчин: тот что постарше гипнотизировал кофе в своей чашке, периодически почесывая темную щетину на подбородке, на вид ему смело можно было дать все сорок, а то и больше лет. Но исходя из его рассуждений, следовало предположить, что он работал в отделе отнюдь не первый год, а может и десятилетие. Его сослуживец отличался общей неопрятностью, на рукавах с виду белой рубашки виднелись желтоватые пятна, его русые взлохмаченные волосы беспрестанно лезли ему в глаза, от чего он то жмурился, то мотал головой словно гиперактивный ребенок.       Совладав с ощущением неловкости, Ландау наскоро представился и вежливо попросил ввести его в курс дела, о котором говорили госслужащие.       Один из полицейских, примерный ровесник Гепарда, мельком глянул на бейдж Ландау, после чего присвистнул: — Ха-а, ты посмотри, а к нам в отдел упала звезда! — в его воодушевленной речи нельзя не заметить ноток издевки, парень сложил руки на груди и склонил голову набок, — коллега, прошу нас извинить, но мы не можешь посвящать левых людей в порученные нам дела.       Стоявший поодаль него мужчина, осуждающе покосился на товарища, удрученно вздохнул. — Ты с каких пор здесь? — не поднимая взгляда от кружки кофе, спросил он. — Два дня работаю. — новый собеседник располагал Гепарду намного больше, чем его юный коллега. — Нет начатых дел? — Никак нет. — отчеканил Ландау практически на автомате. — Идем, подыщем тебе работу, капитан. — поманил за собой мужчина. Не было ясно, что им движило, но во всяком случае, теперь Гепард не будет сидеть без дела.       Путь держали к архивам, но уже вдвоем, их молодой коллега спешно удалился, после того как узнал, куда понадобилось идти. Сопроводитель Гепарда представился, назвался Павлом. Охарактеризовать его было крайне сложно, своеобразное его поведение не было никак Гепардом объяснено: вроде как, новоиспеченный товарищ не был особо заинтересован в некоторой популярности капитана, хоть был о нем, несомненно, наслышан. Невозможно сказать, были ли у него личные на то мотивы или же Ландау ему просто приглянулся, может, Павел увидел в нем зачатки добропорядочного госслужащего.       Попали по итогу в тесную каморку без окон и с одной дряхлявой дверью, через которую, непосредственно, и зашли. Наполнение комнаты было таковым: стеллажи здесь стояли плотными рядами и были набиты папками до отказа, в углу разместился небольшого размера стол, на котором лежали стопки различных документов, поблескивали в свете единственной лампочки мультифоры. Рябило в глазах от однотонной палитры всяческих бумаг. — Здесь есть материалы с незавершенными расследованиями, можешь заняться ими. — Павел указал на одну из полок второго стеллажа, — думаю, если ты решишь хотя бы одно из них, будешь удостоен хорошей награды.       Гепард осмотрел ровный ряд бледно-желтых документов, после чего вновь перевел взгляд на собеседника. Поблагодарил, вместе с чем озвучил интересующий его вопрос: — С какой целью вы мне помогаете? — С целью занять умелые руки делом. — вкрадчиво изрек Павел, перебирая в руках случайно взятое с полки дело. — У вашего, кхм, друга особое отношение к новичкам? — несмотря на, очевидно, не самый лучший момент для откровений, Гепарду по непонятной причине было легко говорить с этим мужчиной на любые пришедшие в голову темы. — Нет, о чем ты, у него, как бы так сказать… — Павел задумчиво почесал щетину на щеке, — особое отношение к военнослужащим.       Гепард нахмурился, у него не было и малейшего предположения о том, что имел в виду Павел. — Я не очень понятно выразился, да? — до нынешнего времени Гепарду никогда бы не пришла в голову мысль о том, что в таких моментах у него на лице все написано, — ты, должно быть, не в курсе, но таким простолюдинам как мы не было известно о том, что творилось на фронте.       Ландау будто поразил разряд тока. Возмущениям Сервал о «бреде по сарафанному радио» нашлось объяснение. — Люди не знали, на что отправляли своих родственников и близких людей. — Павел не разрывал зрительного контакта, — нам лишь сказали про коррозию и Фрагментум. У него… трагедия в семье из-за военных действий, а он и не знает, при каких обстоятельствах она произошла.       Павел как мог сглаживал углы, стараясь не выдать слишком много о своем сослуживце. — Еще требуются объяснения?       У Гепарда в глазах разразилась пропасть величиной с Административный район, тяжело сказать, с каким трудом он переварил информацию от Сервал и первопроходца об обмане Коколии и действительном влиянии коррозии. Естественно, ложь средств массовой информации обо всем произошедшем оставила на его совести и душе неизгладимый след. И если раньше он не задавался частными вопросами, то сейчас стал свидетелем последствий, можно сказать, заговора. Словно по щелчку пальцев он вновь увидел секиры и косой штакет сломанных ребер, синие от мороза руки, прикрываемые тонким серым кителем.       