Белый флаг

— Так объясните же, почему вы рассматриваете вариант рекламной кампании исключительно в изданиях? — не удержавшись, спрашиваю я. Чувства, что мы испытали при просмотре произведений искусства, до сих остались на кончике языка смешанным послевкусием. Путешествуя по уголкам планеты, мне не доводилось встречать нечто подобное. А может, просто я посещала не те места и смотрела не те буклеты, что раздавали в залах? — Предельно ясно, на кого ориентирован продукт. Грубо говоря, на клиентов, которые бы не пожалели раскрыть свои кошельки, — из уст Забини, как мне показалось, это прозвучало довольно грубо. Да и мистер Грей стушевался после сказанного товарищем. Хотя в этом есть доля правды: они раскроют сначала рты, а уже потом подпишут банковские чеки. — Не говорите так, мистер Забини. Искусство не исчисляется количеством купюр и монет, — хотелось немного скрасить обстановку, чтобы не потерять потенциального покупателя наших услуг. — О, прелестная фурия, Афина, вы правы! Правы! И еще раз правы! — Но вопрос остается висеть в воздухе, мистер Грей. Мы привлекаем не только директоров корпораций и их жен. Задача рассказать, а главное — показать, живопись молодому поколения невторостепенна. Читают ли они до сих пор журналы? — рассуждала я, руками изображая процесс перелистывания страниц. Немного помедлив, уточнила их реакцию, переводя взгляд с одного на другого. Получив в ответ выжидающее молчание, продолжила. — Читают ли они до сих пор журналы? Читают ли они до сих пор сплетники, где каждая строчка пропитана денежным томлением, запахом приторных старческих духов, обсуждением мероприятий и вечеринок, на которых они ни разу не были? Мы должны четко понимать и осознавать интересы и вкусы каждого сегмента целевой и потенциальной аудиторий. Новомодные тенденции говорят об обратном: современные молодые люди обращены лицом к всемирной информационной компьютерной сети — Интернету. И уровень доверия именно к нему растет колоссальными темпами. Об этом буквально кричит статистика. Почему бы нам не использовать этот перспективный канал продвижения? — Мне нравится твой напор и стремления, Гермиона. Но всё же, ты не креативный директор, а именно в его зону ответственности входит поиск различных направлений. Однако, хвалю, безмерно хвалю за инициативность. Блейз осек меня. Такое, пожалуй, случается в нашей дружбе впервые. Всё таки, когда твой приятель — это ещё и твой директор, хоть и новоиспеченный, совсем не сладко. Не хочу об этом даже задумываться, но кажется, под сомнение только что поставили мой профессионализм, сочтя его за инфантильные, розовые идеи. — А мне нравится её предложение, Блейз. Я далек от технологий и от прогресса: знаете, всё свободное время посвящаю работе и организационным нюансам… — Грей, это очень рискованно. Мы вложим деньги, а результата, возможно, не достигнем. — Только не говори, что ты боишься того американского казуса, мистер Забини, — кажется, угадала его опасения. Риски действительно существовали. Но в какой проект не ступи, они всегда там будут. — Не хотелось бы таких фатальных случаев. Моё агентство в принципе ни разу не работало с подобным. Это не наша прерогатива. — Тогда были вложены огромные, неоправданно огромные средства в рекламные кампании, тем самым урезая бюджет реализации. У нас есть готовый продукт, Блейз, мы его только что с тобой досконально осмотрели. Я всё-таки настаиваю, чтобы такой вариант был рассмотрен, и я даже сама займусь его исполнением, если в штабе не найдется специалистов по этой области. Риски есть всегда. И если мы откажемся на этом этапе, то рискуем потерять живые деньги, которые отойдут конкурентам, которых в нише на рынке Лондона достаточно. — Я поговорю об этом с директорами. Но пока выступаю радикально против. На этом и закончили. Грей ещё что-то обсуждал с моим директором на выходе, но уже без моих ушей. Не очень понимала природу отрицательной реакции Блейза. Моё предложение было достаточно, как мне показалось, аргументированно, что вообще-то и является моей задачей в работе маркетолога — не только показывать пути, но и давать карту в руки. Пожалуй, я не очень окунула их в специфику и различные пути, коих множество, однако, как он выразился, смотреть на это радикально против — не считаю разумным. В здравом уме и трезвом сознании лишать себя большого куска от торта. Разве это нормально? Индустрия действительно развивается стремительными темпами, всё больше и больше набирая обороты с каждым днём, привлекая тем самым положительный