Жарко. Мои руки горят и кровоточат. Больно настолько, что кажется, будто я таю.
__________________
Кто это такой? Почему всех тех людей он единственный остался в живых после всяческих моих попыток его убить? Для чего он сделал мой снимок? По крайней мере, на фотографии я точно вижу свой силуэт, но зачем он ему?.. Он назвался странным именем. «Рэтт Крэкпот». Имя ничего мне не говорит, но я считаю эту информацию важной. Я начну вести записи с этого момента, поскольку этот человек рассказал мне о такой моей…функции «внутреннего накопителя»? Я не знаю. Не знаю себя совершенно. И именно он полностью убедил меня в этом. Он сказал мне, что я не человек. Что я просто копия моей предыдущей человеческой версии. Что я просто робот. Оттого я ничего не чувствую, кроме желания убивать в стрессовых ситуациях. Я давно хотел узнать, почему это происходит. Я спросил этого человека, что всё это значит. Он сказал, что за информацию нужно платить. И отказался продолжать, пока я не соглашусь на его правила. Он рассказывает мне больше, а я отдаю взамен что-то, о чём мне пока не дозволено слышать. Мне нечего было терять. Я согласился. Вскоре меня обездвижило. Этот человек осмелился подойти поближе. Он сел рядом, представился снова. Сказал, что работал раньше учёным в главном здании Нексус Кор, ныне павшего и работающего как-то…неправильно. Сказал, что я пустышка, которой просто пересадили частичные воспоминания и частичные характеристики своего оригинала. Рассказал про то, что я однажды встречал таких людей как Хофнарр, Кристоф, что раньше я уже встречал этого человека среди них, что всё это было во времена процветания Проекта. Что я сбежал, решился устроить чуть ли не геноцид и массовые протесты, вследствие чего и погиб. Потом добавил, что говорит скорее не обо мне, как о роботе, а о том человеке, какой является моим оригиналом. То есть, даже и не обо мне вовсе. Он добавил, что обычному человеку от его слов стало бы не по себе, а мне от его слов ничего не будет. Он не солгал. Я, и вправду, ничего не почувствовал. И не чувствую до сих пор. Этот человек рассказал многое о том мне, который погиб. И о нынешнем тоже. А потом вдруг замолчал. Отказался говорить дальше, ожидая моей платы. Под платой оказалось моё участие добровольцем в опытах и экспериментах над моей биохимической составляющей частью, ради какой-то…неизвестной цели, которая меня уже не касается. Он назвал меня кладом для науки… и для религии. Я не хочу быть испытуемым. Не хочу испытать то, чего избежал прошлый я. Тело немного отошло от шока, поэтому я ударил того человека его же камерой. Случайно сделал фотографию его лица. Решил сохранить. А после изуродовал лицо своего бывшего собеседника. Отчего-то посчитал это нужным. Не хотелось бы видеть его лица снова. Странно, но я, спустя какое-то время, вновь ощутил дрожь своих рук. Был ли это страх? Было ли это что-то ещё? Я не мог различить. Я просто сразу же направился назад. И вот я дома. Док поинтересовался лишь насчёт одной фотографии, он не знает о других... Я ничего ему не сказал? Никому и не нужно знать. Сейчас я заметил на своём предплечье странную рану. Она похожа на выжженую током метку, постепенно заживающую в ускоренном темпе. Я не придал ей значения и просто забинтовал. Если будет ещё что-то, связанное с ситуацией, то я снова запишу это. Однако это… не всё, что я успел заметить. Я понял, почему Белль оказалась на улице. Дверь моей комнаты была открыта, когда я вернулся, значит, кто-то либо взломал её, либо открыл запасным ключом. А запасные есть лишь у моего сожителя. Док вновь рылся в моих вещах. Но на этот раз менее скрытно. После него остался больничный