После секундного молчания Ландау замотал головой в знак того, что ему все ясно. — Он не верит… мне? — с непосильным трудом Гепард выдавил из себя коротенькое бессмысленное предложение. — Ну-с, с чего ты взял, верит он тебе. — Павел отрешенно вздохнул, не сказать, что разговор был ему необычайно приятен, или же он был заинтересован в том, чтобы объяснить Ландау некоторые тонкости, скорее он действовал из вежливости, — он не верит системе и сказанному Хранительницей.       Очевидным была причастность Гепарда как к системе, так и к речи Брониславы. Отрицать это невозможно, как бы Ландау не силился выбелить свое имя среди общей кровавой массы. — Я могу что-то сделать? — в его голосе сквозила рвущая душу отчаянность. Невооруженным глазом можно было увидеть — Гепард старается и хочет постараться еще больше. — Да, думаю, тебе стоит заняться этим. — он указал рукой на вышеназванную полку с документами. — Вы не хотите воспринять меня всерьез. — в его речи промелькнула та избалованность, присущая маленькому мальчику, изнеженному в семье аристократов. — Тебя здесь еще никто не воспринимает всерьез.       У Гепарда по-детски изумленно распахнулись глаза. Но как? Как, если еще будучи на фронте, он был сродни звезде местного небосвода. В нем нуждались, за него держались и в него, несомненно, верили. Он незаменим, и все об этом знали! Ландау единственный, кому доверяли самые опасные и рискованные вылазки, на его щит была возложена самая большая доля. На фронте. — Будет тебе известно, парень, каким бы хорошим командиром ты не был в бою, здесь ты чин еще не заработал. — отчеканил Павел, — Так что, будь добр, Гепард Ландау, займись порученной тебе работой.       На секунду пропало ощущение земли под ногами, настолько резко Гепарда выбило из колеи, что он отшатнулся назад после сказанного. Павел прошел мимо него к выходу из архива, озираясь.       Фамилия Ландау была схожа с титулом. Еще начиная со школы, заканчивая высшим учебным заведением, едва переведясь в военное училище, Гепард уже пользовался некоторой популярностью среди как педсостава, так и сокурсников. Его карьерная лестница начиналась на пару ступенек выше, чем у других студентов его возраста, этого он, однако же, не замечал. Он быстро к этому привык.       «Так было и так будет,» — наивно думалось ему, ведь он не знал, что такое подняться со дна, потому как и дна никогда не видел. На шаг впереди, на миллиметр ближе, на секунду быстрее — вот что из себя представляет род Ландау, и Гепард родился в самом эпицентре этой нещадной бури. Горе обмана. Мама никогда не говорила своему сыну о том, что его могут не признать, напротив, она была уверена в успехе Гепарда и в чем-то все-таки оправдала свои ожидания. Он должен быть на шаг впереди, на миллиметр ближе, на секунду быстрее, он должен.       Но на что он надеялся? Что ему сразу выдадут дела главных действующих лицедеев? Что делать сейчас? Неужели придется самому? Без фамилии и звания, без ордена и почестей. Вспомнилась Сервал. И что-то мелко задрожало в груди.

***

      И все же, лиха беда начало. Спустя месяцы упорной работы честь имени Ландау была подтверждена и в участке Административного района. Гепарда знали как в начальстве, так и в узких кругах, его не боялись, перед ним не подобостраствовали, но его уважали. Он добился того, что обыкновенно ему давало одно его имя. Он взошел на первую ступень. Вспоминая прошедшие месяцы — работу в поте лица и постоянную беготню, — нервно дергался глаз. Но он не мог допустить дрожания собственных рук, иных сомнений и уж точно не мог позволить себе отступить.       Начиная с должности помощника следователя, заканчивая полноправной ищейкой, он добился не столько звания, сколько признания. Его спрашивали и просили помощи, были рады видеть участником в решении дела. Стоит отметить, что не все в отделении были такого же о нем мнения, как о том говорил Павел, большинство, зная геройское прошлое Гепарда, относились к нему соответствующе — с добродушием, что уж говорить о времени, наступившем после нескольких достижений младшего Ландау в работе на посту.       По сути говоря, за шесть с половиной месяцев безустанной работы под руководством некоторых следователей удалось раскрыть от силы два-три дела, но и этого хватило на то, чтобы претендовать на повышение. Таков устрой правоохранительных органов Надмирья. Потому как здесь, на поверхности, преступность особо не буйствовала, по причине, несомненно, хорошей охраны и работе патрулей, в противовес тому — Подземье, где зона влияния Стражей была ограничена. Несмотря и на снятие блокады, люди из Надмирья крайне редко спускались вниз, в отличии от преступников из Подземья, но и на этот случай Верховная Хранительница предприняла меры.       За все время, проведенное в отделе, Гепард неплохо так поднаторел в некоторых делах, однако же, не без помощи Павла. К слову о нем, несмотря на ранние разногласия, именно Павел вел Гепарда все то время нелегкой борьбы с преступностью, за что Ландау был ему искренне благодарен, о чем нередко говорил вслух. Ему казалось, что все шло своим чередом.