поток потребителей и рекламодателей. Мы выросли из простых колонок и статей: появились инновационные, уникальные по своему интерфейсу и услугам платформы, наполненные различным контентом, который регулируется администрацией. Ключевой плюс в том, что на запуске рекламной кампании мы имеем кардинальное преимущество перед тем, с чем работали раньше: корректную настройку, позволяющую нам привлечь именно желаемый сегмент, внедрение различных инструментов, которые нельзя или технически сложно использовать в прошлом формате. Помимо того, что предлагают сервисы, при желании мы можем устроить коллаб с селебрети или другой медийной личностью, заключив контракт. Более того, в мире прослеживается тенденция оттока журналистов из изданий: они уходят в свободное цифровое плавание, привлекая читателей со всего мира, параллельно беря в качестве дополнительного заработка рекламные интеграции. Формируются целые блоги по интересам. Мы не станем там первопроходцами, но успеваем запрыгнуть в вагон значительно быстрее многих. Выйдя из помещения, остановилась у входной группы, вдыхая далеко не чистый воздух, а засоренный автомобильными выхлопами и дорожной пылью вязкий смог. Жуткое ощущение того, что здесь мне не хватает свежего соленого морского бриза, трепещущего легкие, или головокружительных серпантинов, подступало со всех сторон. Даже Австралия, где скудные, нелепые пейзажи сменялись оглушающими своей тишиной ночами, пробирающими кости до хруста, казалась сосудом с живительным напитком, что дают на райских ложах. Колоритная Калькутта маячила перед глазами, растворяясь и уплывая в мечтах, а вместе с ней и детский смех, доносящийся из каждого дворика, резкие запахи специй и еды, которую готовили прямо на улице, неприятные ароматы рыбы и мяса, зачастую облепленные мухами. Оглядевшись по сторонам, мне приметились только аккуратно подстриженные кустики под готическими вытянутыми окнами и слишком искусственный газон, лишенный жизни и изюма, педантично огражденный. Англия — родная земля, на которой я появилась на свет, на которой пробежала моя юность. Вспомнила слова друга и усмехнулась: я действительно заезжий турист, лишенный всяких знакомств, полезных связей и не знающий элементарных правил их игры. С момента, как я дала своё согласие на поездку, мир перестал казаться реальным, совсем невозмутимо и быстро превратился во что-то далекое, неизведанное, нетронутое моими руками. Происходит ли всё это со мной, а не с кем-то другим? Существует ли ещё мир, которым я жила эти года, или он затерялся в чертогах грез и воспоминаний? Существовал ли он когда-то, а если нет, то в каких материях, отрезанных от цивилизации, я существовала? Не помню лиц, что видела раньше, но в то же время в моей памяти не отложились и те, с которыми мне сегодняшним днем удалось встретиться: они призрачно блуждали, скрывая свой облик. Жадно поднимая глаза к небу, мне хотелось заметить за пеленой непробиваемых, тяжелых туч хотя бы неловкий намек на свет лучей, что были совершенно несправедливо закрыты от моего взора. — Прости, задержался. Грей очень сожалел, что не смог достойно попрощаться с Афиной. Его рука мягко легла на моё плечо. И я несмело посмотрела на него. Сегодня слишком много тем, что крутятся в моей голове для обсуждения с ним, но каждая попытка оказывается по истечению неудачной. Надеюсь, что хотя бы сейчас мы придем к консенсусу. — Сложно представляю, что именно он имел в виду. Наверное, собирался возложить дары. Ты его впечатлила. — Да, я заметила. Честно, сначала удивилась, когда Грей назвал меня богиней войны. Сразу подумала о том, о чём нельзя говорить. Ты ведь скрываешь правду от маггловских знакомых? — Конечно, Герми-ни, обижаешь. — Ты зарубил на корню мою идею, а ещё подверг уровень компании под сомнение! Кто учил тебя так общаться с клиентом? Я бы оторвала ему голову. Правда, мы же приехали именно за тем, чтобы предложить дополнительные услуги. Продажи — это точно такое искусство с тонкими гранями. — Мерлин, я и не думал, что так задел тебя. Причём здесь продажи? — Нельзя говорить клиенту так прямо о том, что мы чего-то не можем, не знаем, не умеем. Пойми меня правильно, это верх непрофессионализма. А если бы у него возникли негативные ассоциации, что тогда? Он бы ушёл к тем, кто может, знает и умеет. Именно это и случилось бы! — Первая ссора на рабочей почве, кажется? — Блейз даже не воспринял мои слова всерьез, а только усмехнулся, когда придерживал мне дверь в машину. — Импульсивные женщины сведут меня с ума. Но