запах. Кажется, он искал что-то маленькое, раз на до этого запылённых книгах я вижу отпечатки. Либо искал камеру, либо наоборот ставил дополнительную. Или даже несколько. С каждым днём доверия между нами всё меньше. Но даже так, подобный обыск не принёс ему, по всей видимости, никакой пользы. Все мои личные вещи на месте… И всё же… Как я и думал, нельзя было попадаться Доку на глаза. Моя пропажа и резкое появление «вне себя» сразу задело его внимание. Видимо, очень сильно. Потому что, как только я перешёл к обычным делам, меня сразу же прервали. Притом, совершенно неожиданно. Док обратился ко мне с уведомлением, что через примерно 10-15 минут я должен быть у него в кабинете без каких-либо возражений, обязательно. Опять «медосмотр». На мой вопрос: «Зачем? Со мной ведь всё в порядке» лишь ответили «Тебе так только кажется». Вновь моё мнение никого не волнует. И я не хочу идти туда. Совершенно. Я понимаю, что, с большим шансом, с моим телом что-то сделают. А я даже не узнаю, ведь буду под наркозом. И всегда это только «медосмотр». Каждый раз проходящий по-разному. И каждый раз мне почти ничего не объясняется. Я не верю в это. Что-то не так. Это ведь странно, что от меня таится даже такое… Но мне было сказано. Мне нужно выполнять. Таков своеобразный «приказ», который, хоть и неформальный, но присутствует. Мне остаётся только сказать… «принято»? Другие люди не отвечают подобным образом. Поэтому и я перестал. И Док тоже почти перестал обращаться как-то формально, хоть и письма написаны таким же стилем. Наверное, просто привык. Как и я. Мне остаётся только направляться к его кабинету. Может, уже там решится, стоит ли мне оставаться, или лучше ослушаться. Хотя, выборов не много: почему-то я уверен, что уйти мне уже не удастся. А неявка просто невозможна. Тоже по какой-то причине. Которой я не знаю. И даже когда я стою у этой двери, уже собираясь взяться за ручку - не хочу. Не хочу входить. «Я ведь в порядке, зачем?» Я просто не вижу смысла. Это необязательно. К чему такая спешка? К чему «без возражений»? Мои возражения ведь всё равно никогда не проявляются вслух. Да и никто не послушает. И всё равно открываю железную дверь сразу же после появившегося индикатора. Тихо захожу за небольшой порог и оказываюсь под светом люминесцентных ламп. Вроде как обычно. Только вот ничто не подготовлено, кроме операционного стола. Ничего не разложено. Ни один инструмент, даже главная лампа над столом не включена. Только Док, который всё также в медицинских перчатках и халате стоит у этого стола так, будто ждёт меня целую жизнь. - Почему так долго? Я же сказал, минут 10-15, максимум. Я ждал тебя в пределах. - Извини. Так вышло, не уследил за временем. Мне нужно было сказать что-то, чтобы скрыть своё нежелание. Но я не умею врать. Точнее, делаю это плохо. Это больше сходит на частичную правду. Я больше предпочитаю молчать, когда не хочу говорить её, но в этом случае это будет неподходящим выбором… Однако по реакции Дока на сказанное мной, ясно, что он не впечатлён моим ответом. Даже через маску видно его «змеиный», по словам Деймоса, прищур. Сразу выдаёт настоящую эмоцию владельца. Но даже так я не знаю, что именно он хочет сказать этим прищуром. «Не верю», или может «уверен?», или же «это не то, чего я ожидал», или вовсе лаконичное «подонок» ?.. Но ему не нравится моё поведение, и это точно. - Неужто? Ты, и не следишь за временем? Не похоже на тебя. - Я просто немного… задумался. Врать тяжело, когда у тебя в крови говорить прямо. Получается криво. Скорее не выходит совсем. А после моих попыток приукрасить действительность обостряется только больше какого-то сомнения