***

Рано или поздно он должен к этому вернуться.       Утренние солнечные лучи пробивались сквозь задернутые жалюзи, в офисе слышалось чье-то редкое покашливание и шарканье ботинок по коридору. Своеобразную тишину в помещении прервал визит Павла, громко хлопнувшего входной дверью. Он мерным шагом близился к столу младшего следователя Ландау, по обыкновению захватив с собой какое-то дело из архивов. — Вот, смотри. — на стол Гепарда опустились сшитые листы бумаги. — Дело Сампо Кески… — развернув листы к себе, читал вслух Гепард заголовок документа. — Выдвинуты обвинения о мошенничестве, продаже людей в незаконные коммерческие организации, многократные мелкие и крупные кражи, фальшивомонетничество, подделка документов…       И многое другое на семи печатных страницах мелким шрифтом. Помимо преступной биографии подозреваемого были и примерные внешние характеристики: рост, вес, комплекция тела, иссиня-темные волосы и зеленые глаза. Люди с такими характеристиками в принципе редко встречались, а здесь такая выделяющаяся личность смогла совершить столько злодеяний и остаться безнаказанной. — Мне нечего сказать. — выдал обомлевший Гепард, за все время его недолгой работы этот случай был, скорее всего, самым вопиющим и масштабным. — Да, он, можно сказать, гадюка Административного района. Его дело висит уже… — Павел вытянул документы из рук Ландау и посмотрел дату записи на титульном листе, — три с половиной года. Срок давности у некоторых преступлений уже истек, но большинство еще действуют. — Нет улик? — Абсолютно. — Давно обновления были? — Месяцев шесть назад, примерно в то время, когда ты пришел на пост. — оба полицейских звучно вздохнули, после чего Павел мечтательно задумался, — на деньги за его поимку можно купить хороший внедорожник. »…не беспокойся, и без твоих угроз за мою голову уже назначена приличная сумма, чао!»       У Гепарда что-то секундно перемкнуло в голове, зажженной спичкой в глазах появился заинтересованный огонек, Ландау пытливо уставился на своего товарища — они возьмутся за это дело.

***

      В небольшом доме на отшибе Камнеграда всегда горел свет. Пару раз в час мимо окон расхаживала молодая девушка, время от времени поглядывая в это сизое, покрытое тонким слоем грязи окно, высматривала через него прохожих, но через некоторое время вновь поднималась с места и за чем-то уходила в другую комнату. Двери этого дома, клиники, неизменно открыты для каждого. — Доброго утра, с вами вести из Надмирья! — распахнул дверь в прихожую деловитый на вид высокий мужчина лет двадцати с лишним. Его прищуренные зеленые глаза блеснули озорством и интересом.       Перед ним хрупкая, сгорбившаяся над аптечкой девушка, которой и были адресованы его слова. Стеклянная колба в ее руках слабо поблескивала в свете единственной лампы. Она поправила спадающие на лицо пряди длинных волос, вопрошающе уставившись на вошедшего.       Одернув подобие пиджака, явившийся с важным видом продолжил: — А вот и новости к сегодняшнему часу… — он вынул из поясной сумки мятый, согнутый вчетверо лист бумаги, развернул и протянул ей. — Ты погляди! Ха-ха, оцени художественные способности. — он похлопал себя по животу в припадке хохота. В руках девушки оказалось объявление с криво нарисованным портретом разыскиваемого преступника, внешность которого отдаленно напоминала навестившего ее мужчину.       Ее насыщенно красные, распахнутые в смятении глаза уставились на собеседника. Девушка нахмурилась и уже хотела что-то сказать, как мужчина перед ней мгновенно осадил ее пыл. — Ну-ну, Наташ, нет повода для беспокойств. Стражи как были, так и остались безмозглыми идиотами. Уверяю, они всегда будут позади меня. — Всего на шаг позади тебя! — выдавила из себя девушка, сжав в кулак передник изношенной юбки. — Если и так, все равно я впереди. — он самонадеянно развел руки в стороны, пожимая плечами. На лице не промелькнуло и тени страха или иной той паники, какая во всю играла на лице Наташи. — Сампо, боже правый… — она осела на вежливо поставленный мужчиной стул. Ее взгляд доселе спокойный, ныне помутнел в замешательстве, глаза ее то и дело бегали по рисунку с ярко-красной подписью — «Сампо Кески, разыскивается», — а ты мне обещал ведь… — Я все прекратил, клянусь тебе! Это они взялись за старое, честное офицерское. — Ты уже давно не офицер, чтобы такое говорить. — она поднялась со стула, поправляя рукава белой рубашки, вернула Кески объявление и поспешила уйти в другую комнату, предположительно, к пациентам. — Обещаю тебе, даже если меня поймают, все их обвинения я обращу в пепел.       Наташа развернулась, отрешенно посмотрев на Сампо своим зачарованным, потемневшим взглядом. От былой тревоги и растерянности не осталось и малейшего следа, лишь морозь алых глаз довершала уверенный ее вид. — Ты уж постарайся.