есть что-то в твоей злости премилое, особенно когда ты хмуришься и махаешь руками. Очень сексуально, подруга. В постели ты такая же бойкая? — Забини засмеялся, когда я ещё больше стала пыхтеть. Несносный мальчишка. — Это не смешно, между прочим. — Ладно, расскажи своему директору, как нужно правильно общаться с заказчиками. Возможно он полный дурак, и ты хочешь занять его место, а? — Только не бравируй передо мной своими полномочиями, когда мы не на рабочем месте. Это всего лишь… — прикусив губу, я подумала, как бы лучше сформулировать то, что я желала сказать. — Дружеский совет. Да, именно он. Так вот, никогда не говори нет тому, кто хочет выложить деньги. Просто избегай этого. — Что же, запомню. Едем решать квартирный вопрос? Квартирный вопрос, кажется, взволновал моего друга не меньше, чем меня. Первый вариант бесчеловечно и без шанса на победу был отвергнут: Забини бескомпромиссно дал понять, что жить в этом «ужасающем доме с ужасающими людьми» мне категорически запрещено. И даже возмущения по поводу того, что мы не зашли внутрь и провели осмотр, не спасли ситуацию. «Я не дам моей сердечной подруге, моей коллеге, в конце концов, девушке без мужчины, проживать совместно с маргинальными личностями на одной лестничной клетке!»: говорил он, набирая скорость, когда мы отъезжали от назначенного адреса. Я и сама сделала пометку, что забраться на шпильках по заплеванной разрушающейся лестнице на шпильках будет, наверное, тяжело. Но решать за меня — вот что заставляет злиться! — На фотографиях была милая квартира. И так я подставила арендодателя, заняв чье-то время и место для осмотра. — Клал я на таких арендодателей, которые не пишут правду в объявлениях. По приезде к второму дому всё сложилось куда лучше: хороший ухоженный район, охраняемая территория. С этим согласился и Блейз, отдельно отметив несколько камер по периметру и въезд на паркинг по коду. — Это мне нравится существенно больше. Не новый дом, конечно, но видно, что следят, — мой личный эксперт по жилью прошёл в прихожую, касаясь пальцами стен. И что он этим проверяет? А вот я думала о том, что здесь в любом случае необходим хотя бы минимальный косметический ремонт. По крайней мере в спальне и кухне — точно. В целом, здесь было уютно и светло, что соответствовало моим первоначальным критериям. Но слащавые цветочки на обоях и отвратительный фисташковый цвет отталкивали, хотя на кадрах выглядели, мне казалось, прилично. Больше всего, пожалуй, впечатлили высокие стены и ненавязчивая лепнина на потолках. В этом было что-то особенное и аутентичное. Хозяйка отдельно подчеркнула, что район действительно спокойный и бесшумный. Поблизости нет никаких сомнительных мест, соседи — преимущественно семейные пары. Смущала только цена, но не тем, что была завышенной, а наоборот — подозрительно низкой. — Что ты думаешь? Вроде, меня всё устраивает, за исключением каких-то мелочей, но это решаемо. — Я думаю, Герми-ни, что вот там, — проследив за его жестом, указывающем на угол потолка, я вопросительно вгляделась, ровном счетом ничего не замечая. — Закрашена плесень. Цвет пробивается. Так и разрушились мои ремонтные планы. Далее он мне показал точно такие пятна за межкомнатными дверьми, черные швы в ванной, потрескавшийся кафель. Женщина искренне пыталась объяснить причины возникновения таких оплошностей, начиная сбивать стоимость аренды, но меня по-хозяйски взяли за локоть и повели вон, так что последние слова я уже и не слышала. — Не переживай, ещё успеешь находиться в своём сари. Мне, кстати, оно нравилось больше, чем то, что ты сейчас носишь. — Тебе не угодить, — я развела руками. — Откуда у тебя такой опыт в выборе? Я бы и не обратила внимания. — Когда принял решение приобрести собственную недвижимость и наконец-то съехать от матушки, тогда со многим столкнулся. То, что там было — это ещё ничего. И похуже встречал. Поэтому, собственно и предлагал тебе нанять человека, который бы сразу находил более менее сносные варианты. — Думаю, что и сама управлюсь. Особенно, если ты мне дашь пару уроков. — Детка, я даю уроки только по половому воспитанию, причём два в одном: и теорию, и практику. А тут совсем бессилен. Не закатывай глаза, Герми-ни, это же шутка. — Все твои шутки сводятся только к одному, Блейзи-ни, — спародировав свое же прозвище на итальянский манер, тихонько засмеялась, когда он от неожиданности повернулся ко мне с изогнутой бровью, сам едва ли сдерживая смех. — Думаю, самое время провести трапезу. Моришь голодом мужчину! — Что