от Дока. Но только такого, что уже больше сходит на подозрения. В вещах, которых я даже, скорее всего, не знаю. - Задумался… и о чём же, если не секрет? Молчание. Я не знаю, что придумать. А его это только злит. - А, значит, секрет… - Док показательно скрестил руки и подпёр одной подбородок, встав, будто о чём- то размышляя. – О, или же его нет вообще! Правда ведь, всё может быть? - Я просто не хочу говорить… То есть- - То есть многого ты хочешь. – Тон его снизился на более угрожающий. – Что ещё не в твоих, так скажем, приоритетах, господин? Я так понимаю, разговоры со мной и посещение данного кабинета входят в этот своеобразный спектр, не так ли? - Я такого не говорил. - Может и не говорил, но я вижу тебя насквозь. Пойми, уж я точно знаю, чего от тебя ожидать, и не сомневайся. Ответить опять нечего. Я только пришёл, а уже хочется развернуться и уйти. Но вот я поворачиваю голову, и разговор продолжается. - Видишь, я был прав. Не был бы ты против явиться сюда, не захотел бы свалить от моего маразма куда подальше. Или как мне ещё обозвать свою правду, чтобы это звучало не так обидно для тебя? - Я не обижаюсь. Просто не вижу смысла здесь находиться. - Хэнк, вот скажи, кто из нас здесь медик: ты, или я? – Он всё также стоял на месте, скрестив руки груди и только вопросительно склоняя голову набок. – Просто по твоим выводам, выходит, что ты. - …Нет же, просто… Раньше же было всё нормально, когда я приходил, только сказав, что не ранен. - Сказать тебе честно, или сам догадаешься? Конечно догадаюсь. Было итак понятно, что между нами взаимное недоверие с каждой минутой растёт и растёт. Теперь это только подтвердилось. - Видимо, догадался. Тогда должен понимать, что рано или поздно мне придётся тебя проверить за все те разы, когда были пропуски. А вот этого я не допущу. - Тогда предъяви мне раз в жизни результаты этой проверки. Иначе я не вижу в ней смысла. - Вот как? И зачем же тебе данные результаты, если, в общем-то, эти проверки проводятся лично для моего удобства работы с твоими травмами в будущем и настоящем? – Посреди своей речи он усмехнулся. – Просто не понимаю, зачем тебе эти бумажки. - Тогда оставь меня в сознании. - Боже, Хэнк, ну правда, к чему вся эта морока, если под общим наркозом и тебе будет легче перенести операции, и мне будет легче тебя оперировать? - Оставь мне записи камер. Я знаю, что их у тебя здесь более чем достаточно. На этих моих словах он замолк. Теперь его прищур выглядел не просто недовольным. Скорее уже злым. Я доводил его своими просьбами, которые он, судя по всему, выполнять никогда не станет. Просто потому что ему это «неудобно». И сейчас он замолк даже не потому, что я ему надоел, а потому, что тоже не мог найти нужного оправдания к нежеланию что-то выполнять. И это я тоже, отчего-то, всегда хорошо понимаю. И тоже вижу его насквозь. - Ещё тупее условия придумал, или мне ещё подождать? - Значит, ты не будешь их выполнять? - Нет, конечно, я что, на идиота похож, чтобы выдавать «врачебную тайну»? – Он склонил голову, затем, раздражённо зажмурившись и, будто через злость выдавливая спокойный голос, продолжил говорить. – На стол. Разговор окончен. - Если ты не хочешь выполнять мои условия, то и я не стану выполнять твой приказ. Я не хочу и не собираюсь. Я обернулся и подошёл ближе к двери. Причём позади себя не услышал реакции. Сначала показалось, что Док просто смирился. Отчего же не было реакции, я понял лишь только когда дёрнул за ручку. Дверь заперта. Я обернулся вновь. Ускорив шаг, подошёл к Доку, на этот раз ближе, чем ранее. Он теперь стоял ко мне спиной, что не предвещало ничего хорошего. Мне даже не стоило ничего