***
— Блять, — редко ругаюсь, но сейчас приходится. Его секреты не внушают мне доверия, а его желание победить в марафоне по быстрому шагу, как минимум, настораживает, а как максимум — впечатляет уровнем эмоций, которых я не встречала в общении с ним. — Прости за лексикон, но по-другому здесь не скажешь. Я обвожу взглядом помещение, называемое кабинетом, и сразу подмечаю отличия от других: здесь светло, просторно, минимум мебели. Кажется, это сугубо европейский подход — открытые двери начальства. Здесь же вышли на новый уровень — полное отсутствие барьеров. Одно стекло. Интересно, а другие кабинеты такие же? — И ты тоже прости. Забини отошёл к панорамному окну, позволяя мне лицезреть одну лишь спину. По движениям понятно, что нервничает: поправляет манжеты на рукавах, хотя я хорошо помню, что они были застегнуты и в идеальном состоянии. Его длинные пальцы вновь потянулись сначала к шее, в затем к затылку. Эта дурацкая привычка знакома мне давно, и я точно знала, в каких ситуациях она срабатывает: неловкое положение, затрудненный мыслительный процесс, любые стрессовые ситуации, которые выводили его из меланхолично-гармоничного вакуума. Думаю, что не ошибусь, если рискну предположить, что сейчас — последний вариант. Я сажусь в мягкое кресло возле широкого и длинного рабочего стола, служащего, в том числе, для переговоров. Стараюсь успокоиться, но начинаю ерзать. Моё желание узнать о том, что же такое критичное произошло, буквально разрывает. — Поговорим? Может быть, позже? — наверняка Саманта и Ричард скоро подойдут. — Всё в порядке, Герми-ни. Красные дни, наверное, — проговаривает друг, развернувшись ко мне всем корпусом. Что за бред? И он еще надумал шутить сейчас? А вернее — отшучиваться?! — Издеваешься? Я просто хочу знать, что не так. Разве я не имею на это право, Блейз? — Я же сказал, что всё отлично. Не переживай. Сейчас закончим с делами, а потом к обеду отправимся в Фортескью. Ты не передумала, кстати? Я знаю много других классных мест… — Не заговаривай мне зубы, Блейз. Может быть, я нарушаю твои личные границы, но… — я перебила его на полуслове, но и сама не успела договорить, поскольку после появления Саманты и Ричарда в дверях, я заметила ещё и других сотрудников, толпящихся у входа.***
Мне с трудом удалось запомнить хотя бы одну четвертую часть сотрудников. О Мерлин, а есть ещё те, кто работает удаленно. Забини, конечно, постарался кратко, но ёмко рассказать о каждом, однако это слабо помогло мне в концентрации. Во-первых, я поняла, что раньше не испытывала такого уровня подвижности нервной системы, потому что перед устройством проходила, как и проходят все нормальные люди, собеседование и тестовое задание. Сейчас же ситуация осложнилась тем, что я пришла сюда, грубо говоря, по знакомству. И меня сразу представили профессионалом своего дела. То есть, нет никаких шансов на какую-либо оплошность, иначе не избежать душке Грейнджер разговоров и косых взглядов. Во-вторых, стоит отметить, что сама по себе атмосфера в команде дружная, сплоченная. Это хорошо, но только с одной стороны, а вот с другой — примет ли меня это комьюнити к себе экологично? Также, моё беспокойное состояние объяснялось тем, что случилось в кафетерии. То ли от чувства преданности дружбы, то ли еще от чего-то… Дикая необходимость узнать о Дафне, одно упоминание о которой так взбудоражило моего друга, пугала. Понимаю, что врываюсь в зону личной жизни, понимаю, что с таким напором переборщила, и это, возможно, показалось Блейзу слишком странным, но что же теперь делать? Не стала его ждать до обеда и ушла. Ему надо остыть, а мне — тем более. Нужно начать подыскивать себе жилье. Сейчас мы только приехали, и не будет время для веселья, но зная этого человека достаточно давно, спорю на пять тысяч долларов, что еще немного, и я столкнусь с какой-нибудь моделью в коридорах его дворца. — Добрый день. — Добрый день. Бронировали столик? — я зашла в первое попавшееся кафе, которое встретила. Фортескью подождёт, но я обязательно туда загляну. — Нет… А есть свободные, надеюсь? Девушка, встретившая меня, быстренько заглянула в монитор компьютера и, положительно кивнув, указала рукой на гардероб. Очаровательная привычка — таскать с собой огромную сумку, вмещающую в себя целую жизнь. Порой моё плечо хныкало и тянуло, как бы намекая, что вообще-то можно использовать магию, но мне казалось это милым — сумка-нарния. И ноутбук всегда под рукой, а вот именно он мне сейчас и нужен. У меня остались деньги после приобретения дома для родителей, и, в принципе, я могу снять что-то подороже и комфортнее. И поближе к работе. Идея кататься на метро