***

      Двух недель Среброгривым Стражам хватило на то, чтобы развесить объявления о возобновившемся розыске, вновь опросить всех возможных свидетелей, когда-либо известных и упомянутых в деле Сампо Кески. Но к величайшему разочарованию, большинство из опрошенных ранее сказанное не могли подтвердить, потому как об этом попросту забыли, либо не вдавались в подробности, так как не помнили — к таковым относились жертвы мелких грабежей. Иная часть свидетелей отрицала показания, к счастью, таких было немного, а кого-то вовсе не удалось найти. По итогу только два человека смогли в точных подробностях описать случившееся, потому как ущерб, нанесенный им преступником, был столь громаден, что оправиться от него они не могли и до нынешнего времени.       И все же, все опрошенные были схожи в одном — они утверждали, что обманула или обокрала их молодая девица с длинными светлыми космами и зелеными, цвета изумруда глазами. Из особенностей: у дамы был хриплый, тихий голос, чем-то схожий с шепотом, каждому ей обманутому она говорила о шатком материальном положении семьи, ушедшем на войну отце, чрезвычайно редком заболевании и о прочем жалостливом бреде. У кого-то она просила милостыню, кому-то же предлагала приобрести товар ее семьи, а во время увлеченного разговора стаскивала любые видимые ценности и кошельки.       В таком случае, почему же искали мужчину, а не женщину? Дело было в одном из тех свидетелей, которого сейчас по непонятным причинам не могли найти ни в Надмирье, ни даже в Подземье. В отделение явился он шесть месяцев тому назад и с невообразимым возмущением заявил, что его нагло обманули. Он и описал некого Сампо Кески, который, представьте себе, обкрадывал людей из Надмирья, прикинувшись миловидной девицей с обворожительными блондинистыми волосами.       Повествовал потерпевший также и о том, что мелкие грабежи — не единственное, чем этот плут промышлял: на имя Кески также свалились и крупные кражи реликвий, продажа людей в различного рода организации, незаконное изготовление оружия и т. д. До сих пор не было ясно то, откуда пришедший в участок мужчина достал такое немыслимое количество информации о преступнике, но, словом, достал и принес в отдел все, что только мог найти и приплести к Кески. К слову говоря, когда речь зашла о причастности таинственного мужчины к деяниям Сампо, тот мгновенно исчез со всех радаров, оставив следователям неподтвержденный список противозаконных махинаций доселе неизвестного мошенника.       Через неопределенное время его словам нашли некоторые подтверждения, капля по капле выстраивался портрет именитого преступника Сампо Кески, грозы Административного района, собравшего на себе, кажется, все грехи Надмирья и Подземья. Шестью месяцами ранее велись активные поиски негодяя, даже была назначена награда за его поимку, но подозреваемый словно испарился в воздухе, остался незамысловатым персонажем писателя-графомана, и малейшего следа, подтверждающего существование такого человека на свете, найти более не удавалось. Были, однако же, пара заявлений о том, что преступника неоднократно видели в Административном районе, но показания были столь различны, что создавалось впечатление о существовании двух Сампо Кески, а, может, даже трех.       Дело оказалось куда более пропащим и притянутым за уши, чем могло выглядеть первоначально. — Как искать того, кто никогда не существовал… — удрученно вымолвил Павел, прячась от слепящего солнца под карнизом жилого дома, Гепард перед ним был столь же ярок, сколько и солнечные полуденные лучи, — если не верить показаниям последнего свидетеля, то, по сути, мы ищем торгашку, обманувшую своих клиентов. — А если верить, то… — Отпетого мошенника с кучей подельников, один из которых его предал и слил нам. — Павел устало зевнул, вновь переведя взгляд на Гепарда. — Но сейчас у нас больше возможностей, чем было во время блокады. — Собираешься в Подземье? — в ответ ему лишь утвердительный кивок.

***

      Визит в Камнеград был наскоро спланирован в этот же день; не дожидаясь возвращения поисковых отрядов, Гепард вместе с Павлом устремились в Подземье. Проблем с переходом ныне не было, это ранее могли возникнуть трудности, но сейчас вход был свободен, а для Среброгривых Стражей тем более.       Подземье, однако же, не встретило их с распростертыми объятиями, скорее наоборот, жители отнеслись с непониманием, кто озирался, а кто-то шептался за спиной. Помимо всего прочего, будучи, можно сказать, ближе к центру земли, в отличии от Надмирья, холод здесь, парадоксально, был аналогично нещадный, но от него спастись простыми обогревателями уже не удавалось. Стояла страшная вонь черт знает чего, потому как ветра в подземелье быть не могло, смрад многочисленных мусорок давал о себе знать. Город кутала завеса из пыли и грязи, придавливала всех здесь живущих, существенно сокращая срок их жизни. Гепард глухо покашлял, как только они прибыли на место. — В таком месте развивается страх замкнутых пространств. — и это только малая часть из того, что не озвучил Павел, что еще может развиться из-за пребывания здесь. Гепард своим опечаленным вздохом подтвердил его опасения, устремив взгляд к «небу», то есть потолку громадной пещеры.       Осматриваться было некогда и незачем, сослуживцы договорились прошерстить окрестности Камнеграда на наличие улик и свидетелей, а позже, условно через час, встретиться на оговоренном месте. Переговаривались через рации и датчики, на начальном этапе хватит и простых расспросов о подозреваемом, вряд ли такая важная фигура могла быть здесь не замечена.       