говорить. Он итак понял, без слов, что я прошу его открыть замок на двери. И всё же на мою просьбу вновь он никак не отреагировал. Только тихо стоял, отвернувшись и опустив голову. - Послушай, а с каких это пор я должен слушать твоё мнение? – Он поднял голову и стал медленно оборачиваться, когда я начал отходить. – Ты думаешь, это была просьба, лечь на операционный стол, чтобы я сказал «спасибо»? Это приказ. И не от какого-то идиота, а от твоего Командующего, если ты забыл. Или мне напомнить, как ты должен на самом деле отвечать на мои приказы? «Приказ». И вновь за его ослушание что-то происходит. И на меня, сквозь красные линзы маски, смотрят угрожающим взглядом. Всё-таки, я точно убедился, что ему нельзя доверять. Не знаю точно, что я тогда ощутил после сказанного. Возможно, это всё тот же страх. А, может, обида. Ведь до этого я даже подумать не мог, что за обычное моё нежелание приходить на бесполезную процедуру, мне могут сказать подобное. Это только больше побуждало меня уйти. - …Открой дверь. - Ты меня не слышал? Я сказал «на стол», живо. - Открой дверь, сейчас же. Я не хочу ничего, оставь меня, наконец! Я попытался обойти стол, чтобы увеличить расстояние между собой и Доком. Я не хотел слушать его. И слышать тоже. И хоть это поведение больше подобно ребёнку, я не хотел поступать иначе. Мне хотелось уйти. Хоть ссорами, хоть дракой, хоть чем я был готов этого добиться. Просто уйти. И даже этого мне давали. И останавливали меня даже теми вещами, которых я совсем не мог ожидать. - Ты думаешь, я просто так оставлю тебя щеголять своими ожогами, так и не узнав причину? – Парой слов Док заставил меня остановиться. – Или, может, вот так смирюсь с фактом твоего нетипичного поведения и страха перед обычными прикосновениями и осмотрами? Если ты рассчитывал, что я не замечу, то мне очень жаль тебя разочаровывать. - Я не… Я всё равно не хочу давать этой информации, оставь меня. - А меня не волнует, хочешь ли ты. Не хочешь давать информацию – я сам её добьюсь. Поверь, я всю жизнь так делал, и данный момент не будет исключением! - Не добьёшься. Я просто тебе не дамся. - Уж Командующему не дашься? Действительно надеешься, что прокатит? – Он, следом за мной, стал обходить стол, побудив меня на те же ответные действия. - Тебе стоило задуматься об этом, пока ты ещё не зашёл, а так у тебя выхода нет, в прямом смысле! - Тогда я просто выбью дверь. Сил у меня хватит. - Не утруждайся. Лучше уж полежать час-два в спокойствии, чем наскоро выламывать металлическую дверь. - Не уговаривай меня. Я всё равно не стану делать того, что ты хочешь. - А, так значит, как красноволосый идиот скажет – ты послушаешь, а до приказов Командующего тебе наплевать? И меня будто укололо чем-то. Очень больно укололо. По телу прошёл жар. Хоть и по мне не было особо видно, пока я продолжал ходить от Дока по кругу. Просто на его слова я вновь смолчал. Поэтому он и понял, что прав. - В чём дело? Горькая правда осела комом? Иначе чего же ты мне ничего не отвечаешь, как любишь это делать в таких ситуациях? - А чего же ты хочешь услышать? Я не знаю, что произошло, когда я говорил эти слова. Что-то вдруг опустило те рамки, которые я не мог пересечь. Слова Дока зашли слишком далеко, побуждая что-то внутри меня переступить черту вслед за ним. И это что-то… его раньше не было. - Чтобы я перед тобой извинился? В кои-то веки, м? И почему-то мои мысли стали другими в тот момент. Чужими. Я не мог их понять, будто они были и не мои вовсе. Они были настолько яркими и мгновенными, что сразу же выкладывались на языке, я не мог даже осознать того, что говорю. И никогда я не мог даже представить, что скажу