ты, разве я могу? Посмотри на меня! — Ты лишила меня сегодня обеда, пропав из офиса. Я весь день тяну на своём омлете, мягко говоря, с корочкой. — Так кто же тебя тянул заниматься кулинарными делами собственноручно. Мог позвать меня, я бы обязательно устроила мастер-класс по пользованию палочкой на кухне. Правда, ты что совсем забыл, как ею готовить? — Я ей и готовил! — Тогда ничем не смогу помочь. — Мужчине не обязательно уметь готовить, для этого существуете вы, изящные фурии, Афины, Золотые девочки, — он так любил рассуждать об обязанностях мужчин и женщин, деля их по гендерному признаку, что если на первых парах я пыталась это пресечь, объясняя по буквам, что вообще-то это не так, то потом уже стала закрывать глаза, махая на все попытки рукой: он твердо убежден в своих принципах. — Сегодня хочу доверить тебе наше музыкальное сопровождение. — Что-то существенно новое в нашей дружбе. Обычно такое мне не то, что бы не доверялось, а с горделивостью заявлялось, что его музыкальный вкус безупречен и не может быть подвергнут каким-то либо сомнениям. Я отнеслась к этому лояльно: наши вкусы часто совпадали, поэтому мы проводили вечера то под классическую музыку, то под что-то более легкое и современное, ненагруженное особенными переживаниями или смыслом, когда хотели расслабиться и перекинуться последними новостями. Мелодия плавно заполняла салон, негромкими струйками проникала в сознание, погружая в неразборчивые метающиеся мысли. Хотелось думать, а вместе с тем — не думать совсем. Где-то плескались волнения, но сейчас мне хотелось поймать невидимую тянущуюся жилку спокойствия, чтобы наконец отпустить все события и насыщенный день. — Трудно это сейчас говорить, — Блейз поперхнулся, намеренно изображая кашель. — Но коренному итальянцу по душе французские мотивы. Кто это? — Перголези. А что имеешь против французской классической музыки? — Существенно — ничего такого, но ты же знаешь, исторически так сложилось, что итальянцу, рожденному в Англии, тяжело мириться с некоторыми французскими нюансами. — Не стоит вешать на всех французов исторические ярлыки. Да это и не только Франции касается, а в принципе — не стоит вешать ярлыки. Понимаешь, о чём я? — Да, твои не двусмысленные намеки, как обычно, исчерпывающие. Но я недолюбливаю и французские женские тела. — Блейз! — иногда мне казалось, что он намеренно пытается вывести меня на эмоции и что именно сам процесс доставляет ему блаженное удовольствие. — Ладно, всё. Давай обсудим что-нибудь не телесное: куда мы едем? — О, как я знаток, везу тебя в одно новое место — фешенебельный клубный ресторан, — рассказывал Забини, сворачивая в переулок. — Его открыл мой давний знакомый. Скажем, что это новое видение на обыденное пространство. Задумка интересная. — Я бы с удовольствием познакомилась со всеми твоими знакомыми: давними и не очень. Нужно же пользоваться преимуществами, правда? — Вау, ты меня заинтересовала таким подходом к делу. Да, я думаю, что смогу тебе помочь наладить связи. Я и планировал, но не рассчитывал, что вы, мисс Гермиона Грейнджер, сами выразите желание приобщиться к светскому обществу. В тебе умещается ядерная смесь борца за справедливость с, оказывается, очень циничным человеком. — Про цинизм поспорила бы, я — это скорее про рациональный подход. Да и только глупцу будет непонятно, что в этом городе без каких-то нитей в сливках не обойтись. А что касательно справедливости — во всем должна быть мера. Деньги ее, как правило, не любят, а мне они нужны. Машина как раз остановилась. Сквозь надвигающиеся сумерки, немного нахмурившись, я разглядела ярко-малиновые атласные ленты, закрепленные на позолоченных столбцах, сумасшедшее буйство наверняка искусственных цветов, для чего-то закрепленных на козырьке. Нет, я понимала, что это своего рода способ показать и рассказать о себе заранее, и этим я не открываю Америку, но всё же, исходя из описания заведения, мне тяжело сопоставить цветочную композицию с ним. Забини вышел первым и, обойдя машину, споткнувшись на полпути, галантно открыл дверь, позволяя мне выпорхнув из автомобиля без препятствий. Я отдернула край пальто, подхватила с собой сумку и, негромко вздохнув, обхватила подставленный локоть Блейза. Входная группа оказалась внушительной: крепкие, широкие перила, дубовая тяжелая дверь, которую даже мой спутник открыл с тяжестью, издав короткий звук. Ещё по пути к входу мною была замечена кощунственно постеленная ковровая дорожка в цвет безвкусных лент. А уж когда мы оказались внутри, всё моё нутро обомлело от степени расточительности хозяина.