В конце концов, разошлись, Гепард налево, а Павел направо. Предпочтительно стоило опросить не столько простых гражданских, сколько купцов и торговцев, скорее всего те будут более сговорчивы, если Кески составлял им конкуренцию на рынке. А если нет?.. Такой исход Ландау еще не обдумал, но все-таки проблемы можно решать по мере их поступления.       Вряд ли хозяева мелких овощных ларьков могли что-либо знать, здесь водится рыба явно покрупнее. По итогу своих скитаний по неизвестному ему городу, Гепард наткнулся на подобие кабака или паба, наученный опытом, он смело предположил, что о Сампо могли упомянуть здесь.       Но не успел он приблизиться к обветшалой входной двери, как его спешно остановил озлобленный охранник — на деле же сварливый, сутулый мужчина. — Доброго дня, не могли бы вы посодействовать следствию и… — Пропуск. — оборвал его, очевидно, не расположенный к долгим диалогам охранник. — Видите-ли, я при исполнении и мне нужно попасть внутрь. — уже более настойчиво проговорил Гепард. — Вы от кого-то пришли? — не унимался охранник. — Нет же, говорю, мне необходимо войти… — Пропуск. — Вы знаете кто такой Сампо Кески? — несдержанно выдал Ландау, совершенно не беспокоясь о том, что попусту сорить информацией направо и налево было не лучшим решением в данной ситуации.       Было ясно как день, что охрана знала о принадлежности Гепарда к органам Надмирья, осталось лишь выявить цель его прибытия в подземелье, с чем встретивший его мужчина превосходно справился. — Что?       Ландау до звезд и цветных кругов под веками протер глаза и с нескрываемым раздражением взглянул не собеседника. — Сампо Кески. — скандировал Ландау, разжевывая имя преступника по слогам. — Вы о ком? — непонимающе, почти невменяемо уставились на служащего в ответ. — Должно быть, обо мне.       На плечо Ландау легла широкая тяжелая рука, на секунду пригвоздившая командующего к полу.       Гепард резко развернулся, взирая на мужчину, точно сошедшего с материалов уголовного дела: высокий рост, темные волосы с синим отблеском, зеленые глаза, кажущиеся еще зеленее в свете фонарей. Тот голос. В голове прокручивались словно в перемотке десятки слов, сказанных с таким же темпом речи, тембром, выражением. Вдоль спины Ландау будто прошелся электрический заряд.       Гепард отшатнулся назад, но мигом пришел в себя и попытался схватить преступника за шиворот серой жилетки, но Кески в мгновение ока отшагнул в сторону. — Что же вы так без представлений, сразу с кулаками, или в Надмирье не действуют правила этикета? — наигранно-драматично пролепетал Сампо, бесовски блеснув глазами, после чего отошел еще на пару шагов. — Вы Сампо Кески? — сквозь плотно сжатые зубы проговорил командующий, но в глубине души был с оппонентом, однако же, согласен — Гепард слишком резок и беспринципен, для служащего это недопустимо.       Мужчина изящно поклонился, словно представляясь, и протянул руку Ландау, дабы тот ее пожал в честь знакомства, от чего капитан благополучно отказался. — Именем Среброгривых Стражей, я, Гепард Ландау, приказываю вам пройти со мной. — окончательно удостоверившись в своих догадках, приказал Гепард. Внутри него что-то по-детски ликовало из-за быстрых продвижений в, казалось бы, совершенно гиблом деле. Но все не могло закончиться так просто. — Эх, какая досада, так и не получилось нормально познакомиться. — с досадой Кески склонил голову набок, продолжая пятиться назад, в то время как Ландау остервенело рыскал в поясной сумке на наличие рации, было необходимо срочно доложить о своем успехе Павлу, — капитан, а вы, случаем, ничего не потеряли?       В одной из рук Сампо приветливо поблескивала чужая минутой ранее стащенная рация. Виртуоз. Гепард таращился на мужскую кисть руки, обтянутую черной перчаткой, и не мог понять, каким образом его так филигранно обвели. А пока Гепард пытался сообразить произошедшее, хитрый плут уже устремился бежать вглубь города. Командующий мгновенно среагировал и рванул в погоню.       Гепард, можно сказать, слепо бежал за стремительно отдаляющейся от него целью, местности он не знал, куда его может завести преследование тем более — с его стороны это, конечно же, безрассудно, но молодому следователю было явно не до этого. Перед его носом мелькал край малиновой куртки, и кроме как о том, чтобы поскорее ухватиться за нее, ни о чем более не думалось.       Кески был либо прирожденным бегуном, либо не первый год находился в розыске, иным образом не описать то, какие поистине поражающие воображение пируэты ему удавалось исполнять: то резко свернет за угол, то внезапно ускорится, перепрыгнет через ограждения или наскоро взберется на невысокое препятствие; его мошенническая жилка тоже давала о себе знать, ведь так умело вставлять палки в колеса тоже надо уметь — он переворачивал пыльные коробки и бочки, создавая своеобразные баррикады для бегущего за ним Гепарда, гнилые фрукты, мусорные баки — все пригождалось и шло в дело. — Остановись! — выкрикнул Гепард на очередном резком повороте. — О, мы уже на «ты», какая радость, спасибо, что сам предложил! — донеслось откуда-то впереди.       