меня не привлекала, поэтому считаю это рациональным — потратить побольше. В будущем придётся залезть в кредит, чтобы купить квартиру. От этой мысли невольно кусаю щёку. Не нравится эта идея абсолютно — жить в долг. Но, судя по ценам на съемное жилье, представляю, сколько стоит покупка. А вот поиск оказался куда сложнее, чем были мои предположения. Жить в старых, промозглых квартирках, честно говоря, не хотелось. Нужно было что-то уютное, лаконичное, не слишком большое, чтобы я не тратила целый день на уборку. Но в то же время светлое — это, пожалуй, основной критерий. Поэтому в первую очередь я смотрела на размер окон и освещенность. Так и прошёл ближайший час: я, компьютер, несколько чашек кофе, звонки арендодателям. Пока я считала купюры, чтобы расплатиться с официантом, зазвонил мобильный телефон. Что же, придётся человеку на том конце подождать. — Благодарю вас за обслуживание, — докладывая чаевые, произнесла я, улыбнувшись молодому парню. — Вам спасибо. А вы… Вы замечательно выглядите, — на бейдже я прочла имя — Джон. Джон немного покраснел, однако продолжал стоять рядом со столиком, держа в руках расчетную книжку, — Как вас зовут? — Гермиона, — губы остались открытыми, разоблачая мое удивление. Но, быстро собравшись, я встала и предложила ему рукопожатие. — Меня зовут Джон, — он взял мою ладонь, перевернул её тыльной стороной к лицу, и всё моё нутро вспыхнуло, когда руки коснулся легкий и ненавязчивый поцелуй — всего одно касание, — Оставите свой номер, Гермиона? Не знаю, чем я думала, не знаю, сколько лет этому мальчишке, наверняка едва ли больше двадцати, но свои контакты я оставила. И, кажется, раскраснелась еще больше него, как будто мне нет и семнадцати. У меня были мужчины. Разные: иногда случайные, после которых я отмывалась, как от грязи, в душе, а иногда — это были отношения, с легким флером на серьезность. Блейз смеялся, когда я ему рассказывала о том, что происходило со мной после незапланированного секса, называя меня вечной непорочной девой. Полового контакта у меня действительно не было давно: работа, проекты, усталость. Возможно, поэтому тело так чувствительно отреагировало на этого неказистого Джона. Наверное, мне стоит найти себе кого-нибудь: и для женского спокойствия, и для веселой жизни. Легкая интрижка. Вроде так это называет мой друг? Этот официант был действительно никаким. Ну или можно сказать, что просто не в моём вкусе. Хотя, думаю, других девушек привлекал: немного лохматый, от него пахнет крепкими духами, смазливое личико и кривая улыбка, подловатый взгляд. — Мерлин! — за всеми своими девичьими размышлениями и я забыла, что мне кто-то звонил. Достав мобильник из сумки, быстро тыкаю на кнопки, пытаясь найти пропущенный вызов. Забини! Долгие гудки тянулись и тянулись. Может, он теперь и сам не ответит на звонок? — Грейнджер! Ты куда запропастилась? Я обошёл весь офис и нижние этажи… Черт, — послышался грохот на том конце, а затем тихая брань. — Не стала ждать, ушла в кафе на соседней улице. А, кстати, подыскала несколько вариантов квартир. Вообще-то два осмотра уже сегодня. — Съездим, посмотрим, что ты там выбрала. Вообще я предлагал тебе нанять человека, который бы этим занялся. — Позволишь мне побыть самостоятельной, мистер Забини? Я уже давно не маленькая девочка. — Очень милая девочка в самом соку. Ты в кафе еще? Диктуй мне адрес, я подъеду. — Это ты так сглаживаешь углы возраста? А адрес, секунду… В машине стало доходчиво понятно, что мы делаем вид, как будто ничего не произошло и всё по-прежнему хорошо. Но я всё равно с настороженностью поглядывала за ним, пытаясь считать хоть что-нибудь. — Я думала, что ты позже освободишься, — как бы между прочим замечаю, наблюдая за движением машин. — У директоров есть классная функция — делегировать обязанности. Слышала о таком? Когда-нибудь и ты дорастешь до руководства в крупной компании. Может быть, даже у нас, — он подмигивает мне, когда наши взгляды встречаются, а в ответ мотаю головой. — Ни за какие деньги. — Да-да. Мы обсуждали это с тобой как-то за бутылочкой вина. Ты сказала, что одно дело — руководить командой, а другое — целым отделом, верно? — Благодарю за хорошую память, ты дословно пересказал меня. Но это правда, мне было бы тяжело залезать в такую зону ответственности. Как их всех регулировать вообще? — Для этого есть заместители, дорогая. Заедем к одному художнику, хорошо? Он хочет взять у нас рекламный пакет для своей выставки. — Что за художник? Что пишет? — Постмодернизм, кажется. Ты же знаешь, искусство для меня — темный лес. Матушка пыталась привить вкус к этому, но никакого особого вкуса к этому