подобное. И даже сложить такое никогда не смог бы. - Или загавкал по-собачьи? Или лапу тебе подал? Может, ещё на коленки перед тобой, блять, встал?! И его реакция только подтвердила, что такие мои слова были неожиданными со всех сторон. Док, до этого идущий за мной по пятам, вдруг остановился. И был просто…даже не знаю, как точно описать его взгляд. Смотря в моё вновь не выражающее ничего, кроме страха, лицо, он был просто в шоке. Он ничего не говорил. Долго. Долго просто смотрел на меня. Такими глазами, будто бы скоро заплачет. Но этого не происходило. Хотя бы по той причине, что, помимо шока, он всё ещё был на меня зол. - Хэнк?.. - Что? Что не так? Что не так, в чём дело?! - Ты только что просто выругался на меня. Что это ещё значит?.. - Я не знаю, как это произошло! Уйди, оставь меня! - Тогда я просто насилу заставлю тебя лечь на этот чёртов стол. Уж недопустимая ругань, начатая от твоего лица, так просто без моего внимания не останется. Дальше нет смысла вспоминать. Меня просто нагнали, усыпили, и больше не дали сказать ни слова. Но он будто волновался. Я не могу сказать точно, было ли это волнение, или всё та же злость… но мне кажется, что на этот раз я буду прав, если скажу первое. Голос Дока показался мне слегка нестабильным, может даже дрожащим, хватка его рук была непостоянной – то очень крепкой, то слабой, будто его самого кто-то схватил. Я едва мог различить выражение его лица, когда в глазах начало мутнеть, но… глаза Дока были непривычно распахнуты в удивлении и отчаянии. Они всё также блестели, будто вот-вот вниз упадёт слеза. И больше я ничего не мог различить… Мне оставалось только ждать, когда разум совсем отключится и свет ламп для меня погаснет, надеяться на своё скорое, бесстрадательное пробуждение. И что со мной на этот раз ничего такого же ужасного не сделают…__________________
Тихий скрип входной двери и неслышный стук каблука, отдающийся по коридору вглубь дома. Гость, «которого никто не ждал», спустя час своего отсутствия, наконец, воротился, будучи, как и прежде, в нелучшем расположении духа. В комнатах всё также тихо; старающийся подобать обстановке вокруг гость, прошёл дальше по коридору и заглянул на кухню. Увидев свою сломанную сигарету, а также кучки стекла, которые, кажется, кто-то хотел собрать, он только больше напрягся. Он прекрасно понимал, чьи это были попытки, и оттого легче не становилось. «Кажется, он действительно не хотел, чтобы я возвращался сюда вновь. Иначе бы не стал, наперекор мне, подчищать всё, что после меня осталось». «Но, кажется, его что-то остановило». Вновь было нетрудно догадаться, что, или, точнее – кто именно был тому причиной. Направляясь от кухни дальше по коридору, направо, он обернулся, чтобы заглянуть за приоткрытую дверь. Впрочем, его не так интересовал вид внутреннего убранства тёмной и пустой, как и её хозяин, комнаты, сколько возможность удостовериться, что Хэнк уже давно попался Доку. И, верно - услышав только тишь, гость отправился далее по коридору, проходя в зал. «…Но ведь, когда я уходил, его комната была заперта…» «Мне стоит быть аккуратней с ним. Что-то здесь не так». Уже спускаясь по лестнице к нужной двери, он услышал писк и зелёный индикатор сверху. «Так быстро? Впечатляет». Немедля, он прошёл внутрь, далее слегка замешкавшись при виде картины в кабинете. Здесь уже с давних пор осел запах спирта и эта знакомая противная сырость, которую чувствуешь во время нахождения в больнице. Пусть эту комнату и зовут «каморкой», то вовсе не из-за маленького размера комнаты, а из-за малого количества свободного места. Тёмные стены увешаны проводами, которые соединяются с множеством машин на