Гепард точно не мог сказать, сколько по времени они бежали, но был абсолютно уверен в том, что подобные нормативы он не проходил даже на военном обучении. Как заметил командующий, Сампо вывел их за пределы людных районов, вокруг виднелись лишь жилые дома да полузаброшенные магазины, двери которых были прочно заколочены. Кое-где мигали фонари, на мгновение создавая абсолютную темень, но в следующий миг вновь зажигались. В одно такое секундное затмнение Сампо смог совершить такой маневр, невозможный для нынешней подготовки Гепарда. Командующий остановился, переводя дух после столь ожесточенной погони, холодный воздух рвал горло и легкие, а от жажды хотелось лезть на стену. Лампы озарили закоулок светом, но от Кески след простыл. Казалось бы, исчез, но интуиция подсказывала Ландау, что еще отнюдь не все потеряно. — Ты уже сдался, капитан? — донеслось в непостижимой близости, Гепард оглянулся по сторонам, но наваждение в тот же миг спало. Галлюцинации? Столь явственные, вряд ли. Невозможно отрицать, это точно был Сампо, потому как этот голос нельзя спутать ни с каким другим, — посмотри внимательнее, ну же!       Ландау послушался, усердно мотал головой то влево, то вправо, но ничего кроме поломанных ящиков и старых бочек с торчащими как сломанные ребра досками вокруг себя не видел. Он осмотрелся: куда его завел Сампо, он и понятия малейшего не имел, находились они на одной из десятков абсолютно одинаковых улиц, какие пробегали минутами ранее. — А теперь немного выше. — поддался Кески. Гепард поднял голову, глядя на косые карнизы обветшалых домов, на глаза попалась малиновая куртка, а следом и чужая расплывшаяся в ухмылке бандитская рожа, зеленые глазки приветливо блестели навстречу сердитому взору морозно синих зениц.       Между ними расстояние порядка метра, при большом желании можно было бы смело продолжить погоню, но не осталось сил даже для того, чтобы стоять прямо, речи не было о лазании по крышам, а вот у Сампо, похоже, хватило бы сноровки еще на один такой забег. — Слезай. — максимально серьезно, насколько это было возможно, рыкнул Гепард. — Чай, кофе? — О чем ты?.. Я- — Ах, ты просишь по-хорошему, да? — едва не падая со смеху, забавлялся беглец, смотря сверху вниз на разгневанного капитана, — как там тебя, Гепард? Милее кошечки чем ты не встречал, клянусь! — Именем Среброгривых Стражей… — в смятении от невообразимого стыда повторял из раза в раз запыхавшийся Ландау. — Именем Стражей, заладил. Расслабься, котенок, тут кроме нас никого нет. — нагнулся ближе Кески, практически всем телом свисая с хлипкого карниза, после чего сел в позу лотоса, — лучше скажи, в чем вы там меня обвиняете? — А ты не знаешь, хочешь сказать. — смотреть в глаза человеку, низводящему тебя до животного, было невыносимо, — крупные и мелкие кражи, фальшивомонетничество, незаконное изготовление и продажа оружия, мошенничество.       Сампо на его многочисленные заявления лишь прыснул едким смешком. — Ты хоть сам в это веришь? — ни намека на веселость в его голосе не осталось. — Это не имеет значения. — Действительно. Ваш отдел повесил все преступления Надмирья на одного человека и сейчас пытается найти собственную выдумку, и это правда не имеет значения, капитан? — было предельно понятно, к чему вел этот изворотливый вор, но как бы он не желал откреститься от совершенных им преступлений, Гепард не столь глуп, чтобы ему поверить, — подумай головой, ты же смышленый парень. — То есть ты не виновен. — впервые за разговор Ландау посмотрел в эти бесстыжие, глумливые глаза. — Так точно, кэп. — Сампо смешливо приставил руку к непокрытой голове, отдавая честь командующему. — Почему тогда убегаешь? — Не каждый мог бы похвастаться тем, что за ним бегал такой обворожительный полицейский, но я теперь могу. — с деланным довольством выдал Кески, убирая челку с лица. — А рация? — Гепард всеми оставшимися силами старался игнорировать своеобразные знаки внимания со стороны Сампо, но от каждого игриво сказанного слова шкала отвращения внутри поднималась еще на одно деление. — Чтобы твой друг нам не помешал. — поражала осведомленность Кески, он явно пришел на встречу с Гепардом подготовленным.       Наконец, Ландау смог восстановить дыхание и был готов гнаться за Сампо хоть через весь Камнеград, снова. Он осмотрелся на наличие лестницы или чего-то схожего, но поодаль него лишь древесные щепки да все те же бочки. — Хочешь еще поиграть в догонялки? — безучастно склонил голову беглец, — давай я лучше выведу тебя отсюда, ты небось заблудишься, когда назад пойдешь. — О чем речь? — Гепард искренне не понимал мотивов этого мужчины, командующий гнался за ним чуть-ли не через все Подземье, оклеймил преступником, да и с точки зрения логики, да что с ним не так? — Если хочешь пробежаться, можем устроить еще один круг до центра. — на лице Сампо не было и тени того ехидства или коварства, какое все предыдущее время им вело, когда он ранее стащил рацию или минуту назад насмехался над Стражами. — Прекрати. — только и вырвалось из уст Ландау. Он искренне не знал, что ему делать в такой ситуации. Принять помощь? Он похож на глупца, совсем забывшего устав? Продолжить гнаться? Абсолютно бесполезно, учитывая то, что командующий находился на территории врага, также играла роль его нынешняя физическая подготовка — дело дрянь. — Так и продолжишь пытаться достать до меня? — в его взгляде мелькнуло что-то пугающе коварное, — а ты амбициозен.       Сампо поднялся на ноги и с разбегу спрыгнул с невысокого карниза, после чего вновь устремился бежать, увидев за собой хвост в лице Гепарда. На этот раз забег казался Ландау еще тяжелее предыдущего, но его оппонент, похоже, разделял его мнение и понемногу сдавал позиции. Но даже несмотря на, очевидно, отсутствие сил, Кески находился в непосредственном отдалении от служащего.       