***

— Я хотела дать тебе жару и драйва и расспросить о всём том, что меня интересует и волнует, но сейчас хочется насладиться едой, выпить пару бокалов и поболтать о чём-то лёгком, Блейз, — признавалась я своему неизменному компаньону для светских вечеров. — И я с тобой полностью солидарен. Как тебе Лондон: что понравилось, а что расстроило? — Очень… Всё очень стало по-другому. Теперь это не место, где я росла и становилась собой. Мне нужно прокатиться на том большом красном автобусе и отправиться на пару экскурсий, — делаю глоток поистине хрустящего вина. Официант непозволительно хорошо разрекламировал напиток из сочных зеленых яблок, поэтому я не могла устоять перед такой роскошью — распробовать что-то эдакое. Во рту приятно покалывала кислинка, и я с упоением наслаждалась моментом. — Но я рада, что город растет и развивается, хотя и стал выглядеть менее живым. Все меняется, кроме королевы, да? — Жизнь бурлит, подруга, но она ушла с улиц и оказалась в рамках вечеринок, ресторанов и клубов. Я уверен, что ты быстро войдешь в ритм, и тебе это еще будет нравиться. Лондон — это всемирная столица денег. — Сегодня я заскучала по прошлым местам, но они так быстро стираются в памяти, и меня это пугает. Как будто там была я, а здесь я себя еще не ощущаю… — Не забывай, что ты приехала из другого климата и других вибраций жизни. Процесс адаптации должен пройти, причём не обязательно безболезненно. Сейчас ты можешь испытывать дереализацию, но это со временем померкнет. Не погружайся в это слишком сильно. Не успела я удивиться осведомленности своего друга в вопросах такого характера, как наш разговор был прерван очень звучным мужчиной средних лет — примерно наш ровесник. Он радостно приветствовал Забини еще до того, как успел подойти, а тот не менее доброжелательно и дружелюбно отвечал взаимными эмоциями. Сократив расстояние, мужчина оказался рядом с нашим столиком, по-свойски предлагая моему спутнику чокнуться бокалами. — Блейз, а я и не знал, дорогой, что ты вернулся к нам. Острова наскучили живописностью и наконец захотелось вернуться в мир? — они пожали друг другу руки. Незнакомец поразил меня ходом своих мыслей: мир — здесь, а там — просто скучающая живописность. — Стивен, здравствуй! Давай я познакомлю тебя с моей подругой. Я рассказывал тебе об этой девушке. Гермиона Грейнджер, — немного привстав, я протянула пальцы для рукопожатия. Мягкая, лосненная ладонь коснулась моей кожи. Стивен, кажется так его зовут, показался мне тем самым сортом мужчин, которые уделяют много времени уходу за собой и кичатся красотой. Это неплохое качество. Я улыбнулась ему, слегка опуская глаза, точно зная, что это неплохой прием для того, чтобы на несколько секунд создать иллюзию милой и обворожительной девушки. — Очень приятно с вами познакомиться… Стивен. — Я действительно наслышан о вас, мисс Гермиона. И сожалею, что не настоял на более раннем знакомстве. Скажи, Блейз, все южные девушки такие красавицы? Может быть, я многое терял, сидя в этой стране? — Мисс Гермиона уроженка Англии, но долгое время провела в путешествиях. — Что же вас привело сюда? — О, нет на свете ничего лучше, чем вернуться в родные края. Мистер Забини пригласил меня сюда на работу, и я использовала это за возможность возвратиться в прекрасный Лондон, — безбожно ему вру, всматриваясь в заинтересованные глаза собеседника. Всё таки, я не ошиблась с тактикой и смогла ему понравиться. — Блейз тоже объехал непомерное количество стран, но всё-таки укоренился здесь, хотя серьезно рассматривал возможность ведения дел в Сингапуре. — Тоже неплохое прибыльное местечко. Но там нашествие богатых китайцев, не находите? Разве с ними можно вести честную конкурентную борьбу? Но вами было верно подмечено, что Лондон — это замечательное место, а тем более, для карьерного роста. Кем вы работаете? — Но все деньги мира концентрируется сейчас именно в Сингапуре. Я специалист широкого спектра в области рекламы. Ранее сотрудничала с различными корпорациями и индивидуальными заказами… — Какую религию вы исповедуете? Не уж то конфуцианство? — А религию… Это скорее учение, чем… — немного опешив от последнего вопроса, я и не знала, что ответить, поэтому закончила своё предложение невнятным мычаниям, пряча его за ещё более широкую улыбку. — Недавно начал рекламную кампанию для новых автозапчастей и как раз ищу профессионалов в этой области. Вы бы не могли оставить мне свой номер? Возможно, захотите