делу я так и не испытал, — воу, я думала, что тяга к прекрасному у аристократов передается из поколения в поколение, впечатываясь в кровь и мозг. — Серьезно? Искусство, а вернее созидание, так вдохновляет. Буквально окрыляет, я бы сказала. Ты совсем это не прочувствовал? — его раскатистый смех затронул каждый уголок автомобиля, на что я изогнула бровь. — Нет, Герми-ни. Всё, что хочешь, но только не это. Я больше по деньгам, по бизнесу… — Расчетливый малый. Но я всё же думаю, что красота тебе не чужда. — Может быть. Только если в девушках: там я достаточно серьезно подхожу к вопросу красоты, — точно, разве об этом можно забыть? — А по поводу художника: было бы неплохо услышать тебя и твоё видение о том, что там можно сделать. Мне нравятся твои креативы. — Тогда позволишь мне немного погрузиться в его творчество. Сам понимаешь, нужно понимать, что мы будем делать, зачем, для кого и как, — подождав несколько секунд, ловлю его утвердительный кивок, — Какого типа рекламная кампания? Масштабы? — Хочет пиар-кампанию в этих сплетниках для золотой молодежи и сливочных сливок общества. Грубо говоря, работаем с премиальным классом. Но я уже прикинул несколько идей, как его уговорить на дополнительные услуги. — Как-то совсем грустно, — я выпятила губы, размышляя о том, что искусство всё-таки не должно опускаться до уровня журналов, которые открывают только за тем, чтобы увидеть новые дорогие часы или прочитать слухи о своих друзьях и не только, — ему точно стоит предложить что-то ещё. Я бы вообще отказалась от идеи закупать рекламу у… — У бездарностей, ты хотела сказать. Я тоже, Грейнджер, не очень понимаю причины такого стремления, но он хорошо платит, — отрывая ладони от руля, Блейз разводит руками, — а любой нехороший каприз мы можем выполнить за хорошие деньги. — Тоже верно. Тогда храним надежду на то, что сможем что-то изменить. По приезде оказалось, что мы прибыли в картинную галерею, что тоже расстраивало. Было бы гораздо лучше, если бы мы оказались в его личной мастерской и смогли более планомерно и глубоко окунуться в работы творца. Моё детское любопытство тоже пострадало: однажды мне удосужилось побывать в месте, где писал картины один греческий художник. Сейчас с трепетом вспоминаю табун мурашек, пробежавшийся по коже, едва ли я переступила порог, и сумасшедший восторг. — Мистер Забини, вы как никогда вовремя. Сколько лет и зим мы не виделись? — нас встретил мужчина низкого роста в примечательном наряде. — Грей, здравствуй! Давно, правда, очень давно, — они обменялись рукопожатием. — Мистер Грей, я и вы не знакомы. Гермиона Грейнджер — верный друг мистера Забини и давний партнер в работе. — О, Блейз, что за прелестную фурию ты привел, — морщинистая и слегка грубая от работы рука коснулась моих пальцев при приветствии, на что я учтиво улыбнулась. Немного странный, но кажется, это вполне нормальное явление в творческом обществе, — Гермиона Грейнджер, Афина, это имя подходит вам гораздо больше. Просите всех друзей и знакомых, чтобы к вам обращались именно так. — Позвольте узнать, почему? — Ваши волосы, как амазонка, ваши черты лица, как скалистые берега Байкала, такие же четкие, данные вам природой. Я продолжала сохранять улыбку, хоть и с натянутостью и скрипом, Грею, чтобы не выглядеть глупой. Запишу это в список самых неудачных комплиментов, которые я когда-либо получала от мужчин. Наверное, он бесконечно одинок. А иначе что за женщина согласится это выслушивать? Спасибо другу, который прервал неловкую ноту: — Что же, покажешь нам свою выставку? Девушка очень хотела увидеть работы. Она будет принимать непосредственное участие в проекте. — Mon cher, конечно! Нужно было сказать об этом раньше! Приглушенные тона, плавно перетекающие друг в друга, прерывались резкими мазками, сливаясь в одну композицию: охра уходила в приторный красный, едва ли не сливаясь с небесно-голубым фоном. В зале, где не было основного света, а только картины подсвечивались сверху, царила томная, вязкая атмосфера, граничащая с интимной близостью человека и живописи. Мы переходили от одной работы к другой, молча и тихо переступая с ноги на ногу, как будто боялись прервать то яркое впечатление и удивление, что испытали на входе. Теперь наши взоры были обращены к зеленым формам, издалека напоминающие душистые виноградники, сладко напоенные жаром душного солнца. — Это ты назвал постмодернизмом? — шепчу Забини, чья голова наклонилась в бок, чтобы получше рассмотреть… — Почему они зеленые? — Боюсь предположить, что это олицетворение свежести и молодости… — Это моё новое видение, друзья! Видение дружбы. Женской, как вы могли заметить.