Пот неумолимо стекал со лба, толстые слои одежды взмокли и мерзко липли к телу, невыносимо хотелось сбросить с себя хотя бы куртку, а в идеале раздеться догола. Сампо, как и обещал, вел их назад в Камнеград, несомненно, это было значительно лучше для командующего, чем блуждать по окрестностям неизвестного города. Если удача ему улыбнется, есть большой шанс по пути наткнуться на Павла. От беглеца больше не доносилось ни издевок, ни смешков, было ясно — он на пределе. Кески в излюбленной манере резко ускорялся на поворотах до того, что капитан позади него едва не «падал в кювет» в попытке догнать преступника. В таком темпе преследование продолжалось следующие десять минут, покуда Сампо не вывел их ко входу в Камнеград. — Ну что, капитан, пришло время прощаться. — не сбавляя скорости сбивчиво говорил Кески, обернувшись через плечо, он с притворным довольством улыбнулся, — возвращаю одолженное!       Гепард не успел сообразить, что, непосредственно, Сампо собрался ему вернуть, лишь увидел летящий ему в лицо квадратный предмет, от которого едва успел отмахнуться. Спустя долю секунды Ландау осознал, что кинули в него, возможно, его же рацией, но через мгновение он пожалел о своем решении. Раздался громкий хлопок и «рация» — на деле же дымовая граната — окунула весь окружающий мир Гепарда в белый туман. Глаза предательски заслезились, и командующий уже не видел, куда ему стоит бежать, услышал лишь отдаляющееся: — До встречи, кэп!       Дым отказывался рассеиваться, как бы Ландау тому не способствовал, яростно махая руками в разные стороны. В конце концов, выйти из дымовой завесы удалось с большим трудом, перед глазами до сих пор стояла рябь, а в носу противно щекотало. Усиленно протирая глаза, Гепард распрямился и с досадой приготовился идти к главной площади, покуда не заметил в небольшом отдалении низкую девчушку с цвета соломы кудрями, торчащими из-под великоватой ей шапки-ушанки. Ее большие карие глаза бесстрашно уставились на мужчину, а худые ручки крепче прижали к телу что-то подобное… что-то подобное треклятой полицейской рации. У Ландау от усталости и продолжительной беготни двоилось в глазах, и рация, и девочка казались ему чем-то не от мира сего, а лишь призрачным наваждением.       Командующий приблизился на пару шагов ближе, шумно дыша, он сглотнул и вежливо попросил незнакомку вернуть то, что по праву принадлежало ему. Девочка лишь боязливо вздрогнула и до того сильно прижала украденное к груди, что, по всей видимости, нажала на пару кнопок. В тянущем молчании раздался писк и чужой прерывающийся, испорченный помехами голос, то был Павел, наконец вышедший на связь, он, вроде как, сообщал о завершении вылазки, извещал о месте, в котором ожидает Гепарда. — Отдай. — уже настойчивее проговорил Ландау, настигающий девочку с каждым новым шагом.       Наперекор всем просьбам, негодяйка принялась бежать, пугливо озираясь через худое плечо на стража Серебряной Гривы, стремительно к ней приближающегося. Гепард обреченно вздохнул, кусая обветренные губы. Снова бежать. Благо недолго, потому как ребенка догнать быстрее, да и сама юная пройдоха вела его к центру Камнеграда, где их ждал Павел.       В любом случае, Гепарду его ноги казались чугунными, неподъемными и неуклюжими, он хоть и был заинтересован в том, чтобы вернуть украденное, на задворках сознания уже обдумывал то, как будет возмещать ущерб отделу, купив новую рацию. Они бежали мимо озирающихся и надсмехающихся над ними людей, и если девочка вряд-ли была удостоена хотя бы одного такого укоризненного смешка, то Среброгривый Страж в их глазах явно выглядел как полнейший идиот.       Прямо перед носом одного из служащих девчонку-таки удалось поймать, и Гепард под задумчивый взгляд Павла крепко ухватился за край капюшона ее теплой куртки. Воровка секундо запротестовала, дергая ногами в воздухе, когда Ландау приподнял ее над землей, но в следующее же мгновение обмякла в сильных руках, роняя дважды украденную рацию. — Вижу… у тебя все интересно прошло. — Павел всеми силами сдерживал прорывающийся наружу смешок, наблюдая за хмурым Гепардом и невероятно смущенной девочкой, едва опустившейся на землю. — Лучше некуда. — саркастично выдал Ландау, устало прикрывая глаза.

***

      В тот день после рассказа о своих похождениях по Подземью Гепард перенес множество насмешек от Павла по самым разнообразным поводам, начиная с охранника у входа в бар, заканчивая юной воровкой. К слову о последней, Ландау пожурил ее, пару раз что-то разочарованно себе под нос пробубнил, спросить о Кески у нее забыл и отпустил восвояси.       О разыскиваемом преступнике было что сказать, Гепард практически цитировал товарищу их разговор, каждую отдельную деталь, умолчал лишь… о своем странном прозвище, полученном от мошенника. Но в ответ на все россказни и баснословное количество подробностей Павел лишь удивленно покачал головой, потому как все, кого он опросил, а то было порядка шести торговцев и мирных жителей, твердили ему о том, что никакого Сампо Кески и в помине не знали, а по примерным внешним характеристикам никого похожего никогда не встречали.       У Гепарда произошло секундное замыкание в мозгу, он так и остановился на дороге к выходу из Камнеграда, непонимающе глядя на Павла, который, как в самой настоящей сатире, смотрел на него точно с таким же выражением лица. Как? Он не просто его видел, а долго преследовал, разговаривал и даже получил в подарок дымовую гранату, разорвавшуюся в опасной близости от лица. Он досконально уверен — Сампо Кески существует. Вот он, из плоти и крови, заговорчески улыбается, стреляет искрами из прищуренных глаз, он есть!       