со мной качественно… поработать. Мне было бы это интересно, — достает из внутреннего кармана записную книжку, с нескрываемым молчаливым предложением передавая мне её в руки. — Дружище, не забирай у меня сотрудника, — вдруг сказал Блейз, о коем присутствии я и забыла, разыгрывая перед новым знакомым сценку. После недлинного обмена любезностями и пышных обещаний на созвон, Стивен начал нудно рассказывать о специфике своего бизнеса. Без крепкого алкоголя все его слова сливались в одно неразборчивое, мясистое целое. Было сложно вдохновиться деталями его предприятия. Мерлин позволил мне его досконально рассмотреть, потому что нужды в моих комментариях не было: ни одной торчащей блондинистой волосинки из идеальной укладки, хамоватый оскал и задумчивый, насупленный взгляд из-под тяжелых бровей, которые он демонстрировал всякий раз, когда Забини его перебивал, действительно ухоженная кутикула и коротко остриженные ногти. Во время беседы его большие пальцы быстро вращались друг между другом. Мужчина разнился с тем неказистым Джоном, уступая ему по всем критериям, которые бы могли понравиться женщинам: в Стивене не было ничего принципиально привлекательного. Да и телосложение не отличалось атлетическим складом: короткий и плотный мужичок, слабые руки. И всё это вкупе сочеталось с развязностью, уверенным поведением и нетактичным разговором. — А ты не боишься, что вдруг всё закончится? — немного вникнув в их диалог, я услышала вопрос Блейза. — Боюсь, — отвечает ему Стивен, как-то неуверенно отводя глаза на столешницу. — Конечно, боюсь. А кто не боится-то? Странные у тебя, товарищ, вопросы. Стивен и я договорились, что свяжемся в среду во время моего обеденного перерыва, которое мы учтиво уточнили у моего начальника. — Ты хорошо сыграла, но мне кажется, что перестаралась. Он на тебя запал, — мы провожали взглядом Стивена, синхронно поднося фужеры ко рту. — Именно на это я и рассчитывала, — поймав удивленные взгляд, я лишь быстро хлопаю ресницами, как бы невзначай намекая на свою невинность. — У меня давно не было партнера. Но этот показался мне странным. Что за вопросы про Бога? — Стивен — славный малый, но слегка повернутый на религии, и невероятно суеверный. Но скажу тебе так: лучше него в этом городе нет человека, который бы так качественно работал языком. Только это и умеет делать. — А… Что? Мерлин, Блейз! — А что? Это неплохое качество для разового соития, но для отношений он точно не подойдет. Короче, не твой формат мужчин. Я не стала погружать Блейза в проблемы бедных, одиноких женщин, поэтому только промолчала на его замечание, утаив свои планы на сексуальную жизнь, которые я недавно пересмотрела. Вечер протекал вялотекуще: я познакомилась с ещё несколькими невзрачными, как мне показалось, людьми, чьих имён даже не постаралась заучить, а Забини только подтвердил мои догадки. Мне запомнился лишь некий громоздкий Карл с длинными усами, мило и даже как-то смешно закрученными на кончиках, и черными, как две большие пуговицы, глазами. Было в этом что-то мрачно-стильное. Мы нашли общий язык только из-за того, что работаем в одной отрасли. Карл оказался каким-то директором в рекламном агентстве, хотя сложно сказать, какое место в иерархии занимал: я опустила момент этого вопроса, а он не посчитал нужным меня в это просвещать. Его истории о различных концепциях, которые ему доводилось реализовывать, показались сущим бредом, граничащем с явными симптомами употребления психоделических препаратов. Но кое-что можно было взять на вооружение: мифы древней Греции, метафорические обороты, интересный подход к созданию текстовых креативов и заголовком. Особо сильно меня впечатлил случай из его практики по ведению кампании сети кондитерских: «Повар ел пироги, а ты — возьми и съешь всё!» — так звучал центральный тезис. Видеоряд, по его словам, пестрил бурными всплесками вишневого джема, который олицетворял животноподобную страсть. — Мисс, мы ведь с вами — пропагандисты и идеологи. Да-да, не удивляйтесь, это именно так. На испанском «реклама» — это пропаганда. Наша работа безутешна, и мы наверняка попадем в произведение Данте. Я уверен, что он просто забыл написать о месте, где пытают и расчленяют таких, как мы. Нам остается только посещать службы, молиться всякий вечер и только трепетать перед Божьей волей. Обычно о своих первых работах я думала с большим неудовольствием: много недоработок или излишнее усердство, которое в конечном счёте перегружало основную мысль. Хуже всего была та глупая и недальновидная