настенных полках; куча ярких ламп на потолке, слепящих своим исключительно белым светом; по краям комнаты наставленные столы и панели управления, наложенные на них чистые и окровавленные инструменты; всячески разложенные коробки, книги, ненужные документы, подписанные или неподписанные бумаги, разорванные на мелкие полоски – всё это было либо под ногами, растоптанное и непримечательное, либо складировалось в какой-то угол, где уж точно забудется. Единственное, что, пожалуй, всегда очищалось как можно быстрее и поддерживалось в относительной чистоте не только на время операций – операционный стол прямо посреди кабинета. На столе лежал как раз тот, о ком вошедший в каморку до этого уже несколько раз успел подумать, а рядом, в ожидании, стоял и его Командующий, в своей излюбленной негодующей позе, сложив руки на груди. - Здравствуй снова. Не тянем время, проходи быстрее. Мы ограничены во времени - всё-таки, наркоз длится не вечно. - Он буквально только пришёл домой, а ты почти с порога его уволок? - Если б ты только знал, как долго мне пришлось за ним бегать... – Док резко развернулся и подошёл к одной из многочисленных полок с неизвестными приборами и машинами, продолжая говорить, будучи уже чем-то занятым. - Впрочем, часть я всё-таки тебе расскажу. Вместе с ещё кое-какой информацией. Подойдя ближе к операционному столу, Трикстер стал с подозрением рассматривать бессознательного. Всё в его внешности казалось ему привычным и таким же приятным, опрятным и весьма привлекательным. Расслабленное, очень нежное и на вид миролюбивое лицо спящего Хэнка выглядело ещё аккуратней, чем прежде, будто бы оно вовсе идеально, но всё портили ужасные мешки под глазами. Его бледная, почти что белая, кожа, всё также была абсолютно чистой, мягкой. Сильным контрастом были красные, как рубины, глаза, которые сейчас оказались прикрыты светлыми длинными ресницами. На лицо Хэнка также слегка падала пара белых прядей волос, пышных и за счёт того доходящих до плеч. Странно, но Трикстер лишь сейчас задумался о том, насколько же бледно-белый был весь силуэт Хэнка, чуть ли не ослепительный и слишком идеальный для существования. Конечно, он не исключал возможность, что этот весьма противоречивый убийца мог быть таковым из-за примитивного отсутствия солнечного света, и прочая бурда, но всё же он больше склонялся к мнению, что Хэнк был альбиносом. При этом, весьма красивым и утончённым, словом, будто аристократичных кровей. Даже худое и высокое телосложение об этом говорило, что также сильно противоречило огромной уничтожающей силе, сосредоточенной в этом человеке. В глаза Трикстеру вдруг бросилось одно и очень явное отличие от обычного внешнего вида Хэнка – кожа будто бы была прозрачной в некоторых частях тела, не спрятанных под покрывалом, а через неё виднелся какой-то металлический корпус, кое-где обвитый иногда подсвечивающимися соединительными кабелями. Прищурившись от недопонимания, ощущая всё это как глупую шутку, розыгрыш или трюк, Трикстер вернулся к слежке за действиями Дока. Последний же, спустя пару нажатий на терминал, открыл отсек в ближайшей машине, откуда пошёл пар и где находился какой-то неизвестный цилиндрической формы предмет, источающий яркий голубой свет. - Ну, точнее вот эта вещичка расскажет. - Не таи. Что с Хэнком, что это за неведомая херь, которую ты только что вытащил? - О Хэнке ты узнаешь во время повествования, а точнее – моего пересказа. А «неведомая херь, которую я только что вытащил», является, скажем так, «накопителем» информации, на заметку. Объяснить, как работает? Док возвратился к столу, находясь у «изголовья». Одной незанятой рукой он неспешно