Командующего посетила мысль не просто об обмане, а о настоящей массовой инсценировке, в рамках которой каждый опрошенный житель Подземья притворился, словно их односельчанина никогда и не существовало. На что Павел с присущей ему саркастичностью покрутил пальцем у виска. — Не отрицай того факта, что они действительно могли его не знать. — Павел понял и принял позицию Ландау, видя как тот с непреклонной уверенностью утверждал, что видел подозреваемого. И вправду, может, видел, кто его знает?       И если посмотреть на ситуацию со стороны, возможно, теория Гепарда и могла оправдаться — сами посудите, Среброгривые Стражи не столько были в Камнеграде не популярны, сколько не пользовались у местных абсолютно никаким авторитетом. Несмотря и на снятие блокады, разве можно забыть и по щелчку пальцев простить людей, насильно заперших жителей Подземья в шахтах? Если с мирного населения Надмирья спросу не было, то с Среброгривых Стражей, непосредственно выполнявших приказ о консервации Подземья, еще как был. Но что тогда? В таком случае, всякий страж, пришедший за каким-либо делом в Подземье, был угрозой номер один или в ином случае был поднят на смех у камнеградцев, а лишний раз помешать «спустившимся с небес» для местных ничего не стоило.       Не нужно также забывать и о местной организации управления — о Диком огне. Со слов старших по службе, участники союза ручались за порядок в Подземье ровно также, как надзирали за преступностью Среброгривые Стражи в Надмирье. Подземным районам не требовалось вмешательство в их дела гвардейцев из внешнего мира, они и сами могли за себя постоять. Потому притязание стражей на власть в Подземье было так воспринято жителями… наконец, в голове Гепарда сложилось два плюс два.       Но как объяснить и доказать свою гипотезу сослуживцам, он не знал, все что мог, он уже предпринял. — Нам не стоило спускаться сюда в форме. — выйдя из раздумий, изрек Павел что-то столь очевидное, но упущенное двумя стражами в процессе расследования. — Пустая голова… — сетовал он, в пользу своей меланхоличной натуры нарекая себя неудачником.       Гепард неожиданно для себя осознал: Павел, скорее всего, был близок к его ходу мысли, потому если была цель кого-то убедить в своей теории, то начать следовало с него. Ландау сдержанно поддержал коллегу и вместе с ним проследовал до отделения. Осмотреть место, в котором побывал Гепард, обязалась молодая группа следователей, практикующих сбор улик.

***

      Ближе к вечеру, если в Камнеграде было возможно определить такое время суток, не пользуясь часами, люди хлынули на улицу безобразными толпами, заполняли очередями лавки, собирались несуразными скоплениями на главных проспектах. Внес ли в это лепту визит Среброгривых Стражей, возбудив людской ажиотаж, точно сказать не удавалось.       На отшибе города у всем известной клиники прохожих и зевак было значительно меньше, в этой части города, несмотря на, несомненно, горячую точку в виде больницы, почти круглосуточно царила мертвая тишина, и лишь редкий стук шатких колес чьей-нибудь повозки мог ее прервать.       Близ клиники стояла невысокая девочка, она ожидаючи посматривала то влево, то вправо, изредка поправляя спадающую на глаза шапку-ушанку, прислушивалась к редким шагам прохожих, пытаясь уловить ей нужные.       Через мгновение ее и без того большие глазки удивленно и радостно распахнулись, часто хлопая длинными светлыми ресницами, а лицо озарила милая детская улыбка. — Ха, кого я вижу! Босс Кротов как всегда вовремя приходит на встречу. — навстречу ей, вальяжно переставляя ноги, шел молодой мужчина, запустивший обе руки в карманы облегающих брюк. — Сампо, а ты опаздываешь, сколько я уже жду тебя?! — на лице девочки проступил слабый румянец, а сама она очаровательно нахмурилась. — А ты посчитай. — Кески присел на корточки, поравнявшись с ней, умильно улыбаясь в ответ.       Сампо выудил из кармана куртки бумажник, пока его собеседница упорно загибала пальцы в попытке выяснить примерное время, на которое задержался Кески. С упоением перебирая в своих руках целую пачку банкнот разного номинала, мужчина взял две мелкие купюры и протянул девочке. — Награда для Хук за блестящее выполнение задания. — вкрадчиво проговорил он, попутно убирая кошелек.       Девочка радостно приняла врученные ей деньги, на пальцах уже одной руки старалась сложить доблестно заработанное. Личико расплылось в довольной лыбе, а самой Хук не терпелось что-то спросить у Кески. — А он смешной! — говорила она про стража, которого ей было поручено довести до главной площади Камнеграда, с чем она благополучно справилась. — — И красивый… — уже тише добавила Хук, вспоминая хоть и замученного Гепарда, но не потерявшего лица под ударом обстоятельств, выглядевшего столь статно, что сама Великий Мрак высоко оценила его облик. — А как же! Еще какой. — горделиво уставился на нее Сампо, будто был за Гепарда безоговорочно обязан и горд. — Как бы о нем не узнала Наташа… — ехидно пролепетала малышка Хук, задумчиво глядя куда-то в сторону.       Сампо удивленно глянул на нее: так юна и уже как лиса хитра! Но это, неоспоримо, заслуга самого Кески, развившего в девочке навыки предпринимательства, так скажем, именно он сотворил это жадное до денег чудище. — Плата за молчание? А не жирно-ли будет? — Определенно нет! — с озорством глядела на него Хук, явно довольная тем, как Сампо повелся на ее уловки.       С другой же стороны, мисс Наташа определенно знала о визите стражей в Камнеград, а если и нет, то узнает в течении суток, потому и смысла в укрывательстве Хук, впрочем же, не было.       Однако, Кески вновь достал бумажник и выудил оттуда одну купюру, не долго думая, он отдал ее подельнице, наблюдая за детской, непостижимой для взрослого закостенелого мозга радостью.