готовность продать материал в ускоренном темпе. Только потом до меня снизошло осознание, что бизнес — это целый организм, где нарушение правил грозит неминуемой гибелью. Он не терпит поспешности и не продуманных телодвижений. Продавать действительно высокие и качественные проекты по первой заявке — постыдно и неразумно. Хотя я знакома с виртуозными маркетологами и дизайнерами, что могут генерировать высокий продукт чуть не ли ежедневно, всё равно считаю их уровень дохода настоящим везением. Методом проб и ошибок стало понятно, что если пять из двадцати твоих концепции ушли в чужие руки по достойной цене, то это подарок свыше — никак иначе. Важным пунктом стало наведением справок на заказчиков, для чего требовалась полная и глубокая интеграция в профессиональное комьюнити. Уже позднее я обросла знакомствами. Часто молодые мастера, блещущие догмами об индивидуальности и творении сугубо в одиночном формате, лишали себя возможности предостеречься от недобросовестных клиентов, которые после сдачи и просмотров вежливо отказывались продолжать сотрудничество, объясняя причины тем, что это не совсем то, чего бы они на самом деле хотели. В этом факте не было чего-то абсолютно страшного: не хочешь — не надо, я заберу себе. Однако потом, если ты станешь следить за новостями компании, обязательно найдешь свою задумку, посредственно выполненную дешевой бездарностью, на баннерах или в видеороликах. Спорить об авторском праве в таком случае — бесполезное и безрезультатное занятие. Приходится лишь смириться и плыть по течению дальше, иногда ударяясь головой в такие же булыжники, хотя при другом раскладе научился бы меж них маниврировать. Покурив однажды хорошей травы, которую Блейз нашёл у одного из мексиканских нарко, и запрыгнув на велюровую софу, я в поздний, жаркий обед уселась за чтение экспертного мнения двух молоденьких американских гуру в бизнесе и экономике. Сначала отнеслась к чтиву, больше напоминавшему сборник цитат по мотивации с утра, критично. Ещё и палящее солнце, от которого не спасали никудышные занавески, раздражало. Но уже на середине прониклась, ловя инсайт за инсайтом. Это не маленькая библия маркетолога, хотя сектантские мотивы там были, что вообще присуще литературе такого типа. Как и новомодные канцеляризмы, которыми я иногда и по сей день пользуюсь. Однако, кое-что осталось записанным на корешке рабочего блокнота: не владельцы фирм борются за право доминирования в нише, а их товар; наша задача выстроить правильное позиционирование, которое расконопатит мозг потребителя; нам без разницы на то, о чём говорит директор, когда хочется устроить крышесносную кампанию, куда важнее — что говорит за себя продукт. Когда мой компаньон меня покидал, отправляясь в бесконечные душевные приветствия со старыми приятелями, мне приходилось тихонько и скучающе склонять голову набок. В один из таких разов поймала себя на размышлениях о прошлом. Ранее, когда возникала острая нужда в знакомствах, я находила какое-нибудь место со звездой Мишлена, бронировала скромный двухместный столик на веранде или у окна, чтобы тоскливо вздыхать с рядом проходящими мужчинами. Контингент, попавдавшийся мне, разнился до крайностей: то это были набитые толстосумы, то худощавые парнишки, которые только-только вышли на рынок и запустили свой стартап. Загадывать с последними не приходилось: я наверняка и без прогнозов знала, что их дельце прогорит, но внимала то упоение, с которым собеседник мне рассказывал о том, что еще несколько месяцев, и он станет не то Иисусом во плоти, не то Марком Цукербергом. В постели они, как правило, были резвыми и резкими жеребцами, даже не пробуя вкусить все те грани и тонкости процесса целиком: все заканчивалось так же быстро, как и начиналось. Поэтому, я старалась избегать не только инфантильных и слишком амбициозных разговоров, но и такой типаж мужчин в целом. Попадались порой мужеподобные девицы. Их повадки поражали схожестью с поведения мужского пола, но скорее напоминали гиперболизированную копию, слишком уж сильно украшенную мужланством и стереотипами. Один из таких вечеров начался довольно безобидно и даже интересно, а вот развязка вышла неочевидной и неожиданной. Тогда я впервые посетила ресторан при старинном, эксклюзивным ресторане с неоправданно накрученными ценами в меню. Вернее, они вообще отсутствовали, но мне и в голову прийти не могло, что классический цезарь и чай могут обойтись, как недельные расходы простого рабочего. Кандидатов на должность моего обольстителя