провёл от одного плеча Хэнка до другого; вслед за этим движением кожа, которая лежала на пройденном пути, становилась прозрачной. Но нужное ему место, всё же, находилось в районе сердца, поэтому, Док, пару раз прикоснувшись к определённым точкам, уже быстро получил доступ к нужной секции. В ней же сквозь кожу открывался отсек, точно также высвободивший пар изнутри и источающий голубоватый свет. - Если бы именно этот накопитель, который ты сейчас видишь у меня в руках, был в каждом человеке, то можно бы было прочесть жизнь любого, словно открытую книгу, вплоть до мельчайших деталей – даже воспоминания о характеристиках тела, и те будут как на ладони. - То есть, если переводить с твоего извращённого языка, эта херня содержит в себе всё понятие личности Хэнка? Что-то я не верю в такие фокусы. Откуда ты её в принципе взял? - Ну, не всё понятие, но большую его часть. Всего созданных мною накопителей три, но за память и воспоминания отвечает только этот. И это, знаешь ли, очень удобно. - И чем же это может быть удобно? Зачем все эти заморочки, нельзя что ли у него самого просто спросить то, что тебе нужно? - Если бы. Знаешь ли, я не люблю, когда мне врут, потому привык доверять только достоверным источникам. Особенно, когда доступ к ним есть лишь у меня. Погладив, уже по привычке, своего завсегдатого пациента по голове, Док принялся подключать изъятый до этого накопитель на прежнее место. Единственное, что мешало благополучно подсоединить отсутствующую деталь – толстый слой плазматической мантии, чувствительность которой очень велика. Прикосновение к ней накопителя дало положительную реакцию тела – лёгкую дрожь и вздрагивание рук, присоединённых ремнями по обе стороны стола, дабы не мешать процессу осмотра. Лицо пациента немного искривилось – даже сквозь наркоз происходящее чувствовалось, кажется, довольно неприятно. - Ему больно? Эй, дед, не молчи! - Терпимо. Не волнуйся, не умрёт. - И, по-твоему, вечно лишний раз его мучить ради каких-то пар галочек в твоём протоколе будет стоить того? Ради каких-то подписей ты посчитал, что превратить Хэнка в какого-то… полукиборга будет прекрасной идеей? - …Знаешь, мне даже жаль тебя разочаровывать. Чем дальше накопитель удалялся в отсек, тем было больше и вздрагиваний подопечного. Но они быстро оборвались, когда «хирург» одернул руку, за неё хватившись другой, затем снимая перчатки, скрывающие многочисленные ожоги, перекрывающие друг друга. Не только пациенту было больно от операций. - М-да…Уже и перчатка не спасает от жжения. Видимо, скоро не получится всё это проворачивать… - Ты так и не ответил на мой вопрос. Разочаровывай, сколько хочешь, мне наплевать; в любом случае я даже не могу точно сказать: нравится ли мне факт того, что я всё то время общался с полумеханизированным человеком, или же, напротив, чувствую себя обманутым. - Да дело в том, что Хэнк вовсе не «полукиборг», как ты выразился, а полностью роботизирован. Хочешь – верь, хочешь – не верь, дело твоё, но то, что он робот, я сказал. Это во-первых. Трикстер лишь замер на месте от полученной им информации, пока Док казуально перемещался вокруг стола, ослабляя каждый сдерживающий ремень. Отсек с вернувшимся на прежнее место накопителем закрылся почти сразу после того, как операция по его возвращению была завершена. Вместе с тем полупрозрачная кожа приняла свой обыкновенный вид. Не сильно верилось, что знакомый Трикстеру человек всё то время был какой-то машиной, хотя это бы прекрасно объясняло бездушие, которое он всегда видел. Лицо скривилось в подозрении. - …Только во-первых? - Да. А, во-вторых, когда-то Хэнк сам попросил меня это сделать. И я был