было немного: загорелый европеец, больше напоминавший крепко поджаренную рыбку в ротанговом кресле, нервно крутивший меж пальцев ванильную тонкую папироску, и мужчина средних лет в костюме-тройке с обыденной для подобного класса людей кожанной сумкой, в которых хранят и носят либо оружие, либо деньги. Несмотря на то, что явно восточная национальность должна была обеспечить его бойким темпераментом, а тогда я ещё не была приверженицей более понятных всем сейчас взглядов, смотрелся он до одури жутко нелепо и некрасиво: пил голое кофе, то и дело боявшись приподнять голову, косился вправо и влево, синхронно покачивая носком протершихся макасин в такт звуковым обоям. Наверняка был каким-нибудь инвестором, который чахнет над нулями, накапливающимися на банковских счетах, летает эконом-классом у дверей туалета, заселяется в хостелы и вообще всячески ограничивает себя в человеческих благах и удовольствиях. А здесь оказался по чистой случайности, например, приехал на конференцию анонимного кружка анальников. Связаться с ним — настоящая мозговая нагрузка. Если для первого провести весело время, закрывшись в номере, — это приключение, которое взбудоражит его сознание ещё на этапе знакомства, то для второго — взрыв атомной электростанции с рисками на растраты. А вот европеец на деле оказался достаточно дружелюбным, хотя я и не понимала половины его слов из-за грубого акцента. Из Восточной части. Он сразу начал восхвалять местную азиатскую кухню, сладко причмокивая пухлыми губами. Когда он смеялся, то в заплывших уголках глаз появлялась влага, неприятная вереница морщин искажала смуглое лицо. Он был не молод, но меня это особо не отталкивало. Ирония же заключалась в том, что как только я снизошла до того, чтобы окунуться в занятия любовью, судьба-злодейка сыграла злую шутку, пережевав и выплюнув меня, как костяшку от курицы-гриль. Забини долго смеялся, когда я выкрикивала из душа бранные слова, рассказывая о своем несостоявшемся рандеву и соскребая мочалкой несуществующие прикосновения. Смуглый смельчак оказался самым натуральным извращенцем. С таким я столкнулась впервые, когда вышла из ванной и обнаружила его в пикантной позе на локтях и поднятыми кверху ягодицами, жалобно просящего как можно скорее удовлетворить его девочку. «Какая девочка?»; «Почему это похоже на брачную ночь в гомосексуальной паре?» — эти вопросы ворохом пронеслись в голове, когда я поочередно запрыгивала сначала в белье, а затем в ситцевое платье. Не горела желанием оказаться на тех уровнях девушек, спускающих своё существование на плотские утехи, и с трудом представляю их вибрации и мировоззрение, но и остаться старой девой — не было моей заветной мечтой. Отношения то не складывались, то были быстротечны и с скоропостижным, смятым концом. Иногда прислушиваясь к мнению знакомых, что ведут разгульный образ жизни, я по возвращении домой философствовала: «Мужчины за тридцать скорее ищут качественный секс, чем счастье семейного быта». А нужен ли мне самой этот быт, о котором без умолку твердят женские статьи и журналы? Возможно, моё одиночество обуславливается нежеланием обременять себя рамками и желанием построить карьеру, объехать все знаковые точки планеты, потребительски относится ко всем благам человечества, ни в чём себе не отказывая? И даже в самом страшном сне ко мне не придёт уборка, стирка и трезвонящие дети, что в общем зовётся «женской долей». Под конец заметила Стивена, который очень мило общался с длинноногой девушкой в углу зала, и дернула своего спутника за рукав, показывая ему то, что меня заинтересовало. — Он с Алекс. Это модель из какого-то журнала, не помню. Мы пересекались с ней на каком-то из вечеров. — Почему мужчин привлекают модели, а? Ты тоже любишь их общество. Они так обаятельны? Неужели вас не привлекают прехорошенькие девушки без длинных ног и умеющие есть? — Или общество красоты. А говорить с ними толком не о чем. Собственно, они не для этого и созданы. Это вопрос относится к категории вопросов: «А почему женщины падки на мальчишек-плохишей без денег?» — Думаю, что и то, и другое — это что-то о вечном, — и в этом была толика правды. Конечно, рассказывать о знакомстве с официантом я не стану, но сейчас только больше убеждаюсь, что днем поступила глупо. — Что скажешь о вечере? — Всё очень роскошно, вычурно, изобильно. Не очень поняла, когда ты говорил о каком-то новом видении: для ресторана слишком громко, а для клуба — слишком тихо и помпезно. Но вино было изумительным. — Кто бы сомневался.