категорически против. Но, как видишь... - Ты врёшь. - Что, прости? Из-за спины Трикстер достал довольно старую папку, однако, ничуть не потрепанную, которую, по всей видимости, не видел мир уже очень-очень давно. Также быстро он бросил её в Дока, немного удивившись ловкости собеседника, вцепившегося в сокровенный документ. - Загляни. Я это в твоей же каморке нашёл. Держащий папку в руках Командующий не торопился мгновенно осматривать полученную вещь. Он почему-то медлил, сначала как-то виновато отведя взгляд в сторону. - Нет необходимости. Я итак знаю, что это. Однако он всё же аккуратно раскрыл папку, рассматривая содержимое. Множество фотографий, отчётов и бумаг было внутри, каждую Док внимательно разглядывал, но не останавливался надолго. Взяв пару фото, он обернулся и бросил взор на лежащего рядом Хэнка, затем вновь вернувшись к осмотру попавшихся старых воспоминаний. - Давно я не брал в руки эту папку… Столько лет уже прошло, а она какая была, такой и осталась. - На фотографиях человек, Док. Не робот. Если ты думаешь меня обмануть - у тебя не получится. Сколько, ты говоришь, лет прошло с тех пор? - Тридцать лет. На фото Хэнку двадцать. А мне, нетрудно посчитать, на тот момент было всего восемнадцать. И, прошу тебя заметить, как я, в отличие от моего друга, роботом не стал, пока он всё также проживает свои вечные двадцать лет. - …Друга? Док не спешил отвечать, дальше разглядывая все фотографии в безмолвии. Но его взгляд, читабельный даже через маску, выдавал все его эмоции и без слов. - …Да. Знаешь, я скучаю по нему. - Боже, Док, выражайся понятнее, либо не вводи меня в сомнения и лишние подозрения. Он буквально у тебя под боком, сука, лежит, не пудри мне мозги, и друзьями вы друг друга ни разу не называли. - А я и не говорю о его копии. Я говорю о нём настоящем, который уже как несколько лет лежит в морге Статус-Кво в коме. Док сложил всё содержимое папки назад, в той же последовательности, в какой всё и лежало, а затем, подойдя к одной из многочисленных полок в комнате, вновь спрятал своё антикварное сокровище между куч бумаг, документов и прочего хлама. В то время за его действиями наблюдал Трикстер, уже окончательно не желающий обрабатывать получаемую информацию как что-то правдивое или хотя бы не лишённое логического смысла. - …Что это всё значит? Какой ещё «настоящий», что у вас там, чёрт побери, в вашем Статус-Кво вообще происходит?! - К сожалению, я не могу рассказать тебе об Оригинале Хэнка слишком много. Статус-Кво очень любит создавать проблемы сквозь маску инкогнито, если я её сорву – мне отсекут голову… Вдруг Командующий задумался. Посмотрев на схему, лежащую на столе, а затем, оглянувшись на силуэт Трикстера, Док почувствовал, как в его разуме что-то на секунду промелькнуло. Вдруг к нему пришла такая незаурядная и даже немного отчаянная мысль, о которой он, возможно, ещё успеет пожалеть, но рискнуть явно стоило. - …Хотя, знаешь, ты бы отлично подошёл на роль одного из звеньев моего запасного плана. - Это ты так «намекнул», что хочешь завербовать меня в ряды своего агентства? Ни в жизни. - Нет-нет, напротив. Знаешь ли, агентство очень… не хочет, чтобы мой дорогой друг просыпался, а моим планам это слегка перечит… Мягко говоря. - Ага, значит, ты хочешь завербовать меня в сугубо свои планы? Очень наивно с твоей стороны – с чего бы это мне идти у тебя на поводу, даже не зная, что у тебя на уме? - Если я скажу тебе то, что ты хочешь услышать – ты сам захочешь стать частью этого плана, поверь – ты не первый, с кем это случается. - Да? И что же ты собираешься мне такое рассказать? - Как использовать накопители копий для активации Оригинала.